Понятие автономии личности в постановлениях Конституционного Суда Российской Федерации

УДК 342.721

Страницы в журнале: 63-69 

А.К. Полянина,

кандидат социологических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин Московского государственного областного гуманитарного института, эксперт на право проведения экспертизы информационной продукции (РОСКОМНАДЗОР) Россия, Орехово-Зуево Alker@yandex.ru

Задача обеспечения баланса интересов и конституционных ценностей обусловливает особое значение позиции Конституционного Суда РФ по целому ряду социально значимых вопросов, в том числе и относительно сущности и правового содержания идеи автономии личности, представляющейся «новым концептом современности». Подвергаются анализу постановления Конституционного Суда РФ последних десяти лет, касающиеся в частности различных аспектов автономии личности и обеспечения и охраны ее конституционно-правовых основ — достоинства личности, права на свободу и личную неприкосновенность. Исходя из положений, содержащихся в постановлениях, идее автономии личности присущи черты различных правовых категорий: и субъективного права, и конституционной ценности, и особой сферы жизнедеятельности, и правового принципа, и социального блага.

Ключевые слова: право на свободу, личная неприкосновенность, достоинство личности, правовая позиция Конституционного Суда, автономия личности, конституционная ценность, ограничение осуществления прав и свобод, нравственное самоопределение.

Осуществляемая в рамках конституционного судопроизводства защита прав и свобод личности основывается на утверждении баланса интересов личности и государства, частного и публичного интереса и на взаимосвязи принципов правового статуса личности, в числе которых главенствующая роль отводится охране достоинства личности. А достоинство личности выступает источником и субстанцией ее автономии. Отмечаемая опасность смещения стратегических ориентиров между публичными и частными интересами в сторону «самодовлеющей самоценности» [2] и эгоистического интереса личности, между либеральными и социокультурными ценностями российского общества взывает к поиску такой идеи, которая одновременно выражала бы существо индивидуальных прав и свобод личности и служила бы ориентиром при обеспечении национальной безопасности и создании условий для развития человека. Такой идеей может быть автономия личности, способная, по мнению Н.С. Бондаря, гармонизировать начала «солидарности и индивидуализма» в государственном устройстве [2].

Поскольку именно деятельность Конституционного Суда РФ содействует обеспечению единства законодательной и судебной практики в защите прав и свобод человека и гражданина, представляется имеющей особое значение его позиция относительно идеи автономии личности. Немаловажными являются и отдельные мнения судей КС РФ по данному вопросу. Подвергая анализу конституционно-судебную практику, можно выделить несколько точек зрения на роль, место и правовую природу автономии личности в области защиты прав и свобод личности.

Представляется показательным постановление КС РФ от 23.09.2014 № 24-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 6.21 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобой граждан Н.А. Алексеева, Я.Н. Евтушенко и Д.А. Исакова» (далее — Постановление № 24-П), где автономия личности предстает и как принцип, и как особая область жизнедеятельности человека, и как конституционная ценность, и даже как право личности. Так, сфера индивидуальной автономии личности предполагает гарантию от необоснованного вмешательства, которую обязана предоставлять Российская Федерация в связи с конституционным признанием достоинства личности основополагающей ценностью российской государственности. Вместе с тем отмечается обязанность государства создавать «реальные возможности для свободного самоопределения и самовыражения» личности при соблюдении критериев и пределов ограничений прав и свобод человека и гражданина, вытекающих из ч. 3 ст. 17 (осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц), частей 1—2 ст. 19 (равенство и запрет дискриминации), частей 2—3 ст. 55 (запрет издания законов, отменяющих или умаляющих права и свободы человека и гражданина; защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц; обеспечение обороны страны и безопасности государства) Конституции РФ. Тем самым утверждается понимание автономии личности как обусловленной достоинством личности области ее самоопределения, вмешательство в которую может быть обосновано только устанавливаемыми Конституцией РФ правилами.

Принцип индивидуальной автономии в соответствии с позицией, излагаемой в Постановлении № 24-П, отражается в следующих конституционных нормах:

— ч. 1 ст. 22 — «право на свободу и личную неприкосновенность»;

— ч. 1 ст. 23 — «право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени»;

— ст. 28 — «свобода совести и свобода вероисповедания»;

— ст. 29 — «свобода мысли и слова; запрещение пропаганды или агитации, возбуждающих социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства; запрещение принуждения к выражению мнений и убеждений или отказу от них, свобода информации (свобода отказаться от получения информации. — А.П.)».

В связи с этим утверждается, что любой человек вправе вести образ жизни, в наибольшей степени отвечающий его стремлениям и наклонностям, и быть свободным при выборе и следовании своим убеждениям, а обязанность государства состоит в недопущении вторжения в частную жизнь и уважении личного выбора человека. При этом государство вправе вводить определенные ограничения в случае, если самоопределение личности, осуществляемое в форме распространения информации, способно причинить вред правам и законным интересам других лиц, особенно несовершеннолетних, либо оскорбить их. Такие ограничения, однако, не должны посягать на само существо индивидуальной автономии. В данном случае несмотря на то что КС РФ не разъясняет, какова сущность автономии, такое замечание правильно и в том смысле, что внутренняя природа автономии личности и не может пострадать от вводимых ограничений, поскольку внешние препятствия к самовыражению личности не являются детерминантами ее нравственной саморегуляции (собственного закона — автономии).

В Постановлении № 24-П затрагивается весьма деликатный вопрос публичной демонстрации собственных убеждений относительно сексуальных отношений, не являющихся традиционными. Выявленная проблема противостояния внешнего (и публичного) выражения самоопределения личности в интимной сфере и нравственных ценностей, предопределенных историческими, культурными и иными традициями многонационального народа Российской Федерации, решается КС РФ путем утверждения приоритета конституционно значимых нравственных ценностей и особой ценности общественных представлений о браке и семье, нашедших формально-юридическое закрепление в Конституции РФ, над свободой распространения информации.

Однако самоопределение личности в сексуальной сфере — только одно из проявлений нравственного самосознания личности, которое не может вполне отражать всю полноту личной субъектности. При этом данный аспект автономии личности, выраженный в публичной деятельности, направленной на дискредитацию и склонение к отрицанию отмеченных конституционных ценностей, как говорится в Постановлении № 24-П, ставит под сомнение общественную нравственность, ущемляет достоинство других лиц, чем противоречит основам правопорядка. Кроме того, реализация свободы слова при распространении собственных убеждений не должна оказывать влияние на становление нравственного самосознания несовершеннолетних, т. е. негативно воздействовать на формирование у них личной автономии.

Как мы видим, речь идет об ограничениях, необходимых в случае внешней реализации человеком его личной автономии, а не сущности самой автономии как нравственной саморегуляции личности [8, с. 82]. Другими словами, именно распространение убеждений, противоречащих общественной нравственности и ущемляющих достоинство других членов общества, а не приверженность к ним человека, реализация личной автономии вовне, а не сама автономия, требует выработки правовой позиции, которая и содержится в Постановлении № 24-П.

Как указывается в определении КС РФ от 24.10.2013 № 1718-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Алексеева Николая Александровича на нарушение его конституционных прав статьей 7.1 Закона Санкт-Петербурга “Об административных правонарушениях в Санкт-Петербурге”» (далее — Определение № 1718-О), закрепление границ осуществления свободы слова и свободы распространения информации основывается на необходимости установления баланса интересов всех членов российского общества и согласования правового регулирования прав и свобод человека с общественными установками в существующих конкретно-исторических условиях. А в постановлении КС РФ от 18.07.2013 № 19-П «По делу о проверке конституционности пункта 13 части первой статьи 83, абзаца третьего части второй статьи 331 и статьи 351.1 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан В.К. Барабаш, А.Н. Бекасова и других и запросом Мурманской областной думы» отмечается приоритет гарантии защиты достоинства личности ребенка, его права на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность, а также необходимость обеспечения защиты детей как от самих преступных посягательств, так и от такого неблагоприятного воздействия на их нравственность и психику, которое способно значительным образом повлиять на развитие их личности и при этом не быть «выражено в конкретных противоправных деяниях». Таким образом, КС РФ принимает позицию охраны нравственного становления личности ребенка, формирования его моральной автономии на основе существующих общественных этических установок при организации всесторонней защиты психических и психологических процессов, протекающих в сознании ребенка. Иными словами, КС РФ признает необходимость государственно-правовой защиты развития ребенка, включая охрану формирования его нравственной автономии.

Обращение КС РФ к нормам международного права также направлено на соотнесение данной позиции с мнением, изложенным в важнейших международных правовых актах. Например, ст. 29 Всеобщей декларации прав человека 1948 года предусматривает допустимость ограничений в осуществлении прав и свобод человека, имеющих целью соблюдение справедливых требований морали. Возможность ограничения права свободного выражения своего мнения, обусловленного охраной здоровья и нравственности, защиты репутации и прав других лиц, устанавливается также ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года и ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года.

Примечательно, что КС РФ признает способность внешнего информационного воздействия оказывать негативное влияние на несовершеннолетних, которое, как указывается в Постановлении № 24-П, призваны предотвращать соответствующие административно-правовые запреты. Кроме того, «презумпция наличия угрозы интересам ребенка» и приоритетная цель обеспечения прав ребенка обусловливают, по мнению КС РФ, соответствующие меры правового регулирования общественных отношений, связанных с оказанием информационного воздействия на детей, которое может «негативно отразиться на их психологическом состоянии и развитии и на социальной адаптации», и с возможной деформацией представлений ребенка о принятых в обществе ценностях. В Постановлении № 24-П подчеркивается, что информация, преподнесенная как навязывание социальных установок, которые входят в противоречие с общепринятыми, а в отдельных случаях не только не разделяемыми родителями, но являются неприемлемыми, способна провоцировать социальное отчуждение ребенка и препятствовать его благополучному развитию. При этом для квалификации распространения такой информации как правонарушающего действия не требуется выявления последствий получения ребенком данной информации и подтверждения деструктивного влияния на личность ребенка. Достаточно одного факта противоправного действия.

Как следует из правовой позиции, сформулированной КС РФ в Постановлении № 24-П, автономия личности — конституционная ценность, имеющая основание в уважении достоинства личности, и требующая от государства и общества не только невмешательства и воздержания от контроля над личной жизнью человека, но и создания соответствующего основам правопорядка режима, который позволил бы каждому члену общества сохранить личную автономию и придерживаться традиционных для российского общества религиозных установок, национальных обычаев и нравственных устоев. Общим условием осуществления всех прав и свобод личности признается достоинство личности, чем обосновывается и значение принципа автономии личности.

Понимание отдельных аспектов правовой природы автономии личности содержится также в определении КС РФ от 04.12.2003 № 459-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Саратовского областного суда о проверке конституционности статьи 8 Закона Российской Федерации “О трансплантации органов и (или) тканей человека”», из которого следует, что право на личную неприкосновенность исключает произвольное воздействие не только на тело человека, но и на его психику. Следовательно, личная неприкосновенность как базовое условие автономии личности включает и личную психологическую неприкосновенность и предполагает создание правовых гарантий охраны сознания человека, психических процессов и психологических свойств.

Часть 1 ст. 23 Конституции РФ, согласно точке зрения, изложенной в особом мнении к постановлению КС РФ от 28.06.2007 № 8-П «По делу о проверке конституционности статьи 14.1 Федерального закона “О погребении и похоронном деле” и Положения о погребении лиц, смерть которых наступила в результате пресечения совершенного ими террористического акта, в связи с жалобой граждан К.И. Гузиева и Е.Х. Кармовой» (далее — Постановление № 8-П), взывает к невмешательству государства в чувства человека и его «нравственную автономию». Тем самым, несмотря на несогласие с выводами Постановления № 8-П, в особом мнении отмечается внутренний психологический и нравственный аспект личной неприкосновенности, базирующийся на принципе уважения достоинства личности.

Конституция РФ, как указывается в постановлении КС РФ от 31.01.2014 № 1-П «По делу о проверке конституционности абзаца десятого пункта 1 статьи 127 Семейного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина С.А. Аникиева» (далее — Постановление № 1-П), устанавливает, что  политика России в связи с ответственностью перед нынешним и будущими поколениями направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Таким образом, данное конституционное установление предполагает наличие законодательных мер, обеспечивающих безопасность каждого ребенка от негативного «воздействия на его нравственность и психику, которое может существенным образом повлиять на развитие его личности, даже не будучи выраженным в конкретных противоправных деяниях». Значение охраны нравственности как составляющей развития человека, согласно выводам КС РФ, изложенным в Постановлении № 1-П, обусловливается ценностью здоровья ребенка и формирования его личности, а значит и становления его нравственной автономии.

Именно развитие личности ребенка, его психическое здоровье и психологическое благополучие как «конституционно одобряемые цели» определяют ограничения осуществления прав и свобод человека, связанных с возможной угрозой этим целям. При установлении баланса между конкурирующими интересами, как отмечается в Постановлении № 1-П, необходимо учитывать важнейшее значение интереса ребенка, имеющего приоритет над интересами других лиц в случае возможных опасностей для развития ребенка, а также соблюдать соответствие принципам соразмерности и требованиям адекватности и пропорциональности используемых правовых средств. В данном случае речь прежде всего идет об установлении пределов осуществления свободы слова и свободного распространения информации, которое противоречит сложившимся в обществе в конкретно-исторических условиях общепризнанным нравственным устоям, и тем способного деформировать ценностные ориентации подрастающего поколения.

Оценка степени адекватности, пропорциональности и соразмерности правовых ограничений при удовлетворении публичных интересов, в том числе общественной нравственности, и защиты конституционно значимых ценностей основывается, исходя из позиции КС РФ, изложенной в определении КС РФ от 17.07.2014 № 1759-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Харитонова Владимира Владимировича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части 2 статьи 15.1 Федерального закона “Об информации, информационных технологиях и о защите информации” и пунктом 2 статьи 3 Федерального закона “О внесении изменений в Федеральный закон “О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию” и отдельные законодательные акты Российской Федерации”», на понимании меры определенности используемой нормы и ее регулирующей силы, «не затрагивающей само существо конституционного права» и не допускающей произвольного применения.

Заслуживает особого внимания отношение КС РФ к данной проблеме, содержащееся в определении КС РФ от 25.09.2014 № 1873-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Толоконниковой Надежды Андреевны на нарушение ее конституционных прав частью второй статьи 213 Уголовного кодекса Российской Федерации».

Составной частью конституционного правопорядка признаются вопросы самоопределения человека в религиозном плане и формируемые в рамках религиозных течений оценки происходящих событий, суждения в отношении существующих проблем социального, нравственно-этического и иного характера. Однако способ распространения информации, демонстрирующий пренебрежение принятыми в обществе представлениями о приемлемом, оскорбляет общественную нравственность и выходит за границы гарантированного Конституцией РФ правомерного пользования свободой выражения мнений. Таким образом, осуществление гражданами прав и свобод (свободы мысли и слова, свободы творчества, права иметь и распространять убеждения и действовать сообразно с ними, свободы распространения информации и т. д.), предполагающих внешнее выражение личной автономии, демонстрирующее явное неуважение к обществу и противоречащее общепризнанным нормам, сложившимся в рамках исторического и культурного наследия народов России, носит общественно опасный и противоправный характер. Соответственно, проявление гражданином вовне личной автономии посредством осуществления данных прав и свобод не должно посягать на личную автономию других лиц, а именно не должно ущемлять их достоинство, оскорблять их религиозные чувства и нравственные убеждения, особенно негативно отражаться на становлении нравственной саморегуляции несовершеннолетних. Поэтому не столько восприятие большинством населения таких деяний в качестве неприемлемых и тем более не нарушение норм поведения, принятых в рамках отдельных религиозных учений, являются основанием, вопреки точке зрения заявительницы, признания их противоправными, а именно форма выражения собственного мнения, открыто и целенаправленно оскорбляющая общественную нравственность, глумящаяся над религиозными чувствами других лиц, в то время как государство в соответствии с п. 2 ст. 15 Федерального закона от 26.09.1997 № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» уважает установления религиозных организаций, включая правила поведения в культовых зданиях.

Как утверждается в Определении № 1718-О, ценности, обеспечивающие непрерывную смену поколений и выступающие «условием сохранения и развития многонационального народа Российской Федерации в своем традиционном, воспринятом от предков понимании», нуждаются в особой защите государства.

Анализируя конституционно-судебную практику, касающуюся вопросов автономии личности, можно выделить их непосредственную взаимосвязь с осуществлением таких конституционных прав и свобод, как свобода мысли и слова, свобода творчества, право иметь и распространять убеждения и действовать сообразно с ними, свобода распространения информации, свобода совести, а также, что является особо важным, с позицией КС РФ относительно возможности его ограничения. Выявляются следующие факторы, которые с точки зрения КС РФ, в его формулировке, оправдывают ограничения указанных прав и свобод, что является необходимым условием для развития личности и охраны достоинства других лиц, т. е. предпосылкой автономии личности. Это:

1) принятые в российском обществе нормы морали;

2) баланс конституционно значимых ценностей;

3) баланс интересов всех членов российского общества;

4) предотвращение причинения вреда правам и законным интересам других лиц, прежде всего несовершеннолетних;

5) охрана конституционно значимых нравственных ценностей, предопределенных историческими, культурными и иными традициями многонационального народа Российской Федерации;

6) согласования нормативно-правового регулирования прав и свобод человека и гражданина с представлениями, сложившимися в обществе в конкретно-исторических условиях его развития;

7) прерогатива обеспечения безопасности каждого ребенка как непосредственно от преступных посягательств, так и от неблагоприятного воздействия на его нравственность и психику, которое может существенным образом повлиять на развитие его личности;

8) презумпция наличия угрозы интересам ребенка, охрана его психологического состояния и развития, создание условий для его социальной адаптации;

9) создание в рамках установленного правопорядка такого режима, который позволил бы каждому следовать принятым традициям и обычаям — национальным и религиозным.

Итак, признание КС РФ (Постановление от 22.03.2005 № 4-П «По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан») таких исходных правовых начал автономии личности, как охрана достоинства личности и право на свободу и личную неприкосновенность «наиболее значимым социальным благом» определяет и значение автономии личности для всестороннего развития человека как важнейшей цели социального государства. В целом позиция КС РФ относительно значения и правовой природы автономии личности предполагает, как мы видим, понимание данного феномена в качестве и конституционной ценности, и отдельного права, и правового принципа, и сферы жизнедеятельности, и, однозначно, как важного социального блага во всех случаях опосредованного достоинством личности.

Список литературы

1. Бондарь Н.С. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации. Науч. изд. М.: Юстиинформ, 2005.

2. Бондарь Н.С. Конституционный Суд России — гарант конституционной безопасности личности, общества, государства // Правовые вопросы национальной безопасности. 2010. № 5—6. С. 42—51.

3. Борисова Н.Е. Конституционно-правовой статус ребенка — основа формирования ювенального права // Закон и право. 2003. № 6. С. 8—12.

4. Борисова Н.Е. О правовом статусе несовершеннолетних и молодежи в Российской Федерации // Евразийский юридический журнал. 2011. № 34. С. 123—127.

5. Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно-конституционное право и процесс. М.: Юристъ, 2005.

6. Зорькин В.Д. Современный мир, право и конституция. М.: Изд-во «Норма», 2010.

7. Кравченко Р.Ю. Проблема личности в современном мире: альтернатива автономии и гетерономии // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 4. С. 55—58.

8. Полянина А.К. Право на личную культурную самобытность в контексте идеи автономии личности // Право и образование. 2014. № 10. С. 80—88.