Об условиях и порядке возмещения вреда жертвам преступлений за счет государства

УДК 347.426.46 

Страницы в журнале: 103-108

М.А. МУСАЕВ,

зав. кафедрой адвокатуры Государственной классической академии им. Маймонида

Исследуются порядок и условия возмещения вреда жертвам преступлений за счет государства; обосновывается необходимость принятия специального закона о защите жертв преступлений и Положения о государственном фонде возмещения причиненного  вреда жертвам преступлений в случае неустановления виновного, его неплатежеспособности или гибели.

Ключевые слова: гражданин, преступление, возмещение вреда, жертва, компенсация.

About conditions and an order of compensation of harm to victims of crimes at the expense of the state

Musaev M.

We study the terms and conditions of compensation to victims of crime by the state, justified by the need to adopt a special law on protection of victims and provision of state fund compensation for harm in the event of failure to identify the culprit, its insolvency or death.

Keywords: the citizen, a crime, harms compensation, a victim, and indemnification.

Защита граждан от преступных посягательств, обеспечение материальной и психологической компенсации вреда, причиняемого жертвам преступлений, являются актуальными задачами государства и общества.

Решению этих вопросов во многих странах посвящаются специальные законодательные акты, создаются государственные и общественные фонды помощи жертвам преступлений. Российское законодательство в этом отношении существенно отстает от зарубежного. Оно ориентировано в основном на оплату больничных листов, бесплатную медицинскую помощь жертвам, как и всем гражданам, назначение и выплату пенсий в случае установления инвалидности. Жертвам террористических актов выплачиваются единовременные пособия, размер которых определяется произвольно, без учета реальных размеров причиненного вреда.

Нельзя сказать, что проблемы жертв преступлений не входили в предмет заботы руководства страны. Так, еще в 1996 году постановлением Правительства РФ от 17.05.1996 № 600 «О Федеральной целевой программе по усилению борьбы с преступностью на 1996—1997 годы» было определено задание правоохранительным ведомствам, а также министерствам юстиции и экономики России разработать «систему мер по обеспечению защиты жертв преступлений, повышению их правового статуса в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН “Основные принципы отправления правосудия в отношении жертв преступлений и злоупотребления властью”, расширению их прав в уголовном судопроизводстве и гарантий возмещения причиненного материального и морального ущерб». Затрагивались в какой-то мере эти вопросы и в других официальных актах.

Ныне можно констатировать, что некоторое расширение процессуального статуса потерпевшего в Уголовно-процессуальном кодексе РФ имеет место, однако ни гарантий возмещения причиненного материального и морального ущерба, ни правовой помощи потерпевшему на льготных условиях до сих пор не обеспечено.

Уголовное судопроизводство России развивалось преимущественно путем расширения гарантий прав обвиняемого. В нем не нашли отражения Рекомендации IX Конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 1995 года о необходимости переноса акцента с приоритетной защиты прав правонарушителя на приоритетную защиту жертвы правонарушения и общественных интересов. Жертва преступлений в России, как правило, не получает компенсации причиненного ущерба ни от виновного, ни от государства в тех случаях, когда преступление остается нераскрытым, а также в случаях смерти либо неплатежеспособности преступника.

Надежной статистики, свидетельствующей о количестве лиц, пострадавших от преступлений, нет. Отдельные официальные источники сообщают, что это число составляет 2 303 752 человека[1]. (Заметим, что рост числа официально признанных потерпевших формирует устойчивую тенденцию, о чем свидетельствует даже наша неточная уголовная статистика. Так, в 1998 году в правоохранительные органы поступило 3 870 645 заявлений о преступлениях. В том же году было осуждено 1 070 336 человек, при этом общее число лиц, официально признанных потерпевшими, составило 1 852 645 человек. Эти цифры достигли максимального значения к концу 2000 года, когда было зарегистрировано 3 783 487 заявлений о преступлениях, осуждено 1 307 098 человек и признано потерпевшими 2 095 504 гражданина. Затем началось сокращение показателей на 5—10% в год. Однако этот процесс не был доказательством спада преступности — снижался уровень борьбы с нею.)

Подлинное количество и преступлений, и жертв преступности неведомо ни правоохранительным органам государства, ни криминологической науке. Осведомленные эксперты предлагают увеличить официальные статистические данные в 7—10 раз.

Удельный вес возмещения вреда, причиненного гражданам и юридическим лицам по делам, оконченным производством следователями Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации в 2008 году, составил 12,2%[2]. За последние 8 лет остались нераскрытыми порядка 11,3 млн зарегистрированных преступлений[3], вред от которых не возмещен.

В последнее десятилетие в связи с ростом числа жертв террористических актов государственная власть, как федерального, так и регионального уровня, предпринимает меры по оказанию материальной помощи самим жертвам либо их родственникам в случае гибели жертв. И хотя размеры этой помощи имеют выраженную тенденцию роста, критерии определения сумм выплат остаются явно произвольными. Так, если компенсация семьям погибших в результате трех терактов во Владикавказе (1999—2000 гг.) составила по 10 тыс. руб., то семьи погибших в Театральном центре на Дубровке (Москва, 23 октября 2002 г.) получили по 100 тыс. руб.; семьям погибших в аэропорту Домодедово (конец 2010 года) было выплачено по 2 млн руб.

Эта практика «материальной реабилитации» жертв терактов и других преступных посягательств на жизнь, здоровье, имущество и доброе имя человека, находящихся под защитой государства, с неизбежностью породила вопрос: является ли материальная помощь жертвам преступлений выражением осуществления государством своей социально-патерналистской функции, т. е. видом благодеяния, или это правовая обязанность власти по отношению к гражданам?

Актуализируются и вопросы о цене жизни человека, казавшиеся ранее кощунственными, и о видах и способах исчисления материального ущерба, подлежащего компенсации.

КС РФ занял, на наш взгляд, неприемлемую позицию по поводу правовых обязанностей государства. В определении от 27.12.2005 № 523-О «По жалобе граждан Бурбан Елены Леонидовны, Жирова Олега Александровича, Миловидова Дмитрия Эдуардовича, Миловидовой Ольги Владимировны и Старковой Тамары Михайловны на нарушение их конституционных прав положениями статьи 17 Федерального закона “О борьбе с терроризмом”» КС РФ отмечает: «Организуя систему компенсаций, государство выступает не как причинитель вреда (что требовало бы полного возмещения причиненного вреда) и не как должник по деликтному обязательству, а как публичный орган, выражающий общие интересы, и как распорядитель бюджета, создаваемого и расходуемого в общих интересах». Иными словами, КС РФ не увидел оснований для рассмотрения взаимоотношений жертв преступлений и государственной власти как взаимоотношений правового порядка. Следствием этого явилось решение об отклонении требований жертв теракта на Дубровке о возмещении морального вреда государством. Толкуя ст. 17 Федерального закона от 25.07.1998 № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» вкупе со ст. 18 Федерального закона от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», КС РФ отметил, что положения ст. 17 по их конституционно-правовому смыслу в системе действующего нормативно-правового регулирования не содержат неопределенности и как таковые не нарушают конституционные права заявителей.

На наш взгляд, такая позиция не соответствует ни духу Конституции РФ, ни ее конкретным положениям. Так, ст. 52 Конституции РФ устанавливает: «Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба». С еще большей определенностью вопрос обязанностей государства поставлен в российской Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой в 1991 году, в которой говорится: «Права жертв преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и скорейшую компенсацию за причиненный ущерб» (ст. 33).

В этих основополагающих актах отечественной правовой системы ущерб не подразделяется на физический и моральный. «Скорейшая компенсация за причиненный ущерб» означает вероятность возмещения ущерба и до возбуждения уголовного дела, и до формального признания жертвы преступления потерпевшим, что вполне приемлемо в очевидных случаях. И речь идет не о «помощи» потерпевшим, а о компенсации ущерба. Основания для правовых решений представляются очевидными и с позиции здравого смысла: гражданин и государство связаны партнерскими отношениями — гражданин уплачивает налоги, государство содержит на них аппарат защиты подданных и поддержания правопорядка. Невыполнение любой из сторон своих обязательств должно влечь правовые последствия.

В соответствии с положениями норм международного права, поддержанными отечественными специалистами, жертвы преступлений имеют четыре вида прав: на доступ к правосудию; на возмещение вреда его причинителем (или третьими лицами); на финансовую компенсацию причиненного вреда за счет государства; на получение социальной помощи[4].

Таким образом, если исходить из того, что речь должна идти не о благотворительности, а об обязанностях государства, как это вытекает из зарубежной юридической практики и положений Конституции РФ, то взаимоотношения государственной власти и жертвы преступления должны быть переведены в правовую плоскость с определением сторон возникающих правоотношений, комплекса их прав и обязанностей, с распространением на права жертв общих условий их судебной защиты, с четким определением понятия подлежащего денежным компенсациям вреда и критериев расчета компенсаций, включая оценку жизни погибшего.

Учеными НИИ при Генеральной прокуратуре РФ в 1997 году было подготовлено Положение о государственном фонде помощи жертвам насильственных преступлений[5]. Этот документ, направленный в надлежащие ведомства, поддержан не был, что объяснимо с позиций экономических и правовых условий 1990-х годов. Мы не предлагаем вернуться к его обсуждению с целью оснащения дополнительными аргументами. Признание правовой связи государственной власти и жертв преступных посягательств позволяет ставить вопрос о компенсации ущерба с позиции права, а не милости по усмотрению чиновников. Здесь уместно обратить внимание на слова Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации В. Лукина. «Ситуация, когда люди смиренно просят государство о том, чего должны были бы требовать, — пишет он, — увы, типична для нашей страны с ее давними традициями патернализма и чинопочитания. Проблема очень серьезна: неспособность граждан отстаивать свои права развращает государство, объективно препятствует его демократизации»[6].

Итак, жертва преступления независимо от формального признания ее потерпевшей в свете норм УПК РФ должна быть объявлена стороной в возможном споре с государством по вопросам возмещения ущерба. В случае гибели жертвы стороной выступают ее близкие родственники. Это понятие в отечественном законодательстве является несколько размытым, требующим уточнения. Так, СК РФ в ст. 14 об обстоятельствах, препятствующих заключению брака, к близким родственникам (родственникам по прямой восходящей и нисходящей линии) относит родителей и детей, дедушку, бабушку, внуков, полнородных и неполнородных (имеющих общих отца или мать) братьев и сестер. Нам представляется более четким, отвечающим задаче правовой защиты жертв преступлений понятие близких родственников, содержащееся в УПК РФ, который отнес к ним супругу, супруга, родителей, детей, усыновителей, усыновленных, родных братьев и родных сестер, дедушку, бабушку, внуков (п. 4 ст. 5). В судебном споре о компенсации ущерба в связи с гибелью жертвы преступления может выступать любой из них при несовпадении интересов либо общий представитель. Единовременная компенсация не зависит от количества близких родственников и должна быть одной на всех. Ежемесячные выплаты иждивенцам и нетрудоспособным, находившимся на содержании жертвы, определяются и по срокам, и по размерам соответственно действующему законодательству.

Значительные трудности возникают при определении размеров денежной компенсации как при причинении преступлением вреда здоровью, так и при материальных убытках и ущербе. В целях единообразного установления сумм, подлежащих выплате потерпевшим вследствие причинения физического вреда, было бы целесообразно поручить Минфину России совместно с Минздравсоцразвития России разработать компенсационные таблицы о размере выплат средств в зависимости от тяжести причиненных телесных или психических повреждений, времени лечения, степени утраты трудоспособности, последующего восстановительного периода (в том числе затрат на медикаменты, усиленное питание, физиотерапию), не ограничивая эти выплаты размером заработной платы потерпевшего.

Что касается материального ущерба, причиненного похищением, уничтожением либо повреждением имущества жертвы, то при определении размера компенсационных сумм едва ли можно ориентироваться на популистские формулировки о полном возмещении, столь характерные для некоторых международных пактов и научных публикаций. Российское законодательство в этой связи в свое время обрело негативный опыт, если иметь в виду знаменитую ст. 30 Закона РСФСР от 24.12.1990 № 443-1 «О собственности в РСФСР». Ею предусматривалась компенсация за счет бюджета причиненного жертве преступления ущерба в случае, если преступление не будет раскрыто. Но как только потерпевшие и судьи попытались применять эту норму, оказалось, что бюджет не может выдержать таких расходов. Кроме того, появились и мошеннические иски о требованиях государственной компенсации за якобы причиненный преступлениями ущерб.

Полагаем, что при решении вопросов государственной компенсации имущественный ущерб, причиненный преступлением, должен быть разделен на очевидный и неочевидный (скрытый, латентный). Очевидный ущерб — это ущерб, связанный с уничтожением либо повреждением объектов недвижимости: жилья, служебных и хозяйственных строений, офисных и производственных помещений и т. п. Он легко обнаруживается и оценивается с учетом рыночной конъюнктуры и может быть возмещен государством без обращения жертвы за судебной защитой.

Неочевидный ущерб обычно связан с кражами (тайным похищением имущества), но может сопровождать и другие преступные посягательства. Вопросы о том, было ли действительно это имущество и какова его подлинная стоимость, требуют специального выяснения, что может быть с определенной степенью надежности установлено лишь с применением судебных процедур. В этом случае жертве преступления должна быть предложена исковая форма защиты интересов с перенесением на нее бремени доказывания выдвигаемых требований. То же можно сказать и о проблемах, связанных с компенсацией так называемой упущенной выгоды.

Не менее спорным остается вопрос о стоимости жизни человека, определяющей размер единовременной компенсации ущерба в случае гибели жертвы. Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» не содержит ориентиров для определения сумм компенсации, связанных с гибелью жертвы. Табуирование проблемы моральными максимами о том, что жизнь человеческая бесценна, постепенно уступает прагматическим взглядам: всему есть цена, только иногда ее трудно скалькулировать. С трудом, но все же мы приходим к пониманию того, что с развитием цивилизации риски, угрожающие человеческой жизни, не снижаются, что нарастает опасность не только природных катаклизмов, но и техногенных катастроф, что преступность в ее самых страшных проявлениях не оставляет надежд на радужные перспективы. Все эти вопросы обостряются с увеличением тяжести последствий террористических актов. В США после взрыва башен-близнецов был издан Закон о компенсации вреда жертвам террористического акта 11 сентября 2001 г. и Инструкция-формуляр федерального фонда помощи жертвам 11 сентября 2001 г. Это весьма обширные документы, отразившие серьезную работу по поиску справедливых решений для определения индивидуальных компенсаций жертвам и членам их семей. При установлении размера денежной компенсации учитывались такие характеристики личности пострадавшего, как его социальный статус, размер доходов, налоговых платежей (их отсутствие), наличие иждивенцев, возраст жертвы, согласие не обращаться за судебной защитой и пр. Были выработаны калькуляции расчетного экономического убытка и пояснения к ним[7]. Признавая позитивное значение этой практики для поиска решений о справедливой оценке жизни человека, мы не можем признать ее универсального характера. Жертвы теракта 11 сентября 2001 г. принадлежали к одной социальной группе: то были в основном предприниматели и служащие банков. Но жертвами могут быть и дети, и домашние хозяйки, и пенсионеры, и безработные. Любые попытки дифференциации оценки их жизни окажутся неприемлемыми априори из-за отсутствия убедительных критериев. Опыт США и других стран по определению размера компенсаций за погибшего не может иметь прецедентного международного значения уже потому, что он отражает специфическую ситуацию в конкретной стране с особенностями ее экономических возможностей и национального менталитета. Это всего лишь частные случаи, которые стимулируют поиск принципиальных общих подходов к оценке жизни человека.

В трудах ряда отечественных авторов приводятся сложные формулы математических расчетов цены жизни и делается ряд общих выводов: «Проблема определения стоимости человеческой жизни реально существует; она носит междисциплинарный и законодательный характер. В качестве ее базовой оценки с учетом отечественного и международного опыта стоимость жизни может быть определена в 300 тыс. долларов (что составляет в рублях около 9 млн)»[8]. Соответственно социологическим опросам различных слоев населения Российской Федерации сумма выглядит скромнее — от 4,1 млн до 7,6 млн руб.[9] Разумеется, речь идет о сугубо ориентировочном значении этих оценок, которые едва ли могут стать эталонными, как по причине меняющейся экономической ситуации в стране, так и в силу отсутствия дифференцированного подхода к определению размера индивидуальных убытков. Различными авторами констатируется, что реализуемые ныне официальные ставки правительственных компенсаций являются заниженными и дискриминационными[10].

От государства и общества требуется создание материальных ресурсов для предупреждения преступлений и смягчения их последствий для потерпевших. А ресурсы эти небезграничны, они требуют рачительного отношения и скрупулезного учета.

Вопрос о необходимости принятия специального закона о защите жертв преступлений и Положения о государственном фонде возмещения причиненного вреда жертвам преступлений в случае неустановления виновного, его неплатежеспособности или гибели отражает назревшие потребности общества. Общие соображения, учитываемые при разработке Положения о государственном фонде возмещения вреда жертвам преступлений, должны отражать порядок его организации, правовой статус, условия, размеры компенсаций и порядок их выплаты жертвам преступлений. Практика применения этого Положения поможет найти приемлемые решения и в тех случаях, которые ныне не отличаются определенностью рекомендаций.

Библиография

1 См.: Состояние законности и правопорядка в Российской Федерации и работа органов прокуратуры. 2008 год: Информ.-аналит. доклад.  — М., 2009. С. 179.

2 См.: О состоянии преступности в Российской Федерации и результатах работы органов Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации за 2008 г. // Вестн. Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации. 2009. № 2(4). С. 64.

3 См.: Состояние законности и правопорядка в Российской Федерации и работа органов прокуратуры. 2008 год: Информ.-аналит. доклад. Ч. II. С. 13, 23, 26, 27.

4 См.: Мамичева С.В. Права жертв преступлений // Журнал российского права. 2001. № 7. С. 102.

5 См.: Правовые и социальные проблемы защиты жертв преступлений: Сб. науч. тр. и нормат. актов. — М., 1998. С. 123—126.

6 Цит. по: Иванова Е. Тихая радость омбудсмена // ЭЖ-Юрист. 2008. № 11. С. 22.

7 См.: Правовые акты о компенсациях жертвам теракта 11 сентября 2001 г. и материалы калькуляции расчетов убытков // Терроризм. Правовые аспекты противодействия. Нормативные и международные правовые акты с комментариями, научные статьи. — М., 2007. С. 721—776.

8 Трунов И.Л., Айвар Л.К. Экономический эквивалент человеческой жизни // Терроризм. Правовые аспекты противодействия... С. 414—424.

9 См.: Жизнь в четыре миллиона // Аргументы и факты. 2009. № 48.

10 См.: Востросаблин А.А., Айвар Л.К. К вопросу обоснования сумм компенсационных выплат за жизнь человека // Терроризм. Правовые аспекты борьбы. Нормативные и международные правовые акты с комментариями, научные статьи. — М., 2005. С. 193—207.