Отношения собственности: уголовно-правовой аспект

Страницы в журнале: 107-113

С.А. БОЧКАРЕВ,

соискатель Государственного университета — Высшей школы экономики (г. Москва),  заместитель начальника отдела по надзору за следствием в органах прокуратуры Санкт-Петербурга

В статье исследуются отношения собственности с позиции неравнозначных и взаимопредназначенных субъектов уголовного права — личности, общества и государства. Сформулировано предложение по изменению уголовно-правового подхода в оценке отношений собственности, что сегодня даст уголовному праву возможность оценить основания и последствия современного финансового кризиса.

Property relations: criminally-legal aspect

Bochkarev S.

The article presents the study of property relations in terms of non-equal and mutually intended subjects of criminal law — the personality, the society and the state. The proposal is framed on the change of criminal law approach to assessment of property relations, the  updating whereof today will enable the criminal law to assess the grounds and consequences of current financial crisis.

Ключевые слова (keywords): уголовное право (criminal law), собственность (property), отношения собственности (property relations), субъекты уголовного права (subjects of criminal law), личность (personality), общество (society), государство (state), налог (tax), труд (work).

Актуальность заявленной проблемы обусловлена противоречивостью достижений теории уголовного права на пути познания отношений собственности. С одной стороны, ученые признают установленным, что в отношениях собственности преобладают экономическое и юридическое начала. Одни правоведы берут за основу собственности ее экономическое содержание, другие  рассматривают собственность как юридическую категорию, вкладывая в нее гражданско-правовое содержание. Третьи предлагают смешанный вариант, объединяя первое и второе.

В результате в теории уголовного права ужились разные подходы к пониманию собственности и отношения к ней. Подчас взаимоисключающий характер этих подходов принято в теории объяснять амбивалентной природой собственности. Дискуссию о доминировании экономической сущности собственности над правовой и наоборот[1] юристы сняли утверждением о том, что любым преступлением против собственности нарушаются как социально-экономическое содержание, так и юридическая форма отношений собственности[2].

Как следствие, в учебной и научной уголовно-правовой литературе стало расхожим обобщенное мнение о понятии собственности как об экономико-правовом общественном отношении по производству, распределению и потреблению материальных благ[3], присвоение которых делает собственника уполномоченным ими владеть, пользоваться и распоряжаться[4].

С другой стороны, заявленная уверенность ученых не помогает им следовать дальше отмеченных выводов, двигаться из экономической и цивилистической сфер в уголовно-правовую область; не помогает осознать сущность собственности и ее связь с сущностью уголовного права[5]. Именно поэтому многие авторы все чаще стали приходить к выводу, что сложившийся на сегодняшний день в юридической литературе двусмысленный взгляд на собственность не обеспечивает понимания «сущности права собственности как такового, не раскрывает его понятия»[6]. В поисках истины правоведы стали обращать внимание на онтологическое основание собственности, проявлять заинтересованность в разрешении вопросов о том, «что есть собственность по природе своей — начало духовное или материальное»[7], объективное или субъективное, частное или общественное.

Весомый вклад в движение от экономических и юридических представлений о собственности к ее сущности вносят исследования не только юристов, но и экономистов, философов. Так, предложив свое понятие права собственности, академик А.В. Венедиктов в 1948 году опроверг целесообразность принятия за основу собственности  традиционное определение ее как права владения, пользования и распоряжения вещью. Приводя пример судебного ареста имущества, при котором «у собственника остается все же какой-то реальный “сгусток” его права собственности», ученый заявил, что это право не исчерпывается отмеченными правомочиями собственника[8]. 16 июля 2008 г. обоснованность данного утверждения академика подтвердил Конституционный суд РФ, признав в своем постановлении, что уголовно-процессуальные ограничения в пользовании и владении имуществом не могут вести к лишению собственника его имущества[9].

Исследовав онтологические основания собственности, представители отечественной философии собственности пришли к выводу, что известная «триада» правомочий характеризует не право собственности, а только представления субъектов об объектах этого права[10]. Намного ранее А.В. Венедиктова смысл права собственности русские мыслители — В.С. Соловьев, Б.Н. Чичерин, С.Н. Булгаков, Л.Н. Толстой, И.А. Ильин, Н.А. Бердяев, П.И. Новгородцев, В.Ф. Эрн — увидели в его «сгустке» —  признании и охране прямой, естественной и непроизвольной (идеальной) связи человека с внешними вещами, которая, в отличие от реальной, является безусловной и неоспоримой[11].

Анализируя юридическую сущность отношений собственности, профессор Л.С. Мамут пришел к выводу, что не только римляне, но и западноевропейские просветители — Дж. Локк, А. Смит, К. Гельвеций — не выделяли в отношениях собственности экономическую составляющую. Мыслители эпохи Просвещения рассматривали собственность как целостность, включающую в себя равнозначные и неразрывно связанные между собой компоненты: жизнь, свободу и созданное своим трудом имущество человека[12]. С этими ценностями связывает собственность и современная отечественная философия права. Выражаясь словами профессора В.С. Нерсесянца, собственность является цивилизованной почвой для свободы и права[13] и, как отмечает профессор Б.И. Коваль, связана с областью развития личности, а не со сферой экономики[14].

Опираясь на опыт римского права, дореволюционные исследователи уголовного права — Н.С. Таганцев, Н.А. Неклюдов, В.Д. Спасович, Е.И. Утин, И.Я. Фойницкий, Н.Д. Сергеевский — в своих работах не абсолютизировали экономический аспект отношений собственности. Этот аспект был ими востребован лишь применительно к имуществу (для характеристики его потребительских свойств). Под имуществом они понимали определенную «телесную вещь», имевшую физическую, экономическую и юридическую стороны[15].

Экономисты — академик Н.Я. Петраков и профессор Ю.М. Осипов, исследовав экономическую и юридическую природу собственности, признали, что каждое из этих начал вполне может сходиться, чуть ли не сливаться, но может и не сходиться в феномене собственности[16]. Отличая экономическую трактовку собственности от юридической, ученые утверждают, что каждая из этих социальных сторон собственности имеет самостоятельный механизм осуществления. Отмечая, что «для экономиста собственность, не приносящая доход, просто не интересна»[17], Н.Я. Петраков утверждает, что экономика не касается права собственности. Она касается лишь дохода, который это право способно обеспечить. Исследователь имеет в виду не одного собственника, который, как его представляют в теории уголовного права, обладает экономико-правовым началом, а двух собственников. У одного из них остается право собственности на предприятие, а у второго — доход от эксплуатации этого предприятия (права собственности). Второй — в экономическом понимании данного термина — собственник де-факто.

Анализ рассматриваемой проблемы позволяет сделать вывод, что ни гражданско-правовой, ни экономический аспект не имеет прямого отношения к естественно-правовым началам собственности. Именно поэтому для уголовного права, имеющего дело с естественными основами человечности и правосудия[18], отмеченные аспекты не являются отправными точками отсчета на пути исследования отношений собственности.

Сделанный вывод не претендует на истину последней инстанции. Он констатирует реальную проблему, имеющую не только содержательный, но и методологический аспект. Попытки абсолютизировать экономическое или юридическое начало в отношениях собственности привели правоведов-криминалистов к потере в их исследованиях концептуальных основ уголовного права. В  уголовно-правовой литературе практически ничего не говорится о субъектах уголовного права, о причинах, по которым личность (разд. 7 УК РФ), общество (разд. 9 УК РФ) и государство (разд. 10 УК РФ) объединяют свои силы в охране права собственности. Тогда как только с позиций своих субъектов уголовное право способно сформировать свой взгляд на собственность в целом и на отношения собственности в частности.

Так, не заимствуя методологическую основу у экономической и цивилистической теории, уголовное право через личность способно «ощутить» собственность как правовое благо, персонифицировать собственника, определить его требования, ожидания и потребности, а по сути, задачи и сферу действия уголовного закона. Через понимание неотъемлемых качеств, образующих личность, наука уголовного права получает возможность распознать столь же важные и необходимые элементы для собственника.

На примере равноценного для личности и собственника блага — жизни — представители теории уголовного права пришли к выводу о существовании между личностью и собственником, между их ценностями «кровнородственной» связи. Эта связь дала основание уголовному праву востребовать (охранять) собственника так же как и личность, вне зависимости от наличия в нем частного, общественного или государственного начала; вне зависимости от того, какие вещи находятся у него во внешнем распоряжении; вне зависимости от сферы его жизнедеятельности[19].

Не менее фундаментальные и значимые для уголовного права взгляды на собственность способны выразить и иные его субъекты — общество и государство, оценив которые в совокупности уголовное право должно выработать нормы их взаимного поведения. Вместе с тем в современной теории уголовного права не преобладают представления юристов, в которых выражались бы взгляды на отношения собственности с точки зрения субъектов уголовного права — личности, общества и государства.

Доминируют взгляды на собственность, в которых игнорируется роль личности как субъекта отношений собственности, исключается индивидуальный и преувеличивается общественный (социальный) аспект собственности. Утверждается, что «собственность — не естественная, природная данность, а социальный конструкт», судьба которого зависит от общества[20]; собственность «является чисто общественным феноменом... она не только порождена обществом, но и может реально существовать лишь внутри общества»[21]. Иными словами, природу собственности рассмотрели с позиций не одной, а двух личностей, из которых одна является жертвой, видящей в собственности причину войн и преступлений, а другая — виновной, воспринимающей собственность как условие благосостояния и комфорта.

Однако эти рассуждения о собственности сформировали мнение не только о ней как о пограничном и неоднозначном явлении, но и об уголовном праве, ограниченном лишь отмеченными межличностными отношениями. Эти отношения правоведы признали объектом уголовно-правовой охраны, предусмотренным главой 21 УК РФ. Именно с этими отношениями, относящимися к исключительной компетенции гражданского права, связали уголовное право, которое в их охране справедливо играет лишь второстепенную, субсидиарную роль. Этой же ролью ошибочно обосновали причину, по которой уголовное право в отношениях собственности не имеет самостоятельного, отличного от гражданского права, объекта правового регулирования.

Однако методологическая погрешность данного вывода заключается в том, что отношения собственности в уголовном праве рассмотрены лишь в качестве объекта преступления. За основу собственности взяты представления не субъектов уголовного права, а субъектов имущественных преступлений, разница между которыми состоит в том, что первые это право создают, а на вторых оно распространяется (они ему подчиняются, они им руководствуются). Сущность этих субъектов принципиально отлична. Для первых собственность есть всегда объект творчества. Для вторых — объект посягательства. Именно поэтому речь должна идти не о личности, обществе и государстве, которые обезличены гражданским правом и безотносительно к их природе уравнены в основаниях и процессе приобретения, изменения и прекращения права собственности (ч. 1 ст. 1, ч. 1 ст. 124, разд. 2 ГК РФ). Следует рассматривать субъекты, без которых немыслимо и невозможно уголовное право; уголовное право, для которого эти субъекты есть «мерило и критерий»[22]. Речь идет о неравнозначных субъектах права — личности, обществе и государстве, которые в их естественном виде представлены в уголовном праве и сосредоточены на защите собственности как на общезначимом для них благе.

Воспроизводя жизнь и здоровье, свободу и равенство, порядок и безопасность, уголовное право воспроизводит (охраняет и признает) основные и неотъемлемые части личности, общества и государства. Эти составные части и являются объектами уголовно-правовой охраны, так как при посягательстве на них отмеченные субъекты права теряют свою жизнеспособность и свой смысл. В уголовно-правовом регулировании отношений указанных субъектов уголовное право свидетельствует о том, что оно ближе к природе личности, общества и государства, чем любая иная отрасль права. Оно не создает опосредованных механизмов, производных понятий, юридических фикций.

Так, обеспечивая защиту личности, уголовное право охраняет «краеугольный камень всего общественного здания»[23], ибо от способности личности воспроизводить, например, жизнь зависит жизнеспособность как общества, так и государства. Охраняя общественный и нравственный порядок (глава 24 и 25 УК РФ), основы общественного (конституционного) строя (гл. 29 УК РФ) и порядка управления (гл. 32 УК РФ), уголовное право признает и охраняет функциональное предназначение: общества для личности — обеспечивать условия взаимодействия людей и порядок их общежития, социальную судьбу каждого индивида; государства для личности и общества — «ограждать и организовывать жизнь людей, принадлежащих к определенному политическому союзу», т. е. обеспечивать всему обществу и каждому индивиду их естественное право на внешне свободную и внутренне самостоятельную жизнь[24].

В таком взгляде на охраняемые субъекты права, как на взаимозаинтересованные и уполномоченные, уголовное право не противоречит опыту человеческого рода и естественным законам природы. Оно согласуется с достижениями отечественных правоведов и философов, которые, рассмотрев представления сторонников индивидуализма, утверждающих самодостаточность отдельной личности, и сторонников коллективизма, признающих личность ничтожным и преходящим элементом общества, отвергли соотношение личности и общества как исключающих друг друга начал. Наши мыслители увидели в личности и обществе двух логически и исторически взаимно предполагающих и необходимых друг другу субъектов. Тем самым они сняли дискуссию о приоритетности личности над обществом, общества над личностью, государства над ними в целом. Мыслители преодолели спор, который для уголовного права означает, что уголовный закон не должен и не может быть совместим с общественным бесправием или частным произволом[25], с доминированием одного субъекта над другим, с отношением к собственности исключительно как к частному или общественному достоянию.

Руководствуясь этими же принципами, уголовное право имеет все основания для признания формирующихся между личностью, обществом и государством отношений собственности. В уголовно-правовом регулировании данных отношений недопустимо (и несовместимо с их природой) отдавать приоритет либо индивиду, либо обществу, а ученым — заявлять, что правомочия государства в отношениях собственности не ограничены[26].

Отвечая своему предназначению, в этих отношениях человек проявляет волю к труду и способность к самореализации, общество обеспечивает право его членов на достойное существование, а государство устанавливает гарантии их свободы и жизнедеятельности. Как следствие, в обществе личности материя становится вещью, в обществе людей — имуществом, а в сфере государства — охраняемым правом собственности. Иначе говоря, усилиями названных субъектов вещь становится физически осязаемой в пространстве, умозрительно ощущаемой во времени, а в целом «фактически данной» и «вполне обозначенной» во взаимоотношениях между человеком, обществом и государством[27]. По своему неравнозначному и взаимообусловленному субъектному составу эти отношения собственности относятся уже не к области применения гражданского права, а к исключительной компетенции уголовного права, в котором они представлены не в частном — межличностном, а в наиболее полном — межсубъектном виде.

В охране этих отношений уголовное право не ограничивается защитой права личности на собственность. Здесь оно сохраняет не только личности, но и обществу с государством право на собственность, так же как сохраняет право на жизнь не только личности (ст. 105 УК РФ), но и обществу (ст. 205 УК РФ) с государством (статьи 277—281 УК РФ). Это право на собственность, так же как и право на жизнь, защищается уголовным правом от тех форм посягательств, которые отвечают специфике конкретного субъекта права. Защищая личность от убийства, общество — от терроризма, а государство — от захвата власти над ним, уголовное право аналогичным образом в отношениях собственности защищает личность от запрета на труд, общество — от массового передела собственности, государство — от неуплаты ему налогов. Речь идет об уголовном праве, в котором как жизнь, так и собственность для всех его субъектов имеет одинаковое значение.

Охраняя общественные отношения собственности, которые без личности немыслимы, уголовное право охраняет  право личности на свободный  и безопасный труд (статьи 143 и 145 УК РФ) и право на перманентно связанную с ним заработную плату (ст. 145.1 УК РФ). В этом смысле уголовное право, в отличие от позитивного уголовного закона (УК РФ), не противоречит сложившимся в отечественной и зарубежной[28] теории и философии права представлениям о собственности, в которых ее источником признан труд — как чистое произведение человеческой воли и проявленной им свободы.

Под трудом понимается не только телесно-мускульная, но и нервно-душевная и созерцательно-духовная активность человека[29]. Эта физическая, психическая и духовная активность[30] составляет сущность собственности, воспроизводит из правоспособного лица дееспособную личность и пока только ее субъективное право на собственность.

Реализуя эту же сущность, а по сути, тот же труд, государство, как специфическая форма объединения уполномоченных людей, приобретает право на «материальное обеспечение своей деятельности»[31], необходимое для достижения общих целей, вытекающих из существа человеческого общежития. Имеется в виду право государства на ту часть собственности конкретной личности, которая в праве, в том числе и в уголовном, называется налогом (статьи 198, 199 УК РФ). Здесь налог для государства, так же как и зарплата для личности, является материальным эквивалентом его труда, а по сути, источником собственности. Разница лишь в том, что зарплата для личности — альтернативный, а налог для государства — единственный источник собственности. Именно поэтому в уголовном законе по отношению к государству данный источник собственности идентифицирован путем криминализации уклонения всякого лица от уплаты налога.

Регулируя отношения собственности, уголовное право регламентирует взаимные права и обязанности личности и государства. Уголовное право дисциплинирует как человека, который никогда не должен забывать, что необходимое ему государство может поддерживать свои учреждения исключительно за счет граждан, так и государство, которое также должно помнить, что чем выше благосостояние граждан, тем более само государство способно находить «средства для исполнения своих задач»[32].

Однако этим же путем взаимореализуются не только права и обязанности личности и государства, но и интересы общества. Посредством налога государство трансформирует субъективное (индивидуальное) право собственности в объективное (публичное). Налог, являясь постоянным спутником собственности[33], делает из абсолютного  (субъективного) права собственности ограниченное[34] (социальное), которое отвечает интересам не только личности, но и общества с его государством.

Охраняя основные для личности и государства источники собственности (право на труд и право на налог), уголовное право признает за государством полномочие превращать частную собственность в общественную. Общественная собственность, предназначенная для охраны «слабых, нуждающихся, больных и беспомощных», обеспечивает связь между благополучием целого и благоденствием единичного. В этом смысле уголовное право, основанное на естественной природе своих субъектов, не уравнивает личность, общество и государство между собой в правах на собственность. В отличие от гражданского права, для которого характерен принцип уравнивающей справедливости («всем поровну»), уголовное право легитимирует в отношениях между отмеченными субъектами права принцип распределяющей справедливости («каждому свое»). Это право признает закономерным переход собственности из сферы индивидуального удовлетворения в область коллективного потребления.

Впрочем, здесь имеется в виду не только право общества на часть собственности, принадлежащей личности, но и соответствующая этому праву обязанность общества не допускать своих членов, всех вместе и каждого в отдельности, к переделу частной собственности (нарушению субъективного права собственности) как к способу преодоления имущественного неравенства. Речь идет о тех традиционных способах, перечень которых в настоящее время предусмотрен главой 21 УК РФ.

Запрещая любые способы посягательства на собственность, уголовное право признает и охраняет базовый принцип отношений собственности. Фундаментальность этого принципа состоит в том, что он касается не имущества, а личности и, как следствие, самого общества с государством. Универсальность этого принципа в том, что он не отрицается в межличностных (частных) и признается в межсубъектных (общественных) отношениях. Если принцип гражданского права признает недопустимым «касаться того, что принадлежит другому»[35], то принцип уголовного права признает недопустимым «касаться другого, которому принадлежит та вещь». Под «другим», а по сути, под «чужим» и «своим» здесь понимается не только частная проблема, «какие именно внешние вещи находятся у людей во внешнем распоряжении, и при том у каких именно людей…»[36], сколько всеобщая проблема недопустимости уравнения «чужого» со «своим», а в целом нарушения общего закона природы, которая распределяет свои блага в неравных количествах между людьми.

Следовательно, можно сделать вывод, что отношения собственности между личностью, государством и обществом образуются не из временного и частного, а из постоянного и общего взаимодействия, ориентированного на осуществление общих интересов. В этих отношениях уголовное право учитывает взаимопредназначение личности, общества и государства и уравнивает их между собой лишь в способах защиты своих прав на собственность.

Проведенное исследование дает основание для следующих выводов.

Изложенное представление об отношениях собственности не укладывается в исторически сложившийся стереотип отечественного уголовного права. Сформировавшийся в современной теории уголовного права взгляд на отношения собственности не отвечает природе собственности и не ориентируется на природу уголовного права, сферу которого образуют не межличностные, а межсубъектные отношения.

Уголовное право, в отличие от гражданского, имеет дело не с равнозначными, а с взаимозависимыми и предназначенными друг для друга субъектами права — личностью, обществом и государством, которые сосредоточены на собственности как на общезначимом для них благе. За счет совместных усилий как вещь, так и они сами становятся «фактически данными» и «вполне обозначенными» для права в целом и для его субъектов в частности.

Руководствуясь естественной природой своих субъектов, уголовное право не уравнивает личность, общество и государство между собой в правах на собственность, а легитимирует между ними принцип распределяющей справедливости, согласно которому личность (посредством труда) воспроизводит абсолютное (субъективное) право собственности, а государство  (посредством налога) трансформирует его в ограниченное — социальное право собственности, отвечающее интересам не только личности, но и общества, обеспечивает связь между благополучием целого и благоденствием единичного.

В уголовно-правовом регулировании отношений собственности недопустимо и несовместимо с их природой отдавать приоритет либо индивиду, либо обществу или государству, а поэтому в их охране уголовное право призвано защищать как право личности, так и право общества с государством на собственность. Защищать личность от запрета на труд и его оплату, общество — от массового передела собственности, а государство — от неуплаты ему налогов.

Криминализируя действия как отдельной личности (гл. 21 УК РФ), так и представителей органов государственной власти (гл. 30 УК РФ) при их посягательстве на чужую собственность, уголовное право выполняет функцию «механизма правового сдерживания» во взаимоотношениях между личностью, обществом и государством. Этим механизмом ограничивается не только абсолютное право личности на свою собственность (ст. 198 УК РФ), но и право государства (ст. 285 УК РФ), которое, как отмечал русский философ и правовед Е.Н. Трубецкой, не должно простираться на всю личность, на все ее имущество, а являться лишь известным пределом господства государства над личностью и ее имуществом.

Уголовное право и закон в части, касающейся отношений собственности, способны сформулировать единую норму, предназначенную для научной оценки баланса интересов личности, общества и государства и практического уравновешивания их меры уголовной ответственности.

С точки зрения этой нормы хищение лицом чужого имущества (гл. 21 УК РФ) и злоупотребление чиновником правом на чужое имущество (статьи 285—286 УК РФ) имеют не только общий объект — собственность, но и, по сути, единую объективную сторону. Реализуя ее, как чиновник, так и похититель — несобственники превышают свои полномочия на чужую собственность. Такое уравнение дает основания для закономерной, а не субъективной дифференциации уголовной ответственности «частника, общественника и чиновника» за совершенные ими преступления против собственности.

Этот же подход к оценке отношений собственности с позиции как личности, так и общества с государством способен дать сегодня  уголовному праву и закону возможность воспринять, понять и оценить основания и последствия современного финансового кризиса, в условиях которого собственность каждого не похищается, но тем не менее не по воле собственника уменьшается, «исчезает» и «рассеивается». Одним словом — утрачивается.

Библиография

1 См.: Рябов А.А. Проблемы общего понятия права собственности. — М., 1998. С. 10.

2 См.: Бойцов А.И. Преступления против собственности. — СПб., 2002. С. 107.

3 См.: Пинаев А.А. Уголовно-правовая борьба с хищениями. — Харьков, 1975. С. 13; Тенчов Э.С. Охрана собственности — институт уголовного права: социальная обусловленность, структура, функционирование: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 1990. С. 13.

4 См.: Владимиров В.А., Ляпунов Ю.И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. — М., 1989.

5 См.: Хилюта В.В. «Хищение похищенного», или проблема правовой защиты преступного владения // Законодательство и экономика. 2009. № 1.

6 См.: Коротких О.А. К вопросу о понимании права собственности // Российский судья. 2008. № 1.

7 Безверхов А.Г. Собственность и имущественные отношения в уголовном праве // Законодательство. 2002. № 12. С. 54.

8 Венедиктов А.В. Государственная социалистическая собственность. — М., 1948. С. 16.

9  См.: Постановление КС РФ от 16.07.2008  № 9-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 82 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина В.В. Костылева».

10 См.: Бочкарев С.А. Феномен собственности на уровне представления и понятия (анализ русской философии собственности) // Философия и культура. — М.: Институт философии РАН. 2008. № 10. С. 163—173.

11 См.: Он же. Русские мыслители об антропологическом смысле собственности // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2008. № 26 (60). С. 40—41.

12 См.: Мамут Л.С. Век просвещения: взгляд на собственность // Собственность: право и свобода. — М.: Институт государства и права РАН, 1992. С. 14—22.

13 См.: Нерсесянц В.С. Политико-правовые ценности. Истоки и современность. — М., 2000. С. 25.

14 См.: Коваль Б.И. Личность // Альманах Института федерализма и гражданского общества РАЕН. — М., 2004. С. 4.

15 См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного права: Часть Особая: Посягательства на личность и имущество. — СПб., 1893. С. 162, 166, 168.

16 См.: Осипов Ю.М. Собственность // Философия хозяйства: Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. 2005. № 6.

17 Петраков Н.Я. Отношения собственности в переходной экономике // Промышленная политика в Российской Федерации. 2004. № 3.

18 См.: Франк Ад. Философия уголовного права в популярном изложении. — СПб., 1868.

19 См.: Бочкарев С.А. Собственность как охраняемое благо уголовного права // Право и политика. 2009. № 5. С. 952—957.

20 См.: Гилинский Я.И. Криминология: Курс лекций. — СПб., 2002. С. 193.

21 Мамедов О.Ю. Производственные отношения: политико-экономическая модель: Материалы к спецкурсу. — Ростов н/Д, 1997. С. 185.

22 См.: Ильин И. Общее учение о праве и государстве. В кн.: Иван Ильин. — М., 2006. С. 384.

23 См.: Чичерин Б.Н. Избр. труды. — СПб., 1997. С. 30.

24 См.: Ильин И. Указ. соч. С. 325.

25 См.: Гринберг М.С. Уголовное право как феномен, несовместимый с бесправием и произволом // Государство и право. 2003. № 9. С. 46—53.

26 См.: Советское гражданское право: Учеб. для вузов по спец. «Правоведение» / Под ред. Ю.Х. Калмыкова, В.А. Тархова. — Саратов, 1991. С. 236.

27 См.: Ницше Ф. Воля к власти: Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. — СПб., 2007. С. 324.

28 См.: Локк Дж. Соч.: В 3 т. — М., 1988. Т. 3. С. 278.

29 См.: Ильин И.А. Почему мы верим в Россию: Соч. — М., 2006. С. 358, 360.

30 См.: Зиммель Г. Философия труда / Избр. Т. 2: Созерцание жизни. — М., 1996.

31 См.: Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учеб. — М., 2000. С. 47—48.

32 См.: Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 277.

33 См.: Петраков Н.Я. Указ. соч.

34 См.: Орлов М.Н. Пределы налогового нормотворчества исполнительных органов власти // Право. Журнал ВШЭ. 2008. № 2. С. 64—76.

35 См.:Чичерин Б.Н. Указ. соч. С. 86.

36 Ильин И.А. Почему мы верим в Россию. Указ. изд. С. 355.