Об отраслевой принадлежности норм права, регулирующих отношения в ходе исполнительного производства

О.М. ТАТАЕВА,

аспирант кафедры государственного управления и политики Государственного университета управления

Вопрос об отраслевой принадлежности норм об исполнительном производстве является в настоящее время одним из наиболее дискуссионных в науке.

Попробуем разобраться в аргументах, приводимых в защиту существования теорий принадлежности норм, регулирующих процесс принудительного исполнения юрисдикционных и неюрисдикционных актов к той или иной правовой отрасли.

Уральской процессуальной школой справедливо отмечено, что нерешенность вопроса о месте исполнительного производства влияет на само исполнительное производство, законодательство о котором разбросано по источникам как материального, так и процессуального права[1].

В настоящее время можно выделить три подхода к определению роли и места исполнительного производства в системе права:

1) исполнительное производство рассматривается как одна из стадий гражданского процесса. Отсюда вытекает закрепление норм, регулирующих процесс исполнительного производства, в ГПК РФ;

2) происходит становление самостоятельной отрасли права — исполнительного права, предметом которого является исполнительное производство. Завершающей стадией становления этой отрасли права должны стать разработка и принятие Исполнительного кодекса РФ;

3) исполнительное производство рассматривается как административное в рамках административного права и процесса, протекающего во всех его разновидностях (административно-управленческом, административно-юрисдикционном, административно-юстиционном), в ходе функционирования органов государственной исполнительной власти, уполномоченных осуществлять исполнительное производство (Федеральной службы судебных приставов, Минфина России, Федерального казначейства).

Решение спорного вопроса о принадлежности норм права, регулирующих исполнительное производство, на наш взгляд, состоит в определении главного, т. е. метода правового регулирования, который используется при изучении исполнительного производства. Определение метода правового регулирования необходимо прежде всего для нахождения критерия при структурировании всей системы права, с помощью которого можно было бы отличить одну отрасль от другой, и для нормальной кодификации каждой отрасли.

Следует заметить, что проблема методов правового регулирования в российском праве тоже не решена: по этому поводу существуют научные позиции противоположного содержания. Так, в правоведении понятие метода правового регулирования часто употребляется в разном значении. Ю.А. Тихомиров в своем фундаментальном труде говорит о правовых методах управления[2], Д.Н. Бахрах — о методах управления прямого и косвенного воздействия[3]. Используются также понятия «казуальный метод» и «нормативный метод» правового регулирования[4].

Некоторые ученые предлагают выделять два основных метода правового регулирования — императивный и диспозитивный[5].

Существует также точка зрения о существовании единого метода правового регулирования, включающего предписания, запреты и дозволения. Этот метод проявляется в отраслях единой правовой системы: по преимуществу в гражданском праве — как дозволение, в административном — как предписание и в уголовном — как запрет[6].

А.А. Демин понимает метод правового регулирования как характер связей субъектов правоотношения[7]. Проведенный им анализ таких связей позволяет выделить следующие методы:

· административно-правовой метод власти и подчинения — в административном праве;

· метод восходящего подчинения — в конституционном (государственном) праве;

· гражданско-правовой метод, отражающий связи равноправных субъектов права на основе их свободной договоренности, — в гражданском праве;

· метод консенсуса — в международном праве.

Трудно не согласиться с автором в том, что признание различий в методах правового регулирования поможет упорядочить распределение всего правового материала и законодательства между отраслями права.

Рассмотрим метод правового регулирования в сфере исполнения решений юрисдикционных органов в Российской Федерации. Несмотря на то, что предмет исполнительного производства лежит в сфере финансовых и имущественных отношений, само исполнительное производство — суть составная часть административного права.

Еще в самом начале реформы исполнительного производства, до принятия федеральных законов от 21.07.1997 № 118-ФЗ «О судебных приставах» и № 119-ФЗ «Об исполнительном производстве», В.В. Ярков заметил, что исполнительное производство в доктринальном, нормотворческом и правоприменительном аспектах следует толковать как административное право, со всеми вытекающими отсюда последствиями[8].

Этот вывод автор делает, видимо, исходя из того, что:

· субъектом исполнительного производства является орган исполнительной власти (сейчас это Федеральная служба судебных приставов, а с 1 января 2006 г. по искам к казне государства — Минфин России и Федеральное казначейство);

· само исполнительное производство преследует публичные цели исполнения законов и осуществляется средствами государственного управления, одно из которых — принуждение. Главная особенность компетенции состоит в применении мер принудительного исполнения, посредством которых государство защищает правоотношения, возникшие по частному волеизъявлению, реализуя тем самым охранительную функцию.

В этой связи уместно заметить, что предметом административно-правового регулирования могут быть любого рода отношения, если последние осуществляются в рамках объекта управленческого воздействия, а само государственное управление преследует цели и задачи реализации публичного интереса[9].

В случае с исполнительным производством все эти признаки присутствуют.

К сожалению, в современных учебниках административного права проблемы исполнительного производства фактически не затрагиваются. Причина, думается, в том, что обычно административный процесс связывают с разрешением дел, связанных с применением именно норм административного права. В случае же с исполнительным производством дело обстоит иначе, поскольку исходным здесь является судебное решение, которое напрямую к нормам административного права отнести нельзя.

Примечательно, что, вопреки определению «судебный» в отношении органа исполнения — пристава-исполнителя, лишь в первых двух пунктах ст. 7 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в числе исполнительных называются документы, исходящие от суда как органа правосудия, а именно: исполнительные листы, выдаваемые судами на основании принимаемых ими судебных актов, решений Международного коммерческого арбитражного суда и иных третейских судов, решений иностранных судов и арбитражей, решений межгосударственных органов по защите прав и свобод человека, а также судебные приказы.

Что касается нотариально удостоверенных соглашений об уплате алиментов, а также удостоверений комиссии по трудовым спорам о взыскании денежных средств с отметкой банка или иной кредитной организации о полном или частичном неисполнении взыскания в связи с отсутствием на счетах должника денежных средств, достаточных для удовлетворения требований взыскателя, то судебными актами назвать их нельзя.

Как известно, исполнительное производство, базируясь на судебном решении, начинается с вынесения постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства. Природа этого постановления несомненна: это акт административного права, поскольку издается он специально уполномоченным на то лицом исполнительной власти.

Таким образом, можно сказать, что посредством постановления судебного пристава-исполнителя осуществляется своеобразная инверсия процессуальных отношений в рамках правосудия в отношении административного процесса. И именно форма и само существование данного постановления являются зримым воплощением перехода от одной отрасли права к другой и, соответственно, границей между судебной и исполнительной властями в их взаимодействии в связи с реализацией судебного решения.

Радикальные предложения отдельных ученых о том, что предметом исполнения в исполнительном производстве должны признаваться только судебные постановления[10], вряд ли заслуживают особого внимания, так как повлекут неопределенное состояние с исполнением всех актов несудебной юрисдикции.

Как видим, закрепление норм, регулирующих исполнительное производство, в ГПК РФ и АПК РФ еще не говорит о том, что отношения, возникающие в ходе осуществления принудительного исполнения, регулируются гражданско-правовым методом, где главенствующая роль отводится равноправию сторон и широкому применению договорных форм.

В процессе осуществления принудительного исполнения налицо наделение одной из сторон (судебного пристава-исполнителя) государственно-властными полномочиями, при этом вторая сторона (должник, правонарушитель) не может отказаться от исполнения предписания и вправе лишь обжаловать его в компетентный государственный орган или суд.

Таким образом, можно говорить об административно-правовом методе регулирования отношений в ходе осуществления принудительного исполнения в Российской Федерации.

Еще проще определить правоотношения, возникающие по искам к казне государства, где обе стороны исполнительного производства — органы государственной власти. Здесь налицо властеотношения, регулируемые нормами административного права.

Известно, что административно-правовой метод регулирования (властный) — это метод административного права, что дает повод рассматривать отношения, возникающие в ходе исполнительного производства, в рамках административного процесса, а порядок осуществления данного вида производства одним из органов государственной исполнительной власти — в рамках административно-правового режима.

Изучая исполнительное производство в данном контексте, уместно говорить об исполнительном праве лишь как о подотрасли (институте) административного права, а не как о самостоятельной отрасли.

Деятельность государственных должностных лиц (судебных приставов) в ходе принудительного исполнения более схожа с таким видом государственно-управленческой деятельности, как полицейская. Видимо, не случайно органы налогового надзора, созданные в Российской Федерации в начале 1990-х годов, были названы органами налоговой полиции: данное понятие более точно очерчивало полномочия этого органа на применение принудительных мер и одновременно восстанавливало в правах термин «полиция».

Здесь же отметим, что функции налоговой полиции, в отличие от полного объема полномочий, в которые входили полномочия по осуществлению оперативно-розыскной деятельности, вскоре были переданы службе судебных приставов.

В основе противопоставления отраслей, как правило, лежит не только метод правового регулирования отношений, но и цели, предмет, субъекты регулирования.

Если сравнивать между собой административное право и исполнительное право как самостоятельные отрасли, то можно заметить, что их цели (публичные), метод (административно-правовой), содержание норм (обязывание, запрет, предписание), ведущий субъект (государство, государственные органы — ФССП России, Минфин России, Федеральное казначейство), тип правоотношений (власть — подчинение), средство правового регулирования (административный акт) и направленность правового регулирования (правовые ограничения) полностью совпадают, за исключением предмета регулирования исполнительного права, ограниченного рамками исполнительного производства.

Подобное сравнение, конечно же, можно считать условным, поскольку и публично-правовые, и цивильные начала так или иначе присутствуют во всех отраслях права, и корректнее было бы говорить о преобладании тех или иных начал в конкретных нормативных комплексах. Однако необходимо помнить, что смешение норм частного и публичного права может привести к очень серьезным правовым последствиям.

Например, с выделением службы судебных приставов в самостоятельный орган государственной исполнительной власти она не только издает административные акты, но и уполномочена заключать гражданско-правовые договоры  в целях обеспечения своей деятельности. Широкое применение норм гражданского права осуществляется в процессе реализации арестованного имущества (проведение конкурсов, аукционов, выбор реализующей арестованное имущество организации).

Договор как средство правового регулирования, доминирующий в гражданском праве, используется в исполнительном производстве лишь как мера сохранения позитивных начал, так как назначение государства не в осуществлении карательной функции, а в поддержании правового поля.

Осуществление мер принудительного исполнения базируется не только на предписании к исполнению, но и на таких общеправовых принципах, как научный подход к управленческой деятельности, гуманизм, законность и др. Исполнение решения в исполнительном производстве — это не слепое выполнение предполагаемых действий, а сложная, специфическая управленческая деятельность по регулированию общественных отношений.

Исполнительное производство заключается, как правило, в действиях, выраженных  глаголами в повелительном наклонении: изъять, взыскать, обязать исполнить. Однако при осуществлении своих функций судебный пристав-исполнитель обязан соблюдать принцип, пронизывающий всю систему демократического государства как такового, — принцип гуманизма. Данный принцип означает признание ценности человека как личности, утверждение приоритета его интересов в деятельности государства.

Анализируя содержание принципа гуманизма, нужно обратить внимание на два момента: во-первых, именно интересы личности должны стоять на первом месте в деятельности государства; во-вторых, должны быть учтены интересы каждого человека или, по крайней мере, большинства населения, а не одного человека или относительно немногочисленной социальной группы. Принцип гуманизма предполагает обязанность органов принудительного исполнения, их должностных лиц, служащих признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, корректно и внимательно относиться к гражданам, их представителям и иным участникам общественных отношений, не унижать их честь и достоинство. И здесь, безусловно, преимущество отдается такому средству правового регулирования, как договор. Однако о равенстве субъектов договорных отношений в данном случае не может быть и речи.

Сегодня существует несколько правовых режимов исполнения решений юрисдикционных органов в зависимости от объекта иска, субъекта исполнения, ответчика.

При общем правовом режиме исполнительного производства, закрепленном на уровне Конституции РФ, существует два разных объекта иска: государство, его органы всех уровней и бюджетные организации; субъекты частного права (граждане, предприниматели, юридические лица и т. д.).

Правовой режим взыскания с государственной казны закреплен в Бюджетном кодексе РФ, при этом режим (порядок) взыскания определен в зависимости от объекта иска: через Минфин России — при удовлетворении иска о возмещении вреда в ходе обжалования незаконных действий (бездействия) судебных приставов-исполнителей и через Федеральное казначейство — при взыскании средств из федерального бюджета по денежным обязательствам бюджетных учреждений.

Правовой режим принудительного исполнения определен в Федеральном законе «О судебных приставах», а также указах Президента РФ и постановлениях Правительства РФ, регулирующих деятельность Федеральной службы судебных приставов, уполномоченной осуществлять принудительное исполнение на территории Российской Федерации.

Безусловно, принятие Исполнительного кодекса РФ — это уверенный шаг к стабилизации процесса именно принудительного исполнения, к его упорядочению, ликвидации умозрительности и субъективизма в ходе исполнения, что позволит снизить уровень коррупции на государственной службе. Однако говорить о кодификации норм, регулирующих исполнительное производство, как о ступени становления самостоятельной отрасли, думается, преждевременно.

Административная реформа хотя и вяло, но протекающая в России, приобщает нашу страну к такому глобальному процессу, как совершенствование аппарата государства с учетом активной роли гражданского общества, расширяющейся либерализации рынка.

Реализация административной реформы по намеченным в Концепции[11]направлениям должна существенно повлиять на содержание административного права, которое пополнится новыми правовыми институтами. Все они связаны с повышением качества государственного управления и его эффективности, с новой ролью государства в условиях активизирующегося гражданского общества.

Одним из новых институтов административного права становится институт саморегулируемых организаций. Такие организации уже действуют в нашей стране[12], но, как правило, в сфере экономики, где преобладают гражданско-правовые начала.

В обобщенном виде можно выделить американскую и европейскую модели саморегулируемых организаций.

Представители американского подхода рассматривают подобные организации в одном ряду с ветвями власти — законодательной, исполнительной и судебной, называя их четвертой властью. В американской модели саморегулируемые организации не имеют никакой связи с государством — свой авторитет они завоевывали в течение столетий.

Европейский подход «привязывает» саморегулируемые организации к исполнительной власти — отсюда их организационно-правовая форма: агентство. Наиболее тесная связь саморегулируемых организаций с государством наблюдается во Франции. Государство назначает своих представителей в органы управления этих организаций и наделяет организации полугосударственным статусом.

В России, как уже отмечено, действует несколько видов саморегулируемых организаций, но, несмотря на то, что их функции носят публичный характер, они не являются государственными. И здесь мы сталкиваемся с серьезной теоретической проблемой передачи государственных функций субъектам частного права.

Тем не менее в Постановлении Конституционного суда РФ от 19.05.1998 № 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 2, 12, 17, 24 и 34 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате» отмечено, что Конституция РФ не запрещает государству передавать отдельные полномочия исполнительных органов власти негосударственным организациям, участвующим в выполнении функций публичной власти. По смыслу частей 2 и 3 ст. 78 и ч. 2 ст. 132 Конституции РФ такая передача возможна при условии, что это не противоречит Основному закону Российской Федерации и федеральным законам.

Предложения экспертов Совета Европы о передаче полномочий по принудительному исполнению в частный сектор пронизаны духом французской либеральной модели принудительного исполнения, которая основана на небюджетном статусе судебного исполнителя, являющегося должностным лицом, осуществляющим публично-правовые функции и работающим под контролем органов юстиции[13].

Предлагаемая передача функции принудительного исполнения саморегулируемым организациям в России, видимо, преждевременна, но не лишена смысла.

Определяя правовой режим принудительного исполнения как деятельность саморегулируемой организации, осуществляющей публичную функцию государства, можно решить сразу несколько проблем: мотивации деятельности судебного пристава-исполнителя (вознаграждение увязано с результатами исполнения); ответственности за свою деятельность (ее несет непосредственно судебный пристав-исполнитель и профессиональная организация, в которой он состоит, а не государство). В результате государство будет получать доход от деятельности небюджетных судебных приставов-исполнителей через уплачиваемые ими налоги.

Однако такой правовой режим деятельности судебных приставов порождает множество других проблем.

Например, как заинтересовать исполнителя-предпринимателя в исполнении взысканий небольших сумм (алименты, штрафы)? Ведь такое исполнение трудоемко, но невыгодно.

Как организовать деятельность контор в сельской местности и малых городах, где деловая активность невелика, а предприятия агропромышленного комплекса имеют иммунитет от взыскания?

Передавать ли в частный сектор исполнение по публично-правовым взысканиям, производство по которым трудоемко и требует не только специфических знаний, но и наличия полномочий, которые тоже не гарантируют исполнение?

Так, ФССП России в 2005 году фактическим исполнением окончено постановлений налоговых органов  — 41%,  таможенных — 22,7%[14]. При этом 45,8% производств окончено по основаниям, перечисленным в ст. 23 Закона, а именно:

1) по заявлению взыскателя;

2) если нарушен срок предъявления исполнительного документа к исполнению;

3) если невозможно установить адрес должника-организации или место жительства должника-гражданина, место нахождения имущества должника либо получить сведения о наличии принадлежащих ему денежных средств и иных ценностей, находящихся на счетах и во вкладах или на хранении в банках или иных кредитных организациях (за исключением случаев, когда  Федеральным законом «Об исполнительном производстве» предусмотрен розыск должника или его имущества);

4) если у должника отсутствуют имущество или доходы, на которые может быть обращено взыскание, и принятые судебным приставом-исполнителем допустимые законом меры по отысканию его имущества или доходов оказались безрезультатными;

5) если взыскатель отказался оставить за собой имущество должника, не проданное при исполнении исполнительного документа;

6) если взыскатель своими действиями (бездействием) препятствует исполнению исполнительного документа.

Итак, налицо проблема доступа к базам данных, имеющим информацию об ответчике и его имуществе, а также отсутствие полномочий оперативно-розыскной деятельности у судебных приставов-исполнителей.

Во Франции взыскание по налогам входит в компетенцию особых государственных приставов, работающих в Министерстве экономики и финансов, а сбор необходимой информации осуществляется через прокурора, к которому судебные исполнители направляют соответствующие запросы.

Думается, прежде чем перенимать опыт европейских стран (в частности, Франции) по осуществлению принудительного исполнения, важно отметить наличие противоположных мнений законодателя и судебной власти о саморегулируемых организациях.

Действующее законодательство России рассматривает саморегулируемые организации как некоммерческие организации, основанные на членстве, т. е. как субъекты гражданского права. В Постановлении Конституционного суда РФ от 19.12.2005 № 12-П «По делу о проверке конституционности абзаца восьмого пункта 1 статьи 20 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)” в связи с жалобой гражданина А.Г. Меженцева» саморегулируемые организации впервые названы публичными субъектами. Конституционный суд РФ признал, что федеральный законодатель вправе наделить рядом публичных нормотворческих, исполнительно-распорядительных, контрольных полномочий автономные публично-правовые субъекты — саморегулируемые организации арбитражных управляющих.

Как видим, необходимость публично-правового признания саморегулируемых организаций очевидна. Более того, предлагается ввести категорию юридического лица публичного права, что одновременно решит проблему последующего контроля за деятельностью саморегулируемых организаций, а также возможность обжалования их актов и решений. А дальнейшее развитие публичных управленческих начал в деятельности данных организаций потребует внесения изменений в процессуальное законодательство[15].

Итак, подведем некоторые итоги. Реформами  начала 1990-х годов исполнение судебных решений и актов иных юрисдикционных органов было отнесено к функции государственного управления в сфере юстиции, а полномочия по организации и осуществлению исполнительного производства — к федеральному органу государственной исполнительной власти — Министерству юстиции РФ.  В ходе последующих преобразований полномочия по осуществлению принудительного исполнения были переданы Федеральной службе судебных приставов, при этом с 1 января 2006 г. исполнительное производство по искам к государству осуществляется федеральными органами государственной исполнительной власти — Министерством финансов РФ и Федеральным казначейством (в зависимости от объекта иска).

Издавна отношения, которые возникают, развиваются и прекращаются в сфере государственного управления, регулировались нормами административного права. Среди ученых-административистов было много споров о структуризации, систематизации самого материального административного права и административного процесса, направленного на реализацию не только норм административного материального права, но и других отраслей права (гражданского, земельного, экологического, предпринимательского и т. д.), так как основанием возникновения административно-процессуального отношения могут быть и материальные отношения других отраслей права, реализация которых связана с осуществлением публичных функций органов исполнительной власти. Данное утверждение вытекает из определения административного процесса как урегулированной нормами права государственно-управленческой деятельности, совокупности всех действий, совершаемых органами исполнительной власти по реализации своей компетенции (В.Д. Сорокин, В.М. Манохин, Д.Н. Бахрах).

При этом указанные отрасли права непосредственно   связаны с деятельностью органов управления. Более того, именно органы государственного управления занимаются разрешением разнообразных конкретных земельных и экологических дел, применяя при этом не только материальные, но и процессуальные нормы права. Эта деятельность является управленческой, а административный процесс, выполняя обслуживающую роль, учитывает особенности соответствующей отрасли материального права.

По предметному содержанию административный процесс можно разделить на три вида: административно-управленческий (правоприменительный) — исполнение титульного юридического процесса государственного органа, действующего в рамках своей компетенции;  административно-юрисдикционный (правоохранительный) — регулирование отношений, складывающихся в связи с нарушением административно-правовых предписаний; административно-юстиционный (правозащитный) судебный процесс по соблюдению законности в государственном управлении.

Функции государственного управления в любой отрасли, сфере деятельности безусловно имеют свои особенности. Они получают отражение в специфике  отдельных видов административно-процессуальных производств. При этом следует подчеркнуть, что управленческими по своей сути могут быть общественные отношения, входящие в предмет трудового, финансового и даже гражданского права, что, однако, не исключает их из механизма административно-правового регулирования.

Применительно к принудительному исполнению исполнительных документов органами исполнительной власти следует заметить, что сам исполнительный процесс — это административно-юрисдикционный процесс, осуществляемый органом государственной исполнительной власти (ФССП России) посредством особого административного производства — исполнительного производства, которое, в свою очередь, в зависимости от правомерного поведения субъектов отношений, состоит из административных процедур — совершения юридически значимых действий.

Административное право Российской Федерации регулирует те отношения с участием соответствующих субъектов исполнительной  власти, которые складываются по поводу осуществления ими возложенных именно на них управленческих функций. Имеется в виду практическая реализация принадлежащих им юридически-властных полномочий. Без таковых исполнительный орган не может выступать в роли субъекта исполнительной власти, осуществлять управленческие функции.

Управленческие отношения представляют собой «поле» применения полномочий и осуществления функций именно субъектов исполнительной власти. Иначе как само государственное управление, так и административное право, юридически его обслуживающее, становятся беспредметными.

Безусловно, отношения, складывающиеся при реализации функций исполнительной власти (в нашем случае — при осуществлении ФССП России своих полномочий), приобретают характер административно-процессуальных отношений, регулируемых процессуальными нормами.

В административном праве процессуальные нормы не отграничены от материальных, как в уголовном и гражданском праве. В сфере принудительного исполнения данный пробел предлагается «заполнить» принятием Исполнительного кодекса РФ, в котором был бы регламентирован порядок административных процедур, составляющих исполнительный процесс. В последние годы усилилась тенденция обособления отдельных групп процессуальных норм и выделение их за  рамки административного процесса в финансовом, земельном, экологическом, налоговом, трудовом, изобретательском, бюджетном и других отраслях права. Нормы права, регулирующие процесс принудительного исполнения, также разбиты по сферам деятельности (НК РФ, ГПК РФ, АПК РФ, Бюджетный кодекс РФ, Таможенный кодекс РФ), однако суть самого исполнительного процесса при этом не меняется — исполнение в срок исполнительного документа, учитывая специфику норм материального права, регулирующих отношения в каждой сфере деятельности.

Таким образом, можно сказать, что в ходе реформ принудительного исполнения в России в системе административного права формируется новая подотрасль, комплексный институт — исполнительное право, часть норм которого принадлежит другой отрасли права. В настоящее время к таким нормативным образованиям можно отнести таможенное, предпринимательское, информационное право, которые по своим исходным моментам остаются в сфере административного права и вместе с тем включают в свой состав значительную часть норм гражданского права.

Библиография

1 См.: Пособие по исполнительному производству для судебного пристава-исполнителя / Под ред. И.В. Решетниковой. — М., 2000. С. 8.

2 См.: Тихомиров Ю.А. Курс административного права и процесса. — М., 1998. С. 44.

3 См.: Бахрах Д.Н. Административное право. — М., 1993. С. 179—182.

4 См.: Демин А.А. Административное право Российской Федерации. — М., 2002. С. 169—170.

5 См.: Сорокин В.Д. Правовое регулирование: предмет, метод, процесс // Правоведение. 2000. № 4. С. 39.

6 См.: Савостин А.А. Сравнительная характеристика административно-правового метода с иными методами регулирования общественных отношений // Юрист. 2002. № 7. С. 49—50.

7 См.: Демин А.А. Административно-правовой метод: соотношение с другими методами правового регулирования // Государство и право. № 6. С. 14.

8 См.: Ярков В.В. Концепция реформы принудительного исполнения // Российский юридический журнал. 1996. № 2. С. 37.

9 Подробнее см.: Васильев М.А. Местное самоуправление: юридические средства административной деятельности // Муниципальное право. 1998. № 2, 3.

10 См.: Худенко В.В. Участники исполнительного производства: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов, 1992. С. 7.

11 Концепция административной реформы в Российской Федерации в 2006—2008 гг., одобренная распоряжением Правительства РФ от 25.10.2005 № 1789-р.

12 См.: Талапина Э.В. О правовом статусе саморегулируемых организаций // Право и экономика. 2003. № 11.

13 Данная модель принудительного исполнения исследована в монографии Е.Н. Кузнецова «Исполнительное производство Франции» (СПб., 2005).

14 См.: Статистические данные с официального сайта ФССП России: http://www.fssprus.ru/workinformation.asp?search_frm_auto=1&dept_id=9

15 См.: Талапина Э.В. Новые институты административного права // Государство и право. 2006. № 5. С. 18.