Определение права, применимого к международному коммерческому договору в отсутствие соглашения сторон о выборе права

УДК 341.24

Страницы в журнале: 130-135

Д.П. Стригунова

кандидат юридических наук, доцент, зам. зав. кафедрой предпринимательского и трудового права Государственного университета управления Россия, Москва dina_str@list.ru

Рассматриваются вопросы, связанные c определением права, применимого к международному коммерческому контракту, при отсутствии соглашения сторон о выборе применимого права. Анализируются положения нормативных актов ряда государств о международном коммерческом договоре.

Ключевые слова: международный коммерческий договор, коллизионная норма, применимое к договору право, право страны, наиболее тесно связанной с договором.

Международный коммерческий договор (контракт) является разновидностью сделки, связанной с правопорядком более чем одного государства, т. е. осложненной иностранным элементом. Участники подобных соглашений имеют неодинаковую государственную принадлежность и/или местонахождение коммерческих предприятий на территории различных государств.

Основным принципом международного частного права, применяемым при заключении международных коммерческих договоров, является принцип автономии воли сторон, в соответствии с которым стороны вправе формулировать условия и содержание заключаемого договора, а также выбирать применимое к нему право. В тех случаях, когда стороны не воспользовались возможностью выбора применимого к их договору права, при рассмотрении дела суд обязан осуществить такой выбор на основе национальных коллизионных норм, а также норм международных договоров (п. 1 ст. 1186 Гражданского кодекса Российской Федерации 2001 года (далее — ГК РФ) [14], ст. 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации 2002 года (далее — АПК РФ)) [15].

Если международный договор Российской Федерации содержит материально-правовые нормы, подлежащие применению к соответствующему отношению, определение на основе коллизионных норм права, применимого к вопросам, полностью урегулированным такими материально-правовыми нормами, исключается (п. 3 ст. 1186 ГК РФ). Так, при заключении договора международной купли—продажи широко применяется Венская конвенция ООН о договорах международной купли—продажи товаров 1980 года (далее — Конвенция), составляющая основу унифицированного материально-правового регулирования указанного вида договоров в международном обороте. Согласно ст. 1 Конвенции она «применяется к договорам купли—продажи товаров между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся в разных государствах: а) когда эти государства являются Договаривающимися государствами; или б) когда, согласно нормам МЧП, применимо право Договаривающегося государства». Отметим, что на 30 апреля 2013 г. участниками Конвенции являлись 79 государств, включая Российскую Федерацию.

Государственные суды обязаны применять коллизионные нормы своего государства. Как отмечает М.Г. Розенберг, «государственным судам законом не предоставлена свобода усмотрения при выборе применимых коллизионных норм. Они обязаны строго следовать указаниям закона об использовании соответствующих коллизионных норм» [13, с. 44]. Вместе с тем согласно ст. 1496 Гражданского процессуального кодекса Франции 1975 года при отсутствии выбора сторонами права арбитр принимает решение в соответствии с теми нормами, которые он считает применимыми, что свидетельствует об отсутствии необходимости у арбитра обращаться к каким-либо коллизионным нормам. Аналогичное положение действует в Нидерландах (ст. 1054.2 Гражданского процессуального кодекса Нидерландов 1833 года) и некоторых других странах [10, с. 25—26].

 В отличие от государственных судов международные коммерческие арбитражи при поиске применимого к договору права руководствуются теми коллизионными нормами, которые сочтут применимыми. Так, в соответствии с Регламентом Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма 1999 года, Регламентом Арбитражного суда Международной торговой палаты 1998 года арбитраж применяет право и правовые нормы, которые арбитры сочтут применимыми [20, c. 9, 102]. В подобном виде указанное положение закреплено в Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года, а также Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном коммерческом арбитраже 1985 года, послужившем основой для многих национальных правовых актов, в том числе для Закона РФ от 07.07.1993 № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже» (далее — Закон о международном коммерческом арбитраже).

В соответствии с п. 1 ст. 1186 ГК РФ особенности определения права, подлежащего применению международным коммерческим арбитражем, устанавливаются Законом о международном коммерческом арбитраже. В свою очередь согласно п. 2 ст. 28 Закона о международном коммерческом арбитраже при отсутствии избранного сторонами права третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. А.С. Комаров отмечает, что на практике при отсутствии выбора сторонами международного коммерческого договора применимого права отечественный Международный коммерческий арбитражный суд руководствуется российскими коллизионными нормами [5, с. 316—317]. При этом «во всех случаях третейский суд принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке» (п. 3 ст. 28 Закона о международном коммерческом арбитраже). Интересно, что, например, Международный арбитражный суд при Международной торговой палате неоднократно вообще отказывался от поиска применимого права на основе каких-либо коллизионных норм, применяя общепризнанные принципы международного торгового права [4, с. 331].

Коллизионные нормы, содержащие правила определения применимого права в отсутствие соглашения сторон о применимом праве, имеются в ряде международных соглашений. Подобные нормы есть в Гаагской конвенции о праве, применимом к международной купле—продаже товаров (движимых материальных вещей) 1955 года; Гаагской конвенции о праве, применимом к договорам международной купли—продажи товаров 1986 года; Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 года (далее — Римская конвенция 1980 года); Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным коммерческим контрактам 1994 года; Гаагской конвенции о праве, применимом к агентским договорам 1978 года и других документах, в которых Российская Федерация не участвует. Коллизионные нормы о подлежащем применению к договору праве содержатся также в международных конвенциях, заключенных в рамках Содружества Независимых Государств: Минской конвенции о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (далее — Минская конвенция) и Киевском соглашении о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 года (далее — Киевское соглашение; в совместном упоминании — Конвенции СНГ).

В странах Европейского Союза (далее — ЕС) при рассмотрении спора из международного коммерческого контракта в настоящее время подлежит применению Регламент Европейского Парламента и Совета от 17.06.2008 № 593/2008 «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I»)» (далее — Регламент «Рим I»), который призван заменить Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 года. Как и другие нормативные акты ЕС, принятые в форме регламента, Регламент «Рим I» с момента введения в действие — 17 декабря 2009 г. — в полном объеме приобретает юридически обязательную силу и прямое действие в государствах—членах ЕС, в том числе в их национальных судах. В п. 41 Преамбулы Регламента «Рим I» сказано: «соблюдение международных обязательств, принятых на себя государствами—членами, означает, что настоящий Регламент не должен затрагивать международные конвенции, сторонами которых являются одно или несколько государств—членов в момент принятия настоящего Регламента».

В законодательстве многих зарубежных стран и некоторых международных конвенциях вопрос об определении права, применимого к договорным обязательствам в отсутствие соглашения сторон, решается на основании общих привязок, установленных для любых договоров, осложненных иностранным элементом, в частности, на базе привязки к месту заключения договора (законы о международном частном праве Египта 1997 года, Йемена 1985 года, ст. 186 Кодекса международного частного права 1928 года). Тот же критерий используется в Конвенциях СНГ, в частности, в п. «е» ст. 11 Киевского соглашения и ст. 41 Минской конвенции, и должен применяться при регулировании международных коммерческих договоров, заключаемых между российскими лицами и другими лицами из стран—участниц указанных конвенций.

В законодательстве других стран в качестве основной привязки выступает критерий места исполнения договора (п. 2 ст. 834 Гражданского кодекса Вьетнама 1995 года, ст. 17 Гражданского кодекса Кубы 1987 года и др.). В законах ряда государств, например, Турции и Перу, помимо указанной привязки, которая выступает в качестве основной для договорных обязательств, имеется ряд дополнительных привязок (к праву, регулирующему обязательство, к месту заключения договора, к месту решающего исполнения договора, тесной связи договора).

Из других общих привязок, используемых в законодательстве зарубежных стран применительно к рассматриваемым договорам, можно выделить привязку к праву страны места пребывания оферента (§ 2 ст. 9 Вводного закона к Гражданскому кодексу Бразилии 1942 года), привязку к закону стороны, в одностороннем порядке выработавшей условия для договора присоединения (ст. 185 Кодекса международного частного права 1928 года).

Одним из способов отыскания права, подлежащего применению к договору с иностранным элементом, выработанным английской судебной практикой, является установление права, свойственного договору (Proper Law of Contract) [17, с. 264]. В самой Англии указанная теория была по большей части замещена Римской конвенцией 1980 года, вернее, принятым на ее основе Законом о праве, применимом к договорам 1990 года. Однако, как отмечалось в литературе, во многих странах общего права эта теория все еще сохраняет силу [18, с. 159].

Что касается права США, то здесь для разрешения споров из сделок, включая международные торговые, находят применение различные критерии. По общему правилу при отсутствии соглашения сторон суд применяет действующую в его штате редакцию Единообразного торгового кодекса США 1952 года, но только к тем сделкам, которые имеют надлежащую связь с этим штатом. Установление права, связанного с договором, производится путем определения права, к которому тяготеет договор, т. е. установления его «центра тяжести». По мнению А.Н. Жильцова и А.И. Муранова, указанием на такую связь может быть факт ведения одной из сторон сделки коммерческой деятельности в данном штате [8, с. 528]. В то же время, например, в ст. 3515 Гражданского кодекса Луизианы (Закон № 923 1991 г.) закреплено правило, получившее название «теория анализа интересов» штатов: договор считается связанным с тем штатом, интересам которого был бы нанесен наиболее серьезный ущерб, если бы его право не было применено к договору [18, с. 164—170]. Кроме того, в разделе 6 Свода правил о конфликте законов 1971 года, не являющегося источником права, содержится еще более развернутое правило, в соответствии с которым при определении права подлежат учету: требования межштатной и международной систем; политика, выраженная в нормах права суда; политика «штатов, имеющих интерес» и соответствующие интересы этих штатов в разрешении вопроса определенным образом; защита обоснованных ожиданий сторон; основополагающая политика в регулировании отношений, присущая определенным отраслям права; определенность, предсказуемость и единообразие результатов; облегченность определения и применения норм. При этом, как показано в работе М.А. Ахрименко, именно этот сложный способ на протяжении длительного времени используется судами многих штатов и во многом свидетельствует об отказе судов от применения lex fori без выяснения целого ряда обстоятельств, имеющих значение для результата дела [1, c. 196].

В Межамериканской конвенции 1994 года в качестве общего и единственного критерия для отыскания права, применимого к международному коммерческому контракту, используется критерий наиболее тесной связи. Согласно ст. 9 данного документа в отсутствие выбора права сторонами любого договора, осложненного иностранным элементом, такое право будет определяться правом государства, с которым договор имеет наиболее тесную связь. При этом судом должны быть приняты во внимание любые объективные и субъективные элементы контракта, а также общие принципы международного коммерческого права, признанные международными коммерческими организациями. Важно при этом отметить, что если какая-либо часть договора может быть отделена от остальных его составляющих и если она имеет тесную связь с правом другого государства, то в виде исключения к этой части договора может быть применено право такого государства, что свидетельствует о возможности осуществления депекажа судом.

В Регламенте «Рим I» для определения права, применимого к договору в отсутствие соглашения сторон, предусмотрен ряд привязок: договор купли—продажи товаров регулируется правом страны, где имеет свое обычное место жительства продавец; договор оказания услуг регулируется правом страны, где имеет свое обычное место жительства поставщик услуг; договор, имеющий предметом вещное право на недвижимое имущество или аренду недвижимого имущества, регулируется правом страны, где находится недвижимое имущество; договор коммерческой концессии регулируется правом страны, где имеет свое обычное место жительства правообладатель; договор о сбыте продукции регулируется правом страны, где имеет свое обычное место жительства сторона, осуществляющая сбыт и т. д.

Регламент «Рим I» предусматривает не очень много привязок для отдельных видов договорных обязательств. Если право, применимое к договору, не может быть определено с учетом предложенных в п. 1 ст. 4 Регламента «Рим I» привязок, договор регулируется правом страны, где находится обычное место жительства стороны, которая должна осуществить исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора (п. 2 ст. 4). Если же из обстоятельств дела вытекает, что договор имеет явно более тесные связи с другой страной, нежели та, которая указана в п. 1 или 2, то применяется право этой другой страны (п. 3 ст. 4). Для тех же случаев, когда подлежащее применению право не может быть определено на основании п. 1 и 2, договор регулируется правом страны, с которой он имеет наиболее тесную связь (п. 4 ст. 4). Специальные привязки предусмотрены в других статьях Регламента «Рим I»: для договоров перевозки (ст. 5), договоров с участием потребителя (ст. 6), договоров страхования (ст. 7) и индивидуальных трудовых договоров (ст. 8).

Как видно, разработчики Регламента «Рим I» действовали по принципу, несколько отличающемуся от принципов построения Римской конвенции 1980 года. М.П. Бардина указывает на значительное сходство ГК РФ и Римской конвенции 1980 года, которое в меньшей степени сохранилось в отношении Регламента «Рим I» в связи с изменениями в самой схеме регулирования [16, c. 455]. В Римской конвенции 1980 года, как известно, использовался критерий тесной связи, который раскрывался путем отсылки к праву страны, в которой сторона, осуществляющая характерное исполнение, имеет свое основное коммерческое предприятие (для предпринимательских договоров), а если исполнение должно осуществляться в другом месте — к праву этой страны (ст. 4). При этом специальные коллизионные привязки для отдельных видов договоров, получившие отражение в Регламенте «Рим I», в Римской конвенции 1980 года отсутствовали. Между тем, как отмечали разработчики Римской конвенции 1980 года, в качестве характерного понималось то исполнение, за осуществление которого причитались бы деньги, т. е. передача имущества, оказание услуг и т. д., которое в данном случае выступает «центром тяжести» договора [6, с. 412]. Нужно при этом отметить, что в п. 19 Преамбулы Регламента «Рим I» также содержится правило, что в тех случаях, когда договор не может быть отнесен к одной из определенных в нем категорий, он подлежит регулированию правом страны, где находится обычное место жительства стороны, которая должна осуществить исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора. В случае договора, состоящего из связки прав и обязанностей, которые могут быть отнесены к нескольким определенным категориям договоров, исполнение, имеющее решающее значение для содержания договора, должно определяться относительно его «центра тяжести».

В ГК РФ закон «тесной связи» получил более широкое раскрытие путем установления в нем специальных коллизионных привязок для отдельных видов договоров (п. 2—8 ст. 1211 ГК РФ). С помощью данных привязок можно определить право, применимое к договору купли—продажи — право государства, где находится место жительства или основное место деятельности продавца (закон продавца); к договору аренды — закон арендодателя; к договору перевозки — закон перевозчика; к договору транспортной экспедиции — закон экспедитора; к договору финансирования под уступку денежного требования — закон финансового агента; к агентскому договору — закон агента и т. п. Интересно, что в ГК РФ в редакции Федерального закона от 30.09.2013 № 260-ФЗ появилась, в частности, привязка для договора возмездного оказания услуг — подлежит применению право страны исполнителя.

Кроме того, важным замечанием является положение п. 9 ст. 1211 ГК РФ: если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в п. 1—8 ст. 1211 ГК РФ, подлежит применению право страны, с которой договор более тесно связан. К договору, содержащему элементы различных договоров, также применяется право страны, с которой договор в целом связан, если только из закона, условий или существа этого договора или совокупности обстоятельств дела не вытекает, что применимое право подлежит определению для таких элементов этого договора отдельно (п. 10 ст. 1211 ГК РФ). Отдельной статьей регулируется порядок определения права, применимого к договорам, осложненным иностранным элементом, с участием потребителя, которые в силу специфики данной работы нами не рассматриваются (ст. 1212 ГК РФ).

К сказанному остается добавить, что во всех случаях, когда международные коммерческие договоры заключаются между российскими лицами и лицами из стран—участниц Конвенций СНГ, коллизионные нормы последних будут определять подлежащее применению право. Как отмечает М.П. Бардина, коллизионные нормы Киевского соглашения и Минской конвенции подчиняют права и обязанности сторон по сделке законодательству места ее совершения, повторяя нормы советского законодательства и имея приоритет применения перед ст. 1211 ГК РФ как положения международных договоров [16, c. 456].

Список литературы

1. Ахрименко М.А. Концепции гибкого подхода к определению права, подлежащего применению к договорам в современном коллизионном праве государств Западной Европы и США: дис. … канд. юрид. наук. — М., 2006.

2. Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 32. Ст. 1240.

3. Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 1994. № 1.

4. Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. — М., 2004.

5. Комаров А.С. Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. — М., 2002.

6. Лугинина Ю.С. Основные положения Конвенции 1980 года о праве, применимом к договорным обязательствам, и Межамериканской конвенции 1994 года о праве, применимом к международным договорам (сравнительный анализ) // Актуальные проблемы гражданского права: сб. ст. Вып. 5/ под ред. В.В. Витрянского. — М., 2002.

7. Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам (Мехико, 17 марта 1994 г.) // Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. — М., 2002.

8. Международное частное право: Иностранное законодательство / предисл. А.Л. Маковского; сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. — М., 2002.

9. Монастырский Ю.Э. Господствующие доктрины коллизионного права в США: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 1999.

10. Мосс Д.К. Автономия воли в практике международного коммерческого арбитража / под ред. А.А. Рубанова. — М., 1996.

11. Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц: информационное письмо Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 16.02.1998 № 29 // СПС «Гарант».

12. Решение МКАС при ТПП РФ от 22 января 1996 г. по делу №407/1994г. Арбитражная практика за 1996—1997 гг. / сост. М.Г. Розенберг. — М., 1998.

13. Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. — М., 1998.

14. Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 49. Ст. 4552.

15. Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 30. Ст. 3012.

16. Современное международное частное право в России и Евросоюзе. Кн. первая: моногр. / под ред. М.М. Богуславского, А.Г. Лисицына-Светланова, А. Трунка. — М., 2013.

17. Чешир Дж., Норт П. Международное частное право / под ред. М.М. Богуславского. — М., 1982.

18. Bagheri M. International Contracts and National Economic Regulation. Dispute Resolution through International Commercial Arbitration. — The Hague: Kluwer Law International, 2000.

19. International Commercial Law. Source Materials / sel. by W.J.H. Wiggers. — The Hague: Kluwer Law International, 2001.

20. Journal officiel de l’Union europeenne L 177 du 4.7.2008 / пер. Ю.А. Четверикова.