Перспективы глобального развития права[1]

Б.А. ОСИПЯН

В наше время, в эпоху бурно развивающейся системы транснационального, мирового права, интенсивных взаимоотношений народов мира, создаются государственные и общественные институты для выработки универсальных ценностей, целей, принципов и функций, договорных и обычноправовых норм, которые призваны регулировать общемировой порядок реализации взаимных прав и обязанностей между различными государствами, между физическими и юридическими лицами поверх национальных границ в целях укрепления мирового правопорядка, разрешения всякого рода глобальных проблем.

Однако большинство правовых и политических учений, затрагивающих проблемы создания совершенных и стабильных обществ, государственно-правовых образований, социально-политических, экономических и иных систем, не имеют прочной органической связи с концепцией необходимости свободного и достойного самооопределения человека согласно его высокому призванию, назначению и смыслу жизни. Фундаментальный и универсальный характер может носить только та теория, которая в определенной мере содержит в себе духовное, научное и практическое обоснование жизни человека в обществе и государстве, а также рассматривает основные аспекты его бытия — от его личного духовного освобождения до социального самоуправления всех народов мира и человечества в целом. А для всего этого необходим постоянный процесс познания того, что есть воля Божия в каждом конкретном случае правотворчества, правотолкования и правоприменения.

Необходимо помнить, что именно всемогущество и всесилие Бога рождает высшее право, и на этом основании повысить планку духовных, нравственных и этических требований для норм действующего законодательства, отменить ныне легализованные неправомерные его положения, попустительствующие или подстрекающие людей на совершение множества богопротивных поступков (организованной проституции, сводничества, инцеста, смертоносных абортов, клонирования и т.д.). Такие социально-правовые преобразования, естественно, будут связаны с неизбежным повышением роли законодательства и конституционной юстиции в государственно-правовой жизни общества.

Вся система международного права, равно как и все национально-государственные системы должны быть одинаково открыты для императивов Бога и только в этом духе соответствующим образом субординированы с обязательным учетом устоявшихся религиозных, нравственных, этнических и иных особенностей каждого народа, а также предписаний их национального языка, науки и искусства. Поэтому несерьезно абстрактно и однозначно говорить об обязательном приоритете норм международного права над нормами национальных законодательств, поскольку вся система международного права, как представляется, сама нуждается в существенных поправках и дополнениях, призванных восстановить полноту и надлежащую иерархию правомерных ценностей, целей, принципов, должную меру свободы и ответственности перед высшим Сувереном, а не перед аморфным понятийным идолом человечества или международного сообщества.

Ни один из общепризнанных международно-правовых документов (Устав ООН 1945 года, Всеобщая декларация прав человека 1948 года, Международные пакты о правах человека 1966 года и т.д.) не содержит в себе упоминания об абсолютном Суверене, Законодателе и Судье, законами которого должно жить все человечество. Напротив, в них атеистически закрепляются лишь формальные права и претензии людей друг к другу, возводимые в высший объект веры и уважения. В то же время в них официально не признается такое святое право человека, как право на личное самоопределение согласно его высокому достоинству и призванию, хотя такое право мимоходом оговаривается для наций и народов в преамбуле Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам 1960 года, а также в ст. 1 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах и ст. 1 Международного пакта о гражданских и политических правах и т.д.

Следует также отметить, что в международном праве остаются неурегулированными такие вопросы, как свободная реализация приоритетного права наций и народов на самоопределение и производное от него право национальных государств на территориальную целостность, поскольку четко не определяется надлежащая иерархичность (соподчиненность) этих двух принципов.

Международный договор может иметь приоритет над национальным законом только тогда, когда он сам правомерен и не противоречит другим императивным нормам международного права (или же если неправомерен сам национальный закон). Если же международный договор и национальный закон в одинаковой степени неправомерны, то вопрос о примате норм международного договора уже не актуален и принцип приоритетности международного права не действует. Если международный договор противоречит правомерным нормам действующего национального законодательства, то он, стало быть, должен противоречить и соответствующим нормам самого международного права, и потому, как любой неправомерный акт, должен считаться ничтожным и недействительным. Поэтому мера действия принципа приоритета норм международного права или договора над нормами национального законодательства несколько преувеличена, и сам этот принцип, ввиду его относительности в каждом случае своего применения требует большой осторожности и содержательной конкретности.

Говоря об источниках международного права, В.А. Карташкин справедливо замечает: «Практически все международные нормы по правам человека, закрепляющие перечень основных прав и свобод, были заимствованы из внутреннего права государств»[2]. Тот факт, что все международное право имеет национальные или даже индивидуальные корни и вводится в жизнь через национальное и индивидуальное применение, представляется более чем очевидным.

Идея права должна восприниматься с учетом как постепенно углубляющегося правосознания людей, так и реальностей разрастающего развития средств массового уничтожения и потенциальной угрозы глобальной катастрофы человечества. С этих позиций отчетливо просвечиваются недостатки универсальности, позитивного установления мер контроля и санкций международного права, в частности узости области его действия и отсутствия в нем превентивных целей и механизмов раннего предупреждения вооруженных конфликтов, а не только облегчения их разрушительных последствий.

Некоторые международно-правовые акты в определенных случаях допускают наличие более прогрессивных норм национального права относительно норм международного, т.е. усредненного права. Так, например, в приложении к Минимальным стандартным правилам обращения с заключенными 1955 года (процедуры эффективного выполнения № 1) сказано, что «нормы некоторых государств могут быть более прогрессивными, чем эти правила, поэтому таким государствам не предлагается принимать эти правила, но следует основное внимание придать существу, а не букве этих правил»[3].

Итак, сам по себе принцип приоритета норм международного права не может являться самоцелью и высшим основанием унификации национальных законодательств, а только более или менее истинным и правомерным ориентиром для их надлежащего развития с постоянным и обязательным учетом неизменных императивов Божьих заповедей и многообразных особенностей каждого народа. Иными словами, так называемые международно-правовые стандарты занимают лишь промежуточное (и ни в коем случае не высшее!) место между объективными законами Бога и субъективными особенностями каждого народа, которое имеет свое ответственное предназначение в жизни и истории всего человечества.

Несмотря на это, имеется постоянная тенденция взаимного сближения различных правовых систем, однако эта тенденция изначально ограничена самим существованием национальных правовых систем. Любые попытки их искусственной или форсированной ассимиляции или объединения чреваты вредными последствиями. Представьте себе, что по произволу некого правителя лес, в котором множество разнообразных деревьев, кустарников и трав с их особым назначением в жизни флоры и фауны, пришлось переделывать в однообразную совокупность зеленых насаждений, стандартных по размерам, формам и назначению и не имеющих ничего общего с Божьим замыслом и провидением. Разумеется, такой искусственный лес долго не просуществует: в нем нарушены все объективные законы экологического разнообразия и равновесия, естественные законы самоопределения и развития каждого вида растения. Такая искусственная стандартизация и ассимиляция в конечном счете приведет к неизбежному экоциду. А в естественно образовавшихся человеческих группах и объединениях (обществах. — Ред.) это вызовет добровольный геноцид.

Истинное сближение различных людей и народов возможно только под духовным и нравственным началом абсолютных, вечных и неизменных заповедей Бога, всеобщей веры и любви между людьми и Богом. Кстати, об этом свидетельствует печальный семидесятилетний опыт искусственного объединения наций и создания так называемой новой исторической общности — советского государства, народы которого в конце концов отдали свое предпочтение дружбе и сотрудничеству, но на качественно иных условиях.

Что же должно стать главным ориентиром в разработке правовых норм всех уровней, начиная с норм международного права и кончая нормами национального законодательства?

Представляется, что такой основой права в целом должен стать «воплощенный облик человека»[4] с «абсолютным достоинством»[5]. «Во всем сотворенном — писал И. Кант, — все что угодно и для чего угодно может быть употреблено лишь как средство; только человек, а с ним и каждое разумное существо есть цель сама по себе. Именно он субъект морального закона, который свят в силу автономии своей воли»[6]. Именно восстановление и сохранение целостного богочеловеческого достоинства, полноты любви, веры, надежды и высокого назначения человека должно стать высшим критерием, абсолютной нормой всего правомерного, смыслом общепринятых прав и свобод человека, в особенности его права на свободное самоопределение в целях духовного освобождения и спасения в вечной жизни.

В п. 5 Воззвания Тегеранской конференции сказано, что «главной целью ООН в области прав человека является достижение каждым человеком максимума свободы и достоинства»[7]. Высокое человеческое достоинство как смысл и высший принцип всех прав и свобод человека, а также ориентирующее начало для разработки законов государственно-правового строительства, в частности ограничения полномочий всех органов государственной власти, закрепляется во многих международно-правовых актах (см.: преамбулу Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, статьи 5 и 10 Основного закона ФРГ и т.д.). Однако ни в одном из них человеческое достоинство не упоминается как богоданное свойство человека, которое возвышает его до абсолютного образа и подобия Бога, в отличие от плотского достоинства, сводимого к его относительным, мирским качествам и преимуществам. Ведь весь смысл высокого человеческого достоинства состоит в утверждении его близости с образом Творца, с возможностью освобождения и спасения через него и победы вечного духа над временной плотью. Свобода человека вместе с его правами является лишь одним из условий и гарантий истинного, ответственного самоопределения человека с его существенными жизненными целями и высоким назначением разумного существа.

Принцип самоопределения прежде всего относится к человеческой личности, и только потом — к «личности» каждой нации или народа, народности или национального меньшинства. Стало быть, принцип «право на свободное самоопределение каждого человека» должен быть законодательно закреплен во всех международно-правовых актах, национальных конституциях и иных правовых актах в качестве основополагающего права и ориентира для всех иных прав и свобод человека.

Но возможность свободного самоопределения человека не абсолютна — она имеет свою меру и границы. Так, такие акты, как физическое и духовное самоубийство или членовредительство, аборт, эвтаназия и др., нельзя считать правомерными актами свободного самоопределения, ибо правомерный акт свободного самоопределения всегда созидателен, т.е. в своей основе имеет положительное действие, утверждение, а не отрицание или разрушение.

Проявлением права свободного самоопределения человека является реализация воли ведения личной, приватной жизни, право выбора человеком уровня образования, специальности, профессии, места жительства и рода деятельности, вступления в брак, рождения детей и определения их количества, право воспитания детей согласно своей вере, убеждениям, национальному языку и обычаям, право на здоровую, долгую и творческую жизнь. Перечисленные права закреплены в конституциях большинства государств, в частности в Конституции РФ (статьи 19, 23, 25—27).

В отличие от так называемых прав «первого поколения» (свобода совести, слова, печати и т.д.), «второго поколения» (права на труд, на социальное обеспечение, отдых, досуг, образование) и «третьего поколения (право на мир и здоровую окружающую среду, на экономическое и социальное развитие) право на самоопределение личности согласно высокому человеческому достоинству, призванию и осмысленному образу жизни можно условно отнести к «четвертому поколению» прав человека, а право на духовное освобождение и спасение в вечной жизни — к «пятому поколению», возможно, последнему, которым теоретически завершается история развития прав человека.

По мере роста уровня правосознания закономерно будет снижаться возраст правосубъектности людей, в частности их гражданской дееспособности и ответственности за совершение правонарушений, но зато будет расширяться перечень законодательных возможностей и средств их правовой защиты, в том числе и международно-правовой, поскольку человек все более и более станет субъектом международного, общечеловеческого, или мирового права и закона. Это может привести к наделению многих социальных объединений и даже отдельных высокоправосознательных граждан конституционным правом законодательной инициативы и к их непосредственному участию в законотворческом процессе в целях уточнения ценностных и целевых ориентиров всего общества.

Весьма важной может стать тенденция насыщения системы действующего законодательства нормами-стимулами, которые побуждают людей на правомерную творческую деятельность согласно их призванию и назначению. Например, законодательство может создать благоприятные условия для поощрения и развития созидательных возможностей людей, в частности предоставлять беспроцентные или льготные ссуды, специальные стипендии, пособия для стимулирования активного индивидуально-жилищного строительства, своевременной и качественной обработки сельскохозяйственных земель, получения высшего и среднего специального образования, занятия научным или художественным творчеством и др.

Нельзя также забывать, что любая более или менее радикальная правовая реформа по-настоящему возможна только при существенном духовно-нравственном преобразовании внутреннего мира людей. Только в этом случае право и закон смогут служить «новыми мехами для нового вина»[8] и бытия человеческого духа. «До сих пор, — писал И. Кант, — еще ни один правитель ничего не сделал для совершенствования человечества, для внутренней ценности и счастья человечества, они всегда заботились только о внешнем блеске своего государства, который всегда был для них главным делом... Когда человеческая природа достигнет ее полного предназначения и наивысшего совершенства, то это будет Царство Бога на Земле. Лишь тогда будет господствовать справедливость и право внутренней совести, а не административная власть. Это и есть конечная определенная цель и высшее моральное совершенство, которого может достичь человеческий род спустя многие столетия»[9].

По мнению некоторых ученых, именно из религии «путем последовательных трасформаций возникли все другие проявления коллективной деятельности: право, мораль, искусство, наука, политические формы и т.д. — в принципе все религиозно»[10].

В одной из моих приватных бесед с известным американским правоведом, профессором Г. Берманом[11] выяснилось, что до так называемой эпохи Просвещения (XVII—XVIII вв.) в христианской Европе почти повсюду предполагалось, что абсолютным источником всякого порядка, справедливости и человеческой судьбы является всемогущий Бог. Тогда именно в теологических понятиях интегрировались все направления развития правовой науки (теорий естественного права, исторической школы права, правового позитивизма и др.) и жизни (нравственные, исторические и политические измерения права).

Представляется, что и сейчас народам, желающим иметь правомерные типы и формы государства и совершенную правовую систему, необходимо преобразовать свое мировоззрение и социально-политические институты в соответствии с их верой в единого Бога как единственно надежного основания для строительства собственного государственно-правового дома. В связи с этим традиционная религия не может оставаться в отчуждении от правового образования в школах и университетах, а право не должно оставаться чуждым религиозному сознанию и жертвенному служению Богу во благо людей. Юридическое образование должно быть декоммерциализовано, так как не может быть средством удовлетворения человеческой корысти, жадности и мирских похотей. Только тогда будет достигнута цель эволюции человечества, предопределенная Богом.

Библиография

1 Предлагаемая вниманию читателей концепция глобального развития права может показаться довольно неожиданной. И хотя церковь у нас по-прежнему отделена от государства, редакция полагает, что игнорировать происходящие в общественном сознании перемены было бы по меньшей мере неразумно. Предлагаем всем желающим высказать свою точку зрения по этой проблеме. Редакция, например, хотела бы получить от автора ответ на вопрос, какая  же, на его взгляд, религиозная конфессия должна стать основополагающей, мировой, и почему? И не станет ли именно этот вопрос самым серьезным камнем преткновения в процессах глобального движения человечества к Царству Божию?

2 Карташкин В.А. Общая теория прав человека. — М., 1996. С. 418

3 Международная защита прав человека. — М., 1990. С. 311.

4 Кант И. Соч. Т. 6. — М., 1963—1966. С. 46.

5 Виндельбант В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками / Соч. Т. 2. — СПб., 1905. С. 98.

6 Кант И. Указ. соч. Т. 4. С. 414.

7 Права человека // Сб. международных документов. — МГУ, 1986. С. 229.

8 Матф., 9:17.

9 Кант И. Лекции по этике 1780—1782//Этическая мысль. Т. 1. — М., 1990. С. 321.

10 Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. — М., 1995. С. 206.

11 Подробнее см.: Тенденции развития мирового права//Представительная власть. 2003. № 1. С. 3—4.