Понятие «безопасность» как конституционно-правовая категория: проблемы теории

УДК 340.132.6 

Страницы в журнале: 28-32

В.У. ХАТУАЕВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой государственно-правовых дисциплин Центрального филиала Российской академии правосудия, заслуженный юрист России cfrap@mail.ru

Рассматриваются конституционные положения о безопасности; предлагаются авторские определения понятий «безопасность» и «безопасность личности» на основе анализа правовых источников и научной литературы; формулируется вывод о необходимости новых подходов к теоретической разработке и законодательному регулированию безопасности с учетом происходящих в стране и на международной арене событий и различных техногенных, природных, космических и иных процессов.

Ключевые слова: конституция, безопасность, национальная безопасность, безопасность личности,  виды безопасности.

Safety as Constitutional and Legal Category: Theoretical Problems

Khatuaev V.

We consider the constitutional provisions on the safety; offer our definitions of safety and personal safety on the basis of the analysis of legal sources and scientific literature; draw the conclusions about the need for new approaches to the theoretical development  and legislative control of safety with consideration for events occurring in Russia and in the world, as well as various man-made, natural, cosmic and other processes.

Keywords: constitution, safety, national safety,  personal safety, safety types.                         

Актуальность разработки проблем безопасности в контексте их международной, государственно-правовой, общественной и научно-теоретической значимости, в том числе после обновления законодательства в этой области, существенно возрастает. Размышляя на эти темы, известный специалист в области национальной безопасности профессор А.А. Прохожев справедливо указывает: «Проблема обеспечения безопасности в нашей стране является сейчас центральной стратегической задачей»[1]. Среди публикаций последних лет по теме нашей работы представляет особый интерес статья С.Ю. Чапчикова, посвященная теории конституционных основ безопасности личности, общества и государства[2]. В результате проведенных исследований он приходит к выводу о том, что не существует научно обоснованной конституционной доктрины безопасности. В основном соглашаясь с таким умозаключением, мы вынуждены констатировать: многие конституционные положения о безопасности до сего времени не нашли должного отражения в науке или изложены в рамках заданной цели по конкретной теме[3].

Являясь категорией конституционной, понятие «безопасность» встречается в 11 статьях Конституции Российской Федерации 1993 года (далее — Конституция РФ) (ст. 13, 37, 55, 56, 71, 72, 74, 82, 83, 98, 114). При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что оно используется в Конституции РФ в сочетании с разными ее положениями. Вывести содержание дефиниции «безопасность» из самих этих положений не представляется возможным.

Думается, что, исходя из правовой логики Конституции РФ, достижений науки, отечественной и мировой практики в этой области, федеральный законодатель должен был бы раскрыть содержание этого понятия в соответствующем нормативном правовом акте. Однако в новом Федеральном законе от 28.12.2010 № 390-ФЗ «О безопасности» (далее — Закон о безопасности) этого не произошло.

Анализ правовых источников[4], научной и специальной литературы[5] дает нам возможность предложить, не претендуя на истину в последней инстанции, следующее определение обозначенной дефиниции: безопасность — это состояние защищенности прав и свобод человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, культурных ценностей общества и мирового сообщества в условиях глобализации, а также суверенитета и территориальной целостности государства от различных по характеру и виду угроз, обеспечивающее их мирное и достойное существование, устойчивое прогрессивное развитие.

Предлагаемое определение отличается от того, что приведено в Стратегии[6], — «состояние защищенности личности общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права и свободы, достойные качества и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства»[7].

Прежде всего, представляется, что определение безопасности как категории не только государственно-правовой для отдельно взятой страны, но и международной должно носить обобщающий характер, позволяющий его использовать и в международно-правовой практике. Например, если в стратегии безопасности России или любого другого государства можно говорить о состоянии защищенности конституционных прав и свобод своих граждан, то в определении безопасности вообще мы считаем целесообразным использование положения Конституции РФ, в котором говорится о правах и свободах «человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права» (ст. 17). Общеизвестно, что эти права и свободы отражены в основном в международных правовых актах[8] и нашли всеобщее признание, в том числе путем их отражения в национальном законодательстве, включая Российскую Федерацию. Так, в соответствии со ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры России являются составной частью ее правовой системы. Более того, проведенный нами анализ показывает, что практически все 30 статей Декларации прав человека как основного программного заявления ООН в области прав человека в той или иной степени нашли отражение в Конституции РФ.

Среди других отличий сравниваемых понятий хотелось бы обратить внимание на следующее. В Стратегии в качестве самостоятельного объекта безопасности оправданно приведено общество. Однако для него не определены как для других объектов безопасности (гражданина и государства) подлежащие защите ценности. Мы предлагаем указать в качестве таких ориентиров достижения в области культуры, как российского, так и мирового сообщества. Прав Р.Х. Макуев, утверждающий: «Наиболее сложными, ключевыми и приоритетными в условиях глобализации становятся взаимосвязи между национальной безопасностью и международной безопасностью»[9]. Думается, что без восприятия и реализации позитивных достижений мировой культуры в рамках государственно образованных обществ в условиях глобализации мирное сосуществование народов в планетарном масштабе трудно достижимо. При этом культуру мы трактуем в широком смысле как совокупность производственных, общественных и духовных достижений людей. Известно, что Д.С. Лихачев к этой сфере относил и религию, и науку, и образование, и нравственно-моральные нормы людей и государства[10].

Анализ конституционных положений о безопасности позволяет сделать ряд обобщающих выводов. Так, в п. «б» ст. 72 Конституции РФ к совместному ведению России и ее субъектов отнесены «защита прав и свобод человека и гражданина <…> обеспечение общественной безопасности», а в п. «д» этой же статьи говорится об экологической безопасности как проблеме, требующей совместных усилий.

Таким образом, появляется основание утверждать, что конституционный законодатель ввел в оборот понятие видов безопасности (общественная и экологическая безопасность — ст. 72; безопасность государства — ст. 13, 55, 82; безопасность граждан — ст. 56). Такой подход предполагает, на наш взгляд, разработку и отражение в законодательстве (в широком смысле), научных исследованиях оптимально возможного количества видов безопасности, способных улучшить состояние защищенности всех значимых интересов личности, общества и государства от различных по характеру угроз. Такое понимание данного положения ограниченно проявлено в Законе о безопасности, в более развернутом виде — в Стратегии. Так, федеральный законодатель в ст. 1 Закона о безопасности ограничил виды безопасности только лишь теми из них, которые прямо указаны в Конституции РФ: безопасность государства (ст. 13 Конституции РФ); общественная безопасность (ст. 72); экологическая безопасность (ст. 72); безопасность личности (ст. 56, 98). Далее в Законе о безопасности определено, что обеспечение иных видов безопасности осуществляется, если они отражены в законодательстве России. Данное положение не совсем стыкуется с правовой логикой самого нормативно-правового акта, в котором предполагается прогнозирование и выявление угроз безопасности с соответствующим принятием необходимых мер к противостоянию им. Попутно отметим, что за отсутствие принципов классификации видов безопасности и их содержания подвергался критике в специальной литературе утративший ныне силу Закон о безопасности 1992 года, признанный в свое время по заложенным в нем идеям одним из лучших в мире[11].

К видам национальной безопасности по логике п. 7 Стратегии отнесены безопасность «во внутриполитической, экономической, социальной сферах, в сфере науки и образования, в международной, духовной, информационной, военной, оборонно-промышленной и экологической сферах, а также в сфере общественной безопасности». Из приведенного анализа мы видим, что в Стратегии отсутствует предусмотренное Конституцией РФ и Законом о безопасности понятие о безопасности личности. Вместе с тем данный вид безопасности, заложенный в Стратегии в качестве основного объекта национальной безопасности, в разных вариантах встречается в Конституции РФ в ст. 2, 13, 56, 71, 72, 74, 98 и др. Такой подход отражает естественно-правовую суть Конституции РФ и полностью соответствует конституционному положению о том, что человек, его права и свободы, являясь высшей ценностью, «определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (ст. 18).

В наиболее общем виде как состояние защищенности жизненно важных интересов личности безопасность человека и гражданина встречается в ст. 56 и 72 Конституции РФ. В ст. 56  говорится о том, что в условиях чрезвычайного положения «для обеспечения безопасности граждан» в соответствии с федеральным конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием их пределов. Правовая логика данной нормы, в целом Конституции РФ позволяет утверждать, что все значимые конституционные права и свободы личности можно рассматривать в качестве самостоятельных объектов безопасности.

Такой вывод находит свое подтверждение и в ст. 37 Конституции РФ. Здесь понятие «безопасность» используется для защиты отдельного конституционного права личности — права на безопасный труд. Данная норма определяет, что «каждый имеет право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены».

Исследование безопасности в контексте обеспечения состояния защищенности конституционных прав и свобод человека и гражданина неизменно ставит вопрос о соотношении понятий «личная безопасность» и «безопасность личности». Анализ правовых источников показывает: ни конституционный, ни федеральный законодатели эти дефиниции не разграничивают. Так, в ст. 56 Конституции РФ говорится, что в «условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан <…> в соответствии с конституционным законом могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и сроков их действия». А в ст. 98 определено: неприкосновенность депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации может быть нарушена только в случаях, предусмотренных «федеральным законом для обеспечения безопасности других людей». Положения ст. 56 в сочетании с п. 3 этой же статьи, где говорится о том, что не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные ст. 20, 21, 23 (ч. 1), 24, 28, 34, (ч. 1), 40 (ч. 1), 46—54 Конституции РФ, дают основание полагать: имеется в виду безопасность личности в ее понимании как совокупности всех прав и свобод. Содержание же ст. 98 наталкивает нас на умозаключение о том, что речь идет о личной безопасности, понимаемой в основном как состояние защищенности жизни, здоровья, личной неприкосновенности и достоинства людей.

В федеральном законодательстве содержание и соотношение разрабатываемых понятий четко не определяется. Например, в Федеральном конституционном законе от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» указано: закрытое заседание Конституционного Суда проводится, «когда это необходимо для сохранения охраняемой законом тайны, обеспечения безопасности граждан, защиты общественной нравственности» (ст. 55). Изложенное дает основание предположить, что речь идет о жизни, здоровье, чести и достоинстве личности (личная безопасность).

В Уголовном кодексе Российской Федерации 1996 года (далее — УК РФ) законодатель по исследуемому вопросу придерживается совершенно другой логики. Так, в раздел 7 «Преступления против личности» входят 5 глав (с 16 по 20). Среди них гл. 16 называется «Преступления против жизни и здоровья», 17 — «Преступления против свободы и достоинства личности», а 19 — «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина». Совершенно очевидна некая нелогичность названия гл. 19 с точки зрения конституционно-правовой теории, ибо и право на жизнь, и право на достоинство и др., обозначенные в данном разделе как объекты преступных посягательств в разных главах УК РФ, относятся также к конституционным правам и свободам. Представляется, что логика построения данного раздела УК РФ в контексте конституционных положений о безопасности и нашей концепции безопасности личности выиграла бы, если бы название раздела было изложено в следующей редакции: «Преступления против безопасности личности». А гл. 19 можно было бы назвать «Преступления против избирательных и некоторых других конституционных прав и свобод человека и гражданина».

В Федеральном законе от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции» в ст. 12 «Обязанности полиции» в п. 5 записано, что полиция обеспечивает «безопасность граждан и общественный порядок». В контексте с другими обязанностями, возложенными на данный правоохранительный орган, волю законодателя в исследуемой нами области можно трактовать следующим образом: здесь речь идет о безопасности личности в рамках нашей концепции.

Кроме того, концептуальные установки понятия «национальная безопасность», приведенные в Стратегии применительно к личности, позволяют, на наш взгляд, утверждать, что безопасность личности — это состояние защищенности конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Анализ исследований, посвященных данной проблеме, показывает, что в науке пока не сложилось единого понимания содержания и соотношения данных дефиниций. Среди таких работ в последние годы выделяются в целом содержательные диссертации А.П. Ардашева и Э.Р. Мурадян. В автореферате диссертации на тему «Конституционные основы обеспечения безопасности личности» А.П. Ардашев, выдвинув небесспорное положение о том, что безопасность личности является конституционно-правовым институтом, не дает развернутого определения самого понятия «безопасность личности» как в положениях, выносимых на защиту, так и в тексте публикации[9]. В связи с этим выявить отношение автора к исследуемой проблеме в полном объеме не представляется возможным.

Несколько иначе обстоит дело с подходом Э.Р. Мурадян к данному вопросу. Под безопасностью личности она понимает «состояние защищенности основных прав и свобод человека и гражданина при одновременном создании условий для их свободной реализации в общественной жизни»[11]. Первая часть данного утверждения полностью совпадет с нашим мнением. Но вызывает возражения разграничение понятий «безопасность личности» и «личная безопасность». По мнению Э.Р. Мурадян, различия между ними «заключаются только в том, что если при обеспечении личной безопасности совокупность общественных отношений направлена на защиту конкретной жизни, здоровья, телесной неприкосновенности и свободы человека и гражданина от противоправных насильственных посягательств, совершаемых с применением или попыткой применения насилия, либо угрозой таковых, то при безопасности личности предусматривается абстрактная личность, неопределенный круг лиц»[12]. Отметим, что здесь не только практически полностью отождествляется сущность обоих понятий, но эта сущность не стыкуется с приведенным ранее определением безопасности личности: в последнем варианте затрагиваются не все основные права и свободы личности, а только часть личных прав и свобод человека и гражданина[13].

Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать ряд обобщающих выводов.

Прежде всего конституционные положения о безопасности требуют дальнейших законодательных и научных новаций. Они обусловлены не только складывающимися внутри страны политическими, социально-экономическими, межэтническими, конфессиональными и иными факторами, практикой обеспечения состояния защищенности личности, общества и государства и науки о данном явлении, но и процессами глобализации, эскалации вооруженных конфликтов и террористических актов в различных точках земного шара, возрастанием потенциальных угроз

природного, техногенного и космического характера. Кроме того, по нашему мнению, понятия «безопасность личности» и «личная безопасность» соотносятся как целое и часть. В связи с этим, развивая конституционные положения о видах безопасности, считаем целесообразной дальнейшую научно-теоретическую разработку, кроме личной безопасности, состояния защищенности имущества, интеллектуальной собственности, здоровья, духовной и социальной жизни, экологии и других конституционных прав и свобод человека и гражданина.

Библиография

1 Прохожев А.А. Теория развития и безопасности человека и общества. — М., 2006. С. 11.

2 См.: Чапчиков С.Ю. Необходима конституционная доктрина безопасности личности, общества, государства // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 6. С. 14—18.

3 См.: Самородов С.И. Совершенствование правовой базы обеспечения национальной безопасности в Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2011. № 5. С. 19—21; Доровских Е.М. Культура как фактор национальной безопасности: правовые проблемы // Журнал российского права. 2009. № 12. С. 14—21.

4 См.: Конституция Российской Федерации: комментарий к Конституции РФ (постатейный) / отв. ред. И.А. Конюхова (Умнова). 8-е изд., испр. и доп. — М., 2012; Стратегия национальной безопасности России до 2020 года (утв. Указом Президента РФ от 12.05.2009) // СЗ РФ. 2009. № 20. Ст. 2444 (далее по тексту — Стратегия).

5 См.: Буркин А.И. Трансформация концепций национальной безопасности России // Закон и право. 2007. № 7. С. 3—5; Возжеников А.В. Парадигма национальной безопасности реформирующейся России: моногр. 2-е изд., испр. и доп. — М., 2000; Кондрашов Б.П. Общественная безопасность и административно-правовые средства ее обеспечения. — М., 1998. 296 с.; Коротких А.Г. О соотношении понятий «общественный порядок» и «общественная безопасность» // Вестник Воронежского института МВД Росси. 2011. № 2; Липкан В.А. Административно-правовые основы обеспечения национальной безопасности Украины: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Киев, 2008. 39 с.; Мирошниченко В.М. Национальная безопасность Российской Федерации. Обеспечение и организация управления. — М., 2009. 238 с.; Общая теория национальной безопасности: учеб. / под общ. ред. А.А. Прохожева. — М., 2002. 320 с.; Стахов А.И. Административно-публичное обеспечение безопасности в Российской Федерации: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2007. 33 с.; Хатуаев В.У. Административно-правовая система обеспечения имущественной безопасности. — Воронеж, 2004. 216 с.

6 В Стратегии при определении содержания понятия «национальная безопасность» использовались некоторые базовые положения Федерального закона от 05.03.1992 № 2446-1 «О безопасности» (далее по тексту — Закон о безопасности 1992 года), который утратил силу.

7 Мы исходим из того, что понятия «безопасность» и «национальная безопасность» соотносятся как целое и часть. Соответственно, и содержание этих дефиниций при всей их схожести не могут быть полностью совпадающим. Ориентируясь на такую их трактовку, мы и проводим анализ положений Конституции РФ о безопасности.

8 См.: Всеобщая декларация прав человека 1948 года (далее по тексту — Декларация прав человека) // Российская газета. 1995. 5 апр.; Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года. — М., 2008. 27 с.

9 Макуев Р.Х. Актуализация роли государства в обеспечении национальной безопасности в условиях глобализации // Государство и право. 2010. № 8. С. 36.

10 См.: Лихачев Д.С. Избранные труды по русской и мировой культуре. — СПб., 2006. 416 с.

11 См.: Общая теория национальной безопасности : учебник / под общей ред. А.А. Прохожева. — М., 2002. С. 37, 68.

12 См.: Ардашев А.П. Конституционные основы обеспечения безопасности личности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2008.

13 Мурадян Э.Р. Конституционно-правовые основы взаимодействия человека и государства в сфере обеспечения безопасности личности: автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Челябинск, 2011. 27 с.