Объект преступления и неоконченное преступление: конструирование норм Особенной части Уголовного кодекса РФ и квалификация деяний

 УДК 343.231

Страницы в журнале: 97-101

В.Н. Винокуров,

кандидат юридических наук, доцент Сибирского юридического института ФСКН России Россия, Красноярск VinokurSiblaw@mail.ru

Рассматривается значение объекта преступления для конструирования диспозиций норм, предусматривающих наказание за угрозу причинения вреда и фактически причиненный вред. По мнению автора, наказание за подобные действия следует предусмотреть в различных частях статей Особенной части Уголовного кодекса РФ. Вследствие того, что субъект является основным элементом структуры общественных отношений, их носителем, при отсутствии субъекта нет общественных отношений. Поэтому воздействие на мертвого человека с целью причинения ему вреда не является преступлением.

Ключевые слова: объект преступления, степень воздействия, отсутствующий потерпевший, отношения, посягательство, покушение, норма, статья.

Важность общественных отношений, выступающих объектом преступления, определяет момент окончания преступления, поэтому законодатель, учитывая ценность объекта посягательства, в ряде случаев переносит момент окончания преступления на более раннюю стадию. Так, согласно п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.01.1997 № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» под созданием банды следует понимать совершение любых действий: сговор, приискание соучастников, приобретение оружия — результатом которых стало образование организованной устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан либо организации. В тех случаях, когда активные действия лица, направленные на создание устойчивой вооруженной группы, в силу их своевременного пресечения правоохранительными органами либо по другим независящим от этого лица обстоятельствам не привели к возникновению банды, они должны быть квалифицированы как покушение на создание банды. Таким образом, создание банды как вооруженной устойчивой группы, посягающее на такой объект, как общественная безопасность, рассматривается как результат.

В то же время преступление, предусмотренное ст. 279 Уголовного кодекса РФ, в форме организации вооруженного мятежа в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации, окончено с момента совершения действий, направленных на организацию мятежа, — разработки плана, вербовки участников, поиска оружия и т. д., поскольку объектом этого преступления выступают основы конституционного строя и территориальная целостность государства [9, с. 429]. Следовательно, при посягательстве на общественную безопасность преступление окончено с момента создания банды, готовой совершать нападения, в то время как при посягательстве на безопасность государства преступление окончено с момента совершений действий, только направленных на подготовку мятежа.

Соответственно, общественная опасность определяется степенью воздействия (степенью реализации умысла) на общественные отношения, что должно быть закреплено при описании объективной стороны преступления. Однако в УК РФ есть нормы, объективная сторона которых описана посредством альтернативных действий, различающихся по степени общественной опасности, но конструкция норм этого не отражает. Так, в ч. 1 ст. 137 УК РФ предусмотрено наказание за собирание и распространение сведений о частной жизни лица, при этом собирание сведений является приготовлением к их распространению и непосредственному воздействию на объект преступления — неприкосновенность частной жизни, когда вред еще не причинен, и поэтому наказание за эти действия должно быть установлено в различных частях ст. 137 УК РФ [12, с. 25]. Проблемы дифференциации ответственности, под которой понимается ее разделение в зависимости от типовой степени общественной опасности преступления и личности виновного, и установления в уголовном законе различных правовых последствий [11, с. 52, 77] существуют и при конструировании других норм.

Так, объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 186 УК РФ, выражается в изготовлении, хранении, перевозке в целях сбыта или сбыте поддельных банковских билетов, металлической монеты, ценных бумаг. Изготовление, хранение и перевозка указанных предметов, по сути, образует приготовление к их сбыту, непосредственно причиняющему вред отношениям в сфере эмиссии денег и ценных бумаг. Поэтому ответственность за изготовление указанных предметов должна быть предусмотрена в ч. 1 ст. 186 УК РФ, а за сбыт — в ч. 2 ст. 186 УК РФ.

Учитывая изложенное, думается, что в ч. 1 ст. 242 УК РФ следует установить наказание за изготовление в целях сбыта предметов порнографического характера, поскольку эти действия, по сути, представляют собой только приготовление к посягательству на объект преступления — общественную нравственность, а в ч. 2 ст. 242 УК РФ — за сбыт этих предметов.

В ч. 1 ст. 205 УК РФ установлено наказание как за совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, в целях воздействия на принятие решения органами власти, так и за угрозу совершения этих действий. Представляется, что взрыв и поджог, совершенные с целью воздействия на принятие решения органами власти, когда был причинен фактический вред, более опасны, чем только угроза их совершения, и поэтому в ч. 1 ст. 205 УК РФ целесообразно установить наказание за угрозу совершения взрыва, поджога и иных действий с целью дестабилизации органов власти либо воздействия на принятие ими решений, а в ч. 2 ст. 205 УК РФ — за совершение указанных действий [10, с. 50; 15, с. 244].

Аналогичным образом сформулирована и диспозиция ст. 212 УК РФ, устанавливающая наказание за организацию массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, а также за подготовку лица для организации таких массовых беспорядков или участие в них. Думается, что в целях дифференциации ответственности в ч. 1 ст. 212 УК РФ следует установить наказание за подготовку лица для организации массовых беспорядков или участия в них, а в ч. 2 ст. 212 УК РФ — за совершение самих действий, составляющих массовые беспорядки.

Не дифференцирована ответственность и при описании объективной стороны преступлений, предусмотренных статьями 234, 238 УК РФ, выражающихся в изготовлении, переработке, хранении и сбыте сильнодействующих или ядовитых веществ (ст. 234 УК РФ); производстве, хранении, перевозке в целях сбыта либо сбыте товаров и продукции, выполнении работ или оказании услуг, не отвечающих требованиям безопасности, а равно неправомерных выдаче или использовании официального документа, удостоверяющего соответствие указанных товаров, работ или услуг требованиям безопасности (ст. 238 УК РФ). Во-первых, изготовление, переработка, хранение сильнодействующих или ядовитых веществ, производство, хранение и перевозка в целях сбыта товаров или продукции, не отвечающих требованиям безопасности, представляют собой приготовление к их сбыту. Во-вторых, неправомерная выдача официального документа, удостоверяющего соответствие требованиям безопасности товаров, которые им не соответствуют, является пособничеством и приготовлением к совершению указанного преступления, и опасность этих действий различна. Кроме этого, субъектом выдачи официального документа, удостоверяющего безопасность товаров, являются должностные лица, а субъектом производства товаров — индивидуальные предприниматели. Поэтому представляется, что наказание за неправомерную выдачу официального документа, удостоверяющего соответствие товаров требованиям безопасности (хотя они им не соответствуют), следует предусмотреть в отдельной статье УК РФ.

Кроме этого, в отдельных статьях следует установить наказание за изготовление, переработку, хранение сильнодействующих или ядовитых веществ и за сбыт сильнодействующих или ядовитых веществ, а также производство, хранение и перевозку в целях сбыта товаров, не отвечающих требованиям безопасности, и отдельно — за их сбыт.

Рассмотрим вопрос конструирования нормы с позиции дифференциации ответственности, предусмотренной ст. 222 УК РФ, устанавливающей наказание за приобретение, хранение, изготовление и сбыт оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ. Представляется, что приобретение, хранение, изготовление и сбыт оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ также различаются по степени общественной опасности, поскольку при сбыте увеличивается количество лиц, вовлеченных в незаконный оборот оружия. Думается, что наименее опасными из перечисленных действий являются приобретение, затем, по возрастающей, идет их изготовление, а наибольшую опасность представляет сбыт оружия и боеприпасов [8, с. 65]. Так, 66,6% из 300 опрошенных следователей прокуратуры и Министерства внутренних дел РФ отметили, что общественная опасность приобретения, сбыта, хранения, перевозки предметов, перечисленных в статьях 222, 228 УК РФ, различна, при этом, по мнению 43,4% опрошенных, наибольшую опасность представляет сбыт. Согласно результатам других исследований 69% опрошенных указали, что сбыт оружия и боеприпасов представляет большую опасность по сравнению с другими деяниями, указанными в ст. 222 УК РФ [14, с. 53]. Кроме этого, в отдельной норме (ст. 223 УК РФ) установлено более строгое наказание за изготовление оружия (в отличие от ст. 218 УК РСФСР 1960 года, предусматривавшей наказание за незаконное ношение, хранение, приобретение, изготовление или сбыт оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ). Следовательно, наказание за сбыт оружия и боеприпасов должно быть более строгим.

Кроме этого, установление наказания за сбыт оружия и боеприпасов в ст. 222 УК РФ наряду с их приобретением и хранением создает сложности при квалификации, когда виновный приобрел, хранил оружие, а затем пытался его сбыть. Так, действия Ю., который незаконно приобрел, хранил, носил и перевозил боеприпасы и попытался их сбыть, были квалифицированы по ч. 1 ст. 222 УК РФ и по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 222 УК РФ. Верховный Суд РФ отменил это решение, указав, что все действия, совершенные Ю., описаны в ч. 1 ст. 222 УК РФ и поэтому дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 222 УК РФ не требуется [4, с. 12—13].

В другом случае Б. нашел непригодный для стрельбы пистолет ИЖ-79, патроны и хранил их у себя дома; впоследствии он передал указанный пистолет и патроны С. Первоначально Б. был осужден по совокупности преступлений по ч. 1 ст. 222 УК РФ — приобретение и ч. 1 ст. 222 УК РФ — сбыт. Однако Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ изменила приговор и квалифицировала действия С. как единое преступление по ч. 1 ст. 222 УК РФ [5, с. 22]. Эти решения верны с позиции закона, но не здравого смысла, поскольку осуждение по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 222, ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 222 УК РФ, лиц, хранивших и пытавшихся сбыть или сбывших оружие и боеприпасы, должно быть более строгим, чем осуждение по одной статье. Поэтому в теории права предлагается учитывать при назначении наказания количество альтернативных действий, выполненных виновным [2, с. 74; 19, с. 237]. Но изучение 30 приговоров, вынесенных судами Красноярского края и Кемеровской области в отношении лиц, только хранивших оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества, и в отношении тех, которые наряду с хранением еще и сбыли указанные предметы, показало, что наказание ничем не отличалось (от 1 года до 2 лет лишения свободы).

Представляется, что наказание за сбыт оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств следует предусмотреть в отдельной статье УК РФ, поскольку его общественная опасность значительно выше. Это позволит дифференцировать ответственность и ужесточить наказание за совершение указанных действий, квалифицируя их по совокупности, и повысить предупредительное действие уголовного закона, поскольку лицо, незаконно хранящее оружие, ничем не сдерживается от его последующей реализации, так как независимо от того, будет оно сбывать оружие или нет, наказание будет одинаковым.

Рассмотрим значение объекта преступления при квалификации покушения на преступление. По общему правилу, если виновный стремится причинить вред, воздействуя на потерпевшего или предмет преступления, не обладающие определенными свойствами, его действия следует квалифицировать как покушение на совершение преступления, которое лицо желало совершить. Например, если виновный, желая убить лицо в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности, ошибся в личности потерпевшего, убив совершенно другого человека, его действия следует квалифицировать как покушение на убийство лица в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности по ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. В связи с этим рассмотрим вопрос о квалификации действий лица, воздействующего на тело мертвого человека с целью причинения ему смерти, когда субъект полагает, что перед ним находится живой человек. В теории уголовного права общепризнанной является позиция, что такие действия следует квалифицировать как покушение на убийство по ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 105 УК РФ (при отсутствии квалифицирующих обстоятельств).

Представляется, что такие действия не являются преступлением. Согласно ст. 47 Уголовного уложения 1903 года «не почитается преступным деяние, направленное на предмет, не существующий или очевидно негодный для учинения того рода преступного деяния, которое замышлено». Не существующими признавались предметы, отсутствующие не только физически, но и юридически, т. е. не имевшие тех свойств или качеств, против юридической охраны которых было направлено действие. Соответственно, не квалифицировалось как преступление покушение на убийство лица, находящегося в это время в другом городе. Но выстрел в комнату, не приведший к смерти человека только потому, что жертва стояла в стороне, является наказуемым покушением. В теории уголовного права досоветского периода такие действия рассматривались как мнимое преступление «за отсутствием объекта» [17, с. 90—92; 18, с. 15].

В то же время в советский период и в настоящее время посягательство на «отсутствующего» потерпевшего, например выстрел с целью убийства в труп, считается преступлением, так как хотя убить труп невозможно, такие действия признаются общественно опасными, поскольку последствия не наступили по независящим от лица причинам, но будь на его месте живой человек, виновный мог его убить, поэтому его следует привлечь к ответственности за покушение на негодный объект [3, с. 49; 7, с. 46]. На основании этих положений и применяется уголовный закон. Так, Грунтман в процессе ссоры убил Панова ударом молотка. Затем в вагончик, где лежал труп Панова, зашел Строганов и, увидев лежащего на кровати Панова, испытывая к нему неприязненные чувства, ударил его топором по голове. Строганов был осужден по ст. 15 и ч. 1 ст. 103 УК РСФСР (ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 105 УК РФ) [13, с. 134].

Опрос следователей Следственного комитета РФ и МВД России показал, что на вопрос, является ли общественно опасным выстрел в труп, если субъект полагал, что стреляет в живого человека с целью его убийства, положительно ответили 88% опрошенных. На вопрос, кому в этом случае причинен вред и в чем выражается общественная опасность выстрела в труп, две трети опрошенных затруднились ответить. Остальные указали, что вред причиняется общественным отношениям, и опасность таких действий выражается в том, что субъект в последующем может совершить убийство. Представляется, что квалификация выстрела в труп как покушения на убийство основывается на понимании непосредственного объекта как типизированных устойчивых связей, что приводит к необоснованному применению норм уголовного права, что недопустимо.

В теории права отмечается, что не является общественно опасным и преступным деяние, не затрагивающее интересы людей, так как участники общественных отношений выступают их материальным субстратом. Уголовный закон, охраняя общественные отношения, тем самым охраняет «реальные» личности, из действий которых и складываются общественные отношения [6, с. 29; 16, с. 10]. Следовательно, поскольку главным элементом структуры общественных отношений является субъект отношений, выступающий их носителем, то при его отсутствии общественных отношений в реальности нет, соответственно, нет и непосредственного объекта преступления.

Поэтому лицо, посягающее на мертвого человека, можно привлечь к уголовной ответственности за приготовление к убийству (ч. 1 ст. 30, ст. 105 УК РФ), только если будет доказано, что оно приискивало, изготовляло или приспосабливало для совершения убийства средства или орудия преступления (например, оружие), приискивало соучастников либо умышленно создавало иные условия для совершения убийства до наступления смерти потерпевшего. Также его можно привлечь к ответственности за фактически совершенное деяние, например за незаконное приобретение огнестрельного оружия (ст. 222 УК РФ) [1, с. 104].

Соответственно воздействие на тело мертвого человека не является покушением на преступление. Субъекта можно привлечь к уголовной ответственности за приготовление к убийству (ч. 1 ст. 30, ст. 105 УК РФ). Представляется, что в ст. 30 УК РФ следует указать, что не является преступлением посягательство на отсутствующего потерпевшего.

Таким образом, учитывая, что степень воздействия на общественные отношения как объект преступления влияет на общественную опасность деяния, целесообразным представляется дифференцировать ответственность за совершение ряда преступлений, установив в разных частях наказание за приготовление к причинению фактического вреда и за причиненный фактически вред либо увеличение объема последствий.

Учитывая, что субъект является основным элементом структуры общественных отношений, их носителем, соответственно при отсутствии человека нет общественных отношений, и воздействие на мертвого человека с целью причинения ему вреда не является преступлением.

Список литературы

1. Андреева Л.А., Константинов П.Ю. Влияние жестокости преступного поведения на уголовную ответственность. СПб., 2002. С. 104.

2. Благов Е.В. Квалификация покушения на преступление // Журнал российского права. 2005. № 8. С. 74.

3. Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 2000. С. 49.

4. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 5.

5. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 4.

6. Загородников Н.И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., 1963. С. 29.

7. Кириченко В.Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву. М., 1952. С. 46.

8. Коваленко Т.С. Приоритетные направления обеспечения общественной безопасности в области борьбы с незаконным оборотом оружия // Библиотека криминалиста. 2015. № 1. С. 65.

9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1996. С. 429.

10. Кочои С.М. Терроризм и экстремизм: уголовно-правовая характеристика. М., 2005. С. 50.

11. Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М., 1998. С. 52, 77.

12. Мазуров В.А. Уголовно-правовая защита тайны: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Томск, 2001. С. 25.

13. Малинин В.Б., Парфенов А.Ф. Объективная сторона преступления. СПб., 2004. С. 134.

14. Мальков С.М., Кац Е.А. Уголовная ответственность за незаконные приобретение, передачу, сбыт, хранение перевозку или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. Красноярск, 2006. С. 53.

15. Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 244.

16. Побегайло Э.Ф. Умышленные убийства и борьба с ними. Воронеж, 1965. С. 10.

17. Уголовное Уложение 1903 года. Спб., 1904. С. 90—92.

18. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть особенная. Посягательства личные и имущественные. 7-е изд., доп. и пересмотр. / под ред. и с предисл. А.А. Жижиленко. Петроград, 1916. С. 15.

19. Щепельков В.Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. М., 2003. С. 237.