О сущности юридических лиц в русле обсуждения концепции совершенствования гражданского законодательства

УДК 347.471.032.1

Страницы в журнале: 90-96 

(на примере хозяйственного общества)

А.Я. РЫЖЕНКОВ,

доктор юридических наук, профессор, заведующий сектором современного права НИИ общественных и гуманитарных наук Волгоградской академии государственной службы,

А.Е. ЧЕРНОМОРЕЦ,

доктор юридических наук, профессор, ведущий научный сотрудник сектора современного права НИИ общественных и гуманитарных наук Волгоградской академии государственной службы

Обоснован вывод о том, что сущность юридического лица искажена российским законодателем и соответствующей доктриной. Раскрывается сущность юридического лица как правовой формы производственных отношений, определено его место в собственнических отношениях. Подвергается критике теория К. Маркса «рабочая сила — товар». Определяется роль человеческого капитала в производительных силах.

Ключевые слова: юридическое лицо, хозяйственное общество, участник, собственность, трудовой коллектив.

The legislation on legal persons as the basic manufacturers of agricultural production requires cardinal revision

(in a context of ensuring of food safety)

 Ryzhenkov A.,  Chernomorets A.

Authors prove a conclusion that the essence of the legal person is distorted by the Russian legislator and the corresponding doctrine. The essence of the legal person as legal form of relations of production and its place in proprietary relations reveals in article K. Marx’s theory “a labor is the goods” criticizes. The role of the human capital in productive forces is determined.

Keywords: the legal person, food safety, the participant, the property, the employees.

Совершенствование законодательства о юридических лицах является одной из актуальнейших задач российского государства. Ей посвятил свое выступление при обсуждении концепции развития гражданского законодательства профессор Е.А. Суханов[1]. Из того ряда вопросов, которые были подняты им, мы выбрали вопрос сущности юридических лиц в современной России. Это обусловлено тем, что сущность любого социального явления, в том числе и юридического лица, составляет квинтэссенцию всех других вопросов, главную матрицу, на которой должен выстраиваться правовой механизм регулирования соответствующих общественных отношений.

Е.А. Суханов, бесспорно, прав в том, что при оценке обоснованности предлагаемого им подхода об ужесточении требований к созданию, регистрации, реорганизации и ликвидации юридических лиц, особенно хозяйственных обществ, приходится обращаться к традиционной теоретической проблеме сущности юридического лица. Мы лишь добавим, что при решении любого вопроса о юридическом лице так или иначе приходится обращаться к теоретической проблеме его сущности.

Говоря об этой теоретической проблеме, Е.А. Суханов заявляет, что «здесь вновь выявляется практическая непригодность и бесплодность абстрактно-теоретических рассуждений о сущности юридического лица как о некоем “коллективе предпринимателей и (или) работников” или “новом качестве жизни человека” и тому подобных надуманных подходов. Надо прежде всего ясно понимать, что конструкция юридического лица создает известную опасность для имущественного оборота, ибо его учредители заведомо ограничивают свою ответственность перед всеми другими его участниками, по сути перекладывая на них свои имущественные риски. Поэтому использование конструкции юридического лица всегда связано с определенными ограничениями, составляющими известные гарантии для всех участников имущественных отношений от возможных злоупотреблений этим институтом (к числу которых относится, в частности, требование наличия минимального уставного капитала)»[2]. Действительно, более абстрактных философских рассуждений, представленных в процитированной научной сентенции ученого, трудно себе представить. О какой опасности юридического лица для имущественного оборота он ведет речь, непонятно. Также трудно уяснить, перед какими другими участниками юридического лица заведомо ограничивают свою ответственность его учредители, перекладывая на них свои имущественные риски. И уж совсем некогерентным выглядит рассуждение о том, что использование конструкции юридического лица всегда связано с определенными ограничениями, составляющими в то же время известные гарантии для всех участников имущественных отношений от возможных злоупотреблений этим институтом. Какие ограничения и гарантии держит в своем уме ученый, неясно.

«Иными словами, — продолжает Е.А. Суханов, — практическое применение института юридического лица должно опираться на некоторый баланс интересов предпринимателей, участвующих в экономической деятельности под маской юридического лица, и всех остальных участников этой деятельности, в том числе граждан-потребителей»[3]. Кого автор называет предпринимателями, остается загадкой. Может быть, он имеет в виду представителей властных структур, а также всевозможных государственных и муниципальных органов, в том числе и правоохранительных, именуемых иногда участниками политического истеблишмента, которые участвуют в акционерных обществах своим капиталом как акционеры, а точнее, как вкладчики своего капитала, чаще всего в денежной форме, с которого получают дивиденды, тем самым преумножая его?

Если ученый говорит об этих скрытых участниках в предпринимательской или коммерческой деятельности через фигуру юридического лица, — это правильно; среди них немало долларовых миллиардеров и миллионеров, участвующих в юридическом лице под его маской. Но официально или легально эти лица предпринимателями не называются. Е.А. Суханов и сам не имеет их в виду, поскольку далее пишет о том, что наше законодательство предоставляет практически неограниченные возможности предпринимателям для быстрого создания юридических лиц, а указанный контингент именитых лиц, как известно, скрывает свое предпринимательство и в создании юридического лица чаще всего не участвует.

А кто же остальные участники деятельности юридического лица? Если это работники, участвующие своим личным трудом в деятельности юридического лица, то следует и их назвать, но к ним ученый вообще относится скептически. Связь сущности юридического лица с коллективом работников и (или) предпринимателей является, по его мнению, непригодным и бесплодным абстрактно-теоретическим рассуждением, надуманным подходом. Особый нигилизм он проявляет в отношении акционерных обществ работников (народных предприятий), закон о которых (от 19.07.1998), по его мнению, подлежит безусловной отмене[4].

Что же касается граждан-потребителей, то указание на них в данном контексте является вообще неуместным. Вероятно, под ними подразумеваются все-таки покупатели, раз они потребители продукции, выпускаемой определенным юридическим лицом и выставлен-

ной на продажу. Но потребители продукции в структуру выпускающего ее юридического лица не входят и лишь материально заинтересованы в том, чтобы приобрести товар по более низкой цене. Таким образом, все приведенные здесь рассуждения не имеют ни малейшего приближения к уяснению авторской трактовки сущности юридического лица.

В другой части работы Е.А. Суханова, где он рассуждает о малом бизнесе, говорится: «Здесь-то и проявляется подлинная сущность юридического лица как персонифицированного имущества, которым готовы рисковать и жертвовать предприниматели»[5]. Как видим, сущность юридического лица (выведенная, правда, только в отношении этих субъектов в малом бизнесе) состоит в некоем персонифицированном имуществе. Но сущность не может быть разной для юридических лиц в малом и крупном бизнесе, поэтому определенная автором сущность относится ко всем юридическим лицам. Понятие «предприниматель», как бы его не толковал ученый-цивилист, в контексте представлений о сущности юридического лица является отвлеченным, а точнее, виртуальным, потому что в статьях 48, 66 и других ГК РФ, а также в законах, определяющих правовой статус хозяйственных товариществ и обществ, употребляются понятия «учредитель», «участник», «акционер», «товарищ», «коммандитист», «вкладчик» и т. п. Индивидуальными предпринимателями называются только участники полных товариществ и полные товарищи в товариществах на вере (п. 4 ст. 66 ГК РФ). Обозначение всех учредителей или участников хозяйственных обществ абстрактным понятием «предприниматель» затеняет подлинную суть вопроса и ничуть не приближает к истине о сущности юридического лица в форме хозяйственного общества. Есть ли там живые люди, или это лишь так называемое персонифицированное имущество? Если речь идет только о рисках этим имуществом, о каком-то перекладывании этого риска с одних лиц на других и аналогичных вопросах имущественной ответственности, то говорить об истинном представлении сущности юридического лица не приходится. Поэтому мы выдвигаем и попытаемся обосновать свою трактовку сущности юридического лица[6].

Прежде всего следует сказать, что безлюдных юридических лиц в природе не существует, и Е.А. Суханов зря иронизирует насчет некоего коллектива предпринимателей (работников), да еще каким-то образом привязывает это к «новому качеству жизни человека», что иначе как юмором назвать нельзя. За фигурой юридического лица стоят (открыто, а иногда тайно) живые люди. Есть и лица, финансирующие деятельность юридического лица своим капиталом, — инвесторы или вкладчики, и лица, участвующие в производстве юридического лица своим трудом — наемные работники (коллектив работников). И это обусловлено объективными экономическими законами развития движущих сил общества, которые реализуются через фигуру юридического лица. Те авторы, которые пытаются представить юридическое лицо без людей, следуя примеру ГК РФ, назвавшему таковым предприятие, являются фантазерами. Не далек от них и Е.А.Суханов, пытающийся доказать, что сущность юридического лица выражается всего-навсего в персонифицированном имуществе. Разве не понятно, что это имущество как пассивную составляющую производительных сил требуется еще превратить в комплекс и запустить в производство, а затем и управлять данным процессом, участвовать в нем человеческим капиталом, если речь идет о хозяйственном обществе как коммерческом участнике экономической деятельности. Значит, мы имеем дело с производительными силами, которые создаются в юридическом лице, и соответствующими им производственными отношениями. Из этого следует, что сущность юридического лица в организационно-правовой форме хозяйственных обществ заключается в том, что оно служит своеобразным механизмом или средством организации общественного производства новой продукции, необходимой обществу для продолжения его жизнедеятельности. В связи с этим в юридическом лице аккумулируются все составляющие производительных сил, образующие сложный капитал. Собственники этого капитала и вступают между собой в производственные отношения. В экономической литературе юридическое лицо называют еще институтом для практической реализации сложного капитала, выражающего собой производительные силы или движущие силы экономического развития[7].

Поэтому ошибаются те авторы, которые видят в юридическом лице научную фикцию, обеспечивающую всего лишь возможность участия в гражданском обороте особого субъекта, отличного от физических лиц, и не замечают в нем правовой формы производственных отношений, опосредующих производительные силы коммерческого юридического лица. Складывающиеся здесь производственные отношения почему-то вообще выпадают из поля зрения исследователей. Между тем именно участники производственных отношений, являющиеся собственниками элементов, составляющих производительные силы юридического лица, образуют организацию как юридическое лицо.

Для более четкого пояснения данного вопроса обратимся к дефиниции юридического лица, данной в ст. 48 ГК РФ. Юридическое лицо названо организацией, а ее, безусловно, могут составлять только живые люди, определенным образом структурированные, т. е. организованные в производственный коллектив. Перейдем от общего определения юридического лица в «компанию одного лица» (по выражению Е.А. Суханова), т. е. в хозяйственное общество. Состав организации—юридического лица не ограничивается единственным учредителем, и какой-то коллектив живых людей все-таки имеется. Это нанятые учредителем работники — других лиц там не существует. Они подлинные участники юридического лица как организации, в составе которой производят своим трудом новую продукцию. Без них это юридическое лицо, экзотически называемое компанией, в природе существовать не может.

Что же касается фигуры учредителя, то на вопрос о вхождении его в созданное им юридическое лицо в качестве участника однозначного ответа дать нельзя. Ведь государство или муниципалитет, создавшие унитарное предприятие, представляющее собой организацию—юридическое лицо, его участниками не являются. Там именно наемные работники составляют юридическое лицо. И хозяйственное общество точно такая же организация—юридическое лицо, отличающееся только собственником имущества, на базе которого оно создано. В одном случае эта организация создается частным собственником имущества, в другом — публичным. Но нельзя путать вопросы о праве собственности на имущество юридического лица и о его участниках.

Так что ирония Е.А. Суханова насчет коллектива предпринимателей или работников совершенно неуместна. Попутно заметим, что слово «компания» не несет никакой смысловой нагрузки, потому что закон не знает такой организационно-правовой формы коммерческих организаций. Словом «компания» можно назвать и компанию картежников, и преступников, которые собираются в саунах и других недоступных для постороннего глаза местах для обсуждения своих не всегда чистых замыслов… ГК РФ со всей очевидностью ошибочно отождествляет понятия «учредитель» и «участник» юридического лица (ст. 48 ГК РФ). Данный вопрос мы рассмотрим ниже.

Рассмотрим собственнический вопрос. Чтобы глубже проникнуть в сущность юридического лица в форме хозяйственного общества, сравним его опять же с унитарным предприятием. Последнее, являясь организацией—юридическим лицом, не признается субъектом права собственности на обособленное за ним имущество. Оно остается в собственности того, кто внес имущественный капитал в юридическое лицо, т. е. в собственности государства или муниципального образования. Точно так же имущество хозяйственного общества, учрежденного одним физическим лицом, остается по-прежнему в его собственности, а не в собственности организации—юридического лица, как это предусмотрено статьями 48, 66 ГК РФ и законами. При этом мы исходим из внутренних противоречий самого гражданского законодательства, оперируя сформулированными в нем тождественными понятиями «юридическое лицо» и «организация».

То, что было сказано выше о хозяйственном обществе, учреждаемом одним физическим лицом, в полной мере относится ко всем хозяйственным обществам. Разница состоит только в том, что в «компании» одного лица собственником имущества, обособленного за обществом как юридическим лицом, является единственный учредитель («компаньон»), а в обществах с множеством учредителей, ошибочно именуемых участниками, оно принадлежит на праве общей долевой собственности всем учредителям юридического лица. Само юридическое лицо в форме хозяйственного общества в силу объективных закономерностей развития производительных сил и присвоения полученного в процессе производства результата не может быть субъектом права собственности, и законодатель присвоил ему данный титул ошибочно.

Вернемся к теме сущности юридического лица в форме хозяйственного общества с позиций уяснения статуса его участников, без которых оно существовать не может. Мы утверждаем, что сущность заключается в том, чтобы аккумулировать или собрать воедино все составляющие производительных сил в юридическом лице и начать создавать новые материальные блага, обеспечивающие жизнедеятельность людей. К ним относятся и вновь создаваемые орудия, и средства производства, и предметы потребления населением, и духовные блага, без которых современное общество не может существовать и развиваться. От того, как научно обоснованно будет отражена структура производственных отношений в юридическом лице, зависит эффективность экономической деятельности хозяйственного общества. И тут встает главный вопрос: кого же следует относить к участникам юридического лица, тем самым участникам, деятельность которых реально связана с повышением эффективности общественного производства?

Признание юридического лица в форме хозяйственных товариществ и обществ субъектами права собственности на обособленное за ними имущество, как мы уже отметили выше, извращает действительность. Фактически это право принадлежит учредителю (учредителям) юридического лица. Но мы должны проникнуть в глубь производственных отношений, правовой формой которых служит данное юридическое лицо, чтобы выявить его участников, создающих материальные блага и имеющих естественное право на присвоение полученного результата. Из теории гражданского права известно, что основу производственных отношений составляет собственность. Точнее говоря, в производственных отношениях генетически зарождается первоначальное распределение и присвоение полученного результата производства, что формирует принадлежность кому-то присвоенного как синоним собственности. В новейшей экономической теории, которую условно можно назвать «социально-прорывной», доказывается, что «создавать блага, становясь их собственниками, могут только физические лица, использующие свой человеческий капитал. Владельцы имущественного капитала могут оказать финансовую услугу участникам трудового процесса и получить плату за эту услугу, но стать собственниками произведенных товаров и дохода они могут, только став участниками юридического лица и используя свой человеческий капитал»[8].

Решая вопрос об участниках юридического лица, которые могут присваивать полученный  хозяйственным обществом результат производства, нам предстоит определить собственника и производственных фондов, используемых в процессе деятельности юридического лица, и других объектов персонифицированного (по выражению Е.А. Суханова) имущества, закрепленного за этим юридическим лицом. Методологически мы будем руководствоваться диалектико-материалистическим воззрением на процесс экономического развития, где производительные силы развиваются по объективным законам физики, химии, биологии и иных естественных наук, а в распределение полученного в процессе производства результата вмешиваются социальные законы, часто вступающие в противоречие с законами экономического развития. Речь идет о российском законодательстве, которое нарушает субординацию соотношения экономики и права, тем самым отрицательно влияя на эффективность общественного производства.

Данный вопрос мы частично рассмотрели с позиций внутренних противоречий самого гражданского законодательства, признавшего юридическое лицо в форме хозяйственных товариществ и обществ собственником обособленного за ним имущества. Далее рассмотрим нарушение этой субординации, обусловленное уже в значительной мере аномалиями в экономической теории. Как отмечается приверженцами нового, социального направления этой теории, почти во всех государствах вместо открытого присвоения результатов труда, как это было в период натурального хозяйства, сформировалась система неэкономического присвоения дохода, осуществляемая в скрытой форме и законодательно обоснованная. Участники коммерческих юридических лиц, использующие свой человеческий капитал и производственные фонды юридического лица, рассматриваются в качестве «продавцов рабочей силы» и не признаются участниками юридического лица. А вкладчики юридического лица, оказывающие ему финансовую услугу в форме передачи права пользоваться и распоряжаться их имущественным капиталом, признаются участниками юридического лица, которым принадлежат его доходы. Тем самым даже в государствах, где уровень оплаты труда достаточно высок, правовая дискриминация полностью сохраняется[9].

Все это относится и к современной России и ее законодательству о юридических лицах, что вступает в противоречие с конституционным признанием ее социальным государством (тем более что в России уровень оплаты труда участников коммерческих юридических лиц в разы ниже, чем в экономически развитых странах). Действительно, на примере хозяйственного общества, созданного одним учредителем, мы показали, что люди, участвующие своим трудом в производстве новой продукции, выпускаемой этим юридическим лицом на рынок, фактически входят в организацию как юридическое лицо, но формально исключены из структуры производственных отношений и участников юридического лица, рассматриваются как наемные работники организации, которую сами составляют. Не юридический ли это нонсенс? А проистекает он из того, что экономическая теория во всем мире до сих пор руководствуется ошибочным тезисом К. Маркса «рабочая сила — товар». Из этого следует, что, продав свою рабочую силу (что невозможно ни теоретически, ни практически), фальшивые продавцы, но истинные производители материальных и духовных благ в натуральной форме уже теряют право участвовать в присвоении полученного их трудом результата производственной деятельности. Такая ситуация противоречит объективным закономерностям развития производительных сил и здравому смыслу.

Более чем очевидным является тот факт, что собственником полученного в процессе производства дохода (если он есть) всегда должен становиться тот, кто использует имущество, а не тот, кому оно принадлежит. Именно на этом принципе построено право аренды или денежной ссуды. Хотя в процессе производства все действия происходят с имущественным капиталом, они являются результатом деятельности человеческого капитала, принадлежащего лицам, участвующим в процессе производства своим личным трудом. Только решение о передаче права пользоваться и распоряжаться имущественным капиталом принадлежит его собственнику, который за свою услугу приобрел право на получение дивидендов; все остальные решения принимают другие люди — участники производства, связанные с новой натуральной формой имущества (производственными фондами)[10].

То, что российский законодатель отнес отношения наемных работников к предмету трудового, а не гражданского права, никакого значения не имеет, так как система производственных отношений строится объективно, закономерно, исходя из структуры производительных сил общества. А человеческий капитал в виде интеллектуальных и физических способностей, которыми обладают наемные работники, является важнейшей составляющей производительных сил, причем активной составляющей, приводящей в действие пассивную составляющую в виде имущественного капитала в денежной и овеществленной форме. И никакая отраслевая принадлежность трудовых отношений по российскому законодательству (да и других стран мира) не может изменить объективно сложившейся роли человеческого капитала в движущих силах общественного развития. Пишущие о юридических лицах представители цивилистики чаще всего видят человеческий капитал в отрыве от производства. Они забывают о том, что трудовые отношения — это тоже производственные отношения, причем они составляют их сердцевину, потому что именно в данных отношениях скрывается самый высокий потенциал производительных сил и отдельного коммерческого юридического лица, и всей экономической системы государства. От их адекватного, экономически целесообразного построения зависят эффективность деятельности данного юридического лица и судьба внутреннего национального продукта страны. Так что регуляция данных отношений гражданским или трудовым правом никакого значения не имеет. Это производственные отношения в самом что ни на есть чистом, экономически обоснованном виде. Иное представление о них является идеалистическим и метафизическим, а точнее, абсурдным, потому что при этом повозка ставится впереди лошади, т. е. позитивное право берется за основу экономического развития, что совершенно недопустимо.

Если члены трудового коллектива, занятые в производстве новой продукции юридическим лицом в форме хозяйственного общества, являются его подлинными и бесспорными участниками как собственники неотчуждаемого человеческого капитала, то не все так просто в отношении собственников имущественного капитала в денежной или овеществленной форме. Здесь мы переходим к уяснению подлинной роли в общественном производстве учредителей хозяйственных обществ. И единственный учредитель юридического лица, и множество их в одном случае могут признаваться его участниками, а в другом таковыми не являются. Сразу отметим, что имеется в виду участник производственного процесса, т. е. тот, кто своим человеческим капиталом (интеллектуальными и физическими способностями) принимает в нем личное участие. Если мы обратимся к «Словарю русского языка», то увидим, что слова «участвовать», «участник» непременно привязаны к конкретному географическому пространству и реальному времени нахождения кого-то в нем[11]. Применительно к хозяйственным обществам, имеющим целью создание новой продукции, это означает, что их участниками должны признаваться те лица, которые находятся по месту производственной деятельности обществ и принимают в ней личное участие. Не странным ли является нынешнее положение, когда участниками производственной деятельности функционирующих в России хозяйственных обществ признаются лица, находящиеся на заокеанских островах, в тысячах километров от России, а работники этих обществ таковыми не признаются? Кто возьмется это объяснить, и из каких закономерностей экономического развития это проистекает? Вот тут-то и скрывается один из корней зарождения и развития коррупции в России. Это слово уже надо писать с большой буквы, в силу значительного скрытого потенциала для государства и общества. Отрицательного потенциала.

Исходя из общенаучного представления о понятии «участник», в хозяйственном обществе таковыми должны признаваться физические лица—учредители, которые не только вложили свой имущественный капитал в денежной или вещественной форме и по-прежнему остаются его собственниками, но и участвуют в его деятельности своим человеческим капиталом (интеллектуальными или физическими способностями). При их участии в распределении полученного результата производства хозяйственного общества следует учитывать использование и того и другого капитала. Каждое из этих двух видов участия должно оплачиваться раздельно: трудовое — по мере участия в производственном процессе и полученного результата, а финансовое — в виде дивидендов.

Едва ли обоснованным является признание участниками хозяйственных обществ лиц, вложивших свой капитал в имущественную базу общества в виде прямого вклада или приобретения акций и не принимавших участия в деятельности общества лично, своими интеллектуальными и физическими способностями. Вложенный капитал должен оплачиваться по принципу депозитного вклада или банковской ссуды. Фактически же эта плата при получении дивидендов по действующему, так называемому корпоративному законодательству существенно превышает размер дохода по банковским вкладам. Именно эта заинтересованность привлекает иностранных и отечественных собственников капитала (иногда ошибочно называемых инвесторами) вкладывать свои финансовые ресурсы в деятельность хозяйственных обществ, особенно в высокодоходных отраслях экономики.

Но как бы то ни было, эти лица остаются собственниками только вложенного ими капитала, за использование которого и так получают высокий доход в виде дивидендов, и не имеют никакого права на участие в распределении полученного хозяйственным обществом дохода. Они фактически выступают в роли финансистов, ничем не отличающихся от банков, обеспечивающих средствами ту или иную деятельность через кредитно-ссудный механизм. Но их ставка в виде получаемых дивидендов значительно превышает даже тот высокий процент банковской ссуды, который сегодня устанавливается коммерческими банками. Вот в этом только и состоит разница! Включение этих «финансистов» в число участников хозяйственного общества является экономически несостоятельным. И уже самым аномальным в экономике является тот факт, что вложенные «финансистами» капиталы возрастают за счет той части полученного юридическим лицом дохода, которая инвестируется для модернизации производства, что резко повышает стоимость акций. Более чем очевидно, что приобретенное таким способом имущество хозяйственного общества должно признаваться объектом права общей собственности трудового коллектива, а не вкладчиков капитала.

Из всего изложенного можно сделать следующий вывод. Сущность юридического лица российским законодательством извращена. Ошибочно (или по чьему-то заказу) собственником имущества, обособленного за юридическим лицом в организационно-правовой форме хозяйственного общества, признается само юридическое лицо, что не соответствует экономической закономерности и скрывает подлинных собственников вложенного в юридическое лицо имущественного капитала в денежной или вещественной форме. Не являясь подлинными участниками юридического лица, они распоряжаются полученными в процессе его деятельности доходами. А деятельность эту фактически осуществляют лица, участвующие в производстве своим человеческим капиталом. Но они совершенно беспрецедентно, в нарушение объективных экономических законов, исключены из числа участников юридического лица и опосредуемых им производственных отношений. Такая ситуация является просто аморальной и экономически несостоятельной. Рано или поздно она непременно приведет к социальному взрыву. Другого просто не дано, потому что по Конституции РФ, объявившей Россию социальным государством, такая ситуация является грубейшим нарушением прав и интересов той части населения, которая трудится ради производства новых материальных благ. На эксплуатации ее жиреют вкладчики капитала, подобные Березовскому, Абрамовичу и другим долларовым миллиардерам, не имеющие к производству никакого отношения.

В свете сказанного более чем очевидной является необходимость внесения в законодательство о юридических лицах серьезных изменений. Это законодательство должно быть построено с учетом  роли и значения в общественном производстве его участников и лиц, финансирующих производство, а не на фальшивом признании хозяйственного общества собственником обособленного за ним имущества. Такую фикцию пора искоренить. Понимание сущности юридического лица в форме хозяйственного общества как персонифицированного имущества в данном случае не помощник законодателю, а, скорее всего, абстрактно-теоретический способ ввести в заблуждение и законодателя, и публичного читателя.

Библиография

1 См.: Суханов Е.А. О концепции развития законодательства о юридических лицах // Журнал российского права. 2010. № 1. С. 5—12.

2 Суханов Е.А. Указ. раб. С. 9.

3 Там же.

4 Там же. С. 6.

5 Там же. С. 10.

6 См.: Рыженков А.Я., Черноморец А.Е. Теория права собственности: Историко-аналитический очерк. — Элиста, 2009. С. 748—759.

7 См.: Каменецкий В.А., Патрикеев В.П. Основы социальной экономики. — М., 2010. С. 112.

8 Каменецкий В.А., Патрикеев В.П. Указ. раб. С. 22.

9 См.: Каменецкий В.А., Патрикеев В.П. Указ. раб. С. 30.

10 Там же.  С. 166—167.

11 См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. — М., 2007. С. 1133.