Понятие, виды и структурно-системное значение юридических источников права

УДК 342.4(470) ББК 67.400 

Страницы в журнале: 3-6

Д.М. АЗМИ,

кандидат юридических наук, доцент Московского института права, советник отдела законопроектных работ Правительства Москвы

В статье излагается авторская позиция по вопросам о содержательно-терминологическом определении форм внешнего выражения, оформления, закрепления и существования правовых норм, структурно-системном значении таковых.

Ключевые слова: норма права, правовая норма, форма права, источник права, юридическая сила, иерархия норм права.

The Concept, Types and Structural-systems meaning of the Legal Sources of Law

Azmi D.

The article states the author’s position on the problem of the substantial-termological definition of method of external formulation, legalization, fixation and existence of legal norms, its structural-systems meaning.

Keywords: norms of law, legal norm, form of law, source of law, legal force, and hierarchy of norms of law.

При обращении к словесным оборотам «источник права» и «форма права» в юриспруденции обоснованно отмечается, что содержание и соотношение указанных понятий давно является предметом специальных дискуссий. Серьезные научные споры вызывают и вопросы классификации и структурирования форм юридического выражения правовых норм.

В начале прошлого столетия основатель психологической теории права Л.И. Петражицкий отметил: «Если бы зоологи стали называть собак, кошек и так далее “источниками животных” и спорить по этому поводу, что такое источники животных, в каком отношении они находятся к животным, представляют ли они формы создания животных, или основания их существования, или признаки их животной природы… то это представляло бы явление мысли, совершенно однородное с теми, которые имеются в теперешнем правоведении в области учения о так называемых источниках права»[1]. Не давая оценок непосредственно самому высказыванию, отметим, что актуальность установления соотношения формы и источника права вытекает хотя бы из того факта, что данная проблема до сих пор подвергается научным исследованиям.

Встречаются в литературе и указания на то, что «формирующаяся правовая система государства, стремящегося стать правовым, социальным, демократическим, не может складываться исключительно на началах юридического позитивизма. Основа правовой государственности — справедливое право — вновь требует обращения к источникам права и к способам его объективирования»[2]. Таковые нельзя признать надлежащими, так как в них определенное понимание права напрямую увязывается с отсутствием или ненадлежащим уровнем правового, демократического и (или) социального развития правовой системы. В данном контексте не ясно, каким образом юридико-позитивистское правопонимание может препятствовать становлению и развитию правовой модели общественного образования, демократическому публично-политическому режиму, выполнению государством социальных функций. Содержательно ненаполненным (неконкретным по своему смыслу и, как видится, излишне декларативным) представляется и указание на то, что справедливое право вновь требует обращения к источникам права. Вопрос о формах бытия правовых норм никогда не исключался из сферы юридической гносеологии. Необходимость адекватного использования специальных терминов и разграничения понятий «источник права» и «форма права» отмечалась в отечественном правоведении неоднократно[3].

Неоднозначность интересующей нас области в числе прочего обусловлена и тем, что категория формы в мировоззренческом, философском смысле является многоаспектной. «Форма (лат. forma) — прежде всего внешнее очертание, наружный вид предмета, внешнее выражение какого-либо содержания... а также и внутреннее строение, структура, определенный и определяющий порядок предмета или порядок протекания процесса в отличие от его “аморфного” материала (материи), содержания или содержимого. С этим различием связано философское понятие формы, играющее важную роль в логике, теории познания, онтологии, этике, эстетике, философии природы и истории... Наиболее всеобъемлющую систему философии форм создал Г. Фридман… Понятие формы в ряде случаев употребляется для обозначения внутренней организации содержания и получает свое развитие в категории структуры»[4].

В трудах Платона встречается употребление понятия формы в том же смысле, что и понятие идеи (с помощью которого обозначалось всеобщее, неизменное и подлинное сущее, выступающее прообразом переменчивых и специальных, индивидуализированных явлений). По мнению его ученика Аристотеля, любая конкретная вещь состоит из материи и формы. Последняя является и тем активным фактором, благодаря которому вещь становится действительной, и самой целью процесса становления таковой. Ф. Аквинский утверждал, что суть и существование вещей возникают из формы. Согласно И. Канту свойственные человеческому разуму формы созерцания и мышления являются необходимыми условиями опыта и познания. Другой представитель немецкой классической философии — Г.В.Ф. Гегель — выделял внешнюю (отражающую облик) и внутреннюю (отображающую сам закон явления) формы[5].

Согласно наиболее устоявшемуся и конвенционно воспринятому в юридической науке (сообразующемуся с ее потребностями) смысловому наполнению, термин «форма» трактуется именно во внешнем значении, в то время как внутренние проявления формы получили обозначение посредством категорий «система» и (или) «структура». Термин «источник» по своей этимологии означает, с одной стороны, то, из чего возникает, проистекает явление, его исходную причину, основу; а с другой — письменный памятник или подлинный оригинал документа, на основании которого производится какое-либо исследование[6].

Обозначенная поливариантность уже сама по себе свидетельствует о том, что вопрос о соотношении понятий «форма права» и «источник права» не является для юриспруденции бессодержательным или незначимым. Так, Н.К. Ренненкампф под источниками права понимал силы, основы, причины, производящие право; Ю.С. Гамбаров — все то, что оказывает решающее влияние на образование и развитие права — характер народа, его нравы, общественный строй. Аналогичные воззрения встречаются и в работах Г.Ф. Шершеневича[7].

Отметим, что в последнее время общетеоретических юридических исследований категории формы права немного, что также свидетельствует и о сложности темы и необходимости ее рассмотрения. Научные же работы, посвященные выявлению и оценке взаимосвязи внутренней закономерной организации (структуры) системы права и отображающие корреспондирующее явление специально-юридической формы, на сегодняшний день вообще единичны[8]. Думается, что этот факт не способствует надлежащей правоведческой гносеологии.

В настоящее время под формами права чаще всего понимают способы внешнего выражения, юридического закрепления, оформления и существования различных правовых норм. При этом в отраслевых направлениях юриспруденции чаще всего оперируют терминами «источник правового регулирования» и «источник права». По словам А.М. Васильева, «употребление… термина “источник” — это дань юридической традиции, сохранившейся в отраслевых юридических науках, которые используют этот термин для наименования того, что современная теория права выражает понятием “форма права”»[9]. В литературе же по общей теории права источники права и формы права рассматриваются либо как синонимичные понятия, либо как самостоятельные дефиниции.

В последнем случае, сообразно именно семантическому значению, под источником права подразумевается та база, которая привела к возникновению правовых(ой) норм(ы). На основе этого (в общем-то верного) подхода к источникам права относимы различные интересы, потребности, цели, прочие факторы, «побуждающие к жизни» какое-либо юридикозначимое поведенческое правило. Поэтому многие авторы, употребляя термин «источник права», выделяют несколько его значений: политическое, материальное, социальное, историческое, религиозное, специально-юридическое.

Что же касается формы права, то в собственном значении под ней могут пониматься любые проявления (выражения) корреспондирующей действительности. По своему словесному наполнению анализируемый оборот, в сущности, ничем не отличается от категории правовой формы, охватывающей нормы права, способы их внешнего существования, методы правового регулирования, различные юридические конструкции (например, «отрасль права») и т. д. Полная индукция в данном случае не представляется практически возможной и необходимой. Аналогичные утверждения относимы и к чуть более конкретизированному лексическому обороту «форма выражения права».

Представляется, что можно предложить такие профильные обороты, как «формально-юридический источник права» («юридический источник права») и «форма юридического выражения права». Дело в том, что они акцентируют внимание именно на специально-юридическом, собственно-содержательном значении интересующих нас понятий. Наличие указанных источников (форм) всегда связано с бытием правовой нормы и прямо или косвенно увязывается с волей государства (субъектов международного сообщества) на функционирование юридизированного поведенческого правила. В предложенных нами терминах отражается и то, что право охватывает юридическую сферу, но не поглощается ею.

С одной стороны, сфера права гораздо шире и, как представляется, до конца не познаваема, так как включает не зафиксированные в каком-либо конкретном материале (например, еще не выявленные) правовые принципы, профильную логику и ментальность, некие (по тем или иным причинам не отображенные в юридической форме) правовые идеи, установки и прочее. Это подтверждается тем, что при несхожести юридических режимов обществ право является целостным, единым явлением, основное (коренное) содержание которого (в обобщенном виде) константно наполнено правилами упорядочения социального общения. Указанное объясняет, почему при разнице (и возможно, весьма существенной) в юридической регламентации каких-либо определенных поведенческих стандартов несхожими правовыми порядками мы все же, не нарушая истины, можем говорить о праве в обобщенном (объединяющем) значении.

С другой стороны, юридическая материя может выходить за рамки собственно-правовой, в частности, ввиду наличия в ней некоторого числа технических норм, противоречивых положений, несправедливых поведенческих правил и прочих подлежащих преодолению дефектных проявлений.

Обращаясь к видам формально-юридических источников права, следует отметить, что в настоящее время «классическими» можно назвать следующие: нормативный правовой акт; нормативный правовой договор (который вполне можно рассматривать и как разновидность нормативного правового акта); правовой (юридический) прецедент; правовой (юридический) обычай; религиозную норму (обладающую юридической силой). Данный перечень представляется нам исчерпывающим. Кроме этих традиционных форм выражения норм права, отдельные авторы указывают также на судебную практику, правовую (юридическую) доктрину, принципы права и (или) законодательства, правовое сознание и т. д.[10]  Здесь предложить исчерпывающий перечень весьма затруднительно, а представляемые обоснования наличия (отсутствия) того или иного формально-юридического источника не всегда последовательны.

Думается, что ключевое значение в рассматриваемом контексте должно придаваться ответу на вопрос о том, содержит ли та или иная форма норму права, т. е. общеобязательное, формально-определенное поведенческое правило, исходящее от уполномоченного субъекта и в случае необходимости способное к воплощению посредством принудительной силы такового.

Интересно, что еще в 1946 году, рассуждая о системе права, М.С. Строгович отмечал, что по отдельности формально-юридические источники позитивного права могут противоречить друг другу или не быть достаточными для качественного правового воздействия, «особенно если право не кодифицировано или мало и плохо кодифицировано. Но нормы права и источники права — не одно и то же. Источники права — это способы создания, выражения и закрепления норм права, сами же нормы права — это действующие правила поведения... Поэтому дробность, разнородность, иногда противоречивость источников права не устраняет единства права, как системы действующих в обществе и обеспеченных государственным принуждением норм, т. е. правил поведения»[11]. Получается, что разночтения между элементами позитивного права ученый относил на счет формально-юридических источников, а не конкретных правил поведения.

Здесь не вполне понятно, каким образом нестыковка формально-юридических источников права различной видовой принадлежности может быть большей, нежели противоречия между отдельными правовыми положениями (из которых, собственно говоря, формы выражения права и образуются). Стоит ли говорить о единстве правил поведения, если отображающие совокупности таковых правовые формы противоречивы? Реально ли единство элементов (правовых норм) без единства целого (формально-юридического источника)? Можно лишь предположить: М.С. Строговичу требовалось показать, что научный подход к системе права должен разрабатываться через призму правовой нормы как исходного звена (т. е. через юридически оформленное правило поведения), а не через формы выражения (т. е. не через формально-юридические источники) права. Это приводит нас к вопросу о сочетании последних.

В отношении «субординации» формально-юридических источников права необходимо отметить, что с общетеоретических позиций таковая не имеет места быть в том смысле, что соотношение выражающих правовые нормы юридических форм не должно трактоваться с позиций соподчинения. Иерархия видов формально-юридических правовых источников выявляется только «в преломлении» к какой-либо конкретной правовой системе (максимум — правовой семье). К примеру, можно заметить, что как прецедентное, так и обычное право позволяет обществу не дожидаться отображающегося в форме закона (нормативного правового акта) выражения воли уполномоченного субъекта на юридическую регламентацию той или иной социальной ситуации (при наличии реального пробела в праве), а упорядочивать эту волю и вне статутного, но тем не менее в рамках правового пласта (по меньшей мере до окончания по соответствующему вопросу нормотворческого процесса, хотя — по своей потенции — и в течение гораздо более длительного срока).

В отношении романо-германской (континентальной) правовой семьи, к коей причисляется и правовая система России, принято указывать на превалирование среди всего видового набора интересующих нас форм именно нормативного правового акта. Это отличает континентальную семью от иных правовых общностей, например, от англосаксонской (англо-американской), базирующейся на прецедентном (хотя во многом также на обычном и статутном) праве, или от мусульманской (исламской), отталкивающейся зачастую именно от юридико-значимой религиозной нормы.

При этом сравнение различных правовых систем с целью выявления «худших» и «лучших» представляется некорректным, ибо во всех корреспондирующих общностях право на протяжении неопределенно долгого периода так или иначе осуществляет свое основное предназначение — регуляцию социального поведения. Это свидетельствует в пользу того, что превалирование любого из видов юридических источников права может отвечать как социальным, так и публично-властным потребностям, а примативное действие какого-либо конкретного из них зависит от таких факторов, как время, место, обстановка, способ, прочие компоненты «объективной стороны» правового действия.

Библиография

1 Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. — Спб., 1907. С. 513.

2 Бошно С.В. Формы российского права. — М., 2004. С. 6.

3 См.: Шебанов А.Ф. О понятиях источника права и формы права // Советское государство и право. 1965. № 4. С. 30—32; Он же. Форма советского права. — М., 1968; Зивс Л.С. Источники права. — М., 1981.

4 Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост. Е.Ф. Губский и др. — М., 2003.

5 См.: Платон. Диалоги. — М., 1986; Аристотель. Метафизика // Сочинения: В 4 т. — М., 1975. Т. 1; Аквинский Ф. Сумма теологий. Ч. 1. С. 75—119. — М., 2005; Кант И. Основы метафизики нравственности. — М., 1999; Гегель Г.В.Ф. Наука логики. — М., 1998.

6 См.: Новый толково-словообразовательный словарь русского языка / Под ред. Т.Ф. Ефремовой. — М., 2000.

7 См.: Ренненкампф Н.К. Курс юридической энциклопедии. — К., 1898. С. 51—56; Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. — Спб., 1911. Т. 1. С. 182; Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. — М., 1911. С. 368—369.

8 См.: Бошно С.В. Форма права: теоретико-правовое исследование: Дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2005; Азми Д.М. Теоретико-методологический анализ отечественного учения о системе права (1838—1946 годы). — М., 2009.

9 Васильев А.М. Правовые категории: Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М., 1976. С. 167.

10 См.: Марченко М.Н. Источники права: Учеб. пособие. — М., 2007.

11 Строгович М.С. Принципы системы советского социалистического права // Советское государство и право. 1946. № 2. С. 82.