Об основании уголовной ответственности и его законодательном определении

УДК 343.222

Страницы в журнале: 119-123 

М.П. РЕДИН,

кандидат юридических наук, член адвокатской палаты Тамбовской области,   почетный адвокат России

Анализируются точки зрения ученых, касающиеся законодательного определения основания уголовной ответственности; устанавливаются необходимые и достаточные условия ее возникновения. Автором разработана новая редакция ст. 8 УК РФ, а также предлагается включить новую статью о понятии состава определенного вида преступления.

Ключевые слова: основание уголовной ответственности, необходимые и достаточные условия для возникновения уголовной ответственности, законодательное определение основания уголовной ответственности, состав определенного вида преступления.

Действующий Уголовный кодекс РФ устанавливает основание уголовной ответственности, увязывая его с совершением деяния, содержащего все признаки состава преступления, но определения понятия самого состава преступления не содержит.

«Определение оснований ответственности в уголовном праве — основополагающий принципиальный вопрос. Это та самая юридическая точка опоры, которая может стать здесь основой законности или беззакония», — констатирует И.П. Малахов[1]. А.М. Трухин, как бы развивая доводы И.П. Малахова, справедливо утверждает, что «от того, как будет законодательно определено основание уголовной ответственности, будет зависеть и сама уголовная ответственность субъектов уголовного права. Поскольку основу содержания уголовной ответственности составляет уголовное наказание, постольку основанию уголовной ответственности должно быть уделено особое внимание»[2]. Еще более веско о значении оснований уголовной ответственности писал В.Н. Кудрявцев: «Вопрос об основаниях ответственности является не только нравственным и юридическим, но и принципиальным политическим»[3].

Однако отметим, что мы в корне не согласны с утверждением академика В.Н. Кудрявцева о том, что вопрос об основаниях уголовной ответственности является «принципиальным политическим». Такое утверждение ассоциируется у нас со столь же непригодными и противопоказанными в демократическом правовом государстве атрибутами, как «уголовно-правовая политика», «суверенная демократия» и т. п. Впрочем, критический анализ названных атрибутов — тема отдельного исследования.

Статьей 8 УК РФ установлено: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом»[4].

В преддверии принятия нового УК РФ высказывались мнения о неприемлемости этой формулировки. Так, И.П. Малахов писал: «Советское уголовное право, стоящее на материалистических позициях, первичным, основой признает деяние человека, вторичным, производным — результат как последствие преступления либо преступных деяний ряда лиц. Соответственно, только выраженный вовне акт общественно опасного поведения человека признается единственным основанием его уголовной ответственности»[5].

Налицо, по нашему мнению, некоторая тавтологичность и неточность такого утверждения. Во-первых, понятие «преступное деяние» включает в себя как «общественно опасные действия (бездействие)», так и «наступившие общественно опасные последствия». Это следует из формулировок статей 5 «Принцип вины» и 14 «Понятие преступления» УК РФ. Во-вторых, несколько забегая вперед, отметим, что «акт общественно опасного поведения человека» непременно должен содержать все признаки состава определенного вида преступления[6], предусмотренного УК РФ. Ряд исследователей также утверждали, что «основанием уголовной ответственности является сам факт совершения лицом конкретного преступления, предусмотренного соответствующей статьей Уголовного кодекса»[7].

Полагаем, законодатель обоснованно не воспринял указанные предложения, и вот почему. «Исходной предпосылкой для возникновения правоотношения выступает закон. Уже в нем заложена формальная возможность возникновения правоотношения. Для реализации ее в действительность нет основного условия — юридического факта. С ним закон связывает реальную возможность правоотношения»[8]. Следовательно, для возникновения правоотношения по привлечению лица к уголовной ответственности необходимы: 1) состав определенного вида преступления, предусмотренного УК РФ (уголовно-правовая норма); 2) совершение лицом деяния, содержащего все признаки указанного состава определенного вида преступления (юридический факт).

Однако И.Я. Гонтарь утверждает о неудачности определения основания уголовной ответственности в УК РФ 1996 года[9]  и, воспроизведя текст ст. 8 УК РФ, задается вопросом: «Что же является в итоге основанием уголовной ответственности: деяние, состав преступления или предусмотренность в уголовном законе?»[10]  И сам же на поставленный вопрос отвечает, предлагая, по его мнению, более точное и правильное определение: «Основанием уголовной ответственности является соответствие признаков совершенного лицом общественно опасного деяния их описанию в настоящем Кодексе»[11].

Категорически возражает против употребления в законодательном определении основания уголовной ответственности понятия «состав преступления» А.П. Козлов, утверждая, что «…состав преступления — абсолютно неопределенная, теоретически надуманная категория. Непонятно, почему законодатель не закрепил в ст. 8 УК РФ абсолютно понятную и точную формулу: “Основанием уголовной ответственности является совершение преступления”, базирующуюся на опять-таки имеющемся в законе определении последнего (ч. 1 ст. 14), вместо существующей сегодня неуклюжей фразы, опирающейся на пустоту, на условность»[12]. Далее ученый приходит к окончательному выводу о том, что «…состав преступления — пятое колесо в телеге, абсолютно ненужная категория»[13].

«Основанием уголовной ответственности выступает не состав преступления, а деяние, содержащее признаки преступления», — утверждает М.Ю. Дворецкий[14].

Предложенные И.Я. Гонтарем, А.П. Козловым и М.Ю. Дворецким определения основания уголовной ответственности по изложенным выше доводам также не могут быть, по нашему мнению, признаны более точными и правильными. Вместе с тем И.Я. Гонтарь отмечает, что в УК РФ определение основания уголовной ответственности является «труднодоступным пониманию»[15]. А. Бойко считает, что «…в ст. 8 УК РФ должна содержаться оговорка, касающаяся неоконченных преступлений, так как строгое толкование текста данной статьи в его нынешней редакции выявляет прямое ее противоречие с ч. 3 ст. 29 УК РФ»[16]. А так ли это на самом деле?..

А.М. Трухин полагает, что «в принципе такое определение (содержащееся в ст. 8 УК РФ. — М.Р.) можно признать правильным, если правильно его понимать»[17]. Однако он, толкуя законодательное определение основания уголовной ответственности, неразрывно связывает применение диспозиции определенного вида преступления с его санкцией, принципом справедливости, с общими началами назначения наказания, назначением наказания лицу за совершенное преступление, категоризацией преступлений. Поэтому А.М. Трухин в итоге предлагает свое определение основания уголовной ответственности в уголовном законе: «совершение лицом преступления конкретного вида и тяжести»[18].

С таким определением не представляется возможным согласиться, поскольку в данном случае А.М. Трухин необоснованно смешивает разные понятия: «основание уголовной ответственности», «наказуемость преступлений», «назначение наказания за совершение преступлений» и «уголовная ответственность».

В русле приведенного мнения А. Бойко находятся выводы и предложения А.А. Швыркина, М.Ю. Дворецкого. Так, первый ученый пришел к категоричному выводу о том, что «…в отечественном уголовном законодательстве нет единой нормы-дефиниции, исчерпывающе определяющей все основания уголовной ответственности, а в науке возникла ситуация, когда многие исследователи считают основание, названное в ст. 8 УК РФ, единственным (Никулин С.И., Игнатов А.Н., Чистяков А.А. и др.)[19]. Несовершенство отечественного уголовного закона и научной теории подтверждается вариантом, который находим в ст. 10 “Преступление как основание уголовной ответственности” УК Республики Беларусь, где сказано, что основанием уголовной ответственности является совершение виновно запрещенного уголовным законом деяния в виде:

1) оконченного преступления;

2) приготовления к совершению преступления;

3) покушения на совершение преступления;

4) соучастия в совершении преступления»[20].

М.Ю. Дворецкий утверждает, что «…требуется изменить редакцию ст. 8 (“Основание уголовной ответственности”) УК РФ. Она должна состоять из трех частей. Первая должна регламентировать основание уголовной ответственности за преступление оконченное, вторая — за неоконченное преступление, третья — за преступление, совершенное в соучастии.

Представляется примерное содержание названной статьи.

Статья 8. Основание уголовной ответственности1. Основанием уголовной ответственности лица за оконченное преступление является совершенное им деяние, содержащее все признаки преступления, предусмотренные нормами Общей и Особенной частей настоящего Кодекса.

2. Основанием уголовной ответственности лица за неоконченное преступление является совершенное им деяние, содержащее часть признаков оконченного преступления, предусмотренных нормами Общей и Особенной частей, и образующих приготовление к преступлению или покушение на совершение преступления.

3. Основанием уголовной ответственности лица за соучастие в преступлении является совершенное им деяние, содержащее признаки оконченного преступления, предусмотренные нормами Общей и Особенной частей и образующие организацию совершения преступления, подстрекательство к совершению преступления, пособничество к совершению преступления.

Представленная трактовка основания уголовной ответственности требует внести необходимые изменения в нормы Общей и Особенной частей, которые ныне оперируют фразой “состав преступления”»[21].

Полагаем, что по целому ряду причин законодательные новеллы, предлагаемые А.А. Швыркиным и М.Ю. Дворецким, не могут быть приняты.

Прежде всего неясно, куда «подевались» преступления, совершенные по неосторожности? Полагаем, что законодательное определение оконченного преступления не отвечает основным положениям учения о стадиях осуществления преступного намерения[22].

Определение оконченного преступления дано в ст. 29 «Оконченное и неоконченное преступления» главы 6 «Неоконченное преступление» УК РФ. Поэтому, прежде чем перейти к юридическому анализу этого определения, необходимо ответить на ряд вопросов, касающихся места расположения указанной нормы в системе Общей части УК РФ, названия главы 6, соотношения оконченного и неоконченного преступлений и др.

Полагаем, что законодатель правильно определил место расположения главы 6 в системе Общей части УК РФ. Преступления по степени их завершенности (оконченное и неоконченное) являются разновидностью преступлений, совершаемых с прямым умыслом, а потому логично расположение главы 6 после главы 5 «Вина» УК РФ.

Что же касается названия главы 6 «Неоконченное преступление», то мы считаем, что эта глава должна называться «Преступления по степени завершенности и их наказуемость». Во-первых, содержание норм, включенных в эту главу, шире ее названия, так как ст. 29 имеет наименование «Оконченное и неоконченное преступления», а в ее части первой дано определение оконченного преступления. Во-вторых, невключение законодателем в название главы 6 оконченного преступления, совпадение формулировок определения понятия оконченного преступления (ч. 1 ст. 29 УК РФ) и основания уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) обусловили неправильность определения понятия оконченного преступления по существу. И привели, по нашему мнению, к распространению понятия оконченного преступления не только на преступления, совершаемые с прямым умыслом, но и на преступления, совершаемые с косвенным умыслом и по неосторожности. Видимо поэтому, например, Н.К. Семернева пишет: «С субъективной стороны приготовление и покушение возможны только с прямым умыслом на совершение конкретного преступления. Оконченное преступление может совершаться как с прямым, так и с косвенным умыслом»[23]. И.Я. Козаченко, комментируя ст. 29 УК РФ, поясняет, что «неоконченное преступление предполагает наличие только прямого умысла. Оконченное преступление может быть совершено как с умыслом (прямым или косвенным), так и по неосторожности»[24]. Сходную позицию занимает А.В. Наумов, который утверждает, что «в соответствии со ст. 29 УК РФ все совершенные преступления делятся на оконченные и неоконченные»[25].

Авторы учебного пособия по общей части уголовного права пишут, что в «УК РФ все составы преступлений, как с умышленной, так и с неосторожной формой вины, сформулированы как оконченные преступления»[26].

А.П. Козлов утверждает, что все преступления являются оконченными, кроме неоконченной преступной деятельности; что неосторожное преступление также может быть завершено вплоть до наступления преступного результата; что неосторожные преступления криминально значимы, как правило, при наступлении вреда, — именно это доказывает возможность признания их оконченными[27]. Более того, указанный автор стадиям развития преступления при наличии косвенного умысла и неосторожности посвятил целый параграф монографии.

Мы же полагаем, что оконченными могут быть лишь преступления, совершаемые с прямым умыслом. Ведь если предположить существование оконченных преступлений, совершаемых с косвенным умыслом либо по неосторожности, то должны существовать и неоконченные преступления, совершаемые с косвенным умыслом либо по неосторожности. Такой вывод следует из дихотомического деления понятия в формальной логике. Однако таковые (названные оконченные и неоконченные) преступления уголовному праву неизвестны. А коль скоро эти преступления не могут являться оконченными, они также не могут иметь стадий осуществления преступного намерения.

Следовательно, об оконченных либо неоконченных преступлениях можно и нужно говорить применительно только к преступлениям, совершаемым с прямым умыслом. По изложенным соображениям мы не можем согласиться с предложением А.И. Ситниковой об исключении из названия ст. 29 УК РФ упоминания об оконченном преступлении и, соответственно, об изъятии из УК РФ дефинитивной нормы (ч. 1 ст. 29 УК РФ), в которой дано определение оконченного преступления[28].

Однако, например, Н.Ф. Кузнецова пишет, что «действие или бездействие без общественно опасных последствий наличествует в покушении на преступление»[29]. Из этого автор делает вывод: «понятие же преступления в ч. 1 ст. 14 УК РФ имеет в виду оконченное преступление»[30].

В таком случае получается, что неоконченное преступление (приготовление к исполнению тяжкого либо особо тяжкого преступления, покушение на исполнение преступления) не является преступлением. Хотя эти виды неоконченных деяний признаны преступлениями (ч. 2 ст. 29, ч. 2 ст. 30 УК РФ) и их совершение, бесспорно, является основанием уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ).

Очевидно, что причиненные деянием общественно опасные последствия, как и создание угрозы их причинения, охватываются таким его признаком (свойством), как общественная опасность. Сама Н.Ф. Кузнецова справедливо утверждает: «Общественная опасность, вредоносность деяния выражаются в причинении либо создании угрозы причинения ущерба охраняемым Кодексом интересам»[31].

Таким образом, под понятие преступления (ч. 1 ст. 14 УК РФ) подпадают как умышленные преступления, так и преступления по неосторожности. В свою очередь преступления, совершаемые с прямым умыслом, делятся на оконченные и неоконченные (приготовление к исполнению тяжкого либо особо тяжкого преступления, покушение на исполнение преступления).

Итак, только преступления, совершаемые с прямым умыслом, делятся на оконченные и неоконченные преступления. Подавляющее большинство ученых, в том числе В.М. Чхиквадзе[32], Н.Д. Дурманов[33], А.А. Пионтковский[34], А.И. Санталов[35], Н.С. Алексеев, В.Г. Смирнов, М.Д. Шаргородский[36], В.Н. Кудрявцев[37], Я.М. Брайнин[38], В.Д. Иванов[39], В.С. Прохоров[40], Т.Д. Устинова[41], С.И. Никулин[42], придерживаются мнения о том, что в неоконченных преступлениях всегда имеются составы приготовления к конкретному преступлению либо покушения на конкретное преступление, признаки которых определяются диспозициями норм Особенной части и положениями статей Общей части УК РФ, в частности определяющих приготовление к преступлению и покушение на преступление. Так, В.С. Прохоров пришел к выводу о том, что «приготовление, покушение… образуют самостоятельные, предусмотренные законом составы преступлений. Различные составы преступления, в которых выражается конкретное преступное деяние, — разные формы одного и того же содержания. Определение в нормах Общей части уголовного законодательства (статьи 15 и 17 Основ) ряда общих признаков, образующих в их сочетании с признаками составов преступлений, предусмотренных в Особенной части, самостоятельные составы преступлений, является способом конструирования законодателем составов преступлений»[43].

Данный вывод считаем необходимым дополнить следующими аргументами. Во-первых, неоконченное преступление (приготовление к исполнению преступления, покушение на исполнение преступления) охватывается понятием преступления (ч. 1 ст. 14, ч. 2 ст. 29 УК РФ). Во-вторых, законодатель в формулировке ст. 8 УК РФ использовал выражение «предусмотренного настоящим Кодексом» (а не «предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса»). В-третьих, законодатель в ч. 3 ст. 29 УК РФ установил, что уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье УК РФ, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30 УК РФ. Поэтому положение ст. 8 УК РФ равным образом относится как к оконченному, так и к неоконченному преступлению. Следовательно, основанием уголовной ответственности за неоконченное преступление является совершение деяния, содержащего все признаки состава приготовления к исполнению тяжкого или особо тяжкого преступления либо состава покушения на исполнение преступления любой тяжести, предусмотренное Особенной частью УК РФ. Аналогично обстоит дело и с соучастием в преступлении.

Вместе с тем, как нам представляется, М.П. Журавлев высказал правильное мнение о необходимости при определении оснований уголовной ответственности использовать более четкие формулировки[44].

Исходя из изложенного, считаем необходимым уточнить законодательное определение основания уголовной ответственности в УК РФ следующим образом: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава определенного вида преступления, предусмотренного настоящим Кодексом». Кроме того, следует дополнить УК РФ новой статьей — «Понятие состава определенного вида преступления», которая будет помещена после ст. 14 «Понятие преступления», где необходимо дать законодательное определение состава определенного вида преступления[45].

Библиография

1  Малахов И.П. Основания уголовной ответственности // Советское государство и право. 1991. № 6. С. 78.

2  Трухин А.М. Законодательное определение основания уголовной ответственности // История развития уголовного права и ее значение для современности: Материалы V Междунар. науч.-практ. конф. (юрид. фак. МГУ им. М.В. Ломоносова, 26—27 мая 2005 г.) — М., 2006. С. 589.

3  Кудрявцев В.Н. Закон, поступок, ответственность. — М., 1986. С. 299.

4  А.Н. Игнатов и Т.А. Костарева констатируют: «Данное положение правильно признано принципиальным и закреплено в разделе о принципах уголовного закона. Положение об основаниях уголовной ответственности более всего связано с принципами законности и равенства граждан перед законом и в определенной мере конкретизирует их» (Уголовное право. Общая часть. Особенная часть: Курс лекций. Игнатов А.Н., Костарева Т.А. Лекция 4: Уголовная ответственность и состав преступления / Под ред. проф. Ю.А. Красикова. — М., 1996. С. 22).

5  Малахов И.П. Указ. раб. С. 78.

6  Данное уточнение преступления, употребленное законодателем в ст. 8 УК РФ (с которым мы солидарны), использует А.М. Трухин (см.: Трухин А.М. Указ. раб. С. 591).

7  Игнатов А.Н., Красиков Ю.А., Побегайло Э.Ф. и др. Концептуальные начала уголовного законодательства Российской Федерации // Советская юстиция. 1992. № 3. С. 3.

8  Горбуза А.Д. Философские категории «возможность» и «действительность» в учении об уголовной ответственности // Тр. ВСШ МВД СССР. 1974. Вып. 9. С. 57—63.

9 См.: Гонтарь И.Я. Определение понятия преступления // Энциклопедия уголовного права. Т. 3: Понятие преступления. — СПб., 2005. С. 36—37.

10  Там же. С. 37.

11  Там же. С. 38.

12  Козлов А.П. Понятие преступления. — СПб., 2004. С. 169.

13  Там же. С. 183.

14  Дворецкий М.Ю. Категория «цель» в определении правовых последствий уголовной ответственности // Категория «цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии: Материалы IV Российского конгресса уголовного права (28—29 мая 2009 г.). — М., 2009. С. 214.

15  Гонтарь И.Я. Указ. раб. С. 37.

16  Бойко А. Уголовный кодекс Российской Федерации: недомолвки законодателя и их восполнение в правоприменительной практике // Уголовное право. 2008. № 2. С. 10.

17  Трухин А.М. Указ. раб. С. 591.

18  Там же. С. 592.

19  См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными материалами и судебной практикой / Под общ. ред. С.И. Никулина. — М., 2000. С. 16; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева. — М., 2002. С. 9; Чистяков А.А. Уголовная ответственность и механизм формирования ее основания: Моногр. — М., 2002. С. 221.

20  Швыркин А.А. Преступления против личности: Лекции по Особенной части уголовного права. — Тамбов, 2008. С. 15.

21  Дворецкий М.Ю. Указ. раб. С. 214—215.

22  Об основных положениях учения о стадиях осуществления преступного намерения см.: Редин М.П. Преступления по степени их завершенности: Моногр. — М., 2006. С. 12—28.

23  Уголовное право. Общая часть: Учеб. для вузов / Отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. — М., 1997. С. 214.

24 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации с постатейными материалами и судебной практикой. С. 135.

25  Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.В. Наумов. — М., 1996. С. 98.

26  Рарог А.И., Степалин В.П. Уголовное право: Общая часть в вопросах и ответах: Учеб. пособие / Под ред. А.И. Рарога. — М., 1999. С. 123.

27  См.: Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. — СПб., 2002. С. 124—132.

28  См.: Ситникова А.И. Неоконченное преступление и его виды: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2002. С. 22—23.

29  Уголовное право России. Общая часть: Учеб. для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. — М., 2005. С. 83, сноска 1.

30  Там же.

31  Там же. С. 84.

32  См.: Чхиквадзе В.М. Понятие и значение составов преступления в советском уголовном праве // Советское государство и право. 1955. № 4. С. 55.

33  Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. — М., 1955. С. 31.

34  Пионтковский А.А. Основание уголовной ответственности // Советское государство и право. 1959. № 11. С. 58; Курс советского уголовного права. — М., 1970. Т. II. С. 90—91.

35  Санталов А.И. Состав преступления и некоторые вопросы Общей части уголовного права // Правоведение. 1960. № 1. С. 98—103.

36  Алексеев Н.С., Смирнов В.Г., Шаргородский М.Д. Основание уголовной ответственности по советскому уголовному праву // Правоведение. 1961. № 2. С. 78—79.

37  Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. — М., 1960. С. 43.

38  Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. — М., 1963. С. 35—36.

39  Иванов В.Д. Основания уголовной ответственности и наказуемости за покушение на преступление // Сб. ст. адъюнктов и соискателей. — М., 1966. С. 48—51.

40  Курс советского уголовного права. Часть общая. — Л., 1968. Т. 1. С. 248—249.

41  Устинова Т.Д. Назначение наказания за неоконченную преступную деятельность: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 1980. С. 9.

42  Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко; Науч. ред. А.С. Михлин. — М., 2000. С. 51.

43  Курс советского уголовного права. С. 250.

44  См.: Обсуждение проекта УК России в Академии МВД РФ // Государство и право. 1992. № 7. С. 96.

45  Формулировка определения этого понятия не входит в задачу настоящей статьи и требует самостоятельного исследования.