Особенности исторического развития терроризма: содержание, проблемы

УДК 343.979
 
А.А. ГРУШИНА,
аспирант кафедры конституционного и муниципального права ОРАГС
 
Рассматривается содержание трансформации терроризма как особо опасного явления. Проводится анализ исторического развития терроризма и этапов становления законодательства в сфере ограничения терроризма.
 
In this article the maintenance of transformation of terrorism as especially dangerous phenomenon is considered. For this purpose the analysis of historical development of terrorism, including stages of becoming of the legislation in sphere of terrorism is spent.
 
В  современном мире терроризм приобретает все более разнообразные формы и угрожающие масштабы распространения. Террористические акты все чаще влекут массовые человеческие жертвы, разрушение и невосполнимую утрату материальных и духовных ценностей. Они сеют вражду, недоверие и ненависть между людьми, представляющими различные социальные и национальные группы, а иногда и целые народы. При этом преодоление последствий терроризма может длиться в течение жизни целых поколений[1].
По мнению большинства исследователей, терроризм относится к числу самых опасных и труднопрогнозируемых явлений. Имеющийся мировой и отечественный опыт, практика антитеррористической деятельности, ведущейся в течение последних десятилетий, показывают, что феномен современного терроризма требует более тщательного и глубокого теоретического анализа с позиций различных наук и методологических подходов[2].
Таким образом, проблема терроризма требует не только переосмысления, но и выработки качественно новых подходов и методов борьбы.
В связи с этим одна из основных задач — изучение особенностей исторического развития России и трансформации терроризма как особо опасного явления. На наш взгляд, существуют такие особенности развития нашей страны, которые детерминируют глубокие корни российского терроризма, нигилизма, радикализма и экстремизма. Эта особенность заключается в цивилизационном отставании от Запада, с которым Россия контактирует и взаимодействует больше, нежели с другими регионами мира. По разным оценкам, отставание России от Европы составляет примерно 3—5 веков. Когда на Руси складывалась государственность, в Европе уже начали появляться первые университеты. Когда Русь только принимала христианство, Европа уже духовно консолидировалась и стала разрабатывать нормы права. Когда в России утвердилось централизованное государство, в Европе уже возникли ростки буржуазно-рыночных отношений и демократические формы правления.
Значительное отставание России от Запада обусловило появление у отечественной интеллигенции взглядов на осуществление радикальных общественных перемен для быстрого приближения к уровню и характеру жизни европейских государств. Движение под лозунгом «хождение в народ» обернулось катастрофой и сильными разочарованиями в попытках поднять крестьянские массы на борьбу за лучшую жизнь. Новой тактикой наиболее стойких и преданных членов организованного хождения в народ с целью принуждения царя и правительства к осуществлению реформ в интересах народа был избран террор[3].
В послереволюционный период утверждение власти большевиками, а затем сталинские репрессии унесли миллионы человеческих жизней. Насильственная революция, разгул «белого» и «красного» террора, работа грозной ВЧК, индустриализация и коллективизация «по-сталински», борьба с различными «уклонистами» и многочисленными «врагами народа» — таков далеко не полный перечень террористических действий большевистской власти[4].
Демократия воспринимается в России как синоним свободы и вседозволенности; свобода — как необузданная воля; закон — как твердый порядок, но не правосудие; служба и подчинение — как повинность и повиновение; государство и правительство — как отечество; власть — как собственность и обогащение; порядок и организованность — как система запретов для их нарушения и т. д.[5] Такая правовая культура оставляет желать лучшего и имеет немало резервов для дальнейшего роста.
После распада СССР страна переживает сложный, болезненный и противоречивый период радикального обновления всех сфер жизнедеятельности: экономической, социальной, политической, духовной. На постсоветском пространстве по периметру российских границ возникли очаги напряженности, горячие точки: Таджикистан, Приднестровье, Северный Кавказ. Средоточием действий сил внутреннего и международного терроризма против России стала самопровозглашенная Чеченская Республика. Произошли крупные террористические акты в Москве, Волгодонске, Буйнакске, Беслане и других городах России, унесшие сотни жизней ни в чем не повинных людей.
Именно в последнее десятилетие в России борьба с терроризмом приобрела особую остроту и актуальность. Вначале социальные корни и цели террористических проявлений лежали преимущественно в экономической сфере и определялись в первую очередь процессами приватизации, распределения и перераспределения государственной собственности постсоциалистической России. В стране происходила радикальная ломка социалистического уклада и формирование экономики, основанной на принципах частной и других форм собственности.
Существенную роль сыграло стремление российских криминальных кругов в условиях правовой неопределенности взять под контроль большую часть перераспределяемой собственности. Эта тенденция в значительной мере сохраняется и сегодня, сопровождаясь насильственными действиями, вплоть до убийства наиболее влиятельных, активных и решительных представителей крупного и среднего бизнеса и представителей власти, имеющих влияние на процессы перераспределения собственности.
Теоретическое осмысление особенностей проявления терроризма в современной России приводит к выводу о том, что сегодня терроризм может выступать в качестве специфической разновидности националистического сепаратизма, воинствующего экстремизма и политического радикализма. Его социальную базу составляют прежде всего те слои населения, которые находятся на региональных задворках цивилизационного процесса и пытаются жить не по законам цивилизованного государства, а по обычаям и нравам, нормам и постулатам традиционной морали и вероисповедания. И если находятся лидеры, которые бросают в эти массы националистические, сепаратистские, шовинистические и популистские призывы и лозунги, то дело может обернуться обращением к насилию, экстремизму и групповому террору.
Для более полного понимания сущности терроризма необходимо рассмотреть историю развития законодательства о терроризме. Борьба с терроризмом как социально-политическим явлением в России имеет давнюю историю, и на всем ее протяжении в качестве главного правового инструмента использовалась квалификация террористической деятельности как уголовно наказуемой. В развитии можно выделить три периода: царский, советский и постсоветский.
Законодательство царской России не содержало правовой оценки терроризма как преступления. В то же время уже в Судебнике царя и великого князя Иоанна Васильевича 1550 года была предпринята попытка установить самостоятельную ответственность за совершение государственных преступлений. После восстания декабристов в 1826 году была создана тайная полиция, в функции которой входил сбор сведений о сектантах и раскольниках, наблюдение за лицами, состоящими под надзором полиции, а также за иностранцами. Она взяла под жесткий контроль творческую интеллигенцию (включая театральную), средства массовой информации и издательства литературных произведений[6]. Так в России изначально был отдан приоритет организационно-профилактической работе по делам о государственных преступлениях с использованием специальных сил и средств.
После экономического и политического кризиса 1903—1906 гг. в России, несмотря на то что социально-политические причины терроризма не были ликвидированы, а выработка правовой квалификации самого преступления никого не интересовала, царское правительство смогло преломить ситуацию и на время покончить с оппозиционным терроризмом. Как представляется, этому способствовал широкий комплекс чрезвычайных средств, который включал прежде всего меры административного и правового характера.
Аналогичным образом поступило советское правительство после революции 1917 года. На первом этапе данного периода уголовное законодательство также не определяло ни понятие терроризма, ни его состав, ни его формы. Второй этап периода, когда, собственно, впервые и появляется правовая регламентация террористических посягательств как преступных деяний, связан с вступлением в силу Уголовного кодекса РСФСР 1922 года, где законодатель четко определил цели террористического деяния и социальную принадлежность объекта террористических посягательств, подчеркнув политическую сущность терроризма, однако состав террористического акта или терроризма как преступлений не раскрывался[7]. Таким образом, в этот период появились первые специальные акты — предвестники моделей правового регулирования, которые были приняты позднее.
Третий этап советского периода начинается с принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 года, который впервые описал диспозиции террористических преступлений (также при отсутствии дефиниции терроризма). В качестве таковых рассматривались террористический акт (ст. 66) и террористический акт против представителя иностранного государства (ст. 67), под которыми понимались убийство и причинение тяжких телесных повреждений представителю власти по политическим мотивам или представителю иностранного государства с целью провокации войны или международных осложнений. Одновременно преступления, связанные с террористической деятельностью, могли квалифицироваться по совокупности преступлений за бандитизм, захват заложников и т. д. Такой подход не позволял в полной мере учитывать специфику преступлений, связанных с террористической деятельностью, однако в отсутствие питательной среды для серьезных террористических угроз существовавшие правовые инструменты представлялись достаточными.
Началом первого этапа постсоветского периода уголовно-правовой квалификации терроризма можно считать 1994 год. Тогда УК РСФСР 1960 года был дополнен статьей 213.3 «Терроризм», которая впервые, пусть и недостаточно четко, ввела определение терроризма: совершение в целях нарушения общественной безопасности либо воздействия на принятие решений органами власти взрыва, поджога или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного вреда, а равно наступления иных тяжких последствий.
В конце ХХ века терроризм претерпел серьезные изменения, что, однако, не повлекло адекватного реагирования со стороны российского законодателя, хотя отдельные сдвиги все же произошли. Уголовный кодекс РФ 1996 года, также рассматривая терроризм как преступление против общественной безопасности, расширил его состав. Волна терроризма, захлестнувшая Россию, вынудила законодателя расширить сферу правового регулирования противодействия терроризму, включив в нее не только уголовно-правовые вопросы, но и целый ряд других (режим контртеррористической операции, преступления террористического характера, террористическая деятельность и др.), ранее не подвергавшихся правовому регулированию.
С принятием Федерального закона от 25.07.1998 № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом» (далее — Закон) начинается второй этап постсоветского периода. Закон определил терроризм как насилие или угрозу его применения в отношении физических лиц или организаций, а также уничтожение (повреждение) или угрозу уничтожения (повреждения) имущества и других материальных объектов, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, осуществляемые в целях нарушения общественной безопасности, устрашения населения, или оказания воздействия на принятие органами власти решений, выгодных террористам, или удовлетворения их неправомерных имущественных и (или) иных интересов; посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или политической деятельности либо из мести за такую деятельность; нападение на представителя иностранного государства или сотрудника международной организации, пользующихся международной защитой, а равно на служебные помещения либо транспортные средства лиц, пользующихся международной защитой, если это деяние совершено в целях провокации войны или осложнения международных отношений.
Закон не корреспондировался с соответствующими нормами УК РФ в части определения понятия терроризма и связанных с ним преступлений, а также содержания террористической деятельности. С принятием Закона в отечественном законодательстве сложилась парадоксальная ситуация: одновременно действовали две законодательно закрепленные нормы, определяющие терроризм и содержащие разные его дефиниции. Кроме того, Закон относил преступления, предусмотренные статьями УК РФ 205 (терроризм), 206 (захват заложника), 207 (заведомо ложное сообщение об акте терроризма), 277 (террористический акт), к преступлениям террористического характера. Так юридически «терроризм» превратился в «преступление террористического характера». К этому следует добавить непоследовательность законодателя в обращении с терминологическим аппаратом. В УК РФ использовалось понятие «террористический акт», а в Законе — «террористическая акция». Статья 28 Закона предусматривала приведение уголовного законодательства в соответствие Закону, однако это было сделано только в июле 2006 года[8].
В качестве террористического акта рассматривалось посягательство только на жизнь государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности либо из мести за такую деятельность (ст. 277 УК РФ). Вместе с тем, исходя из положений ст. 12 Конституции РФ, определяющих, что органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти и, следовательно, их руководители не являются государственными деятелями, в соответствии с диспозицией ст. 277 УК РФ совершение террористического акта в отношении таких лиц было «невозможно» в принципе[9]. Кроме того, прекращение государственной или иной политической деятельности конкретного лица может быть целью преступного посягательства, совершаемого не только в интересах терроризма, но и исходя из коммерческих интересов либо из мести, не связанной с государственной или политической деятельностью данного лица. Однако в силу диспозиции ст. 277 УК РФ это должно квалифицироваться как террористический акт.
Таким образом, данный подход не охватывал все возможные цели при совершении подобных террористических актов, например,  возможность склонить к совершению того или иного поступка (воздержанию от его совершения), и допускал смешение средств и целей.
Анализ диспозиций статей УК РФ, имеющих отношение к пресечению терроризма, показывает, что в случае физического насилия или угрозы его применения не в отношении лица, выполняющего государственную или общественную деятельность, а в отношении его близких с целью заставить это лицо осуществить действие или бездействие, выгодное террористам, такое преступление не может быть квалифицировано как террористический акт. Кроме того, и в самом УК РФ были юридические неточности: разовая акция в виде посягательства на жизнь государственного деятеля в соответствии со ст. 277 являлась террористическим актом, а разовая акция в виде взрыва по смыслу ст. 205 была уже терроризмом.
Исторический опыт России свидетельствует, что терроризм произрастает на почве политической нестабильности, слабости государственной власти; кризисных процессов в экономике и сильной дифференциации населения по уровню доходов и материального благополучия; острой социальной напряженности, нерешенности межнациональных и социальных проблем; отсутствия духовных ориентиров и нравственной деградации общества. Как представляется, ряд негативных процессов уже имеет место в современной России, выступая в качестве благоприятной среды для терроризма[10].
Подобное рассмотрение трансформации терроризма с позиции и учетом не только исторических его особенностей, но и динамики развития законодательства в сфере терроризма, может использоваться при разработке нормативных правовых документов в исследуемой сфере. На основании рассмотрения проблемы трансформации терроризма можно сделать ряд выводов.
1. В содержание понятия трансформации терроризма входят исторические особенности, позволяющие говорить о динамичном развитии терроризма как особо опасного явления, имеющего свою длительную историю и не возникающего вдруг и неизвестно откуда.
2. В отличие от прежних форм, современный терроризм детерминирован совершенно иными условиями, а по своему масштабу и арсеналу используемых средств в корне отличается от своего доглобалистского прототипа. Ранний, или древний, терроризм отличается от современного прежде всего тем, что он причинял вред преимущественно тому, против кого он был непосредственно направлен, и не обрекал на смерть и страдания неопределенных лиц. Иными словами, он не был направлен против всех, чего не скажешь о современном терроризме, который стремится большими жертвами посеять по странам и континентам большой страх.
3. Сущностная переориентация терроризма заключается в запугивании власти и ее конкретных сторонников, наведении постоянного страха на большие массы людей, а также появлении новых средств и технологий его осуществления.
 
Библиография
1 См.: Общая теория национальной безопасности: Учеб. / Под общ. ред. А.А. Прохожева. — М., 2002.
2 См.: Василенко В.И. Терроризм как социально-политический феномен. — М., 2002.
3 См.: Петрованов К.Г. Терроризм как угроза национальной безопасности Российской Федерации: политико-правовое обеспечение противодействия: Автореф. дис. …  канд. юрид. наук. — Орел, 2005. С. 487.
4 См.: Горбунов Ю.С. К вопросу о правовом регулировании противодействия терроризму // Журнал российского права. 2007. № 2. С. 38.
5 См.: Галицкий В. Угроза территориальной целостности России // Обозреватель. 2005. № 12. С. 44.
6 См.: Луговец Р. Истоки терроризма в России // Там же. 2004. № 11. С. 9.
7 См.: Трунов И.Л. Правовые аспекты борьбы с терроризмом // Право и политика. 2004. № 9. С. 70.
8 Федеральный закон от 27.07.2006 № 153-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма” и Федерального закона “О противодействии терроризму”».
9 См.: Келехсаев В.И. Основные черты современного международного терроризма // Социология власти. 2007. № 1. С. 80.
10 См.: Макуев Р.Х. Трансформация терроризма и методов борьбы с ним в условиях глобализации // Образование и общество. 2006. № 5. С. 68.