Определение местонахождения стороны сделки как способ предотвращения гражданско-правовых нарушений в сети Интернет

УДК 347.133.2
 
Т.В. ДЗАГОЕВ,
соискатель Северо-Осетинского государственного университета
 
Статья посвящена рассмотрению проблем, связанных с гражданско-правовыми нарушениями в глобальной информационной сети Интернет. Исследуются вопросы правового регулирования заключения сделок в Интернете, уделено внимание особенностям внешнеэкономических сделок, заключаемых в глобальной информационной сети.
Ключевые слова: гражданско-правовые нарушения, сделки, сеть Интернет, местонахождение контрагента, правовое регулирование, высокие технологии, веб-сервер, юрисдикция.
 
Definition of the location of the party of the transaction as a way of prevention civil legal infringements in the internet
The article is considering the problems of civil offences in the global informational network. Questions of legal regulation of concluding transactions in the Internet are investigated in the article. Special attention is paid to the peculiarities of external economic transactions concluded in the global international network.
Keywords: civil legal infringements, transactions, the Internet, the location of the сontracting party, legal regulation, high technologies, web-server, jurisdiction.
 
Специфические особенности сети Интернет влекут за собой определенные последствия при формулировании правил в отношении любого (в том числе и правового) аспекта функционирования Сети. Как подчеркивает А.С. Ешич, «мультизаконодательная и многофункциональная природа сети Интернет означает, что при любой попытке сформулировать определенные правила будет неизбежно затронуто множество различных интересов в различных частях мира»[1]. Проблемы правового регулирования отношений с использованием сети Интернет обусловлены в первую очередь особыми свойствами Сети.
Являясь глобальной, децентрализованной информационной средой, имеющей коммуникационную основу, сеть Интернет представляет собой идеальный инструмент ведения экономической деятельности с использованием новых информационных технологий. Все большее число пользователей могут стать и становятся жертвами правонарушений в Сети. Борьба с такими нарушениями в последние годы перестала быть чисто теоретической задачей. «Более того, правонарушения в Интернете могут затрагивать права и интересы лиц, не являющихся пользователями Сети и даже не знающих о ее существовании»[2].
Одной из особенностей осуществления деятельности в Интернете является потенциальная возможность выхода за пределы государственных границ, что порождает достаточно распространенное заблуждение: многие уверены в том, что любая активность в Сети вообще не подлежит правовому контролю[3]. В то же время во всех развитых странах все чаще повторяются попытки урегулировать конфликты, связанные с использованием Интернета, с помощью внутригосударственных правовых инструментариев данных стран. Таким образом, конфликт различных юрисдикций становится неизбежным.
Современные исследователи отмечают, что в решении возникающих практических вопросов применительно к Интернету используются нормы права, которые были созданы до появления Сети. Уже сейчас наблюдается потребность в нормативном регулировании  виртуального пространства, в частности в том, что касается защиты прав законопослушных пользователей Интернета[4]. В то же время нередко встречается мнение, что Интернет не нуждается ни в каком-либо государственном регулировании, ни в разработке специальных нормативных правовых актов как на национальном, так и на международном уровне. 
На парламентских слушаниях «О правовом регулировании использования сети Интернет в Российской Федерации» (проходивших 18 мая 2000 г.) был выдвинут и поддержан большинством участников тезис о том, что Интернет является особым публичным пространством, существенно отличающимся по своим характеристикам от привычного нам общества. С другой стороны, широкую поддержку получило мнение, что к регулированию использования Интернета вполне применимы нормы действующего законодательства[5]. Н.М. Васильева подчеркивает, что с позиции правовой науки качественной эволюции в общественных отношениях не произошло: юридическая природа сделки купли-продажи не меняется от того, как будет произведен акцепт оферты — устно или путем пересылки сообщений по электронной почте[6]. Однако практика показывает, что существующие юридические механизмы часто не подходят для эффективного регулирования отношений, возникающих и реализующихся с применением новых технических средств.
А.А. Тедеев полагает, что «все традиционные… общественные отношения, реализуемые… в
информационной среде сети Интернет, качественно изменяются (в частности, характеризуются изменением своей структуры). Кроме того, ряд формирующихся в информационной среде общественных отношений являются принципиально новыми, не имеют аналогов в традиционной среде и, как следствие, образуют для права принципиально новые объекты регулирования»[7].
Отсутствие нормативно-правового регулирования Интернета негативно сказывается на развитии социальных и экономических процессов в обществе. Специальные правовые нормы, регулирующие Интернет, уже создаются в рамках внутригосударственного права отдельных стран. Так, в качестве примера можно привести вызвавший оживленное обсуждение в интернет-среде Закон Республики Казахстан от 10.07.2009 № 178-IV «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам информационно-коммуникационных сетей»[8], направленный на совершенствование системы государственного регулирования отношений, связанных с распространением на территории страны информации посредством информационно-коммуникационных сетей. Данный закон приравнивает все интернет-ресурсы (веб-сайты, чаты, блоги, интернет-магазины, электронные библиотеки и т. д.) к средствам массовой информации и распространяет на них уголовную, гражданскую и административную ответственность, которую несут традиционные СМИ.
В то же время внетерриториальный характер Интернета изначально ставит барьеры на пути их реализации. Это вызывает необходимость в гармонизации национального законодательства путем разработки и принятия международных договоров, посвященных различным аспектам деятельности в Интернете[9].
Анализ действующего российского законодательства показывает, что вопросы правового регулирования, связанные с функционированием и развитием сети Интернет в России, образуют обширную нормативную базу, включающую только на федеральном уровне более
50 федеральных законов, не говоря уже о многочисленных нормативных правовых актах Президента РФ и Правительства РФ. Спектр этих нормативных правовых актов весьма широк, и их толкование с позиций специфики правоотношений, возникающих при использовании информационных технологий, является затруднительным, так как при разработке указанных актов в них не предусматривались соответствующие возможности. В связи с этим очевидно, что для правоприменительных органов (в том числе для судебных органов) данная область правоотношений является новой.
Несмотря на положительные изменения, наметившиеся в законодательстве Российской Федерации, в сфере правового регулирования сети Интернет отсутствует единая сложившаяся правовая терминология. Неполнота правового закрепления основных понятий,
используемых при регулировании общественных отношений в сети Интернет, может привести к их неоднозначной трактовке и вариативности прочтения отдельных норм законодательства[10].
Так как информационные технологии являются достаточно сложной сферой, оценить участие субъектов в совершении гражданско-правовых нарушений в сети Интернет исходя только из общих гражданско-правовых норм об ответственности довольно трудно, на что указывается в специализированной юридической литературе[11]. «В большинстве случаев в процессе проведения проверок по инцидентам, возникающим в сети Интернет, очень сложно на первоначальном этапе определить их точную квалификацию и тем самым провести грань между должностными проступками, нарушениями в сфере гражданско-правовых отношений и преступлениями»[12].
Благодаря Интернету каждый член российского общества получил возможность более эффективно реализовывать свои информационные права и свободы[13]. В то же время возрастает количество правонарушений, совершаемых в Интернете[14]. Объектами правонарушений все чаще становятся результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации. Причина кроется в несовершенстве технических средств защиты и отсутствии четкого правового регулирования данной сферы общественных отношений. Как отмечает И.М. Рассолов, осложнения вызывают интернет-отношения, отягощенные иностранным элементом; они имеют место, когда электронная сделка либо заключается гражданами разных государств, либо ущерб в результате использования сайта причинен на территории иностранного государства, либо информация, размещенная на сайте, нарушает законы иностранного государства об охране прав интеллектуальной собственности и т. д.[15]
Проанализировав обычные гражданские правоотношения с участием физических лиц, Е.А. Казанцев приходит к выводу о том, что в большинстве случаев граждане участвуют в таких отношениях анонимно, что связано с публичностью и устной формой сделок, которые они при этом совершают[16]. Н.А. Дмитрик, избегая термина «анонимность», также обращает внимание на сложность идентификации участников отношений в Сети[17]. В договорных отношениях, осложненных электронным элементом, имеются условия для участия в них субъекта (не только физических, но и юридических лиц, а также публичных образований) анонимно или под псевдонимом. По мнению Е.А. Казанцева, во-первых, анонимное участие в гражданских правоотношениях и участие в них под псевдонимом достаточно распространенное явление, в том числе в договорных отношениях, осложненных электронным элементом. Во-вторых, это влечет необходимость устранить существующее противоречие между ст. 19 ГК РФ, императивно ограничивающей возможности участия граждан в сделках под псевдонимом случаями, прямо указанными в законе, и не устанавливающей возможности совершать сделки анонимно. Сделки, совершаемые анонимно или под псевдонимом, как считает Е.А. Казанцев, должны признаваться правомерными в тех случаях, когда они исполняются в момент их совершения, если при этом не требуется их нотариальное удостоверение, государственная регистрация или постановка на учет приобретенной вещи. Необходимость легализации указанных сделок существует в связи с широким их распространением, и нормативное закрепление предлагаемого правила снимет неопределенность в данной сфере и заполнит пробел в правовом регулировании.
Представляется, что выводы, к которым пришел Е.А. Казанцев, небесспорны в связи с тем, что одной из немаловажных причин возможности совершения участниками сделок (хозяйствующими субъектами) гражданско-правовых нарушений в результате мошеннических действий с использованием сети Интернет является именно анонимность при совершении сделок в Интернете.
Современные правоведы отмечают, что уровень общественной опасности мошенничества в сфере высоких технологий определяется прежде всего ценностью общественных отношений собственности, их важностью[18]. Отсутствие закрепления в российском законодательстве использования сферы высоких технологий при мошеннических действиях (это наиболее типичное общественно опасное деяние в рассматриваемой сфере) порождает на практике недостаточное внимание к борьбе с этим крайне опасным преступлением, о чем свидетельствует анализ статистических данных. В России процесс применения высоких технологий в мошенничестве по мере их развития и распространения постепенно набирает обороты; устаревшая законодательная база не способна охватить и оценить общественную опасность всех видов такого мошенничества.
Вероятность совершения гражданско-правовых нарушений в Интернете возрастает, когда речь идет о внешнеэкономических сделках, заключаемых с использованием глобальной информационной сети.
Выявление внешнеэкономического характера сделки в Интернете имеет значение в силу существенной специфики нормативно-правового регулирования международных отношений. Легальное определение внешнеэкономической сделки в законодательстве России отсутствует, за исключением содержащегося в п. 2 ст. 1209 ГК РФ, в соответствии с которым форма внешнеэкономической сделки, хотя бы одной из сторон которой является российское юридическое лицо, подчиняется независимо от места совершения этой сделки российскому праву.
В юридической науке наиболее распространенным критерием, позволяющим отнести ту или иную сделку к внешнеэкономической, является «местонахождение коммерческих предприятий сторон в разных государствах»[19].
Указанный территориальный признак содержится также в международных конвенциях, среди которых можно назвать: Венскую конвенцию ООН о договорах международной купли-продажи товаров (1980 г.), Конвенцию ООН об исковой давности в международной купле-продаже товаров (1974 г.), Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров (1985 г.), Конвенцию УНИДРУА о международном финансовом лизинге (1988 г.), Конвенцию УНИДРУА по международным факторным операциям (1988 г.).
Содержание термина «местонахождение коммерческих предприятий в разных государствах» в указанных конвенциях не раскрыто, что обусловливает определенные трудности, связанные с его толкованием. Представляется, что в связи с различными толкованиями данного термина требуется разработка единого правового термина, содержание которого должно раскрываться с учетом практики международных сделок в сети Интернет, которые в настоящий момент вносят дополнительную неопределенность в его толкование.
На практике далеко не всегда представляется возможным установить местонахождение коммерческого предприятия сторон, так как при заключении сделок в сети Интернет хозяйствующий субъект может представлять из себя так называемую виртуальную компанию и вести коммерческую деятельность, никоим образом не связанную с его физическим местонахождением. Следовательно, как справедливо отмечает Л.В. Горшкова, формулировка критерия местонахождения коммерческих предприятий сторон в разных государствах не учитывает современные реалии международных торговых отношений, которые трансформированы в интернет-среду[20].
Упомянутая выше «виртуальная компания», выступая в качестве хозяйствующего субъекта, в то же время может не иметь ни торгового помещения, ни офиса, ни склада, ни сотрудников. При этом единственными признаками, идентифицирующими такого субъекта, будут выступать адрес интернет-сайта и веб-сервер.
Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) веб-сервер рассматривается в качестве постоянного учреждения предприятия, при условии что функции, выполняемые с его помощью, играют существенную и даже незаменимую роль в предпринимательской деятельности предприятия в сети Интернет. А.В. Зажигалкин полагает, что само по себе местонахождение сервера, на котором размещена информация (веб-сайт), не может рассматриваться в качестве местонахождения предприятия. Он считает, что месторасположение оборудования может быть квалифицировано как местонахождение предприятия, если указанное оборудование или расположенное на нем программное обеспечение  находятся во владении (в собственности, на ином вещном или обязательственном праве, в том числе на праве аренды) данного лица[21]. Таким образом, во внимание принимается не столько месторасположение оборудования, сколько его принадлежность на том или ином праве конкретному физическому или юридическому лицу.
Необходимо учитывать, что возможность размещения веб-сервера в государствах с наиболее оптимальным для ведения предпринимательской деятельности законодательством и, соответственно, искусственное подчинение правоотношения законодательству другого государства не позволяет придавать критерию местонахождения сервера квалифицирующее значение.
Уникальный адрес интернет-сайта (доменное имя) может указывать на правовую связь с тем или иным конкретным государством, за которым закреплен определенный сегмент Сети, выражающийся в совокупности адресов интернет-пространства. В то же время доменное имя не представляется возможным использовать в качестве признака, позволяющего идентифицировать местонахождение субъекта хозяйственной деятельности в связи с тем, что разделение доменов по территориальному признаку зачастую носит формальный характер.
Существование функциональных доменов (COM, NET, ORG, INT, EDU, GOV, MIL), созданных для всего интернет-сообщества и предназначенных для использования с конкретной целью или определенными лицами, также осложняет установление местонахождения предприятия. Данный вывод подтвержден Конвенцией об использовании электронных сообщений в международных договорах, принятой резолюцией 60/21 Генеральной Ассамблеи ООН от 23.11.2005 (далее — Конвенция). Как указано в п. 5 ст. 6 Конвенции, факт  использования доменного имени или адреса электронной почты, связанных с какой-либо конкретной страной, не создает сам по себе презумпцию нахождения коммерческого предприятия  в данной стране.
Следовательно, ни веб-сервер, ни адрес интернет-сайта не могут выступать в качестве критериев, позволяющих достоверно определять местонахождение хозяйствующего субъекта или место осуществления его деятельности в Сети.
Определенные недостатки имеются также при установлении места осуществления коммерческой деятельности на основе критерия страны, регистрирующим органом которой осуществлена регистрация доменного имени. Лишь в некоторых государствах существует практика регистрации доменного имени в интернет-пространстве государства, где лицо традиционно осуществляет деятельность или является гражданином данного государства. В России же домен RU является открытым доменом, в котором регистрация доменных имен осуществляется в заявительном порядке как резидентами, так и  нерезидентами. Представляется, что такая практика не позволяет решать проблемы идентификации субъекта хозяйственной деятельности в сети Интернет и в совокупности с возможностью анонимного заключения сделок создает условия для совершения гражданско-правовых нарушений в Сети.
В Конвенции предлагается местонахождением коммерческого предприятия считать страну, которая указывается сторонами. Гибкости подобного подхода противоречит неопределенность правового положения участников торгового оборота.
С целью предотвращения возможности совершения гражданско-правовых нарушений в сети Интернет и учитывая объективные трудности определения местонахождения субъекта хозяйственной деятельности, в качестве критерия внешнеэкономической сделки представляется целесообразным использовать субсидиарный критерий государственной принадлежности сторон, определяемый по месту регистрации устава предприятия или нахождения исполнительного органа ввиду отсутствия возможности четкого установления местонахождения коммерческого предприятия. При этом субсидиарное применение данного критерия должно быть в том случае, когда имеется объективная трудность установления местонахождения коммерческих предприятий сторон по договору.
 
Библиография
1 Ешич А.С. Правовое регулирование отношений по использованию товарного знака и иных средств индивидуализации в доменном имени: Дис. … канд. юрид. наук. — М., 2007. С. 36.
2 Вайшнурс А.А. Обеспечение и сбор доказательств с помощью Интернета. Процессуальный статус доказательств, полученных с помощью Интернета // Вестник ВАС РФ. 2003. № 3. С. 142.
3 См.: Калятин В.О. Проблемы установления юрисдикции в Интернете // Законодательство. 2001. № 5.
4 См., например: Мозолина О.В.  Публично-правовые аспекты  международного  регулирования отношений в Интернете: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2008. С. 3—4.
5 См.: Трофименко А. Какими нормативными актами регулировать «сетевые» отношения // Российская юстиция. 2000. № 9. С. 55.
6 См.: Васильева Н.М. Правовое регулирование налогообложения электронной коммерции: опыт зарубежных стран и России // Публично-правовые исследования. 2006. Т. 1.
7 Тедеев А.А. Проблемы и условия формирования системы информационно-правового регулирования общественных отношений, возникающих в информационной среде глобальных компьютерных сетей [Электронный источник]: Режим доступа: http://rniiis.ru/
8 Казахстанская правда. 2009. 22 июля.
9 См.: Мозолина О.В. Указ. раб. С. 10.
10 См.: Бабарыкин П.В. Гражданско-правовое регулирование создания и использования сайтов в сети Интернет:  Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — СПб., 2005. С. 4.
11 См.: Федоскина Н.И. Условия гражданско-правовой ответственности интернет-провайдеров за нарушение авторских и смежных прав // Право и экономика. 2007. № 9.
12 Илюшин Д.А. Возбуждение дел по «сетевым» преступлениям // Российская юстиция. 2007. № 2.
13 См.: Маношкин М.Б. Правовое обеспечение информационной безопасности абонента в отношениях с оператором интернет-связи: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2005. С. 3.
14 См.: Афанасьева Ю.А. Нарушение прав интеллектуальной собственности в Интернете // Гражданин и право. 2002. № 4.
15 См.: Рассолов И.М. Правовые проблемы обеспечения кибербезопасности в России и зарубежных странах // Политика и общество. 2009. № 4. C. 23.
16 См.: Казанцев Е.А. Гражданско-правовое регулирование договорных отношений, осложненных электронным элементом: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Барнаул, 2007. С. 15.
17 См.: Дмитрик Н.А. Осуществление субъективных гражданских прав с использованием сети Интернет. — М., 2007.
18 См., например: Медведев С.С. Мошенничество в сфере высоких технологий: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Краснодар, 2008. С. 13.
19 См.: Зыкин И.С. Договор во внешнеэкономической деятельности. — М., 1990; Ануфриева Л.П.  Международное частное право. Особенная часть: В 3 т. Т. 2. — М., 2000.
20 См.: Горшкова Л.В. Правовые проблемы регулирования частноправовых отношений международного характера в сети Интернет: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2005. С. 9.
21 Зажигалкин А.В. Международно-правовое регулирование электронной коммерции: Автореф. дис. …  канд. юрид. наук. — СПб., 2005. С. 7.