Перспективы совершенствования уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации в условиях развития медиации

 УДК 343.85

Страницы в журнале: 110-114

Н.И. Минкина,

кандидат юридических наук, доцент, зав. кафедрой гражданско-правовых дисциплин Алтайского филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Барнаул natim1@mail.ru

Используя методы анализа, синтеза и обобщения, автор раскрывает понятие медиации в контексте уголовно-исполнительного законодательства России. Обосновывается необходимость расширения законодательных пределов медиативной практики в части ее применения в исправительных учреждениях для урегулирования конфликтов осужденных. Обозначается сущность медиации через призму принципов уголовно-исполнительного права с характеристикой ее основных признаков, выделяются модели применения данной процедуры и делаются выводы относительно возможных путей модернизации Уголовно-исполнительного кодекса РФ. 

Ключевые слова: уголовно-исполнительное законодательство, медиация, концепция, принципы, осужденные.

Введение. Современное развитие российской юридической мысли наглядно демонстрирует множество неисследованных аспектов медиации, что придает особую актуальность изучению этой процедуры в условиях ее достаточно поверхностного правового регулирования в Федеральном законе от 27.07.2010 № 193-ФЗ  «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» (далее — Закон о медиации) [9] и отсутствия специальной регламентации во многих кодифицированных актах. Спустя 6 лет с момента вступления в силу Закона о медиации наблюдается весьма низкая ее востребованность в урегулировании споров. Между тем высокий потенциал этой процедуры позволяет эффективно использовать ее на благо общества в различных областях жизнедеятельности человека.

Одним из таких слабо изученных и разработанных является применение медиации в уголовно-исполнительной сфере (по мнению коллег, возможность использования медиации в этой сфере находится в стадии обсуждения [1, с. 23—25]). Надо заметить, это не просто новая и в силу этого модная теоретическая концепция. Актуальность медиации в среде осужденных вполне объяснима, прежде всего, потребностью в снижении конфликтности. Однако действующая редакция Уголовно-исполнительного кодекса РФ не содержит даже  упоминания о медиации, что следует рассматривать в качестве серьезного упущения. Более того, в настоящее время отсутствует конкретный механизм реализации новой реформы уголовно-исполнительной системы (далее — УИС). Между тем реформа отечественной УИС является составной частью государственной социальной политики. В целом она направлена на декриминализацию общества, сокращение числа граждан, содержащихся в местах лишения свободы, и улучшение условий их содержания. Без учета требований международных стандартов и правил эта реформа невозможна. 

Анализ Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года (далее — Концепция) [7] позволяет выделить главное стратегическое направление современной государственной политики в этой сфере — эффективность работы УИС, выраженную, прежде всего, в изменениях социальной и психологической работы с осужденными.

В связи с принятием Концепции ученые стали активно обсуждать проблему гармонизации уголовно-исполнительной политики. Так, по мнению П.В. Тепляшина, необходимо согласование отечественных норм уголовно-исполнительного законодательства со стандартами и правилами международного пенитенциарного права [14, с. 61]. Однако связанные между собой принципы демократизма и гуманизма исполнения наказания предполагают наличие развитого уровня экономики страны. Следует согласиться с мнением Л.Б. Смирнова о том, что многие проекты и нововведения, направленные на гуманизацию исполнения наказания, требуют соответствующего финансирования [13, с. 36]. Возможно, по этой причине большинство положений Концепции изложено с определенной осторожностью и в общем контексте, свойственном подобного рода документу. Провозглашенные в ней положения нуждаются в уточнении и конкретизации. Эта особенность Концепции, в свою очередь, породила дискуссию о том, насколько можно считать удачной попытку нашего законодателя заложить в ней применение институтов гражданского общества в УИС, в том числе в процессе исправления осужденных. Причем взаимодействие УИС с институтами гражданского общества не исчерпывается участием объединений в осуществлении общественного контроля за обеспечением прав человека в исправительных учреждениях (ст. 23 УИК РФ).

Согласно концепции развития принципа справедливости в рамках модернизации пенитенциарной системы России, предложенной А.А. Юнусовым и С.А. Юнусовым, необходимо полностью отказаться от стереотипных подходов к обращению с осужденными и перейти к реальному гуманному отношению к ним, тем самым осуществив переход к «очеловечиванию права» в уголовно-исполнительных отношениях и созданию оптимальных условий для духовно-нравственного оздоровления осужденных [16, с. 49]. По мнению автора этой работы, одним из проявлений обновленных принципов гуманизма, демократизма и справедливости в уголовно-исполнительном праве является включение в него института медиации.

Европейские пенитенциарные правила закрепляют, что «там, где это возможно, администрация пенитенциарного учреждения должна использовать механизмы восстановительного правосудия и медиации для урегулирования споров с заключенными и между ними» (п. 56.2) [11]. Данное правило стало основой для внесения изменений и дополнений в раздел Концепции, именуемый «Социальная и психологическая работа с осужденными, воспитание и образование осужденных», касающихся внедрения методов медиации в отношении осужденных.

Как известно, осужденные в их конфликтном взаимодействии могут стать источником повышенной опасности. В этом случае возникает необходимость защиты иных осужденных, сотрудников УИС, в целом общества и государства. Однако  система мероприятий, предложенная в Концепции, по справедливым оценкам специалистов преимущественно охватывает лишь техническую сторону безопасности. Это обстоятельство сохраняет актуальной проблему совершенствования охраны и безопасности в органах и учреждениях, исполняющих уголовные наказания [4, с. 37]. При этом мероприятия по безопасности не исчерпываются только кадровым обеспечением УИС и уровнем подготовки работников. Представляется, что работа по модернизации существующей системы безопасности в учреждениях и на объектах УИС отчасти может быть связана с реализацией института медиации. Основная задача медиации сводится к урегулированию споров (ст. 2 Закона о медиации) и, как уже неоднократно указывалось в юридической литературе,  конфликтов. Тем самым введение медиации в среде осужденных представляется обоснованным с криминологических позиций.

Согласно специальным исследованиям во взаимоотношениях осужденных в местах лишения свободы под влиянием соответствующей субкультуры происходят негативные процессы, углубляются противоречия, дестабилизирующие процесс отбывания наказания [2, с. 5]. При этом наличие пенитенциарной субкультуры со всеми ее специфическими особенностями не является препятствием для реализации медиации в этой среде.

В Российской Федерации начинают складываться разные практики применения медиативных технологий в исследуемой сфере [12, с. 76—80]. Анализируя контент специальных интернет-ресурсов и юридическую литературу, можно выделить две основные модели использования медиации в системе УИС.

Одна из них базируется на том, что сотрудники УИС, включая психологов, в рамках существующей воспитательной работы с осужденными применяют отдельные медиативные приемы и технологии (по сути имеющие психологическую природу). Отмечается, что ежегодно с участием психологов разрешается более 7 тыс. конфликтов. Однако для повышения эффективности работы УИС требуется доведение численности психологов и социальных работников в местах лишения свободы до 5 тыс., что в 5 раз больше действующего состава кадров [10, с. 118]. Временные и финансовые трудности для удовлетворения этой потребности в кадрах очевидны.

Вторая модель представляет собой полноценное применение процедуры медиации как правового механизма, предусмотренного Законом о медиации и отчасти им урегулированного. Принимая во внимание сложность рассматриваемых конфликтов в среде осужденных и их нередко латентный характер, эффективную помощь спорящим субъектам сможет оказать только профессиональный медиатор. Причем, выходя за установленные в ст. 15 Закона о медиации требования, медиатор также должен обладать высокими профессиональными компетенциями в области психологии, конфликтологии, уголовно-исполнительного права и законодательства, а также знаниями о криминальной субкультуре и практическими навыками проведения медиационных сессий. В то же время требуется соответствующая подготовка кадров УИС: в рамках повышения квалификации ее сотрудники должны получить уверенное представление о значении и порядке осуществления процедуры медиации.

При применении процедуры медиации конфликтующим осужденным будут переданы полномочия по регулированию разногласий цивилизованным образом — с помощью профессионального медиатора. Важно при этом, что медиатор будет восприниматься в конфликте в качестве нейтрального третьего лица, к тому же не являющегося сотрудником УИС, что, в свою очередь, заложит основу доверия к этому новому субъекту. Тем самым фактически повышается ответственность конфликтующих  субъектов за принятое ими решение и его добровольное исполнение, а главное — в скрытой форме ведется воспитательная работа с осужденными: подвергаются изменению их сознание и мировоззрение, что может позитивно и решающим образом сказаться на всем последующем их поведении после освобождения из исправительного учреждения. Ведь, как известно, образ жизни, поведение и личностные установки предопределяют дальнейший жизненный путь человека, в том числе и склонности к совершению преступления [2, с. 25].

Таким образом, медиация представляет собой новейшую психологическую методику воздействия на поведение граждан, находящихся в условиях изоляции от общества, при этом исходящую от профессионала — медиатора. Поиск компромисса в регулировании конфликта среди осужденных с помощью медиатора представляется наиболее удачным проектом по сравнению с осуществлением данной функции сотрудником УИС, в  том числе психологом.

Очевидно, что медиация в уголовно-исполнительной сфере имеет свои особенности, отличающие ее от процедуры, применяемой для урегулирования иных споров, вытекающих из правоотношений, предусмотренных ч. 2 ст. 1 Закона о медиации. Поэтому при регулировании данного вопроса в нормах УИК РФ необходимо учесть следующее.

1. Значение института медиации прослеживается одновременно по ряду важных направлений. Во-первых, провозглашенное в Европейских пенитенциарных правилах право на использование медиации для регулирования споров дополняет действующие нормы национального законодательства о правовом статусе осужденного. Во-вторых, использование медиации направлено на обеспечение режима и безопасности в исправительных учреждениях. В-третьих,  использование медиации находит свое выражение в оптимизации социальной, психологической и воспитательной работы с осужденными. Данная форма работы способна благоприятно повлиять на процесс социальной адаптации, формирование у лиц, отбывших наказание, уважительного отношения к человеку и обществу, а также минимизировать негативные социальные последствия, связанные с изоляцией осужденных от общества [8, с. 2196—2200]. Однако нужно понимать, что медиация способна вариативно моделировать поведение людей и их взаимоотношения. 

2. Сферой применения медиации в исправительных учреждениях нужно считать конфликты между осужденными. Разногласия между сотрудником УИС (как носителем публичной власти) и осужденным не должны подлежать урегулированию с помощью медиатора (ч. 5 ст. 1 Закона о медиации).

3. Предлагаемый вид медиации следует рассматривать как внесудебную примирительную процедуру.

4. Механизм регулирования конфликтов в исправительных учреждениях с помощью медиации нуждается в обоснованных ограничениях, пожалуй, как ни в какой другой известной области применения медиации. Свобода осужденных в принятии решения для урегулирования конфликта должна ограничиваться федеральным законом исходя из интересов безопасности личности, общества и государства.

5. Принципы медиации в рассматриваемой сфере не могут быть исчерпаны только теми, которые установлены в Законе о медиации. Кроме того, на наш взгляд, ограничиваться классификацией принципов медиации на собственно правовые и внеправовые, доктринальные и нормативно-определенные, как это делает К.А. Шумова, недостаточно [15, с. 13—14]. Особенности процедуры медиации, применяемой в местах лишения свободы, следует закрепить в специальных принципах [3, с. 94—97]. Это станет существенным дополнением общих начал, установленных в ст. 3 Закона о медиации в проведении процедуры вне зависимости от сферы применения медиации. В тоже время принципы реализации медиации в УИС должны корреспондировать с общими принципами пенитенциарного законодательства и строго им соответствовать.

6. В поддержке и развитии нуждаются не методы медиации и не отдельные медиативные технологии в их применении в местах лишения  свободы, а законодательно предусмотренная процедура медиации.

7. Участие в урегулировании конфликтов между осужденными профессионального медиатора обоснованно и оправданно. При этом сотрудники УИС должны быть хорошо информированы о процедуре медиации, в том числе и для проведения соответствующей разъяснительной работы.

Выводы. Множество не решенных законодателем вопросов применения медиации сдерживает как общее, так и специальное ее развитие в некоторых сферах жизни общества, в том числе в системе УИС. В этой связи в рамках единичных пока проектов субъектов Российской Федерации (Республика Адыгея, Архангельская и Вологодская области [5, с. 60—63]) предпринимаются попытки практического воплощения процедуры медиации как в целом среди осужденных, так и в отдельных группах (среди несовершеннолетних и лиц женского пола). Эти попытки представляют определенный интерес, поскольку дают конкретный практический результат, подкрепляя тем самым некоторые доктринальные разработки.

Думается, экспериментальное внедрение медиации в исправительных учреждениях нужно продолжать и расширять. Итоги мониторинга реализации этой процедуры следует рассматривать в качестве основного критерия определения состоятельности института медиации в урегулировании конфликтов осужденных, снижении уровня напряженности в местах лишения свободы. Не вызывает сомнений, что это приведет к необходимости совершенствования УИК РФ. Зарубежная практика применения медиации показывает, что ее эффективность резко повышается (пусть даже и не сразу) в тех странах, где она законодательно закреплена [6, с. 25]. При этом нужно понимать, что не исключены издержки нововведения, своеобразные приспособления к нему со стороны осужденных. Невозможно точно прогнозировать, какой по отношению к этой процедуре сложится стереотип поведения в среде осужденных и каким будет личностное отношение к новому явлению. Главным фактором при этом должна стать эффективность применения медиации для достижения целей и задач уголовно-исполнительного законодательства Российской Федерации. 

Список литературы

1. Антипов А.Н., Антипов В.А. История возникновения и развития медиации // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2013.  № 4. С. 23—25.

2. Афиногенов В.А. Субкультура осужденных и ее влияние на их поведение в условиях изоляции: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2016. С. 5, 25.

3. Громов В.Г., Минкина Н.И. Принципы медиации в исправительных учреждениях // Алтайский юридический вестник. 2016. № 2 (14). С. 94—97.

4. Заборовская Ю.М. Отдельные аспекты соотношения понятий «безопасность», «угроза безопасности» и «источник повышенной опасности» (на примере уголовно-исполнительной системы) // Вестник Кузбасского института. 2015. № 4. С. 36—43.

5. Зауторова Э.В. Использование медиации в воспитательном процессе исправительных учреждений // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2015. № 3 (62). С. 60—63.

6. Зорин Р.Г. Тенденции и перспективы совершенствования механизма правового регулирования процедуры медиации в уголовном процессе Республики Беларусь и Российской Федерации // Евразийская адвокатура. 2014. № 2 (9). С. 22—30. 

7. Концепция развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года: утв. распоряжением Правительства РФ от 14.10.2010 № 1772-р // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

8. Минкина Н.И. Медиация и необходимость совершенствования уголовно-исполнительного законодательства // Концепт. 2016. Т. 15. С. 2196—2200.

9. Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации): федер. закон от 27.07.2010 № 193-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2010. № 31. Ст. 4162.

10. Огородников В.И., Летунов В.Н. Кадры уголовно-исполнительной системы России на современном этапе // Уголовно-исполнительное право. 2015. № 3. С. 116—121.

11. Рекомендация Комитета министров Совета Европы Rec (2006)2 государствам — членам Совета Европы о Европейских пенитенциарных правилах: принята 11.01.2006 // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

12. Садовникова М.Н. Медиация и медиативные технологии в профессиональной деятельности сотрудников субъектов системы профилактики преступности несовершеннолетних // Сибирский юридический вестник. 2013. № 3 (62). С. 76—80.

13. Смирнов Л.Б. Концепция нового Уголовно-исполнительного кодекса Республики Казахстан в контексте трансформации уголовной и уголовно-исполнительной политики // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 2 (29). С. 35—38. 

14. Тепляшин П.В. Проблемы гармонизации отечественного уголовно-исполнительного законодательства в свете концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года // Правовые проблемы укрепления российской государственности: сб. статей. Томск, 2011. С. 60—62.

15. Шумова К.А. Принципы медиации: автореф. дис. … канд. юрид. наук.  Саратов, 2015. С. 13—14.

16. Юнусов А.А., Юнусов С.А. Принцип справедливости в уголовно-исполнительном праве России как основной фактор обеспечения прав человека в процессе исполнения уголовных наказаний // Уголовно-исполнительное право. 2015. № 3. С. 45—49.