Отдельные вопросы законодательной регламентации исполнительного розыска в России

УДК 347.9

Страницы в журнале: 127-131 

В.А. Гуреев,

доктор юридических наук, зав. кафедрой организации службы судебных приставов и исполнительного производства Российской правовой академии Минюста России vladimirgureev@mail.ru

Рассматриваются вопросы, связанные с законодательным закреплением исполнительного розыска как специфической разновидности исполнительных действий. Подтверждается правильность и своевременность внесения соответствующих изменений в законодательство об исполнительном производстве. Обосновывается необходимость скорейшей нормативно-правовой регламентации тактики осуществления исполнительного розыска, а также совершенствования отдельных исполнительно-розыскных мероприятий.

Ключевые слова: исполнительный розыск, исполнительное производство, судебный пристав, розыск должника, закон, оперативно-розыскная деятельность.

С  января 2012 года в соответствии с поправками, внесенными в Федеральный закон от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» (далее — Закон № 229-ФЗ), на Федеральную службу судебных приставов в полном объеме возложены функции по розыску должников-граждан, розыску ребенка по исполнительному документу, содержащему требование об отобрании ребенка, а также по розыску на основании судебного акта гражданина-ответчика по гражданскому делу [5]. В свою очередь, в связи с подписанием 12.03.2014 Федерального закона № 34-ФЗ [6], существенным образом дополнившего положения ст. 65 Закона № 229-ФЗ, законодательная регламентация исполнительного розыска была усилена.

В законодательстве появились ранее неизвестные категории — «исполнительный розыск», «исполнительно-розыскные действия», которые еще только предстоит доктринально осмыслить и которым надлежит найти адекватное место.

Так, под исполнительным розыском должника, его имущества или исполнительным розыском ребенка законодатель понимает проводимые судебным приставом-исполнителем, на которого возложены функции по розыску, предусмотренные ст. 65 Закона № 229-ФЗ, исполнительно-розыскные действия, направленные на установление местонахождения должника, имущества должника или местонахождения ребенка (ч. 1.1 ст. 65 Закона № 229-ФЗ). В свою очередь, ч. 10 ст. 65 Закона № 229-ФЗ содержит перечень исполнительно-розыскных действий, которые может проводить судебный пристав-исполнитель наряду с совершением исполнительных действий. Судебный пристав-исполнитель вправе:

1) запрашивать из банков данных оперативно-справочную, розыскную информацию и обрабатывать необходимые для производства розыска персональные данные, в том числе сведения о лицах и имуществе;

2) проверять документы, удостоверяющие личность, если имеются основания полагать, что личность и (или) ее имущество находятся в розыске или она удерживает ребенка, находящегося в розыске;

3) осуществлять отождествление личности;

4) опрашивать граждан;

5) наводить справки;

6) изучать документы;

7) осматривать имущество;

8) обследовать помещения, здания, сооружения, участки местности, занимаемые разыскиваемыми лицами или принадлежащие им, а также транспортные средства, принадлежащие этим лицам.

Порядок организации проведения исполнительно-розыскных действий в настоящее время определяется приказом Федеральной службы судебных приставов от 26.07.2013 № 249 «Об утверждении Положения об организации розыска в рамках исполнительного производства» (далее — Положение об организации розыска) [1].

Перечень оперативно-розыскных мероприятий (действий) содержится в ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Закон № 144-ФЗ). В целом можно с определенной долей условности констатировать тот факт, что перечисленные выше исполнительно-розыскные действия были восприняты из законодательства об оперативно-розыскной деятельности [4].

Таким образом, в настоящее время в законодательстве сложилась достаточно любопытная ситуация, когда легально закреплены:

— исполнительные действия;

— исполнительно-розыскные действия как весьма специфическая разновидность первых;

— оперативно-розыскные мероприятия (действия).

Хотя последняя группа ориентирована на защиту гражданина, общества и государства от преступных посягательств, необходимо учитывать, что именно оперативно-розыскные мероприятия выступили прообразом недавно появившихся исполнительно-розыскных действий.

Представляется, что закрепив данные три группы действий, отечественное законодательство тем не менее не ввело достаточных критериев их разграничения, детерминировав тем самым вопрос о сущности и возможной идентичности исполнительно-розыскных и оперативно-розыскных действий (мероприятий). При этом хотелось бы подчеркнуть наряду с теоретическим значением также и практическую важность разрешения указанного вопроса. Любые подобные действия могут совершаться в рамках определенного правового режима с соответствующим арсеналом средств защиты прав и интересов лиц, в отношении которых они применяются, а также по установленной процедуре. Уровень таких правовых гарантий законности их использования сегодня неравнозначен, так же как неодинаков и порядок их совершения. В этой связи необходимо понимать, что, во-первых, тождественные по степени вторжения в личную сферу индивида меры (действия) должны обладать и идентичным алгоритмом их применения, а во-вторых, отсутствие равенства в подходах к применению в сущности одинаковых мер с высокой долей вероятности способно породить соответствующее обращение в Конституционный Суд РФ. Все это продуцирует настоятельную потребность в определении общего и особенного в совершении исполнительно-розыскных и оперативно-розыскных действий, с тем чтобы выработать на этой основе оптимальные законодательные решения, выверенные и эффективные.

Прежде всего надлежит установить цели совершения указанных действий. Если применительно к оперативно-розыскным мероприятиям (действиям) в качестве целей ст. 1 Закона № 144-ФЗ определяет защиту жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечение безопасности общества и государства от преступных посягательств, то исполнительно-розыскные действия «направлены на установление местонахождения должника, имущества должника или местонахождения ребенка» (ч. 1.1 ст. 65 Закона № 229-ФЗ). Анализ подобных законодательных решений позволяет сделать вывод о том, что цели исполнительно-розыскных действий носят более частный характер в сравнении с целями, преследуемыми оперативно-розыскными действиями. Отсюда и менее вариативный подход к набору средств розыска в рамках исполнительного производства. Вместе с тем возникает вопрос: насколько перечень исполнительно-розыскных действий оптимален для стоящих перед ними целей установления местонахождения должника, имущества, ребенка? Думается, что пока не в полной мере. Кроме того, возникает также ряд вопросов относительно уже закрепленных в законодательстве действий.

Так, одним из исполнительно-розыскных действий, указанных в законе, является опрос граждан. Опрос рассматривается и в качестве оперативно-розыскного мероприятия. Его можно определить как действия, представляющие собой сбор информации путем общения с лицами. Едва ли стоит сомневаться в том, что законодатель, включая опрос граждан в число исполнительно-розыскных действий, со всей очевидностью хотел подчеркнуть особое «розыскное» значение указанного действия, отличающее его от закрепленной в ст. 64 Закона № 229-ФЗ возможности запрашивать необходимые сведения, в том числе персональные данные, у физических лиц, организаций, получать от них объяснения, информацию, справки. Указанное исполнительное действие конечно можно трактовать как направление письменных запросов, однако нигде в законе об этом не сказано, а соответственно, мы можем вести речь о запросе подобной информации как в письменной, так и в устной форме, причем как по месту нахождения подразделения службы судебных приставов (в случае вызова лица к судебному приставу), так и по иному месту совершения исполнительного действия.

Отсюда возникает вопрос о разграничении опроса граждан по смыслу ст. 65 и запроса сведений у граждан и получения от них объяснений по смыслу ст. 64 Закона № 229-ФЗ. Думается, что базовое различие и состоит как раз в розыскном характере опроса. В теории розыскного дела принята и стала традиционной классификация, согласно которой опрос можно проводить, скрывая от опрашиваемого лица свою принадлежность к органам государства, либо выступая непосредственно от имени оперативного подразделения, соответственно, гласно или негласно, что также нашло свое отражение в принципе «сочетания гласных и негласных методов и средств» осуществления оперативно-розыскной деятельности (ст. 3 Закона № 144-ФЗ). В то же время Закон № 229-ФЗ обходит стороной возможность негласного опроса, а Положение об организации розыска, наоборот, подчеркивает, что судебный пристав-исполнитель, осуществляющий розыск, вправе опрашивать лиц с их согласия (пункты 2.1.3, 2.1.4, 2.1.5).

Согласие опрашиваемого лица в свою очередь предполагает исключительно гласную форму опроса, иначе как можно провести негласный опрос в отсутствие согласия опрашиваемого? Представляется, что такое решение не отвечает стоящим перед исполнительно-розыскными действиями целям или, как минимум, носит дискуссионный характер и нуждается в обстоятельном анализе, поскольку в самом Законе № 229-ФЗ нет упоминания о даче согласия лица при совершении исполнительно-розыскных действий.

Дело в том, что в настоящее время реалии таковы, что некоторое количество граждан скептически относится к перспективам какого-либо сотрудничества с органами государственной власти. Кроме того, важно учитывать и психологические аспекты опроса. Опрашиваемое лицо как правило в той или иной степени, но попадает в ситуацию стресса, что не в последнюю очередь может сказаться на правдивости и искренности получаемых сведений.

Разумеется, за последние годы наблюдаются тенденции определенного роста правосознания граждан, но вместе с тем едва ли стоит доказывать тот факт, что сочетание гласной и негласной форм получения информации от опрашиваемых лиц позволит эффективнее на практике осуществлять исполнительно-розыскное действие. В конечном счете это скорее проблема правильной тактики опроса, которую в настоящее время не представляется возможным в полной мере выбирать со стороны судебного пристава-исполнителя, осуществляющего розыск.

Логика законодателя, по всей видимости, опиралась на желание оградить опрашиваемое лицо от возможных незаконных действий по отношению к нему, что в целом справедливо. В то же время, на наш взгляд, правильнее говорить не о согласии лица на опрос и предоставление информации, а о соблюдении законности при проведении опроса в рамках совершения исполнительно-розыскных действий.

Непосредственно в Законе № 229-ФЗ должен быть решен и вопрос о допустимости использования технических средств фиксации опроса (равно как и иных исполнительно-розыскных действий) в режиме гласной или негласной фиксации. При этом последняя возможность должна появиться, несмотря на то что результаты такой фиксации в отличие от результатов оперативно-розыскных мероприятий в настоящее время не имеют столь выраженного процессуального эффекта, однако подобная фиксация (включая негласную фиксацию) поможет обстоятельнее изучать результаты опроса в условиях, предположим, ведения исполнительного производства группой принудительного исполнения (ст. 34.1 Закона № 229-ФЗ1), а также при передаче исполнительного производства от одного судебного пристава-исполнителя к другому.

Другим исполнительно-розыскным действием является наведение справок. Традиционно под ним понимается мероприятие, заключающееся в официальном или неофициальном получении различных документов, имеющих значение для решения задач оперативно-розыскной деятельности [2, с. 184]. Иными словами, наведение справок связано с получением от предприятий, учреждений, партий, физических лиц каких-либо документов в виде справок, сообщений, информационных писем. Наряду с наведением справок ч. 10 ст. 65 Закона № 229-ФЗ содержит указание и на иное исполнительно-розыскное действие — запрос из банков данных оперативно-справочной, розыскной информации и обработка необходимых данных, включая персональные данные о лицах и об их имуществе. Кроме того, ст. 64 Закона № 229-ФЗ к числу исполнительных действий относит запрос необходимых сведений, в том числе персональных данных, у физических лиц, организаций и органов, находящихся на территории Российской Федерации, а также на территориях иностранных государств, в порядке, установленном международным договором. Возникает вопрос, в чем же разница между всеми перечисленными выше действиями?

Если разграничение названных исполнительных действий и наведения справок можно усмотреть прежде всего в том, что именно в рамках осуществления исполнительно-розыскного наведения справок должен осуществляться доступ к базам данных оперативно-справочной и розыскной информации, то появление в качестве самостоятельного исполнительно-розыскного действия запроса из банков данных оперативно-справочной, розыскной информации необходимых сведений представляется излишним и попросту дублирующим наведение справок.

В подтверждение такого вывода может быть приведен также Закон № 144-ФЗ, в ст. 6 которого при перечислении оперативно-розыскных мероприятий содержится указание лишь на наведение справок. При этом каких-либо отдельных действий по получению информации из банков данных оперативно-справочной и розыскной информации не предусмотрено, поскольку эти действия охватываются наведением справок. Представляется, что законодательные разночтения в толковании одноименных институтов без явной надобности являются неоправданными, приводящими к противоречиям, следовательно, нуждающимися в устранении.

Вызывает некоторые вопросы и такое исполнительно-розыскное действие, как обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности, занимаемых разыскиваемыми лицами или принадлежащих им, а также транспортных средств, принадлежащих указанным лицам (ч. 10 ст. 65 Закона № 229-ФЗ). Сразу скажем, что это действие судебного пристава полностью совпадает с одноименным оперативно-розыскным мероприятием — обследованием помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств (ст. 6 Закона № 144-ФЗ). Под ним понимается мероприятие, которое заключается в сборе информации путем оперативного осмотра и изучения указанных объектов. При этом названное мероприятие представляет собой совокупность действий по проникновению внутрь материального объекта (здания, помещения, транспортного средства) и осмотру изнутри для решения задач оперативно-розыскной деятельности [7].

Закон № 229-ФЗ содержит указание на обязательное утверждение старшим судебным приставом постановления судебного пристава-исполнителя о розыске. В свою очередь, порядок организации проведения исполнительно-розыскных действий определяется федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по нормативно-правовому регулированию в сфере юстиции. Отметим, какого-либо иного регулирования применения данного исполнительно-розыскного действия на законодательном уровне сегодня просто не существует, что уже само по себе настораживает, поскольку, осознавая важность данного действия, законодатель применительно к аналогичному оперативно-розыскному мероприятию — обследованию, в Законе № 144-ФЗ определил более жесткий порядок его применения, предусмотрев нормы об этом на законодательном уровне.

Кроме того, возникает вопрос о негласном характере обследования. Закон № 229-ФЗ не регламентирует это признак. Закон № 144-ФЗ прямо также не говорит о характере (гласном или негласном) применительно к обследованию, предусматривая лишь общий принцип сочетания гласных и негласных методов и средств (ст. 3 Закона № 144-ФЗ). Вместе с тем практика оперативно-розыскной деятельности складывалась неоднозначно. В одном из своих Кассационных определений Верховный Суд РФ подчеркнул, что по смыслу ст. 2 во взаимосвязи со ст. 9 Закона № 144-ФЗ такое оперативно-розыскное мероприятие, как обследование, осуществляется негласно [3]. Такой подход следует поддержать, поскольку если такое мероприятие проводится гласно в присутствии проживающего в помещении лица, то речь уже должна вестись не об обследовании, а об обыске. В этом нет ничего странного, потому что сама природа, сущность оперативно-розыскной деятельности носит закрытый характер. Разумеется, существуют мероприятия, как, например, опрос или наведение справок, которые также могут или должны проводиться гласно, однако основная часть розыскных действий подразумевает все же негласный характер их совершения.

Таким образом, говоря об обследовании как исполнительно-розыскном действии, необходимо законодательно решить вопрос о негласном характере этого действия, учитывая, что в Законе № 229-ФЗ также закреплены исполнительные действия по вхождению в помещения, занимаемые должником (ст. 64). По смыслу закона, последние действия как раз и должны носить исключительно гласный характер (судебный пристав предупреждает должника).

На фоне закрепления в Законе № 229-ФЗ возможности совершения столь значимого исполнительно-розыскного действия, как обследование, вызывает недоумение отсутствие наблюдения в качестве разновидности исполнительно-розыскного действия.

Само по себе наблюдение представляет собой мероприятие, заключающееся в непосредственном или опосредованном (с помощью технических средств) слежении за лицом или иным объектом оперативной заинтересованности. Причем указанные способы (физические и электронные) могут применяться как по отдельности, так и совместно [8].

Как представляется, наблюдение стало бы крайне важным и востребованным действием при розыске должника по месту его предполагаемого проживания, работы или досуга. Разумеется, наблюдение также затрагивает конституционные права лиц, в частности, тайну частной жизни, что на законодателя возлагает особую ответственность при установлении порядка применения.

Таким образом, можно сделать вывод относительно схожести исполнительно-розыскных и оперативно-розыскных действий как на уровне целей, стоящих перед ними, так и в плане сущности совершаемых действий. В то же время имеются проблемы поиска адекватных механизмов и процедур совершения названных действий в рамках принудительного исполнения актов юрисдикционных органов, что может быть осуществлено только во взаимосвязи с их «прародителями» — оперативно-розыскными мероприятиями.

Список литературы

1.            Бюллетень Федеральной службы судебных приставов. 2013. № 11.

2.            Захарцев С.И. Теория и правовая регламентация оперативно-розыскных мероприятий: дис. … д-ра юрид. наук. СПб., 2004.

3.            Кассационное определение Верховного Суда РФ от 09.01.2013 № 45-О12-77 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

4.            Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 1995. № 33. Ст. 3349.

5.            О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации: федер. закон от 03.12.2011 № 389-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2011. № 49 (ч. 5). Ст. 7067.

6.            О внесении изменений в Федеральный закон «О судебных приставах» и Федеральный закон «Об исполнительном производстве: федер. закон от 12.03.2014 № 34-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2014. № 11. Ст. 1099.

7.            Федеральный закон об оперативно-розыскной деятельности. Научно-практический комментарий / под ред. И.И. Зубова, В.В. Николюка. 4-е изд. М., 1999.

8.            Шумилов А.Ю. Краткая сыскная энциклопедия: деятельность оперативно-розыскная, контрразведывательная, частная сыскная (детективная). М., 2000.