Организация деятельности органов дознания в Х—начале ХХ вв.

Т.А. ХАШЕМ

В любой исторический период правовые принципы государства во многом зависели от того, какой курс управления выбран страной, так и «организация и характер древнерусского судопроизводства  в значительной степени определялись особенностями политического устройства Киевской Руси»[1]. Несомненно, особенности судопроизводства зависели от принципов государственного управления, а значит, и развитие уголовного процесса тесно связано с развитием государственных органов власти. Свой путь уголовно-процессуальное право в упрощенном виде Российское государство начало более десяти веков назад.

Таким образом, как указывает Елинский В.И., «анализ исторических документов позволяет сделать вывод о том, что, уже начиная с X в., на Руси появляется необходимость государственного управления административно-полицейской сферой»[2]. Вообще, полиция — один из наиболее ранних государственных органов, образованных  обществом для решения задач в сфере исполнения принятых законов и осуществления принуждения к их исполнению. Можно сказать, что правоохранительные органы занимали весьма важное место уже на заре цивилизации, как только возникло само государство в сегодняшнем его понимании, и как указывает А.В. Горожанин, «сама идея государственности изначально уже содержала в себе идею полиции, несмотря на то, что полиция как таковая возникает и занимает место в государственном аппарате несколько позже формирования государства»[3].

Таким образом, фактически полиция (либо иной орган, исполняющий аналогичные функции)  может быть сформирована только в государстве, а  последнее не может существовать без наличия данного органа, ведь функции полиции необходимы для государства в целом и для каждого гражданина в отдельности. Данный факт выражает взаимосвязь и взаимозависимость государства и полиции. «Сам термин «полиция» греческого происхождения (гр. polis — государство) и первоначально означал городское устройство»[4]. Так в своей работе отмечает А.В. Горожанин, придавая органам полиции важное значение, ставит значение полиции практически на один уровень с государством. И действительно, ни одно государство, с любым государственным устройством и политическим режимом, не может в полной мере функционировать без наличия данного правоохранительного органа.

В эпоху, когда Русская Правда являлась основным правовым актом на Руси, розыскные функции полиции лежали на неспециально созданной службой, временной, не обученной, не существовало каких-либо вообще принятых законодательных актов, которые регулировали бы деятельность сыщиков, а о розыске было упомянуто в общем законе. Функцию преследования, содействия розыску и изобличению преступника осуществляли в то время лица, не уполномоченные на то, не имеющие  власти и процессуального положения, о чем отмечает в своей работе Т.Ю. Амплеева: «Обязанность общины отвечать по искам об убийстве, а также активно содействовать истцу в розыске преступника и участвовать в суде над ним восходит, вероятно, ещё к нормам обычного права, закрепленным позднее в княжеском законодательстве»[5]. То есть те действия, которые позднее выполнялись службой розыска, осуществлялись в рассматриваемый период времени родственниками ответчика.

Розыск как форма досудебного процесса появляется в XVI в. с составлением Уставной Книги Разбойного приказа 1555—1556 гг.[6]  А до появления органов, специализирующихся на розыске преступника,  и органов, производящих следствие, «гонение следа» осуществлял сам истец вместе с представителями общины — добрыми людьми»[7] .

Позднее, в эпоху правления Ивана IV (1533-1584 гг.), появились губные старосты, на которых возлагались обязанности проведения розыска. По сути «губные старосты были чиновники, назначенные для того, чтобы отыскивать преступления и преступников известного рода, и к этому они приступали по должности, не дожидаясь обвинения»[8]. Губные старосты подчинялись Разбойному приказу.  В своем развитии сотрудник розыска (это название должности на сегодняшний день)  прошел много этапов, по-разному называлась должность, менялись  обязанности, увеличивался и уменьшался объем полномочий. История знает большое количество примеров. Так, «в 1669 г. для дел уголовных был установлен сыщик»[9], который был наделен полномочиями «решать уголовные дела при ясных доказательствах вины или при существовании сильного подозрения против обвиняемого»[10]. Сыщик, по мнению В.А. Линовского , участвовал в производстве по уголовному делу, по которому установлено лицо, совершившее преступление. При этом автор ничего не говорит о тех делах, где факт  преступления в наличии, а лицо, совершившее его, нет. Таким образом, можно придти к выводу, что предназначение сыщика того времени отличается от нынешнего, так как в современном уголовном процессе сотрудники розыска все-таки работают по тем делам, где лицо, совершившее преступление,  не установлено, а с подозреваемым в большинстве случаев работает следователь (дознаватель).

Впоследствии на основании Указов 1679, 1683 и 1702 гг. власть сыщиков упразднилась[11].

В 1724 году был учрежден высший орган, занимающийся розыскными делами — Контора  розыскных дел, однако, следует  отметить, что и в данном учреждении не было специально подготовленных сотрудников, Контора  «при случавшейся надобности заимствовала чиновников от Сената»[12].

Изучив историю уголовного процесса, можно сделать вывод, согласившись с Горожаниным А.В., что «до  конца второго десятилетия XVIII в. в России не было регулярных полицейских органов, не употреблялся и иностранный термин «полиция»[13].

22 июля 1730 г. императрица Анна Иоановна (время правления 1730 — 1740 гг.)  учредила Сыскный приказ. Причиной тому «была медленность в делопроизводстве от средоточия в руках губернатора всех судных и правительственных дел губернии»[14], иными словами для разрешения большого количества накопленных  уголовных дел. В 1736 году императрица издала указ, согласно  которому розыском лиц, совершающих преступления, занимались офицеры, солдаты, а позднее и казаки, вознаграждением последним служили  «три процента из цены всех отнятых ими у разбойников пограбленных товаров»[15]. Думается, у казаков  более чем у военных  имелся стимул более активно заниматься розыском грабителей.

Характеризуя деятельность уголовного сыска МВД Российской Империи, Елинский В.И. указывает, что она «строилась по децентрализованному принципу, это вело к тому, что работа сыскных отделений замыкалась в пределах обслуживаемой территории»[16]. Это порождает мнение, что сыщик был в курсе только тех событий, которые происходили на обслуживаемом им участке. Деятельность сыщиков велась только на территории Московской губернии. Подразделения московских сыщиков не контактировали с отделениями иных губерний в том ракурсе, как это происходит в настоящее время.

Значительные изменения в области развития розыскного процесса произошли в период царствования императрицы Елизаветы Петровны, которая сделала огромные шаги вперед по ограничению и попытке искоренения незаконных действий сыщиков, превышению пределов их компетенции. Так, в 1744 году была издана инструкция «для исследования злоупотреблений, допущенных прежними сыщиками»[17].  Более того, в том же году она позволила писать жалобы на сыщиков в Военную коллегию. То есть, иными словами, с принятием такого указа лицо, имеющее основания считать, что его права были нарушены действиями сыщика, могло принять меры к оспариванию законности таких действий.

Деятельность сыщиков завершилась в 1762 году, когда император Петр III  (21 февраля 1728 г. — 17 июля 1762 г.) упразднил указанную должность. Функции сыщиков выполняли губернские, воеводские и провинциальные канцелярии. Однако, на этом этапе деятельность сыщиков не прекратилась совсем, так как в период царствования императрицы Екатерины II, в 1764 году был образован департамент по Сыщиковым делам.

Касаясь истории развития деятельности сыщиков, отметим, что, в эпоху правления Екатерины II, в 1775 г., законодателем уже была осознана необходимость быстрого реагирования на совершенные преступления. Так, В.А. Линовский отмечает, что «если где в уезде окажется насильство, то он (земский исправник, прим. автора) обязан был сейчас исследовать без большего письменного производства, учинился ли такой случай или нет…»[18]. То есть сначала необходимо было установить факт наличия противоправного деяния, а затем уже принимать меры к раскрытию преступления.

Что касается расследования, то «дореформенное следствие отличалось медленностью, низкой эффективностью, взяточничеством, произволом, иногда фактическим перепоручением производства следствий письмоводителям»[19].

Можно даже и не задумываться о том, человек какого сословия мог занимать  должность следователя. В ту эпоху назначение на  должности при суде и прокуратуре осуществлялось не по умственным  возможностям, а по положению в обществе. Приведенный факт, несомненно, решал многое, а прежде всего, судьбу тех, кто оказался в круговороте уголовного судопроизводства.

В отличие от действующего в наши дни законодательства «до реформы 8 июня 1860 года расследование преступлений в России  являлось одной из функций общих административных органов»[20]  и «осуществлялось квартальными надзирателями, полицией, приставами»[21]. В этой части хотелось бы отметить сходство дореформенного российского процесса с английским современным, где считается, что «собственно уголовный процесс  начинается здесь только в суде, а вся предшествующая подготовка — это сфера непроцессуальных, административный правоотношений»[22].

Прокурор по отношению к судебному следователю имел большие полномочия. А что касается надзора и влияния со стороны иных государственных органов, то «российский судебный следователь не был связан контролем со стороны такого органа, как следственная совещательная камера, которого Устав не знал»[23]. С одной стороны, мы можем сделать вывод, что судебный следователь в рассматриваемый период был более независим в своих решениях, и это положительный факт. Но с другой стороны, как отрицательное явление, в эту эпоху, как отмечает  Т.Ю. Амплеева, «дела возбуждались (начинались) полицией зачастую  без всякого законного повода по одному только слуху»[24]. Видимо, Т.Ю. Амплеева здесь имеет в виду не сам процесс возбуждения уголовного дела в его сегодняшнем понимании (поскольку в то время стадии возбуждения уголовного дела не существовало), а проведение полицией розыскных мероприятий по поступившей информации. Необходимо понимать, что эти действия не одинаковы.

В своей работе А.Г. Мамонтов отмечает, что «анализ законодательных актов от 8 июня 1860 года и деятельности судебных следователей в условиях оставшейся без значительных изменений судебно-правовой системы показал половинчатость и малоэффективность такой реорганизации, которая создала ряд новых проблем, главными из которых стали проблемы взаимодействия судебных следователей с полицией, прокурорским надзором и судом»[25].

Что касается проблем предвартельного следствия, возникших в ходе подготовки судебной реформы, А.Г. Мамонтов указывает, что «в ходе обсуждения её проектов высказывались мнения о ликвидации судебных следователей как системы, не отвечающей реальным условиям борьбы с преступностью»[26]. Недостатки, которые стали очевидны в практической деятельности, заставили законодателей подойти принципиальным образом к идеям пересмотра законов.

А.Г. Мамонтов, «анализируя ход обсуждений проекта «Основных положений по преобразованию судебной части» 1862  г. и  проектов судебных уставов, отмечает, что содержавшиеся в них положения (в дальнейшем отклоненные), предусматривавшие направление материалов полицейского дознания следователю  и материалов следствия в суд только через прокурора, могли бы усилить активность надзора и обвинительной власти в процессе расследования»[27]. Однако многоступенчатость процесса, а именно: направление материалов из инстанции в инстанцию, из органа в орган, усиливает бюрократизацию, взяточничество, тормозит течение процесса в целом и имеет негативное влияние на установление истины по делу. Законодательство в данной части можно изменить таким образом, чтобы материал собирался должностным лицом полиции, например детективом, который бы фиксировал необходимые ему моменты в своем блокноте.

Переоценить значение судебной реформы, проведенной в 1864 году, невозможно.  Роль реформы была настолько велика, что уголовный процесс России можно делить на «до и после». Во второй половине ХIХ в. законодатели понимали всю важность независимости судебного процесса от органов власти, осуществляющих административные функции. Так, «судебная реформа 1864 года подтвердила и развила принцип независимости суда от административной власти, в соответствии с которым судебные следователи получили значительные организационные и правовые гарантии такой независимости»[28]. Следует отметить важнейший шаг, совершенный законодателями в ходе реформы: «из ведения полиции была изъята функция предварительного следствия, на ней оставалось дознание»[29]. Есть мнение относительно дознания, что оно «как самостоятельная уголовно-процессуальная функция полиции (милиции) зародилась и в основном сформировалась именно в период действия Устава уголовного судопроизводства 1864 г. и подзаконных ему правовых актов»[30].  Таким образом, уже тогда, в 1864 году, законодатель разделил полномочия и процессуальную независимость следователя от основ деятельности полиции.

В своей работе С.И. Гирько и Н.И. Скударева, исследуя труд И.Я.  Фойницкого ,  отмечают, что «характеризуя порядок и образ действий полиции по производству дознания, И.Я. Фойницкий писал, что «закон избегает регламентировать его с точностью… для того именно, чтобы не стеснять полицию в этой деятельности, по существу своему требующей быстроты и целесообразности  соответственно с видоизменяющимися обстоятельствами»[31]. Исследуя нормы Устава уголовного судопроизводства России 1864 г., Г.В. Матусевич отмечает, что «в дореволюционном уголовно-процессуальном законодательстве отсутствует именно процессуальный акт о возбуждении уголовного дела»[32]. По итогам проведенной проверки и так было понятно, к какому выводу пришло уполномоченное лицо, иными словами, выражаясь сегодняшними юридическими терминами, наличие сведений о событии и признаков состава преступления подразумевали факт начала расследования по уголовному делу. Что касается подготовки и наличия квалифицированных кадровых полицейских, занимающихся розыском, то А.В. Горожанин отмечает, что «кадровые проблемы в полиции дореволюционной России возникли одновременно с созданием этого государственного органа на регулярной основе уже в первой четверти XVIII в.»[33]. Проблема недостатка профессионалов в данной области не удивительна, учитывая отсутствие в России специализированной школы подготовки полицейских.  Сотрудники полиции специально не были обучены своему ремеслу, что явно отражалось на их деятельности.

Так продолжалось вплоть до начала ХХ в., и только «26 июня 1913 г. был созван I съезд начальников сыскных отделений, который положил начало организации профессионального обучения сотрудников уголовного сыска»[34]. Опираясь на вышеуказанное, необходимо отметить как недостаток тот факт, что долгое время учеными не предпринималось попыток «изучения генезиса уголовно-сыскной терминологии и оперативно-розыскных знаний в дореволюционой  России»[35].

В начале ХХ в. полномочия полицейских  и  лиц, проводящих предварительное расследование и надзор, были четко разграничены: «дознание было закреплено в качестве основной процессуальной формы деятельности чинов полиции, а формальное расследование — в качестве процессуальной формы реализации своих полномочий Судебного Следователя и Прокурора  или его Товарища»[36].

Кроме четкого разделения обязанностей существовала и должностная иерархия. Так, «при производстве дознания чины полиции были поставлены в непосредственную зависимость не от полицейского начальства, а от лиц прокурорского надзора и неукоснительно руководствовались  их установлениями»[37]. В настоящее время сотрудники органов дознания зависят и от прямого непосредственного руководителя, и от вышестоящего начальства, и от надзирающего органа. При такой ситуации сотрудник, производящий дознание, чувствует себя «в каменном мешке», окруженным тотальным контролем. Следует также здесь упомянуть, что милицейское руководство требует от лиц, производящих дознание, как можно больше уголовных дел, направленных в суд на рассмотрение, прокуратура требует соблюдения законности при расследовании дел.

Вопрос о возникновении, развитии и дальнейшей перспективе сыскной полиции как органа власти не был глубоко изучен. Как отмечает Т.Л. Матиенко,  «в современной научной историко-правовой литературе проблемы становления и развития сыскной полиции в России не могли быть обстоятельно исследованы, так как первые сыскные отделения появились во второй половине XIX в., а становление собственно сыскной полиции началось только в 1908 г. и было прекращено революцией в октябре 1917 г.»[38]. При этом Т.Л. Матиенко, анализируя работу В.И. Власова и Н.Ф. Гончарова,  утверждает, что авторами только лишь предпринимается «попытка  показать  эволюцию  форм розыска преступников и способов раскрытия  преступлений в России, дается общая характеристика органам и должностным лицам, осуществляющим борьбу с преступностью»[39]. Таким образом, Т.Л. Матиенко   затрагивает вопрос о неизученности темы по вышеизложенным причинам.

Именно отсутствие специально уполномоченной розыскной службы и является причиной неэффективной работы лиц, уполномоченных законом на расследование уголовных дел, да и какой следователь может осуществлять свои обязанности, выражаясь сегодняшним юридическим языком, без оперативного сопровождения. Таким образом, можно сделать вывод, что события, произошедшие в России в 1917 году, а именно — упразднение сыскной полиции, имели негативное влияние на уголовную практику в целом. 

В подтверждение изложенному Т.Л. Матиенко отмечает,  что «в юридической литературе,  посвященной уголовному судопроизводству, в этот период отмечалось, что основной причиной неудовлетворительности  работы судебных следователей и полиции по борьбе с общеуголовной преступностью являлось отсутствие розыскной службы»[40]. Сыскная полиция, учрежденная в 1908 году и существовашая в течение 9 лет, имела свою характерную особенность: «наряду с производством оперативно-розыскной деятельности на неё возлагалось дознание»[41]. Дознание, по-видимому, представляло собой расследование полицией административных правонарушений.

Такая форма работы способствовала освобождению органа предварительного следствия от необходимости расследования уголовных дел, относящихся к категории административных правонарушений. Таким образом, судебные следователи вели наиболее тяжкие дела, а дела о незначительных, т.е. административных правонарушениях,  рассматривались в процессе суммарного производства полицией.

 Законодатель разделил две совершенно разные функции проведения полицией мероприятий. В подтверждение этому Т.Л. Матиенко указывает, что  «в юридической  науке в законопроекте о создании сыскных отделений было отмечено, что оперативно-розыскная деятельность не является собственно формой дознания, и имеет самостоятельное значение»[42]. Разделение функции было верным шагом на пути к созданию цивилизованной уголовно-правовой системы, в которой каждый сотрудник занимал свое, незаменимое место: это было вполне обоснованно, учитывая, что оперативные мероприятия проводились согласно иным правилам, нежели дознание. Развивая тему, Т.Л. Матиенко констатирует, что «в  Законе «Об организации сыскной части» от 6 июля 1908 г. и «Инструкции чинам сыскных отделений» от 10 августа 1910 г. были юридически закреплены  основополагающие принципы производства оперативно-розыскной деятельности»[43]. Данный факт подтвердил разграничение деятельности производства дознания и оперативно-розыскной деятельности. Кроме того, согласно Закона «Об организации  сыскной части» 1908 г. «функциями сыскных отделений являлись производство дознания и проведение оперативно-розыскных действий»[44].

Сыскные подразделения должны были выполнять лишь деятельность, связанную с обнаружением и задержанием виновного лица, а производство следствия, сопровождающееся составлением протоколов, должно было входить в функции судебных следователей. Полномочия были четко распределены, каждый занимался своим делом и точно знал пределы своих обязанностей. Автор полностью согласен и поддерживает законодателей того периода.  Вообще  «в своем развитии российский уголовный процесс прошел те же ступени, что и западноевропейские типы»[45]. Однако на сегодняшний день между уголовно-процессуальным законодательством России и законодательством государств Западной Европы имеются существенные различия. Можно предположить, что отличия начали появляться  после  1917 года, когда Россия вступила в новый исторический период.

Обращаясь к статистике, Т.Л. Матиенко отмечает, что  «за 1902 — 1904 гг. из 864626 уголовных дел предварительное следствие было прекращено  по 137594 делам из-за необнаружения виновных»[46]. Это достаточно высокая степень раскрываемости, причем обнаруживается небольшое количество совершенных преступлений  в масштабах целого государства.

Изучая  труд  Г.В. Матусевича о возбуждении уголовного дела, можно отметить, что проверка производилась практически также, как и в наши дни. Однако, орган и дожностные лица, производящие проверку, не обязаны были составлять различного рода процессуальные документы, а должны были фиксировать записи в одном единственном акте. Это целесообразно и эффективно. Анализируя дореволюционное уголовно-процессуальное законодательство, можно придти к однозначному выводу, что уголовный процесс Российской Империи во многом схож с уголовным процессом западных государств, что он  развивался постепенно, поэтапно и отражал эпоху и форму правления того времени, в котором существовал. 

С приходом к власти большевиков в России  основы и принципы  законодательства, созидаемые в течение длительного времени, были изменены либо уничтожены, к чему Россия не была готова. 

Библиография

1 Амплеева Т.Ю. История российского уголовного судопроизводства. — М., 2001.  С. 3.

2  Елинский В.И. Теоретические и офциальные предпосылки  развития уголовного сыска в России   (Х—начало ХХвв). —М., 1998. С. 5.

3 Горожанин А.В. Российская полиция  на страже имперской государственности. — Самара, 2004. С. 3.

4 Горожанин А.В. Указ соч. С. 3.

5  Амплеева Т.Ю. История российского уголовного судопроизводства. — М., 2001. С. 6.

6 Елинский В.И. Указ. соч. С. 6.

7 Амплеева Т.Ю. История российского уголовного судопроизводства. — М., 2001. С. 8.

8 Линовский В.А. Опыт исторических розысканий о следственном уголовном судопроизводстве в России. — М., 2001. С. 9.

9 Там же.  С. 20.

10 Там же.  С. 20.

11 Амплеева Т.Ю. Указ. соч. С. 18.

12 Линовский В.А. Указ. соч. С. 23.

13 Горожанин А.В. Российская полиция  на страже имперской государственности. — Самара, 2004. С. 116.

14  Линовский В.А. Там же. С. 28.

15 Линовский В.А. Там же. С. 29.

16 Елинский В.И. Теоретические и офциальные предпосылки  развития уголовного сыска в России   (Х—начало ХХ вв). —М., 1998. С . 29—30.

17 Линовский В.А. Там же. С. 29.

18 Линовский В.А. Там же.  С. 34.

18 Мамонтов А.Г. Реформа предварительного следствия во 2-ой половине XIX века в России: Автореф. дис. ... канд. юр. наук.  — М., 1996. С. 17.

20  Там же.  С. 11.

21 Гирько С.И., Скударева Н.И. Дознание в органах внутренних дел: история и современность. — М., 2006. С. 14.

22  Смирнов А.В. Состязательный процесс. — СПб., 2001. С. 146.

23  Там же.  С. 202.

24 Амплеева Т.Ю. История российского уголовного судопроизводства. — М., 2001. С. 30.

25 Мамонтов А.Г. Указ. раб. С. 12.

26  Там же. С. 20.

27 Мамонтов А.Г. Указ. раб.  С. 21.

28 Там же.  С. 4.

29 Матиенко Т.Л. Сыскная полиция в России  во второй половине XIX— начале XX в.: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук.  — М., 1999. С. 12.

30 Гирько С.И., Скударева Н.И. Указ. раб. С. 40.

31 Указ. раб. С. 19.

32  Матусевич Г.В. Возбуждение уголовного дела. — М., 2003. С. 31.

33  Горожанин А.В. Российская полиция  на страже имперской государственности. — Самара, 2004. С. 131.

34 Елинский В.И. Теоретические и офциальные предпосылки  развития уголовного сыска в России  (Х—начало ХХ вв). —М., 1998. С. 30.

35 Там же. С. 3.

36 Гирько С.И., Скударева Н.И. Указ. раб.  С. 24.

37 Гирько С.И., Скударева Н.И. Там же. С. 42.

38 Матиенко Т.Л.  Указ. раб. С. 4.

39 Там же. С. 6.

40  Там же.  С. 13—14.

41  Там же.  С. 23.

42  Там же. С. 20.

43  Там же. С. 14.

44  Там же. С. 10.

45  Там же. С. 19.

46 Смирнов А.В. Состязательный процесс. — СПб., 2001. С. 198.

47 Матиенко Т.Л. Указ. раб. С.  13.