Перспективы правового регулирования, связанные с инновационной сферой

УДК 347:34.01

Страницы в журнале: 70-75 

О.А. СТЕПАНОВ,

 доктор юридических наук, профессор Академии управления МВД России

Статья посвящена проблеме модификации права с учетом современных реалий использования информационно-электронных технологий. Автор называет принципы правовой политики, лежащие в основе осуществления модификации права, и вносит  конкретные предложения, направленные на совершенствование гражданского и уголовного законодательства, связанного с инновационной сферой.

Ключевые слова: инновационная сфера, правовое регулирование, информационно-электронные технологии.

The article deals with the right modifications in the light of modern realities of information and electronic technologies. The author describes the principles of legal policy underlying the implementation of the modification of law, and makes concrete proposals aimed at improving civil and criminal laws related to innovation.

Keywords: innovation, legal regulation, information and electronic technologies.

Развитие цивилизации в начале XXI века характеризуется существенным повышением роли высоких технологий. Формирование современного общества обусловлено качественным увеличением в жизни человека объема информации и знаний. Уже сегодня можно говорить о новых мировых реалиях, которые отличает уменьшение значения географических границ государств и национальной принадлежности каждой личности. Такие реалии определяются прежде всего развитием Интернета — совершенно нового явления и в техническом, и в социальном, и в правовом понимании, не имеющего теоретических аналогов.

Кроме того, есть все основания полагать, что ХХI век станет граничным на этапе фильтрации генов и попыток «улучшения породы» живых существ (в том числе и человека): на рубеже второго и третьего тысячелетий с помощью сверхмощных компьютеров фактически удалось декодировать геном человека.

С учетом того, что технологии, определяющие подобные результаты, представляют собой сложный феномен, охватывающий не только технику и знания по ее применению, но и всю совокупность социальных, экономических и экологических последствий для среды обитания человека, правовое регулирование результатов развития и использования информационно-электронных технологий следует рассматривать как обязательную составляющую инновационной сферы. Решение перспективных задач правового регулирования в данной сфере необходимо увязывать с функционированием телекоммуникационных систем, обеспечивающих удаленный доступ пользователей к электронным банкам данных (в том числе и конфиденциального характера), а также с разработкой и использованием информационных технологий, связанных с генетическими и психологическими функциями человека. Внедрение таких технологий в общественную практику влечет за собой далеко идущие последствия, требующие самого серьезного осмысления в рамках дальнейшего совершенствования биоэлектронных и психокомпьютерных систем, космических и энергетических разработок, способных не только изменить условия человеческого бытия, но и самого человека.

Рассмотрение права как средства согласования различных социальных интересов и обеспечения стратегии функционирования современного общества предполагает, что все процессы правового регулирования самым тесным образом связаны с обращением информации. Именно поэтому правовое регулирование в целом вполне может ассоциироваться с процессом непрерывного движения информации, отражающей поведение субъектов права в рамках выполнения ими заданных нормами права программ, т. е. правовое регулирование неотделимо от систематического обмена информацией.

Процесс развития самого права характеризуется качественными изменениями в системе права, направленными на улучшение порядка и организованности общества, что предполагает возможность постановки вопроса об информационном критерии такого развития, отражающем изменения внутреннего разнообразия данной системы.

Следовательно, право можно рассматривать как развивающуюся информационную систему, обеспечивающую законодательное программирование процессов, связанных с обновлением жизни общества и самой системы права, приобретающей иное содержание в рамках формирования новой информационно-электронной реальности.

Анализ информационной составляющей правового регулирования должен быть связан не только с прагматическими, но и с гуманистическими началами, поскольку правовое регулирование должно создавать условия для безопасности и развития каждого человека. При этом конкретизация меры свободы личности на основе соблюдения ее баланса с интересами общества является главным предназначением права, призванного отражать требуемую информационную модель действительности, поскольку обеспечение прав и свобод личности не может рассматриваться вне контекста с обязанностями и ответственностью личности перед обществом. Информационная сущность права в рамках развития новой социотехнологической реальности может соотноситься прежде всего с качеством обеспечения меры свободы личности в условиях поддержания динамического равновесия между ее интересами и общественной необходимостью. Следовательно, конечная цель права должна сводиться к поддержанию благоприятной для человеческой жизни внешней среды, а соответствие правовых явлений этой цели важно рассматривать как один из основных критериев в их оценке.

Если принять во внимание результаты и перспективы развития информационно-электронных технологий, то право, по сути, призвано исполнять роль своеобразной «социальной ДНК», гарантирующей, что человек из создателя компьютера не превратится в его прислугу или даже раба (в лучшем случае) и не будет вообще вытеснен из будущего цивилизационного контура (в худшем случае).

Индикатором возможности выполнения правом такой функции может служить реакция общества на социально-правовые притязания личности. Данная реакция, в частности, характеризует соответствие системы права результатам развития информационно-электронных систем в обществе, т. е. отражает результаты развития самого права.

Такой подход, с одной стороны, предполагает необходимость постановки вопроса о наполнении правовых систем современности новыми механизмами, стандартами, принципами, реализация которых обеспечит безопасное развитие социума; с другой — позволяет ставить вопрос о степени универсальности таких систем, определяемой качеством циркулирующей в них правовой информации. Безусловно и то, что право призвано обеспечивать определенный масштаб свободы личности, как важнейшее средство защиты ее интересов, формирование которых в свою очередь приводит к дальнейшему развитию системы права. История самого права отражает непрерывный процесс информационного развития общества и свидетельствует о том, что новые направления развития общественных отношений вполне могут облекаться также и в старые правовые формы.

В настоящее время в качестве рецепции, например, вполне допустимо рассматривать институт гражданской чести, который в России XIX —начала XX века определял правоспособность личности и был связан с признанием достоинства и доброго имени человека.

Умаление гражданской чести по приговору суда в результате неблаговидных действий личности приводило к ограничению степени ее свободы путем ограничения правоспособности в какой-либо деятельности либо в занятии конкретной должности в той мере, в какой этого требовала защита нравственности.

Если исходить из того, что правовое регулирование отражает динамическое единство сущности права с результатами его проявления в жизни, то становится вполне возможным и возврат к использованию римского института популярного иска. Согласно этому институту любой гражданин мог выступить в защиту закона и поставить вопрос о привлечении его нарушителя к ответственности независимо от того, какой интерес он затрагивал — общественный или частный. Данный юридический инструмент фактически носил превентивный характер и способствовал ограждению общества от наиболее деструктивных действий личности. Поскольку сущность отражает основное содержание предмета, то вновь обретает свою актуальность позиция Р. Иеринга — «кто защищает свое право, тот в узких его пределах защищает право вообще»[1].

Возрождение подобного института в условиях неопределенности категории вины, например для создаваемых учеными продуктов  искусственного интеллекта, биотехнологий[2], является вполне оправданным — применение традиционного подхода к анализу указанного явления как психического отношения субъекта к окружающей его социальной действительности вряд ли допустимо в отношении последствий совершенных такими объектами действий.

Выделяемые правоведением формы вины — умысел и неосторожность, необходимые для раскрытия социально-правовой сущности правонарушения, имеют место лишь в том случае, когда субъект права знает и понимает, что он нарушает правовые запреты и предписания. Однако в настоящее время такие характеристики могут быть присущи только создателю (разработчику) высокотехнологичных объектов. В этой связи возникает необходимость развития института ответственности без вины, как превентивной уголовно-правовой меры защиты интересов социума — разработчик обязан не только предвидеть возможность, но и учитывать риск выхода создаваемого им объекта из-под его контроля. Данная позиция не противоречит принципу справедливости, поскольку призвана защищать жизненно важные интересы современного общества, отражая информационную сущность права.

Право как инструмент социального управления способно эффективно действовать через волю и сознание людей, стимулировать их поведение в обществе путем информирования об ожидаемых негативных последствиях.

Следовательно, модификация права призвана способствовать формированию мотивов (правовых установок) личности действовать в русле права. Практическое осуществление идеи модификации права предполагает создание соответствующих организационных и законодательных условий для правового регулирования развития (внедрения) информационно-электронных технологий. Реализация этих условий самым непосредственным образом связана с необходимостью проведения последовательной правовой политики, характеризующейся определенным уровнем законности, правосознания, правовой культуры и правовой активности личности.

По нашему мнению, такая политика должна опираться на следующие базовые принципы:

— принцип справедливости, согласно которому меры, предпринимаемые в отношении конкретного лица по поводу его действий, связанных с результатами развития (внедрения) информационно-электронных систем, должны основываться на законе и исходить из возможности обеспечения баланса интересов личности, общества и государства;

— принцип адекватного правового реагирования на любое высокотехнологичное преступление, исходя из которого правонарушитель в обязательном порядке подвергается тем или иным мерам государственного воздействия независимо от его должностного, профессионального и имущественного статуса;

— принцип координации действий правоохранительных органов, реализация которого предполагает упреждение, оперативное реагирование и нейтрализацию негативных факторов развития (внедрения) информационно-электронных систем;

— принцип учета общепризнанных норм международного права (международных договоров) при осуществлении деятельности по обеспечению безопасного развития информационно-электронных систем, связанных с функционированием интегрированных банков данных электронной информации о личности.

В настоящее время в России на уровне главных институтов власти отсутствует осознание того факта, что, например, функциональные возможности информационно-электронной системы МВД Российской Федерации значительно шире, чем в европейских странах (так, полиция Германии не имеет права держать даже простейший банк данных о гражданах — номера телефонов, национальность и др.). При этом законодательно не определены ни мера прав личности по отношению к информации о ней в интегрированных банках данных ОВД, ни мера ее ответственности за нанесение ущерба такой информации. В этой связи, на наш взгляд, прежде всего необходимо дополнить ст. 5 Закона РФ от 18.04.1991 № 1026-1 «О милиции» частью восьмой следующего содержания: «Хранение персональных данных в электронном виде, а также отдача указаний об осуществлении сотрудниками милиции автоматизированной обработки поименных данных производится в порядке, установленном законодательством Российской Федерации».

Поскольку указанная проблема носит не философский, а более чем практический характер, то при разработке соответствующего законодательства должны учитываться следующие правовые положения:

— личность может знакомиться с касающейся ее информацией, оспаривать такую информацию и вносить в нее изменения;

— информация о личности должна использоваться только для установленных законом целей ее хранения;

— ответственность за сохранность и использование персональной информации в органах внутренних дел персонифицируется;

— никакое юридическое решение органов внутренних дел, дающее оценку поведения личности, не может иметь в качестве единственного основания результаты автоматизированной обработки информации, характеризующей биографические данные человека;

— информация о личности, хранящаяся в органах внутренних дел, должна быть защищена от несанкционированного доступа, разрушения и разглашения, в том числе при передаче ее по международным информационно-телекоммуникационным системам;

— используемая органами внутренних дел информация о личности должна быть точна и актуальна, а время ее хранения не должно превышать установленного срока;

— если раскрытие информации противоречит установленным законом общественным интересам (например, при расследовании преступления), то органам внутренних дел должно быть предоставлено право вето на ознакомление личности с такой информацией.

По нашему мнению, требуется также внести определенные дополнения в главу 28 «Преступления в сфере компьютерной информации» УК РФ. Так, ч. 1 ст. 272 УК РФ предлагается изложить в следующей редакции: «Неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, то есть информации на машинном носителе, в электронно-вычислительной машине (ЭВМ), системе ЭВМ или их сети, если это деяние повлекло уничтожение, блокирование, модификацию либо копирование информации, нарушение работы ЭВМ, системы ЭВМ или их сети, а равно ознакомление с охраняемой законом компьютерной информацией…» — далее по тексту статьи.

Часть 1 ст. 274 УК РФ изложить в следующей редакции: «Нарушение правил эксплуатации ЭВМ, системы ЭВМ или их сети лицом, имеющим доступ к ЭВМ, системе ЭВМ или их сети, повлекшее уничтожение, блокирование или модификацию охраняемой законом информации ЭВМ, а также блокировку доступа к ЭВМ или ресурсу сети ЭВМ либо вывод из строя систем, обеспечивающих безопасность ЭВМ…» — далее по тексту статьи.

Соответствующие меры по обеспечению условий и средств безопасного функционирования и развития информационно-электронных систем в России связаны с необходимостью внесения изменений, указывающих на использование (наряду с традиционными средствами массовой информации) компьютерных информационных систем, в положения Закона РФ от 27.12.1991 № 2124-1 «О средствах массовой информации» (ст. 4), запрещающих распространение передач, пропагандирующих порнографию, извращения, насилие.

Поскольку потребность в безопасном существовании является важнейшей для человека, то цель государственной деятельности должна сводиться к определению приоритетов, среди которых важнейшее место принадлежит правовой защите. Именно поэтому в рамках внутригосударственного права необходимо принять меры, которые позволят квалифицировать в качестве уголовного преступления высокотехнологичные террористические проявления.

В этой связи необходимо внести соответствующие дополнения в Федеральный закон от 06.03.2006 № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (подп. «в» п. 4 ст. 3), а именно — дополнить словами «в том числе в рамках информационно-электронного пространства», а также в Федеральный закон от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (дополнить перечень оперативно-розыскных мероприятий, приведенных в ст. 6, пунктом 15 — «декодирование зашифрованной электронной информации»).

Наряду с этим государственная политика построения механизмов социально-правового контроля безопасного функционирования (внедрения) информационно-электронных систем должна иметь также организационную составляющую, которая предполагает четкое разграничение полномочий и определение компетенции федеральной и региональной власти, а также органов местного самоуправления. Такому разграничению будет способствовать принятие федерального закона «Об основах государственной системы предупреждения преступлений в сфере информационно-электронных технологий».

Проект данного закона должен носить доктринальный характер, обусловленный выделением уровней законодательного регулирования путем разграничения компетенции федеральной, региональной и местной власти, а также определения объектов государственной и муниципальной собственности.

По сути, речь должна идти о формах организации социально-правового контроля безопасного функционирования (внедрения) информационно-электронных систем, связанных с разными уровнями иерархической системы управления в России. При этом именно идея разграничения предметов ведения и полномочий в вопросах законности, правопорядка, защиты прав и свобод граждан призвана отражать интегративное свойство законопроекта, обеспечивающее закрепление организационных аспектов в деятельности государственной системы предупреждения преступлений в сфере информационно-электронных технологий, которая рассматривается как система государственной деятельности по предупреждению противоправных проявлений, связанных с информационно-электронными технологиями. К данным технологиям следует относить те, которые обеспечивают взаимодействие пользователей при помощи компьютерных систем, предназначенных для передачи, обработки, отображения, воспроизведения и хранения информации и направленных на достижение социальной безопасности и безопасности личности на основе положений Конституции РФ, принципов и норм международного права.

Ключевой характеристикой любого закона является его соответствие объективным тенденциям общественного развития. Поскольку система предупреждения преступлений формируется на основе отнесения Конституцией РФ к совместному ведению Российской Федерации и субъектов Российской Федерации обязанности защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка, общественной безопасности, то можно вести речь о соответствии рассматриваемого законопроекта «правовой природе вещей». В качестве субъектов такой системы должны рассматриваться Президент РФ, Правительство РФ, органы государственной власти России, органы государственной власти субъектов Российской Федерации. Формирование данной системы должно осуществляться исходя из необходимости защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка, общественной безопасности на основе следующих территориально-функциональных принципов:

— на федеральном уровне осуществляются функции правового регулирования, устанавливаются основы функционирования правоохранительных структур и координации их деятельности, осуществляется контроль за выполнением международных обязательств;

— на уровне субъектов Российской Федерации — оперативно-распорядительные функции, связанные с реализацией региональных программ борьбы с преступностью, правоприменение, контроль за состоянием преступности на подведомственных территориях;

— на уровне местного самоуправления — предоставление земельных участков, необходимых для функционирования государственной системы предупреждения преступлений, участие в проведении экспертизы проектов нормативных актов, информирование населения о результатах проведения правоохранительными органами соответствующих мероприятий.

Вместе с тем следует учитывать, что природа современных сетей связи обусловливает невозможность для любой отдельно взятой страны решить проблему высокотехнологичных (в том числе компьютерных) преступлений. Для того чтобы выгоды от организованной преступной деятельности сократить до минимума, а риск наказания за участие в этой деятельности увеличить до максимума, различные государства должны собирать информацию и обмениваться ею для развития права в глобальных масштабах. Только это позволит противодействовать транснациональным преступлениям с применением сети Интернет. Современное развитие науки и техники подошло к таким границам, когда появилась возможность производства и массового распространения технологий, позволяющих создавать не только средства для прямого и косвенного воздействия через информационно-электронные сети на системы управления обществом, государством с целью изменения параметров их жизнедеятельности, но и биокомпьютерные боевые системы. В условиях наращивания рядом стран возможностей по со-

зданию вооружений и военной техники нового поколения, появления предпосылок нового этапа гонки вооружений, качественного изменения форм и способов ведения военных действий в международных правовых актах по защите прав человека отсутствуют положения об информационно-психологической или нанотехнологической военной угрозе, о мерах защиты от нее.

В рамках повышения степени совместимости систем права различных стран на международном уровне важно выработать единые подходы к локализации и устранению негативных факторов функционирования (внедрения) информационно-электронных систем.

Так, декларация «Повестка дня на XXI век», принятая Конференцией ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, 1992 г.), к которой присоединилась и Россия, закрепила ряд принципов устойчивого развития цивилизации, смысл которых сводится к следующему:

— в центре внимания государства находятся люди, которые имеют право на здоровую плодотворную жизнь в гармонии с природой;

— главным мотивом деятельности государства является обеспечение безопасности в настоящем и устойчивое развитие цивилизации в будущем на основе обеспечения личной свободы граждан в пределах, не приводящих к повышению риска катастроф и кризисов в развитии общества.

Нельзя не обратить внимания и на тот факт, что лавинообразное развитие международных компьютерных сетей создало возможности, существенно облегчающие совершение преступных деяний на международном уровне. При этом высокотехнологичная преступность и ее последствия относятся к новой форме антиобщественного поведения, которое лишь недавно получило признание как явление, представляющее собой всеобщую угрозу безопасности и нормальному функционированию мирового сообщества.

Между тем переход к унифицированным правовым стандартам способен привести к практической реализации мысли З. Фрейда о том, что «право есть власть сообщества». Использование новых правовых инструментов позволит в значительной степени расширить имеющиеся национальные возможности, в том числе за счет анализа негативной информации об их применении, позволяющем экономить ресурсы и время. В рамках национальных правовых принципов в законодательном порядке должны получить развитие нормы, создающие возможность проведения совместных с зарубежными службами расследований в информационно-электронном пространстве, охватывающем территорию конкретного государства.

В качестве перспективной организационной формы, гарантирующей реализацию международных требований под эгидой ООН, может рассматриваться и нормативное программирование, связанное с разработкой символьно-цифровых конструкций, обеспечивающих развитие правовой гармонизации на международном уровне. Такая гармонизация может стать рациональным инструментом правового регулирования в условиях одинаковой зависимости людей, например, от последствий кибертерроризма. Процесс действия права в целом характеризуется получением, передачей, переработкой и использованием информации. Исходя из этого, идея указанной гармонизации может быть интерпретирована на основе кибернетической модели «черного ящика», которая предполагает выделение сигналов, подаваемых на «вход» системы, с одновременной фиксацией эффектов на «выходе» из нее. При этом вне рамок исследования остается рассмотрение процессов, протекающих внутри самой модели,

т. е. без проникновения в глубинную суть таких процессов: допускается лишь возможность получения сведений о конкретных последствиях внешних воздействий. Подавая на «вход» правовую информацию, на «выходе» фиксируем конечный эффект от ее реализации в обществе, отвлекаясь от процесса установления правовых отношений. Применение такого подхода при решении проблемы правовой гармонизации на международном уровне возможно при введении в юридическую практику категорий нормообраз действия (как сигнальной правовой формы) и правовое содержание события (как ориентирующей правовой формы), призванных обеспечивать международную сопоставимость юридически значимых действий.

Благодаря человеческой способности к абстрактному мышлению и превращению абстрактных понятий в конкретные образы, сама по себе правовая информация является инвариантной — одно и то же содержание правового предписания может быть выражено как словами, так и знаками (например, дорожными). При условии знания символики восприятие и понимание права от этого не страдает.

Рассматривая право как явление, создаваемое людьми в условиях их совместной деятельности, допустимо отметить, что оно применительно к инновационной сфере может ассоциироваться с восходящим процессом правового развития, в рамках которого символьно-цифровой код должен восприниматься с интегративным результатом нормативного поведения человека, обеспечивая связь различных систем права.

Нормообразы действия могут быть интерпретированы как выражение функциональных внешних связей субъектов права с использованием информационного кода, отражающего алгоритм действия таких субъектов.

Выполняя функцию уведомления, подачи сигнала, нормообраз призван обеспечивать информационное тождество с лингвистической правовой формой (нормой права), сохраняя однозначное нормативное содержание события в различных правовых системах. В таком случае структура идентификатора нормообраза действия вполне может быть представлена буквенно-цифровым кодом фиксированной длины, который несет в себе и нормативную информацию, отражающую большее или меньшее подобие исходной юридически значимой ситуации, и дополнительную информацию о стране-заявителе.

Библиография

1 Иеринг Р. Борьба за право. — Спб., 1907. С. 44.

2 В данном случае речь идет о правовой оценке явлений, связанных с операциями по имплантации в мозг человека микрочипов, с экспериментами по клонированию и генетической модификации людей.