Ответственность за водное браконьерство: историко-правовой анализ советского и постсоветского периодов развития теории и уголовного законодательства

УДК 343.77(091)

Страницы в журнале: 144-148

Ф.Н. Мухамбетов,

соискатель Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена Россия, Санкт-Петербург farkhat.1982@mail.ru

На основе анализа советского и российского уголовного законодательства об ответственности за незаконную добычу (вылов) водных биологических ресурсов определяется понятие водного браконьерства.

Ключевые слова: уголовное законодательство, браконьерство, водные биологические ресурсы, охрана, деяние, норма.

В  Уголовном кодексе РСФСР 1922 года не содержалось специальных положений об ответственности за браконьерство. Единственная норма, предусматривавшая соответствующий запрет, — ст. 99, в которой была установлена уголовная ответственность за различные общественно опасные деяния в сфере экологической безопасности, в том числе за охоту и рыбную ловлю «в недозволенное время, в недозволенных местах и недозволенными способами и приемами». Эти преступления карались принудительными работами на срок до 6 месяцев или штрафом до 500 рублей золотом.

Однако в соответствии с Постановлением ВЦИК от 16.10.1924 «О дополнениях и изменениях Уголовного кодекса РСФСР» произошла декриминализация незаконной охоты и рыбной ловли. Эти деяния были отнесены к административным правонарушениям, что привело к всплеску неконтролируемого вылова рыбы и водных животных. Сложившаяся ситуация потребовала вернуться к практике уголовно-правовой охраны законности рыбного и звериного промысла. Декретом ВЦИК и СНК от 05.10.1925 УК РСФСР 1922 года был дополнен статьей 99-а, в которой устанавливалась система наказаний за производство рыбного, звериного и других водных добывающих промыслов в морях, реках и озерах, имеющих общегосударственное значение, без надлежащего на то разрешения, либо в запретное время, или в недозволенных местах, или недозволенными орудиями, способами и приемами. Были ужесточены и санкции ст. 99 УК РСФСР 1922 года: они предусматривали лишение свободы на срок до 1 года или штраф до 500 рублей с обязательной конфискацией незаконно добытого во всех случаях и с конфискацией или без таковой орудий лова и служивших для незаконного промысла судов со всеми их принадлежностями.

Новый УК РСФСР, принятый в 1926 году, в главе II «Преступления против порядка управления» содержал ст. 86, в ч. 1 которой устанавливалась ответственность за «производство рыбного, звериного и других водных добывающих промыслов в морях, реках и озерах, имеющих общегосударственное значение, без надлежащего на то разрешения, либо в запретное время, либо в недозволенных местах и недозволенными орудиями, способами и приемами». За данные деяния предусматривалось лишение свободы или принудительные работы на срок до 1 года или штраф до 500 рублей с конфискацией незаконно добытого во всех случаях и с конфискацией или без таковой орудий лова и служивших для незаконного промысла судов со всеми их принадлежностями.

В ч. 2 ст. 86 УК РСФСР 1926 года к разряду уголовно наказуемых деяний законодатель отнес промысел морских котиков и морских бобров в открытом море, а морских котиков также в трехмильной прибрежной полосе, равно как недозволенное производство промысла морских котиков и морских бобров на суше, а морских бобров также в трехмильной прибрежной полосе. За данные деяния были установлены те же меры социальной защиты, однако конфискация судов и орудий лова в этих случаях была обязательна.

В 1960 году был принят новый УК РСФСР. В главе VI «Хозяйственные преступления» содержались статьи 163 и 164, определявшие уголовную ответственность за незаконную добычу (вылов) водных биологических ресурсов. Так, в ч. 1 ст. 163 «Незаконное занятие рыбным и другими водными добывающими промыслами» устанавливался запрет на производство рыбного, звериного и других водных добывающих промыслов в территориальных водах СССР, внутренних морях, реках и озерах, прудах, водохранилищах и их придаточных водах без надлежащего на то разрешения либо в запретное время, либо в недозволенных местах или недозволенными орудиями, способами и приемами.

В качестве наказания предусматривались следующие альтернативные санкции: лишение свободы на срок до 1 года, или исправительные работы на тот же срок, или штраф до 2 минимальных месячных размеров оплаты труда (в первоначальной редакции до 100 рублей) с конфискацией добытого, орудий лова и плавучих средств с их принадлежностями или без конфискации.

В ч. 2 ст. 163 устанавливалась ответственность за те же действия, если они совершены повторно или сопряжены с уловом или убоем ценных пород рыб или водных животных либо с причинением крупного ущерба. Наказывать виновных в совершении данных деяний предлагалось лишением свободы на срок до 4 лет с конфискацией имущества или без таковой.

По ст. 164 «Незаконный промысел котиков и бобров» наказание в виде лишения свободы на срок до 1 года, или исправительных работ на тот же срок, или штрафа до 1 тыс. рублей с конфискацией добытого, орудий лова и плавучих средств с их принадлежностями было предусмотрено за производство промысла морских котиков и морских бобров в открытом море, а равно в запретных зонах.

Отмеченные уголовно-правовые нормы в неизменном виде, за исключением штрафных санкций, просуществовали весь период действия УК РСФСР 1960 года.

При этом следует отметить, что уголовное законодательство СССР в отличие от современного российского законодательства в рассматриваемой сфере не было единым. Его общие положения определялись Законом СССР от 25.12.1958 «Об утверждении Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик», а частные вопросы, в том числе ограничения в сфере незаконного занятия водными промыслами и наказание за нарушение запретов, устанавливались уголовным законодательством союзных республик, входивших в состав государства. Конечно, республиканский законодатель придерживался однообразия оснований уголовной ответственности, но все же имелись отдельные различия. Так, в ч. 1 ст. 162 УК Казахской ССР 1960 года уголовно наказуемым было производство рыбного, звериного или иного водного добывающего промысла в водоемах, имеющих промысловое значение, без надлежащего на то разрешения или в запрещенное время, или в недозволенных местах, если оно было совершено после административного штрафа за такое же нарушение.

В качестве исключения производство указанных промыслов в первый раз признавалось уголовно наказуемым, если оно совершалось недозволенными орудиями и способами.

При этом в отличие от нормы ст. 163 УК РСФСР 1960 года в санкции ч. 1 ст. 162 УК КССР был предусмотрен штраф в размере до 500 рублей, но не обязательно с конфискацией судна и орудий лова.

А вот белорусский законодатель в ч. 1 ст. 161 УК Белорусской ССР 1960 года, придерживаясь содержания аналогичной диспозиции УК РСФСР 1960 года, определив в санкции нормы в качестве наказания штраф, не установил ни верхнего, ни нижнего его пределов.

В ч. 1 ст. 159 УК Латвийской ССР 1961 года законодатель при прочих равных с российским законодательством того периода положениях диспозиции и структуре санкции установил штраф в размере до 300 рублей.

В настоящее время правовая охрана водных биологических ресурсов базируется на положениях Конституции РФ, которая закрепляет, что земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории (ч. 1 ст. 9). И при этом каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением.

К числу нормативных актов, непосредственно регулирующих использование водных биологических ресурсов на уровне Российской Федерации, следует отнести Федеральный закон от 20.12.2004 № 166-ФЗ «О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов» (далее — Закон о рыболовстве).

На региональном уровне порядок добычи (вылова) водных биологических ресурсов регулируется ведомственными нормативными актами Министерства сельского хозяйства РФ. Так, применительно к Волжско-Каспийскому бассейну действует приказ от 18.11.2014 № 453 «Об утверждении правил рыболовства для Волжско-Каспийского рыбохозяйственного бассейна».

Именно в постсоветский период законодатель максимально расширил перечень охраняемых объектов, обозначив их термином «биологические ресурсы», к которым согласно п. 1 ч. 1 ст. 1 Закона о рыболовстве относятся: рыбы, водные беспозвоночные, водные млекопитающие, водоросли, другие водные животные и растения, находящиеся в состоянии естественной свободы.

Такой подход нашел отражение и в уголовном законодательстве — в УК РФ общественно опасные деяния, связанные с водным браконьерством, включены в специальную главу 26 «Экологические преступления». Ответственность за их совершение предусмотрена в статьях 256 и 258.1 УК РФ.

Таким образом, в отличие от всех предыдущих отечественных уголовных законов в настоящее время непосредственным объектом уголовно-правовой охраны выступают общественные отношения в сфере поддержания благоприятной окружающей природной среды как биологической основы жизни, здоровья и деятельности человека. Общественные отношения в сфере управления, т. е. государственные интересы, рассматриваются в качестве дополнительного объекта охраны. Соответственно, меняется и представление об общественной опасности интересующих нас преступлений.

При этом следует отметить, что на уровне Союза Независимых Государств, созданного после распада СССР, была предпринята попытка сформировать основы отраслевого законодательства стран СНГ. В развитие этого направления в 1996 году был утвержден Модельный уголовный кодекс (принят на седьмом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ (постановление от 17.02.1996 № 7-5); далее — МУК СНГ). В него включен раздел IX «Преступления против экологической безопасности и природной среды», содержащий главу 26 «Преступления против экологической безопасности и природной среды», в которой есть ст. 227, предусматривающая уголовную ответственность за водное браконьерство.

В ч. 1 ст. 227 МУК СНГ предусмотрено наказание за незаконную добычу рыбы, морского зверя и иных водных животных или промысловых морских растений, если эти действия:

а) причинили крупный ущерб;

б) совершены с применением способов их массового истребления;

в) совершены в местах нереста или на миграционных путях к ним.

В ч. 2 ст. 227 к числу запрещенных в странах СНГ предлагается отнести действия, предусмотренные ч. 1 ст. 227, совершенные:

а) с использованием служебного положения;

б) группой лиц по предварительному сговору.

Однако союзный законодатель устанавливает только уголовно наказуемые запреты, вопросы санкций им не уточняются; т. е. не закрепляя виды и размеры наказаний, в МУК СНГ законодатель определил степень тяжести того или иного общественно опасного деяния. Так, правонарушения, поименованные в ч. 1 ст. 227 МУК СНГ, национальному законодателю рекомендовано отнести к преступлениям небольшой тяжести, а в ч. 2 — средней тяжести.

В этой связи следует отметить, что отечественный законодатель более гуманен к лицам, виновным в совершении квалифицированного браконьерства, поскольку в ч. 3 ст. 256 УК РФ предусмотрено максимальное наказание до 2 лет лишения свободы, что согласно ст. 15 УК РФ соответствует преступлению небольшой тяжести.

На практике складывается парадоксальная ситуация — для назначения наказания в виде лишения свободы достаточно того, чтобы двое и более браконьеров совершили преступление по предварительному сговору группой лиц, при этом не имеет значения результат незаконной добычи рыбы — выловлена рыба или нет.

Вместе с тем согласно санкции ч. 1 ст. 256 УК РФ, если браконьер выловит большое количество рыбы, то при наличии даже всех квалифицирующих признаков этой части (к примеру, использование мощной взрывчатки или ядовитых веществ принесет ущерб на сотни миллионов рублей и др.) ему не может быть назначена мера наказания в виде лишения свободы, а фактически только штраф, обязательные работы или исправительные работы. Причем за повторные аналогичные деяния санкция указанной статьи не позволяет суду назначать более суровое наказание [5].

Но дискуссионным является не только вопрос наказания за водное браконьерство, но и само его теоретическое понимание. Между тем этот вопрос не праздный. От его разрешения зависит содержание составов анализируемых преступлений.

В теории уголовного права существует разное понимание как браконьерства в целом, так и его разновидности — водного браконьерства. Несмотря на то что эти дефиниции были сформулированы в разные периоды развития отечественного уголовного права, многие из них используются в научном обороте по сей день.

В советское время понятие браконьерства объединяло незаконную охоту и незаконное рыболовство [3, с. 43]. К примеру, авторы Большого юридического словаря определяют браконьерство (на основе УК РСФСР 1960 года) как «добычу или уничтожение диких животных с нарушением правил охоты, рыболовства и других требований законодательства об охране животного мира» [2, с. 57].

Данная позиция поддерживается рядом авторов и в настоящее время. В частности, В.С. Ишигеев и А.Я. Бондарь пишут: «Такая позиция представляется наиболее правильной, так как нельзя не заметить однородность незаконной охоты и рыболовства, что особенно ярко прослеживается в действиях браконьеров в регионах Нижней Волги, Сибири и Дальнего Востока» [4, с. 38—40].

Как видим, авторы во главу угла формирования интересующего нас понятия поставили единство незаконной охоты и рыболовства, не обращая при этом внимания на иные объекты водного браконьерства. В настоящее время с изменением уголовного законодательства и прежде всего ст. 256 УК РФ браконьерство — это уже не только преступное уничтожение животного мира, но и в целом покушение на биологические ресурсы, т. е. в том числе и на растительный мир водной среды.

Рассматривая данный вопрос на монографическом уровне, Е.М. Снытко пришла к выводу о том, что термин «браконьерство» следует трактовать в широком и узком смыслах.

При этом к его узкому пониманию автор предложила отнести любые предусмотренные уголовным законом виновные общественно опасные деяния, посягающие на «общественные отношения по охране и рациональному использованию животного и растительного мира, обеспечению его биологического разнообразия, заключающиеся в незаконной добыче диких животных, находящихся в состоянии естественной свободы, и промысловых морских растений, повлекшие причинение значительного ущерба» [6, с. 9—10].

Следовательно, узкое понимание браконьерства — это общественно опасные деяния, запрещенные статьями 256—258.1 УК РФ. Но при этом Е.М. Снытко по какой-то причине не включила в его содержание незаконную рыбную ловлю.

Более того, она связывает наступление уголовной ответственности с причинением значительного ущерба объектам правовой охраны. Однако предлагаемый признак браконьерства не соответствует редакции анализируемых охранительных норм Особенной части УК РФ. Как было отмечено выше, многие составы водного браконьерства относятся к формальным и, соответственно, вообще не связаны с реальным причинением ущерба водным биоресурсам.

По нашему мнению, к узкому пониманию браконьерства следует относить деяния, предусмотренные либо ст. 256 УК РФ (водное браконьерство), либо ст. 258 УК РФ (наземное браконьерство), в сочетании с запретами на аналогичные деяния в отношении видов, занесенных в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемых международными договорами Российской Федерации (ст. 258.1 УК РФ).

При этом водное браконьерство характеризуется более широким перечнем объектов природной среды, которые ставятся под уголовно-правовую охрану. Как было отмечено выше, к таковым относятся наряду с объектами водной фауны еще и водная флора, служащая объектом добычи. К примеру, водоросли, а также различные простейшие организмы — пиявки, моллюски и пр.

В свою очередь водное браконьерство в научной литературе по степени общественной опасности предлагается подразделять на промысловое, когда нарушитель наносит большой урон рыбным запасам, и любительское, цели которого не являются социально опасными (охотничья страсть, спортивное увлечение, забота о пропитании семьи и т. д.) [1, с. 80]. Соответственно, авторы предлагают дифференцировать и уголовную ответственность.

Представляется, что в таком предложении нет оригинальности, поскольку данный подход учитывается законодателем при разграничении ответственности административной и уголовной, а также при формировании основных (ч. 1 ст. 256 и ч. 1 ст. 258.1 УК РФ) и квалифицированного состава (ч. 3 ст. 256 УК РФ), а равно квалифицированного (ч. 2 ст. 258.1 УК РФ) и особо квалифицированного составов (ч. 3 ст. 258.1 УК РФ).

Таким образом, под уголовно наказуемым водным браконьерством предлагается понимать виновные общественно опасные деяния, предусмотренные ст. 256 УК РФ и состоящие в незаконной добыче (вылове) водных биологических ресурсов, а также аналогичные деяния, совершенные в отношении водных биоресурсов, занесенных в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемых международными договорами Российской Федерации, запрещенные ст. 258.1 УК РФ.

Список литературы

1. Байдельдинов Д.Л., Избасаров А.О. Некоторые аспекты уголовно-правовой и криминологической характеристики посягательств на биоресурсы Каспия // Криминологический журнал ОГУЭП. 2012. № 2 (20). С. 78—81.

2. Большой юридический словарь / под ред. А.Я. Сухарева, В.Д. Зорькина, В.Е. Крутских. М., 1997. С. 57.

3. Звонков Б.Н. Уголовно-правовая борьба с браконьерством в СССР: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д., 1978. С. 43.

4. Ишигеев В.С., Бондарь А.Я. Браконьерство как новый вид криминального профессионализма // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2013. № 3 (54). С. 38—40.

5. К проекту Федерального закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в статьи 175 и 256 Уголовного кодекса Российской Федерации»: пояснительная записка (внесен Астраханским областным Представительным Собранием, отклонен постановлением Государственной Думы № 659-IV ГД) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

6. Снытко Е.М. Уголовная ответственность за браконьерство: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 9—10.