Постановления Европейского суда по правам человека как фактор, обусловливающий динамику гражданского процессуального законодательства России

УДК 347.9 

Страницы в журнале: 81-85

И.В. РЕХТИНА,

кандидат юридических наук, доцент кафедры трудового, экологического права и гражданского процесса Алтайского государственного университета

Исследуются значение и место постановлений Европейского суда по правам человека для современного законодательства России. Рассматриваются способы воздействия, вопросы применения постановлений Европейского суда, существующие в данной области проблемы и противоречия.

Ключевые слова: гражданский процесс, Европейский суд по правам человека, судебная практика, источники  права.

 The decisions of the European Court as a dynamic factor of Civil Procedure legislation of Russia

Rekhtina I.

The article studies the meaning and place of decisions of the European Court in Contemporary Russian Law. Pressing ways of influence, questions of application decisions of the European Court, problems existing in given area and contradictions are considered.

Keywords: civil procedure, European Court of human rights, practice of courts, source of law.

Среди множества субъективных и объективных факторов, влияющих на динамику гражданского процессуального права, особое место занимают постановления Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ). Постепенно возрастающая с момента ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ETS № 5), заключенной в г. Риме 4 ноября 1950 г. (далее — Конвенция), роль постановлений ЕСПЧ обусловливает необходимость определения степени и способов влияния актов ЕСПЧ на различные сферы общественной жизни, в том числе на гражданское процессуальное законодательство и правоприменительную практику.

Анализу возможных способов воздействия постановлений ЕСПЧ предшествует исследование места и значения данных актов в условиях современной российской действительности. От верного решения этого вопроса зависит определение массива нормативного материала, который подлежит применению судами в процессе реализации функций, возложенных на них законодательством. В этом смысле применение постановлений ЕСПЧ является одной из наиболее дискуссионных проблем гражданского процессуального права. Несмотря на особый статус ЕСПЧ, до сих пор открытым остается вопрос о характере выносимых им постановлений, об их значении в правоприменительной практике России, не прописаны форма и степень их обязательности, если таковая подразумевается.

В литературе по данному поводу можно встретить суждения различного рода, зачастую противоположные по своему содержанию. Так, Председатель КС РФ В.Д. Зорькин отмечает, что значение и место прецедентной практики ЕСПЧ предопределено статусом Конвенции, «поэтому правовые позиции ЕСПЧ, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции и сами прецеденты Европейского суда признаются Российской Федерацией как имеющие обязательный характер»[1]. С.Ф. Афанасьев включает в систему формально-юридических источников отечественного гражданского процессуального права окончательные решения ЕСПЧ по вопросам толкования и применения Конвенции при выявлении нарушения международного договора со стороны России, поскольку эти решения являются особым комплементарным источником гражданского процессуального права и обладают прецедентной природой. С их помощью формируются не нормы, но важнейшие правовые начала (принципы), обязательные к дальнейшему использованию судами в ходе рассмотрения и разрешения гражданских дел[2].

Существует мнение, что постановления ЕСПЧ по своему содержанию и влиянию на правовую систему стоят в одном ряду с решениями КС РФ[3]. Однако такая позиция представляется в достаточной степени спорной, поскольку между актами ЕСПЧ и постановлениями КС РФ имеются существенные различия, состоящие в том, что ЕСПЧ, обладая статусом международного правозащитного органа, не наделен полномочием «дисквалификации» национальных правовых норм, т. е. не имеет права исключить их последующее применение. Компетенция ЕСПЧ ограничивается указанием на несоответствие норм отдельного государства положениям Конвенции. Уравнивание по юридической силе решений ЕСПЧ с актами КС РФ проблематично, поскольку по своей природе акты ЕСПЧ носят наднациональный характер и apriori отличаются от актов любых высших судебных инстанций государственного (национального) уровня.

Высказывается также позиция о том, что «в романо-германской правовой системе мотивировочные позиции ЕСПЧ должны занимать место рядом с законом, в англосаксонской — рядом с прецедентом самой высокой силы, а там, где доктрина является основным источником права, — уподобляться доктрине»[4]. Не исключено, что, делая подобные выводы, авторы смешивают понятия «законодательство», «судебная практика» и «судебный прецедент». Постановления ЕСПЧ — акты правосудия, а ЕСПЧ — судебный орган, поэтому отнесение его правоприменительных актов к законам, к актам органов законодательной власти ошибочно, поскольку противоречит природе данных актов. Сущность постановлений ЕСПЧ определяется статусом принявшего их органа, однако не может быть произвольно изменена и поставлена в зависимость от сложившейся в государстве системы права. В Российской Федерации, как в государстве романо-германской правовой системы, позиции ЕСПЧ, содержащиеся в вынесенных им постановлениях, не могут отождествляться с законом.

Существуют и другие мнения, отличающиеся своеобразием. Так, Председатель Конституционного суда Азербайджанской Республики Ф. Абдуллаев предлагает рассматривать толкования ЕСПЧ в качестве составной части Конвенции, а следовательно, и обязательств государств, присоединившихся к данному документу[5]. Однако такой подход противоречит природе Конвенции как международного акта, который подписывают от имени высоких договаривающихся сторон правительства государств—членов Совета Европы. Данное обстоятельство предполагает стабильность этого акта и соответствующий порядок внесения в него изменений. К тому же объем такого «приложения», состоящего из постановлений ЕСПЧ, будет чрезмерно большим и увеличивающимся с каждым годом.

Вполне аргументированной следует, на наш взгляд, признать позицию Н.В. Витрука, что  решения ЕСПЧ не могут быть поставлены в один ряд с Конвенцией. При этом автор подчеркивает, что четко не обозначена их субординация, не ясно, что представляет собой степень выражения общепризнанных принципов и норм международного права в решениях ЕСПЧ и кто определяет эту степень. Не определены и юридические последствия такой квалификации решений ЕСПЧ[6]. Вместе с тем Н.В. Витрук признает роль ЕСПЧ как толкователя смысла и содержания прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конвенции, не отвергает возможности включения в правовую систему России Конвенции, в том числе в правовой интерпретации ЕСПЧ.

Обозначенная выше дискуссия предопределила два подхода относительно характера принимаемых ЕСПЧ постановлений. Одни исследователи указывают на обязательную силу только тех постановлений, которые вынесены с участием Российской Федерации, другие подчеркивают обязательный характер всех постановлений ЕСПЧ, как адресованных непосредственно России, так и вынесенных в адрес иных государств[7]. Пытаясь разрешить дискуссию между сторонниками обозначенных позиций, следует проанализировать положения, содержащиеся в постановлениях высших судебных инстанций России.

Так, в п. 11 постановления Пленума ВС РФ от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации»[8] указано, что постановления ЕСПЧ в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти России, в том числе и для судов. Вместе с тем в п. 10 данного постановления отмечается, что применение судами Конвенции должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции. Аналогичный подход к рассматриваемому вопросу отражен в информационном письме ВАС РФ от 20.12.1999 № С1-7/СМП-1341 «Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие»[9].

С учетом сказанного правомерен следующий вывод: акты, вынесенные в адрес Российской Федерации, обязательны для применения и исполнения. Акты, адресованные иным государствам, обязательны для России лишь в части, содержащей толкование норм Конвенции. Обусловлено это тем, что ЕСПЧ, принимая постановления, руководствуется своей прецедентной практикой и при этом не связан субъектным составом прецедента, т. е. при изложении постановлений по жалобам против Российской Федерации ссылается на свои решения, вынесенные против других государств.

Указанный вывод подтверждается также п. 4 постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2003 № 23 «О судебном решении»[10], где определена обязанность российских судей учитывать постановления ЕСПЧ, в которых дано толкование положений Конвенции, подлежащих применению в данном деле; при этом не проводится разграничение актов ЕСПЧ, вынесенных против России и иных государств. Многочисленные примеры из практики КС РФ, ВС РФ, ВАС РФ свидетельствуют о том, что высшие судебные инстанции России применяют постановления ЕСПЧ и ссылаются на них независимо от страны—участника спора[11]. Кроме того, данное правомочие активно используется судами иных звеньев судебной системы Российской Федерации в качестве дополнительного обоснования выводов по разрешенному гражданскому делу.

Так, ФАС Московского округа, удовлетворяя заявление о признании недействительными решений в части отказа в применении налогового вычета по НДС, в своем постановлении от 20.08.2009 № КА-А40/7280-09-2 по делу № А40-1471/09-76-6 в качестве дополнительного аргумента привел позицию ЕСПЧ, выраженную в решении от 22.01.2009 № 3991/03 по делу «“Булвес” АД против Болгарии», где указано, что налогоплательщик не должен нести неблагоприятные последствия по НДС при неисполнении контрагентом его налоговых обязанностей, если налогоплательщик не знал и не мог знать о таких нарушениях[12].

Обязательный характер прецедентной практики ЕСПЧ следует из официального признания Россией его юрисдикции по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Постановления ЕСПЧ являются толкованиями международного договора — Конвенции, которая в силу ч. 1 ст. 17 Конституции РФ является составной частью правовой системы России и в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ обладает приоритетом над национальным законодательством. Непринятие их во внимание при применении норм Конвенции может породить нарушение Россией международных обязательств.

Применение невозможно без решения проблемы доступности актов ЕСПЧ, которая до сих пор в России не получила должного разрешения. Попытки устранить создавшуюся неопределенность в отношении опубликования актов ЕСПЧ были. Так, в 2003 году в Государственную думу был внесен проект федерального закона «О порядке опубликования в Российской Федерации решений Европейского суда по правам человека», предусматривавший порядок ознакомления органов государственной власти и граждан России с решениями ЕСПЧ, а также порядок опубликования данных актов. Однако постановлением ГД ФС РФ от 23.05.2003 № 4099-III ГД этот законопроект был отклонен.

На сегодняшний день в России отсутствуют официальные переводы на русский язык постановлений ЕСПЧ. Постановления размещаются на сайте ЕСПЧ на официальных языках Конвенции — французском и английском. Имеющиеся же в нашем государстве переводы, сборники решений носят разовый, хаотичный характер и не имеют статуса официальных. Ряд решений, адресованных, как правило, России, размещаются в СПС «КонсультантПлюс» и «Гарант», однако с пометкой «неофициальный перевод»[13]. Судьи в некоторых случаях самостоятельно переводят тексты постановлений ЕСПЧ с помощью компьютерной программы лингвистического перевода.

Применение судами России постановлений ЕСПЧ, не опубликованных на русском языке (государственном языке Российской Федерации), противоречит требованиям Конституции РФ. Следовательно, применение таких актов ставит под сомнение законность вынесенных российскими судами постановлений и легитимность правовых позиций ЕСПЧ, поскольку «именно официальное опубликование служит гарантией того, что публикуемый текст полностью соответствует оригиналу, т. е. тому тексту, который был принят компетентным органом и подписан компетентным должностным лицом»[14].

С учетом сказанного выше можно сделать вывод, что назрела необходимость создать находящийся в свободном доступе сайт, содержащий официальные переводы постановлений ЕСПЧ, организовать службу, уполномоченную осуществлять перевод на русский язык и размещать как на сайте, так и в российских печатных изданиях тексты этих постановлений.

Результаты влияния постановлений ЕСПЧ можно обнаружить как в сфере законотворчества России, так и в области правоприменения. Такое влияние имеет специфические черты, поскольку акты ЕСПЧ оказывают лишь опосредованное воздействие на национальное законодательство и судебную практику. При этом согласно ст. 1 Федерального закона от 30.03.1998 № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» приведение национальной системы в соответствие нормам Конвенции является обязанностью Российской Федерации.

Указания ЕСПЧ на несоответствие норм российского законодательства Конвенции реализуются способами, которые условно можно подразделить на две группы и именовать позитивными и негативными.

Негативные (отрицательные) способы используются, когда норма, регулирующая определенную группу общественных отношений, уже существует в национальном законодательстве, однако противоречит или частично не соответствует положениям Конвенции. Ярким примером реализации такого способа воздействия на гражданское процессуальное законодательство является институт пересмотра судебных постановлений в порядке надзора (глава 41 ГПК РФ). ЕСПЧ неоднократно указывал на несоответствие норм ГПК РФ положениям Конвенции[15], в результате чего законодатель изменил данное производство при принятии ГПК РФ 2002 года, впоследствии скорректировал ряд положений[16] и в настоящее время существенно модернизировал всю систему обжалования судебных актов, сохранив функции надзорного производства лишь за Президиумом ВС РФ (ст. 391.1 ГПК РФ)[17].

Позитивные (предписывающие) способы применяются, когда в национальном законодательстве существует пробел и отсутствует норма, регулирующая те или иные отношения, а ЕСПЧ указывает на необходимость либо целесообразность принятия такой нормы. Реакция законодателя может быть выражена как в форме восприятия указанных предписаний, так и в форме отказа или игнорирования таковых.

До недавнего времени российский законодатель отказывался установить возможность пересмотра судебных постановлений в рамках гражданского судопроизводства на основании актов ЕСПЧ, несмотря на предписания, содержащиеся в п. 1 ст. 46 Конвенции, согласно которым государства обязуются исполнять окончательные постановления ЕСПЧ по делам, в которых являются сторонами. КС РФ в постановлении от 26.02.2010 № 4-П с учетом позиции ЕСПЧ дал толкование ст. 392 ГПК РФ, расширив тем самым перечень оснований для пересмотра судебных постановлений по вновь открывшимся обстоятельствам, и указал, что ч. 2 ст. 392 ГПК РФ не может рассматриваться как позволяющая суду общей юрисдикции отказывать в пересмотре по заявлению гражданина вынесенного им судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам в случае, если ЕСПЧ установлено нарушение положений Конвенции при рассмотрении конкретного дела, по которому было вынесено данное судебное постановление, послужившее поводом для обращения заявителя в ЕСПЧ[18].

Это обстоятельство побудило законодателя скорректировать положения главы 42 ГПК РФ, ввести институт новых обстоятельств и дополнить ст. 392 ГПК РФ перечнем новых обстоятельств, включив среди прочих оснований установление ЕСПЧ нарушения положений Конвенции при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ (п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ)[19].

Именно такой подход используется в системе норм УПК РФ, где в ч. 4 ст. 413 в качестве основания возобновления производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств названо установленное ЕСПЧ нарушение положений Конвенции при рассмотрении судом уголовного дела, связанное с применением федерального закона, не соответствующего положениям Конвенции.

В системе АПК РФ отсутствует институт новых обстоятельств, однако установление ЕСПЧ нарушения положений Конвенции при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ, является основанием для пересмотра судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам (п. 4 ч. 3 ст. 311 АПК РФ)

Осуществляя контроль за исполнением постановлений ЕСПЧ (п. 2 ст. 46 Конвенции), Комитет министров Совета Европы призвал государства—участников Конвенции убедиться в наличии в национальных правовых системах механизмов, позволяющих достичь восстановления нарушенных прав, и отметил, что наиболее эффективным способом является предусмотренная законодателем возможность пересмотра дел или возобновление производства по делу в тех инстанциях, в которых суд установил нарушения[20]. Подобные суждения содержатся и в ряде постановлений ЕСПЧ[21].

Воздействие постановлений ЕСПЧ на правоприменительную практику судов Российской Федерации является более гибким, поскольку восприятие национальными судами позиций, содержащихся в данных актах, не требует использования каких-либо связующих механизмов в виде законотворческого процесса.

При позитивном (положительном) восприятии российскими судами правовых позиций судебная система в состоянии самостоятельно (путем принятия высшими судебными инстанциями постановлений) скорректировать применение норм действующего законодательства до его последующего изменения. Приведенный тезис иллюстрируют постановления КС РФ, которыми был расширен субъектный состав лиц, имеющих право апелляционного и кассационного обжалования, путем предоставления данного права другим лицам, чьи права и интересы были нарушены судебным постановлением[22]. Это обстоятельство впоследствии было учтено законодателем и в ГПК РФ внесены соответствующие изменения[23]. 

Другим примером является коллизия, разрешенная КС РФ с учетом положений п. 1 ст. 6 и ст. 13 Конвенции, закрепляющими право каждого, в том числе и лица, о правах которого суд принял решение, не привлекая данное лицо к рассмотрению дела, на эффективное средство правовой защиты в государственном органе в случае спора о его правах и обязанностях. В ч. 2 ст. 376, ч. 2 ст. 391.1 ГПК РФ возможность обращения в суд кассационной и надзорной инстанций ставится в зависимость от исчерпания иных способов обжалования, при этом никакие исключения для не участвовавших в деле лиц не предусмотрены. Такое требование представляется неправомерным, поскольку ставит данных субъектов в неравное положение с лицами, участвовавшими в деле, знавшими о состоявшемся решении. Этот вопрос разъясняется в определении КС РФ от 04.06.2009 № 848-О-П «По жалобе гражданки Румянцевой Юлии Германовны на нарушение ее конституционных прав абзацем вторым части первой статьи 209, частью второй статьи 376, статьей 377 и пунктом 5 части первой статьи 379.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации», где подчеркивается, что ч. 2 ст. 376 ГПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу не предполагает возвращение судом надзорной инстанции без рассмотрения по существу надзорной жалобы лица, не принимавшего участия в деле, чьи права нарушены вступившим в законную силу постановлением, по мотиву несоблюдения апелляционного порядка обжалования этого постановления. Данная позиция КС РФ была высказана применительно к прежней редакции ст. 376 ГПК РФ, закрепляющей право на обращение в суд надзорной инстанции, а поскольку указанная позиция не была учтена законодателем, то создавшаяся ситуация требует, по нашему мнению, скорейшего разрешения.

С момента ратификации Конвенции на первый план выдвинулись проблемы интеграции и унификации российского законодательства с европейскими принципами и стандартами права. Приведение национального законодательства в соответствие нормам Конвенции, его гармонизация на сегодняшний момент не завершены. Признание юрисдикции ЕСПЧ требует адекватного отношения и наличия ответных форм восприятия российским законодателем на национальном уровне его постановлений. Достижение компромисса и поддержание диалога обеспечит стабильное развитие общественных отношений, как в рамках Европейского сообщества, так и в границах отдельного государства.

Библиография

1 Зорькин В.Д. Конституционный Суд России в европейском правовом поле // Журнал российского права. 2005. № 3. С. 7.

2 См.: Афанасьев С.Ф. Право на справедливое судебное разбирательство: теоретико-практическое исследование влияния Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод на российское гражданское судопроизводство: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — Саратов, 2010. С. 15.

3 См.: Едидин Б.А. Исполнение решений Европейского Суда по гражданским делам: современные проблемы теории и практики // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 11. С. 17; Абдрашитова В.З. Прецедентный характер решений Европейского Суда по правам человека // Журнал российского права. 2007. № 9. С. 28.

4 Лазарев В.В., Мурашова Е.Н. Место решений Европейского Суда по правам человека в национальной правовой системе //  Журнал российского права. 2007. № 9. С. 24.

5 См.: Абдуллаев Ф. Значение прецедента ЕСПЧ в практике Конституционного Суда Азербайджанской Республики // Материалы VIII Международного форума по конституционному правосудию «Имплементация решений Европейского Суда по правам человека в практике конституционных судов Европы» (Москва, 9—10 декабря 2005 г.). — М., 2005. С. 12—18.

6 См.: Витрук Н.В. О некоторых особенностях использования решений ЕСПЧ в практике Конституционного Суда РФ и иных судов // Материалы VIII Международного форума по конституционному правосудию. Указ. изд. С. 24—28.

7 См.: Султанов А. Об общепризнанных принципах международного права и применении судами постановлений Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2008. № 6. С. 10—12.

8 Бюллетень ВС РФ. 2003. № 12. С. 23—25.

9 Вестн. ВАС РФ. 2000. № 2.

10 Бюллетень ВС РФ. 2004. № 2.

11 См., например: определения КС РФ от 18.04.2006 № 14-О, от 18.07.2006 № 360-О // КонсультантПлюс; Определение ВС РФ от 21.05.2004  по делу № 49-Г04-48 // Бюллетень ВС РФ. 2004.  № 11.

12 КонсультантПлюс.

13 Так, в СПС «КонсультантПлюс» на 15.01.2011 в разделе «Судебная практика» было размещено 1650 постановлений ЕСПЧ в неофициальном переводе. Представленные переводы осуществлены либо Уполномоченным по правам человека при ЕСПЧ, либо различными общественными организациями, иными лицами, либо вовсе не авторизованы. В разделе «Международные правовые акты» содержится 1416 актов (преимущественно на английском языке или с извлечениями на русском языке). Все акты ЕСПЧ за 2010 год размещены в системе на английском языке.

14 Абдрашитова В.З. Указ. ст. С. 29.

15 См., например: Постановление ЕСПЧ от 24.07.2003 по делу «Рябых против Российской Федерации»// Журнал российского права. 2004. № 5. С. 116; Решение ЕСПЧ по вопросу приемлемости жалобы № 33408/03, поданной Денисовым А.А. против Российской Федерации от 06.05.2004 // Бюллетень ЕСПЧ. 2004. № 10. С. 26.

16 См.: Федеральный закон от 04.12.2007  № 330-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс  Российской Федерации».

17 См.: Федеральный закон от 09.12.2010  № 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации». (Вступает в силу с 01.01.2012.)

18 См.: Постановление КС РФ от 26.02.2010 № 4-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.А. Дорошка, А.Е. Кота и Е.Ю. Федотовой».

19 См.: Федеральный закон от 09.12.2010  № 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации».

20 См.: Рекомендация от 19 января 2000 г. № R (2000) 2 по пересмотру дел и возобновлению производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского суда по правам человека // Российская юстиция. 2001. № 12. С. 43.

21 См., например: Постановление ЕСПЧ от 07.05.2002 по делу «Бурдов против Российской Федерации» // Российская газета. 2002. 4 июля.

22 См.: Постановление КС РФ от 20.02.2006 № 1-П «По делу о проверке конституционности положения статьи 336 ГПК РФ в связи с жалобами граждан К.А. Инешина, Н.С. Никонова и ОАО “Нижнекамскнефтехим”»; Постановление КС РФ от 21.04.2010 № 10-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 320, части второй статьи 327 и статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданки Е.В. Алейниковой и общества с ограниченной ответственностью “Три К” и запросами Норильского городского суда Красноярского края и Центрального районного суда  города Читы».

23 См.: Федеральный закон от 09.12.2010 № 353-ФЗ «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации».