Понятие и общая характеристика законотворческой ошибки

УДК 340.113.1

Страницы в журнале: 22-26 

Е.О. ЧИНАРЯН,

кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры семейного и ювенального права Российского государственного социального университета

Ошибка в законотворчестве влечет за собой негативный результат деятельности в правовой сфере, препятствует достижению законодательно определенных целей и содержит в себе потенциальные возможности наступления вредных, а в отдельных случаях опасных для общества, личности и государства последствий. В отличие от правоприменительной ошибки, ошибка в законотворчестве носит иррациональный характер: правоприменитель убежден в правильности своих действий, однако законотворческая ошибка отражается на характеристике преступного деяния, играя важную роль в процессе его квалификации и определении наказания.

Ключевые слова: законодательная техника, законотворческая ошибка, приемы и правила законодательной техники.

The concept and a general description of a law-making error

Chinarjan E.

A law-making error entails adverse results in the legal domain, thwarts legally definitive objectives and contains a potential of disruptive effects, which are in certain instances threatening to the society, the individual and the state. In contrast to adoptive norms, an error in law-making is irrational in nature: a legal practitioner is convinced of the rightness of their action, whereas a law-making error manifests itself in the qualification of the criminal deed, playing a crucial part in its characteristic and passing the verdict.

Keywords: legal techniques, law-making error, devices and rules of legal technique.

Понятие «законотворческая ошибка», хотя и не является новым, еще не устоялось в юридической науке и практике. С ним связано правильное определение совокупности неточностей, упущений, дефектов и изъянов в законах, которые могут быть отнесены на счет деятельности законодательных органов как элемента деформации процесса правотворческой деятельности. Чтобы сформировать общую теорию юридических ошибок, требуется разработка теорий правотворческих, правоприменительных и интерпретационных ошибок, что успешно осуществляется в юридической науке.

В юридической литературе имеется ряд заслуживающих внимания определений понятия «законотворческая ошибка» и классификаций, представляющих значительный научный интерес. А.С. Лашков определяет законотворческую ошибку как «неадекватный (отставание или опережение достигнутого уровня зрелости регулируемых отношений) экономическим, политическим, психологическим, организационным целям, логико-гносеологическим закономерностям правосозидания результат официального обнародования юридической нормы, института права, нарушающий в силу добросовестного заблуждения или виновного противоправного деяния общие принципы либо конкретные правила правообразования, влекущий или способный вызвать негативные социальные и юридические последствия и выступающий основанием для требования от обязанной стороны устранить допущенную ошибку, возместить причиненный вред». При этом указанный автор предлагает многоплановую классификацию таких ошибок: 1) по критерию отраслевой принадлежности; 2) по психологическому механизму формирования (умышленные и неумышленные); 3) по фиксации степени общности регулируемой деятельности (общего и специального регулирования); 4) по видам нормативных правовых актов, где они обнаруживаются; 5) по стадиям правотворческого процесса; 6) по правильности определения уровня юридической регламентации (превышающие уровень регулирующего предмета и не достигающие необходимого уровня отражаемой деятельности); 7) по степени юридической урегулированности (отсутствие регламентации, недостаточная регуляция, чрезмерная регуляция); 8) по своевременности государственной регуляции (опережающие и отстающие от развития отражаемой действительности); 9) по содержательной значимости и величине последствий; 10) по элементам логической структуры (при формулировании гипотезы, диспозиции, санкции); 11) по критерию возможности действия; 12) по времени обнаружения; 13) по способу совершения (логические и фактические); 14) по признаку правильности упорядочения действующих норм (кодификационные и инкорпоративные); 15) по характеру вызываемых последствий (моральный вред, материальный вред, организационные сбои, неверная ориентация юридической практики, рост противоправной активности); 16) по степени распространенности (типичные, редкие); 17) по трудности обнаружения (явные и латентные); 18) по субъекту обнаружения (наука, практика, обыденное правосознание); 19) по критерию психологических основ их совершения (простительные и непростительные); 20) особые, автономные группы правотворческих ошибок; 21) технико-юридические ошибки[1].

Нас интересует только последняя классификационная группа — технико-юридические ошибки, к которым А.С. Лашков относит дефекты формы законов, отступления от принципов и правил юридической техники. При этом технологические законодательные ошибки указанный автор предлагает именовать «погрешностями», что позволяет подчеркнуть их незначительную социальную вредность и относительную простоту устранения.

Семантически понятия «ошибка» и «погрешность» имеют тождественное смысловое значение, что не позволяет заменой терминологии снизить социальную вредность, а также указать, что каждая из разновидностей предложенной классификации будет принадлежать к той группе правотворческих ошибок, которая именуется А.С. Лашковым технико-юридическими. Они также различаются по отраслевой принадлежности, по психологическому механизму формирования, по времени обнаружения и т. д., т. е. в равной степени относятся ко всем видам правотворческих ошибок, а не только к тем, которые А.С. Лашков именует «грубыми», серьезным образом сказывающимися на эффективности правового регулирования.

Стоит рассмотреть еще одно определение понятия законотворческой ошибки: такое отступление от требований законодательной техники, логики и грамматики, которое снижает качество закона, вызывает затруднения в толковании содержания его нормативных установлений, препятствует их реализации в конкретных отношениях. Правоведы выделяют три типа (класса) ошибок: юридические, логические и грамматические. К юридическим ошибкам они относят: 1) ошибки в проектировании механизма правового регулирования, 2) пробелы, 3) избыточную нормативность, 4) нарушения стиля, 5) коллизии между отдельными законами, 6) фактографические ошибки; к логическим — 1) логические противоречия, 2) использование понятий не в соответствии с их общепринятым значением, 3) нарушение соразмерности определения понятий, 4) тавтологию, 5) определение неизвестного через неизвестное; к грамматическим — нарушения лексических, орфографических и синтаксических норм современного русского языка.

Вызывает сомнение правильность деления ошибок на юридические и неюридические (логические и грамматические). Любые ошибки, допущенные в сфере правотворчества, могут быть поименованы юридическими ошибками безотносительно к тому, что нарушено: законы логики или правила грамматики. И те и другие являются правилами, приемами, средствами законодательной техники, и их несоблюдение следует считать причиной юридических ошибок.

Если вести речь о классификации законодательных ошибок по видам нарушенных правил (требований), то представляется возможным выделить праксеологические, логические и лексико-грамматические ошибки. Именно совокупность этих видов правил, приемов и средств составляет наиболее важные аспекты содержания законодательной техники при формулировании законов.

Праксеология (философская концепция деятельности) как общая методология рассматривает способы деятельности (в том числе и мыслительной) с точки зрения их практических свойств и эффективности. Основная праксеологическая схема анализа включает: 1) накопление знаний о предмете законодательной регуляции; 2) типологию действий по разработке нормативных систем; 3) критику действий с точки зрения их технических достоинств и критику методов, применяющихся в этих действиях; 4) структуру законотворческого процесса (от подготовки концепции нормативного акта до принятия закона); 5) построение системы категорий (понятий). Эта «грамматика действия» (по аналогии с грамматикой языка) должна быть эффективной. Для этого деятельность должна быть результативной и продуктивной, т. е. достигать поставленной цели; она должна быть надежной (чем более надежны приемы и способы деятельности, тем больше объективная возможность получения этими приемами намеченного результата) и последовательной. В числе свойств нормативного акта, обеспечиваемых праксеологией, — его нормативность, общеобязательность, полнота и конкретность правового регулирования, соответствие норм закономерностям и потребностям общественного развития.

Лексико-грамматические правила обеспечивают ясность и доступность языка закона, точность и определенность терминов и формулировок, а законы логики — логическую непротиворечивость и формальную определенность актов.

Логический аспект качества закона включает в себя логическую правильность строения (структуры) содержания закона: правильность образования логических элементов в законе и логическую правильность связей элементов закона. Нормативная логика (деонтическая логика, или логика норм) — раздел логики, исследующий логическую структуру и логические связи нормативных высказываний (суждений). В основе логической структуры нормы права лежит характеристика практического действия с точки зрения определенной системы норм права. Нормативный статус действия обычно выражается понятиями «разрешено» — «запрещено», «обязательно» — «нормативно безразлично».

В логике определение обязательности (запрещенности) связано с понятием наказания (санкции): действие обязательно, когда воздержание от него влечет за собой наказание; действие запрещено, когда его совершение влечет за собой наказание. Как видим, логическая конструкция предполагает все элементы нормы права, в отличие от современной науки, которая трактует норму права как общеобязательное правило поведения, установленное и санкционированное государством, акцентируя таким образом внимание на ее одном элементе — диспозиции и опуская другие — гипотезу и санкцию.

Нормативное высказывание (суждение) имеет в своей основе логическую (деонтическую) модальность (от лат. modus — способ). Деонтическая модальность (правильность способа) обеспечивает правильность образования логических элементов (понятий и высказываний), составляющих структуру нормы права (гипотезу, диспозицию, санкцию), и правильность связей элементов внутри нормы права. В качестве требований к правильности связей элементов в законе Н.А. Власенко выделяет: определенность, непротиворечивость и последовательность[2]. Е.В. Сырых указал требования к правильности образования и использования логических элементов в законе: правильность понятий, деонтической модальности и суждения[3]. С этим можно согласиться с учетом высказанных ранее суждений.

Логическая природа нормы права предопределяет и логические ошибки в законотворчестве (алогизмы), в основе которых лежат нарушения законов, правил логики и логических операций. Алогизмы соответствуют видам требований, обеспечивающих логическую правильность закона. В силу этого их также можно делить на алогизмы, возникающие из-за нарушения требований логической правильности, предъявляемых к образованию логических элементов, и алогизмы, нарушающие требования к связям логических элементов в законе.

Алогизмы, нарушающие требования правильности логических элементов, их образования и структуры, подразделяют на логические ошибки в выборе и использовании деонтических модальностей при формулировании закона; ошибки в нормативных высказываниях (суждениях); алогизмы в определении понятий. Типичными погрешностями в формулировании понятий являются:

— несоразмерность определений, формулируемых в законе, которая выражается в чрезмерной широте определения или в чрезмерной его узости. Примером может служить ст. 204 УК РФ, в которой узко определено родовое понятие субъекта коммерческого подкупа: «лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации». Поскольку законодателем не была определена совокупность видовых понятий, полностью отражающих круг лиц, способных влиять на принятие решений в организации, за пределами понятия субъекта коммерческого подкупа остались нотариусы, аудиторы, третейские судьи, которые хотя и не выполняют управленческие функции, но могут оказаться субъектами коммерческого подкупа[4];

— тавтология, при которой понятие определяется через самого себя, хотя и в других выражениях. Например: «Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица» (ст. 130 УК РФ);

— определение неизвестного через неизвестное, когда понятие определяется через другое понятие, признаки которого неизвестны и которое само подлежит определению. Например: «Разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние объектов энергетики, электросвязи, жилищного и коммунального хозяйства или других объектов жизнеобеспечения» (ст. 215.2 УК РФ). Что законодатель подразумевает под «приведением иным способом в негодное для эксплуатации состояние», кроме перечисленных им, и о каких именно «других объектах жизнеобеспечения» идет речь в данном составе преступления, непонятно.

К алогизмам, возникающим в результате нарушения требований, предъявляемых к связям логических элементов в законе, прежде всего следует отнести алогизмы, возникшие в результате нарушения последовательности развития конституционных положений отраслевым законодательством. В качестве примера следует указать ст. 4 «Принцип равенства граждан перед законом» УК РФ. При буквальном толковании ее положения вопреки ч. 1 ст. 19 Конституции РФ не распространяются на лиц без гражданства. Другой пример: нормы ч. 1 ст. 1 УК РФ: «Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего Кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс» и ч. 1 ст. 3 УК РФ: «Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом» в определенной степени игнорируют положения ч. 4 ст. 15 и п. 2 раздела 2 «Заключительные и переходные положения» Конституции РФ, так как по буквальному смыслу уголовно-правовых норм не имеют прямого действия ч. 2 ст. 15, ч. 1 ст. 19, ч. 2 ст. 21, ч. 1 ст. 50, статьи 52 и 54, ч. 2 ст. 63 Конституции РФ и ратифицированные международные договоры.

В эту же группу входят алогизмы, возникшие в результате нарушения требований непротиворечивости предписаний закона. В качестве примера следует указать несоответствие ряда институтов Особенной части УК РФ принципам уголовного права, предусмотренным в Общей части УК РФ. Не соответствует принципу равенства граждан перед законом независимо от должностного положения (ст. 4) институт должностного лица (примечание к ст. 285) со штрафными санкциями за злоупотребление должностными полномочиями; существует явное логическое несоответствие между многообразием видов преступлений (256 видов без учета квалифицированных составов), описанных в диспозициях, и однообразием видов наказания (11 видов, из которых 3 не могут применяться), восполняемое с помощью относительно определенных санкций с множественной альтернативностью.

Праксеологические ошибки законотворчества лежат в иной сфере познавательной деятельности: это недостатки и упущения на стадии проектирования правовых норм, перевода имеющихся представлений о социальных и юридических закономерностях в нормативные правовые установления в то время, когда сами представления и потребность их перевода в правовую сферу еще не созрели. В качестве примера могут выступать статьи УК РФ, предусматривающие составы, которые очень редко применяются или не применяются совсем не в силу плохой работы правоприменителей, а потому что данные преступления не совершаются.

Основной круг гносеологических ошибок очерчивается посредством таких проблем, как интерпретация законоведом объекта познания, структура познавательного процесса, проблема истины и ее критерия, проблема форм и методов познания. И хотя этот вид действия предшествует подготовке проекта закона, тем не менее ошибки, допущенные при анализе общественных процессов и явлений и установлении потребности правовой регламентации, могут отразиться на этапе подготовки проекта и других стадиях законотворчества, на которых концепция превращается в законодательный текст.

К праксеологическим ошибкам следует отнести пробел в праве, возникающий тогда, когда определенный вопрос сферы правового регулирования должен решаться юридическими средствами, но конкретное его решение не предусмотрено или предусмотрено неполностью. В сфере уголовно-правового регулирования то или иное запрещенное деяние должно быть четко, полно и недвусмысленно отражено в нормативном акте. Применение уголовного закона по аналогии не допускается. Поэтому устранение пробелов допустимо только принятием закона или внесением в него дополнений.

Примером полной пробельности в уголовном праве может служить отсутствие нормы об ответственности за создание террористических организаций и участие в них, а также за финансирование террористических организаций и умышленное предоставление или сбор средств с намерением их использования для совершения террористических актов. Обращает на себя внимание и тот факт, что в ст. 205 УК РФ (как и во всех нормативных актах последнего десятилетия, посвященных данному вопросу) терроризм заявляется не как составная часть организованной преступности, а как вид преступления, существующий самостоятельно и независимо от организованной преступности. Такой подход является ошибочным, поскольку борьба с внутригосударственным и международным терроризмом вне рамок противодействия организованной преступности не отражает современный уровень развития общественных отношений. Представляется, что в законодательстве следует отразить все виды деятельности и весь комплекс вопросов, обеспечивающих противодействие терроризму в рамках борьбы с организованной преступностью.

Полностью не отражены в уголовном законодательстве и другие виды общественных отношений, сформировавшихся в недрах общественного развития в современной России. Так, в силу актуальности и очевидности, не требующих предварительного анализа, следует криминализировать в отдельных статьях УК РФ организованные формы торговли людьми в целях их содержания в рабстве; незаконную сексуальную эксплуатацию женщин и детей; незаконную трансплантацию человеческих органов; незаконную миграцию; получение незаконного вознаграждения должностными лицами зарубежных и международных организаций на территории России; противоправные деяния фрикеров (телефонных пиратов) и хакеров по хищению денежных средств с использованием сети Интернет и баз данных; радиопиратство.

Примерами неполной пробельности являются ситуации, при которых законодатель, формулируя закон, не до конца или недостаточно четко решает вопросы, что требует разъяснений пленума Верховного суда РФ, выполняющего компенсационную функцию. Все постановления пленума Верховного суда РФ, посвященные вопросам уголовного права, предназначены устранить этот вид пробельности. Однако разъяснения не являются официальным источником права и, кроме того, часто сами содержат пробелы, противоречия и неясности.

Нарушения юридической техники могут выразиться и в предумышленном злоупотреблении ее средствами и приемами, которые по критерию способа действия можно включить в праксеологический тип законодательных ошибок. О вероятности злоупотребления приемами юридической техники писал Д.А. Керимов, обращая внимание на то, что использование абстрактного или казуального приема изложения норм права «нередко доводится до крайностей в зависимости от политических целей того или иного закона. В тех случаях, когда законодатель менее всего заинтересован в применении правовых предписаний закона в точном и строгом соответствии с их текстом, они формулируются в такой абстрактной форме, что любое поведение участников правовых отношений может быть подведено под их действие, и наоборот»[5]. Действительно, иногда трудно определить стремление законодателя: то ли он не знаком с правилами юридической техники, то ли, в совершенстве ею владея, намеренно формулирует норму права или комплекс норм таким образом, чтобы в дальнейшем толковать их в угоду конъюнктурным соображениям, личным или групповым интересам, то ли вынужденно идет на нарушение правил законодательной техники под влиянием сложившейся социально-политической обстановки[6].

Эффективность законотворчества складывается из многих составляющих и зависит от множества факторов, одним из которых выступает выявление ошибок для их дальнейшего устранения. Этот фактор не выделяется в теории в качестве самостоятельного, однако преемственность в развитии законодательства немыслима без выявления и глубокого анализа природы и видов ошибочных законодательных решений. Замедлить демократическое развитие социальных процессов в России могут не только сбои в сфере экономики и промахи в политике, но и некачественные, малоэффективные законы. В настоящее время много говорится и пишется о различных ошибках прошлого, однако не менее важно выявлять и анализировать законодательные ошибки и дефекты текущего законотворчества.

Ошибка в законотворчестве влечет негативный результат деятельности в правовой сфере, препятствует достижению законодательно определенных целей и содержит в себе потенциальные возможности наступления вредных, а в отдельных случаях опасных для общества, личности и государства последствий. В отличие от правоприменительной, ошибка в законотворчестве носит иррациональный характер: правоприменитель убежден в правильности своих действий, однако ошибка законодателя отражается на характеристике преступного деяния, играя важную роль в процессе его квалификации и определении наказания.

Литература

Баранов В.М., Сырых В.М. Законотворческие ошибки: понятие и типология // Законотворческая техника современной России: со-стояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей. — Н. Новгород, 2001. Т. 1.

Баранов В.М. Истинность норм советского права. Проблемы теории и практики. — Саратов, 1989.

Горский Д.П. и др. Краткий словарь по ло-гике. — М., 1991.

Поленина С.В. Качество закона и эффективность законодательства. — М., 1993. 

Библиография

1 См.: Лашков А.С. Правотворческие ошибки. Проблемы теории и практики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — СПб., 1999.

2 См.: Власенко Н.А. Язык права. — Иркутск, 1997.

3 См.: Сырых Е.В. Алогизмы в законе: понятие, виды, методика использования в образовательном процессе // Законодательная техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сб. статей: В 2 т. — Н. Новгород, 2001.

4 См.: Завидов Б.Д. О мошенничестве и его видоизменениях (модификациях) в уголовном праве России // Экономика и право. 1998. № 11.

5 Керимов Д.А. Законодательная техника: Науч.-метод. и учеб. пособие. — М., 1998. С. 39.

6 См.: Денисов С.А. Выражение интересов управленческих групп с помощью юридической техники // Проблемы юридической техники: Сб. статей. — Н. Новгород, 2000. С. 125.