Позитивизм как господствующая теория правопонимания в современной России

УДК 340.13

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВО №8 2011 Страницы в журнале: 22-28 

В.Г. БАЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав.  кафедрой конституционного права Института права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина,

О.И. ВЛАСОВА,

соискатель Института права Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина

Рассматривается основная идея позитивистской теории правопонимания в современной Росcии. Анализируется множественность юридико-позитивистских трактовок юридического позитивизма.

Ключевые слова: закон и право, позитивизм, юридический позитивизм, социологический позитивизм, антропологический позитивизм.

Правопонимание можно без преувеличения отнести к вечным вопросам теории права. Попытки выявить сущность права, найти смысл такого общественного явления, как право, увидеть определенные закономерности в нем продолжаются уже не одно столетие. Эти вопросы так или иначе волновали общество в разные периоды развития. Интерес к феномену права проявляют не только профессиональные юристы, но и другие специалисты гуманитарных наук. Рассматриваемый вопрос с течением времени не утратил своей остроты и актуальности, поэтому многие ученые не прекращают исследования в этой области.

Отечественная юридическая наука пребывает в настоящее время в поисках новой концепции развития постсоветской юриспруденции, вследствие чего нуждаются в исследовании и обосновании теоретические проблемы государства и права. Основные концепции государства и права в современной России постоянно обсуждаются на научных конференциях, семинарах и на страницах периодической печати.

Сложность поиска новой парадигмы, по-видимому, состоит в том, что до сих пор не ясно, на основе какой философии, какого мировоззрения, каких идей и теорий, научных школ и направлений должны разрабатываться проблемы отечественного права и государства.

Подходы к пониманию права, его сущности и назначения всегда вызывали множество споров и разногласий. Актуальность проблемы правопонимания обусловлена не только теоретической, но и практической важностью, поскольку принятие юристом той или иной теории правопонимания оказывает решающее воздействие на его методологическую, мировоззренческую и ценностно ориентирующую позиции.

Особенность современного правопонимания заключается в плюралистичности. В правоведении имеется множество школ, каждая из которых претендует на формулирование как собственной теоретической парадигмы, так и особой онтологемы правопонимания. Каждая из школ опирается на различные исходные философские и методологические основания.

В этой связи весьма интересны предложения ряда ученых обратиться к генезису и происхождению права, осмыслить и решить современные проблемы юридической науки, тех или иных отраслей права на основе изучения научного наследия прошлого, а также идей и теорий различных научных школ, в том числе позитивизма[1].

В европейской правовой мысли издавна различают (и противопоставляют) позитивистский и непозитивистский подходы к пониманию права. Концептуально юридический позитивизм оформился в XVIII веке, его основоположниками считают Т. Гоббса, И. Бентама и Дж. Остина. К началу XX века с утверждением позитивизма в качестве философской базы не только естественных, но и общественных наук позитивистское направление в юриспруденции заняло господствующие позиции; с большим или меньшим успехом оно продолжает удерживать их и сегодня.

Гносеологические основы юридического позитивизма, как и философского позитивизма в целом, выражены в учении О. Конта. Следуя его постулатам, юридический позитивизм ограничивает задачу правоведения «познанием и описанием правовых норм и установленных ими отношений между определенными фактами» и неизменно уклоняется от субстанционально-ценностного обоснования действующего правопорядка. Для О. Конта характерно представление о праве как о системе норм (правил поведения), реализация которых обеспечивается принудительно. При этом позитивисты отличают право от иных систем социальной регуляции, исходя из различных критериев, относящихся, однако, не к содержанию образующих его норм, а к их сугубо внешним проявлениям[2].

Между тем внешнее выражение права многообразно. Оно предстает перед нами и в виде норм, зафиксированных в тех или иных юридических текстах, и в виде правил, которых придерживаются люди, вступая в отношения между собой (правоотношения), и в виде отражения этих правил и норм в сознании участников правоотношений (правосознании). Теоретическому мышлению всегда присуще стремление редуцировать осваиваемый эмпирический материал, свести все многообразие внешних проявлений изучаемого объекта к некой общей основе. Юридический позитивизм не выработал единого представления о такой первооснове права, отсюда — множественность его юридико-позитивистских трактовок.

Легистский позитивизм отождествляет право с законом, понимаемым широко — как любой акт, содержащий официально установленные (признанные) и обеспеченные государственным принуждением правила поведения. Источник права и его обязательной силы при этом усматривается в государстве, а само право трактуется как продукт и функция государственной власти (классический, или этатистский, позитивизм). Неолегистские (нормативистские) концепции права прямо не утверждают происхождение права от государства, а стремятся объяснить его «из самого себя» посредством обоснования различных логикоиерархических взаимосвязей между образующими право нормами.

Так, Р.Г. Минниахметов полагает, что право и закон не должны противопоставляться, а только соединяться как форма с содержанием. «Нужно не противопоставлять закон и право, а видеть их неразрывное единство. Законы не следует объявлять неправовыми (неправовых законов, т. е. не содержащих правила поведения, не бывает), а нужно раскрывать их суть.

И если законы несправедливы, антинародны, то нужно стремиться к их отмене или изменению»[3].

Создатели легистского позитивизма (в Англии — Дж. Остин, в Германии — П. Лабанд, в России — Г.Ф. Шершеневич) утверждали, что только законодательные тексты, законы — доступные для науки явления и наука может изучать право только как явление, доступное познанию. На этом основании легисты делают вывод, что право в научном понимании — это закон. Для понятия права не важны предписания норм, главное — нормы установлены или санкционированы государством. С позиции позитивистов право — это то, что приказывает государство, право — продукт законодательной деятельности государства[4].

Таким образом, в легистском позитивизме понятие права определяется через понятие государства, без которого, с позиции сторонников подобного правопонимания, не может быть и права. Государство первично, право вторично. Закон и власть могут решить любые общественные проблемы, и, более того, законодатель устанавливает общественные отношения, предписывая, как именно все должно быть. Легисты признают, что реальные отношения существуют в обществе до и помимо закона, но они хаотичны и только правовое регулирование этих отношений превращает их в правовые отношения, содержание которых может быть изменено законодателем.

Легисты отождествляют право и силу, право и насилие. Нормативные акты, даже противоречащие закону, по мнению легистов, все же являются правовыми актами и будут действовать до их отмены, поскольку за ними стоит принудительная сила государства[5].

Отрицая естественные и неотчуждаемые права человека (права человека по отношению к государству), легисты признают основные права и свободы граждан, установленные государством. Причем государство, даровавшее права и свободы, может их и отменить в любой момент, поскольку оно соблюдает права своих граждан по доброй воле.

Являясь разновидностью легистского правопонимания, марксизм-ленинизм определяет право через понятие государства. Государство рассматривается как политическая организация господствующего в обществе класса. Право — это воля господствующего класса, выраженная через государство. К классическому легистскому правопониманию марксизм-ленинизм добавляет лишь то, что законы выражают социально и экономически обусловленную волю господствующего класса. Эта воля независимо от ее содержания считается правом, поскольку выражена в законе. Есть верховная власть, и любой ее нормативный приказ есть право, так как он облечен в форму закона[6].

Родоначальником и крупнейшим представителем легистского неопозитивизма, возникшего в первой половине XX века, был австрийский юрист Ганс Кельзен, который объявил свою теорию чистой, потому что стремился подчеркнуть позитивистскую идею о том, что право абсолютно автономно и самодостаточно и его действенность определяется исключительно юридическими нормами, а не нравственными принципами или какими-то иными духовными ценностями[7]. Социальную вредность такого суждения нельзя недооценивать, ведь на практике это неизменно оборачивается изданием аморальных законов либо несправедливых судебных решений, безнравственностью правоприменителей и формалистическим подходом к чужой беде.

Чистая теория права Кельзена намеренно отвлекается от всех внешних связей и факторов для того, чтобы во имя «объективного подхода» замкнуться на одной лишь юридической оболочке, форме, к тому же понимаемой в виде исключительно юридической догматики. До Кельзена о «чистом праве» писал известный философ И. Кант, понимая его как «право, рассматриваемое независимо не только от опыта, чувственных факторов, но и от цели...»[8]. При таком подходе право рассматривается независимо не только от чувственных факторов, но и от его духовно-культурного содержания. «Очевидно, такой подход, кажется, единственный, позволяющий представить право в качестве самостоятельной сущности, независимой от всего того, что “примешивается”»[9].

Нормативисты не различают право и силу, право и произвол. Еще Дж. Остин, развивая теорию юридического позитивизма, полагался на санкцию (угрозу причинения боли индивиду) и достижение тем самым той степени подчинения, которая рассматривалась им в качестве первоосновы права[10]. Только сила и страх, по общему мнению легистов, позитивистов и нормативистов, могут обеспечить законность и правопорядок.

Юридический позитивизм во всех своих проявлениях всегда был способен оправдать любые юридические установления, исходящие от государства. Эта традиция восходит к древним легистским воззрениям, придающим праву сугубо этатистский характер. Согласно легистскому и нормативистскому подходам под правом понимается продукт государства (его воли, произвола и усмотрения), а точнее приказ, который нужно неукоснительно исполнять независимо от его содержания. Здесь понятие «право» существенно обедняется, выхолащивается и сводится к писаному закону. Не случайно легистское (позитивистское) правопонимание присуще авторитарным режимам управления[11].

Сторонники социологического позитивизма считают первоосновой права правоотношения. С их точки зрения, право — реальный порядок общественных отношений; закон с большей или меньшей адекватностью фиксирует правила, которых люди придерживаются в своих взаимоотношениях, и обретает жизнь, лишь будучи реализован в них. Право и его общеобязательность, таким образом, производны не от государства, а от общества. При этом некоторые приверженцы социологического позитивизма отстаивали идеи правового плюрализма, признавая существование наряду с государственным правом и так называемого социального права — правовых систем, вырабатываемых и поддерживаемых различными социальными структурами (семьей, корпорацией), т. е., по сути, отрицали роль права как средства конституирования единого (общеобязательного) социального порядка.

Формирование социологического направления в современной теории права и государства началось на исходе XIX века, когда социология выделилась в самостоятельную отрасль знаний и ее методы получили широкое распространение в общественных дисциплинах[12]. Социологическое правопонимание складывалось путем распространения социологических методов познания в юриспруденции. В состав социологии права включают учения, выдвинутые как социологами, так и юристами. Согласно взглядам сторонников социологического правопонимания, право охватывает не только нормы, установленные государством, но и всю совокупность фактически сложившихся правоотношений. Значительную роль в развитии социологического правопонимания сыграл американский юрист Роско Паунд. Основа учения Паунда гласит, что любые теоретические построения необходимо оценивать с точки зрения их практического значения или пользы. Паунд считал, что юридическая наука должна показывать, как право реально функционирует и влияет на поведение людей, противопоставляя «право в книгах»  «праву в действии»[13]. Подход Паунда к правопониманию выражен в трех постулатах:

1) право — это правовой порядок, регулирование социальных отношений посредством применения силы органами государства;

2) право — официальные источники, которые служат руководством при вынесении судебных и административных решений;

3) право — судебный и административный процесс[14].

В соответствии с таким подходом право выступает как порядок общественных отношений в действиях и поведении людей. Это означает, что право формируется как через государство и создаваемые им законы, так и в фактически складывающихся отношениях людей. Однако подобное качество этих отношений возможно лишь в силу того, что сами они имеют правовое значение, выступают как право, содержат своего рода стандарт, вариант поведения каждого из своих участников, т. е. сами имеют нормативный характер.

Социологическое понятие права получило наибольшее распространение в странах общего права, где основными источниками права наряду с законами являются судебные прецеденты. В этих странах (Англии, США) суды связаны в большей мере решениями других судов (вышестоящих), чем законами. Иными словами, суды, применяя законы, создают нормативные прецеденты толкования законов, приспосабливая их к общественной жизни. Законы применяются, поскольку признаются судами и “живут” не сами по себе, а в судебных решениях[15]. С точки зрения сторонников социологического правопонимания законы лишь «книжное право», далекое от реалий жизни, способное только предсказывать деятельность судов. Право — творчество судебной сферы. Социологическое правопонимание допускает права человека, не вытекающие из закона, но защищаемые судом.

Находясь в оппозиции к легистскому правопониманию, которое не делает различия между правом и законом, предпочитая сводить право к закону (законодательному установлению верховной власти в данном государстве), социологический подход также признает своеобразную командную силу закона, снабженного санкцией принуждения, но обращает внимание на социальную среду формирования и функционирования юридических правил[16].

Антропологический позитивизм, тесно смыкающийся с социологическим, в качестве формы внешнего выражения права абсолютизирует правосознание. В данном случае право считается принадлежащим миру человеческой психики и поэтому для его изучения следует сосредоточить внимание на исследовании психических переживаний человека, его чувств, представлений, эмоций, воли и т. п. Крупнейшей антрополого-позитивистской концепцией является психологическая теория права Л. Петражицкого, серьезное влияние которой испытали такие видные представители социологического позитивизма, как Ж. Гурвич, П. Сорокин, Н. Тимашев.

По мнению Г.В. Мальцева, антропологический позитивизм «требует поиска константных черт, общезначимых человеческих качеств», т. е. всего того, что является «объектом естественно-научного знания в области психологии, психиатрии, медицины, биологии, генетики и т. д.». Драматизм судьбы этого наименее разработанного в юридической теории позитивизма ученый видит в том, что «не многие из таких знаний и притом с большими трудностями могут превратиться в правовые»[17].

Несмотря на разнообразие позитивистских интерпретаций права, все они едины в главном: специфика права усматривается не в содержании его норм, а в их принудительности, независимо от того, чем она обеспечивается — государственной властью, социальным признанием, психическим переживанием. Таким образом, юридический позитивизм демистифицировал право (что было присуще многим метафизическим естественно-правовым концепциям), но одновременно и лишил его содержательной специфики. Кредо позитивистов четко выразил наиболее последовательный из них Г. Кельзен: «...всякое произвольное содержание может быть правом. Не существует человеческого поведения, которое как таковое — в силу своего содержания — заведомо не могло бы составлять содержание правовой нормы»[18].

Позитивисты всех поколений и направлений проводят четкое различие между правом, какое оно есть, и правом, каким оно должно быть. При этом лишь первая из проблем относится к предмету юриспруденции, которая, по их мнению, должна быть сугубо дескриптивной наукой, призванной максимально точно описывать социальную реальность, охватываемую понятием права, не вдаваясь в рассуждения о том, каким это самое право должно быть. Данная проблематика составляет предмет этики и политики.

Юриспруденция (позитивистская) исходит из принципиального разграничения права и морали, под которой, в свою очередь, понимаются любые стандарты оценки человеческого поведения, не являющиеся правом, т. е. не получившие тем или иным образом статус обязательных и принудительно поддерживаемых правил поведения. Право, для того чтобы считаться таковым, не нуждается в моральном (религиозном и т. п.) оправдании: «...без наличия прямого конституционного или правового положения нельзя считать, что норма, нарушающая моральные принципы, не является нормой права; и наоборот, из одного того, что норма является морально желательной, не следует наделять ее правовым статусом»[19].

Такие исходные установки, по мнению позитивистов, обеспечивают объективность и нейтральность производимого ими юридического знания. Так, Кельзен утверждал, что для его чистого учения о праве характерна «выраженная антиидеологическая направленность. Она проявляется в том, что чистое учение о праве представляет позитивное право свободным от всякого смешения с “идеальным” или “подлинным” правом. <...> ...оно отказывается служить поставщиком “идеологий” для каких бы то ни было политических интересов — “идеологий”, посредством которых можно было бы оправдать или осудить существующий социальный порядок»[20].

Однако на деле декларируемая идеологическая (ценностная) нейтральность оказывается мнимой. Кельзен однажды признал, что вся система его собственных взглядов может с успехом опираться на эмоциональное предпочтение идеала порядка, возвышающегося над идеалом справедливости.

Чтобы выявить истинные эмоциональные (ценностные) предпочтения, стоящие за той или иной позитивистской трактовкой права, необходимо обратиться к предлагаемому в ее рамках истолкованию юридических категорий частного характера. Наиболее показательны в этом отношении позитивистские концепции прав человека, точнее — надлежащего положения человека в государстве и обществе. Они  раскрывают подлинный смысл и практические следствия юридического позитивизма, которые часто остаются завуалированными в теоретических построениях более абстрактного характера.

Юридический позитивизм во всех своих проявлениях восходит к командной теории права Остина, утверждавшего, что право — это приказ суверена своим подчиненным, т. е. требование должного поведения, исходящее прямо или опосредованно от лица или группы лиц, осуществляющих высшую суверенную власть в рамках определенного политического сообщества. Отсюда неизбежно следует сугубо октроированный (производный от воли суверена) характер прав человека. Последние рассматриваются как поведенческие возможности, предоставляемые человеку властью. Вслед за Остином в позитивистской традиции принято говорить о праве как о требовании должного поведения. Иными словами, предоставленная и гарантированная государством возможность определенного поведения выступает не только правом, но и обязанностью человека, ибо обеспечивается ему для достижения каких-либо преследуемых сувереном целей[21].

Европейская школа свободного времени в поисках оригинального взгляда на право фактически воспроизводит идею примата позитивного права с его холодным юридизмом. Так, Г. Канторович предложил метод концептуального прагматизма и сформулировал следующее определение права: «Право — не что иное, как совокупность норм, предписывающих внешнее поведение, являющихся подходящими для применения юридическими органами»[22].

Несмотря на то что всякое определение права является относительно неполным и не может отражать всех его черт, свойств, характеристик, сущность права, его основные признаки нашли свое отражение в дефиниции именно нормативного подхода к правопониманию, согласно которому право — это система общеобязательных, формально определенных норм, которые выражают государственную волю общества, ее общечеловеческий и классовый характер; издаются или санкционируются государством и охраняются от нарушений возможностью государственного принуждения; являются властно-официальным регулятором общественных отношений[23].

Данное утверждение складывается при анализе основных признаков права, к которым относятся следующие:

— государственно-волевой характер;

— нормативность;

— властно-регулятивная природа[24].

Право в первую очередь выражает государственную волю общества, обусловленную экономическими, социальными, духовными, национальными, религиозными, демографическими, природными и прочими условиями жизни, и в этой связи носит государственно-волевой характер. Право невозможно без волевой деятельности общества. Вместе с тем в праве может быть выражена не всякая воля, поскольку оно не является волей отдельно взятого индивида, социальной группы, класса, политической партии либо общественного объединения. Все эти виды воли не являются государственными, и только когда воля будет выражена в форме закона, установленного властью, она станет государственной.

Так, М.И. Байтин отмечает, что «право — это государственная воля общества, не господствующего класса, как утверждает марксизм, а именно общества. Новое в такой трактовке нормативного понимания государственной воли проистекает из признания необходимости познания права не только с классовых, но и общечеловеческих позиций, раскрытия его понятия с учетом сочетания в нем одновременно и общесоциальных, и классовых начал»[25].

Становясь государственной, обязательной абсолютно для всех членов общества, не только воля господствующего класса, но и воля различных классов, слоев, социальных образований общества, которая выражает их интересы и потребности, возводится в закон посредством государства.

Как государственная воля общества, право в реальной жизни закреплено в виде системы официально признаваемых и действующих в данном государстве юридических норм в их материалистическом выражении — в этом заключается нормативный характер права[26].

В данном случае имеется в виду право в объективном смысле, выраженное в виде государственной воли общества. Оно не зависит от воли отдельных индивидов и не приурочено к какому-либо определенному субъекту. В отличие от объективного права, право субъективное подразумевает правомочия того или иного участника — определенного субъекта правоотношений. Право объективно в том случае, когда его содержание детерминировано социально-экономическими, политическими, духовными и иными потребностями[27].

По мнению С.С. Алексеева, «самое существенное при рассмотрении объективного и субъективного в праве заключается в том, что позитивное право образовано людьми и находится в “руках людей”. Позитивное право при всей существенности и императивности фактов, лежащих в его основе (объективных императивов цивилизации, экономики, требований естественного права), перед тем, как “появиться на свет”, проходит фазу правотворчества, неизбежно преломляется через сознание и волю людей — законодателей, судей. И лишь затем, включившись через существующие правовые источники в действующее право, отчуждается непосредственно от воли и сознания людей, становится наличной действительностью, объективной реальностью»[28].

Итак, возвращаясь к признаку нормативности права, необходимо отметить, что он позволяет объяснить соотношение сущности, содержания и формы права. Закономерность проявления признака нормативности права состоит в неотъемлемости выражения в условиях жизни общества воли государства в системе устанавливаемых государством юридических норм — общеобязательных правил поведения, представляющих особую разновидность социальных норм. В отличие от иных социальных норм, нормы права санкционируются государством, а также охраняются, как отмечает М.И. Байтин, наряду с воспитанием и убеждением (что свойственно и другим социальным нормам) возможностью применения, когда это необходимо, принудительных юридических санкций[29] — государственного принуждения.

Подводя итоги, отметим, что среди ученых нет единства взглядов на сущность, содержание и оценку позитивизма в праве, что обусловлено наличием различных теорий и учений о «позитивности права», имеющих в своей основе философско-методологические концепции и принципы, далекие от философии позитивизма.

Позитивная теория нацелена на охрану прав и свобод человека и гражданина, общественного порядка, на обеспечение личной и общественной безопасности, на создание сбалансированных интересов личности, общества, государства, достижение и поддержание общественного согласия и социальной стабильности, необходимой для этого правовой базы и механизма ее применения, гарантирующих их безопасность.

В то же время, принимая позитивизм, юриспруденция отрывается от целого пласта общественной жизни, становится безразличной к духовным ценностям, сводится к юридической логике и юридической технике. Концентрация внимания на одном лишь писаном формализованном праве значительно сужает горизонт его практического применения и теоретического осмысления.

Апологетика позитивного законодательства превращает право в человеческое изобретение, механическую конструкцию, которую общество создает для своей пользы, для решения задач, определяемых им самим. Следовательно, любые изменения права законны, но тогда писаное законодательство лишается подлинно правовой основы, что и случилось во многих странах. Для позитивистской теории правопонимания законна любая революция, силой отвергающая традиции, законно и отрицание нравственной нормы, если таковое одобряется обществом или государством.

Важно отметить, что позитивное право неразрывно связано с различными видами правоприменительной деятельности, в частности с судебной практикой, которая «даже в юридических системах с господствующим положением закона также становится фактом объективной реальности»[30].

Догма права, обоснованная юридическим позитивизмом, имеет первостепенное значение для правоприменительной деятельности, особенно в периоды относительно стабильного развития гражданского общества. Формально-догматический метод, тщательно разработанный и обоснованный юридическим позитивизмом, лежит в основе законности правоприменительной практики.

Юридический позитивизм не создал подлинной теории права. Вся теория юридического позитивизма основывается на предположении, что государство является правовым, однако это предположение неоднократно опровергалось практикой. Тем не менее, несмотря на недостатки, свойственные позитивизму в настоящее время, он остается доминирующим типом правопонимания.

Библиография

1 См.: Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. — М., 1999; Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. — М., 2000; Асланян Н.П. Основные начала российского частного права. — Иркутск, 2001.

2 Конт О. Дух позитивной философии. — СПб., 2001.

3 Основные концепции права и государства в современной России (Материалы круглого стола) // Государство и право. 2003. № 5. С. 113.

4 См.: Козлихин И.Ю. Позитивизм и естественное право // Там же. 2000. № 3. С. 5—11.

5 См.: Основные концепции права и государства в современной России (Материалы круглого стола). Указ. изд.

6 См.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. М.Н. Марченко. — М., 1996.

7 См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена: Сб. пер. Вып. 2 / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев, Н.Н. Разумович.— М., 1988. С. 68.

8 Кант И. Сочинения на немецком и русских языках. — М., 1994. Т. 1. С. 449.

9  Алексеев С.С. Самое святое, что есть у Бога на земле. Иммануил Кант и проблемы права в современную эпоху. — М., 1998. С. 145.

10 Цит. по: Мицкевич А.В. Общее «нормативное» понятие права и его место в марксистском правопонимании // Советское государство и право. 1988. № 6. С. 15.

11 См.: Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России. — М., 1978.

12 Теория государства и права: Курс лекций. Указ. изд. С. 242.

13 См.: Адыгезалова Г.Э. Правовая концепция американской социологической юриспруденции XX века (Роско Паунд, Толкотт Парсонс и Гарри Бредемейер): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Краснодар, 2004.

14 Там же.

15 См.: Черниловский З.М. Всеобщая история государства и права. — М., 1995.

16 См.: Тадевосян Э.В. Социология права и ее место в системе наук о праве // Государство и право. 1998. № 1. С. 46.

17 Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. Указ. изд. С. 149—152.

18 См.: Чистое учение о праве Ганса Кельзена. Указ. изд.

19 Там же.

20 Там же.

21 См.: Радько Т.Н., Медведева Н.Т. Позитивизм как научное наследие и перспектива развития права России // Государство и право. 2005. № 3.

22 См.: Университетские инновации: Опыт Высшей школы экономики / Г.Г. Канторович, Я.И. Кузьминов, В.В. Писляков и др.; под ред. Я.И. Кузьминова. — М., 2006.

23 См.: Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). — М., 2005. С. 80.

24 Там же. С. 59.

25 Там же. С. 60.

26 Там же. С. 63.

27 См.: Венгеров А.Б. Теория государства и права. — М., 2005. С. 377—378.

28 Алексеев С.С. Право: Азбука — Теория — Философия. Опыт комплексного исследования. — М., 1999.

30 См.: Байтин М.И.  Указ. соч. С. 120.

31 См.: Алексеев С.С. Восхождение к праву (Поиски и решения). — М., 2001. С. 120.