Постановления и разъяснения Пленума Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ в системе источников информационного права

УДК 340.14

А.А. ЗАЙЦЕВА,

заведующая учебно-методическим кабинетом ДВЮИ Тихоокеанского государственного университета (Хабаровск)

Судебный прецедент как источник права упоминается еще в древнеримской юридической литературе: «Ибо наш император Север предписал, что в случае сомнений, возникающих из законов, обычай или авторитет дел, постоянно решаемых судами сходным образом, должен иметь силу закона»[1]. При этом практика принятия судебных решений аналогично предшествующим решениям по сходным делам в те времена была достаточно широко распространена, а нормативность предыдущего решения всецело зависела от юридической компетентности и, естественно, авторитетности суда. Уровень судебной инстанции, способной вынести решение с юридической силой прецедента, обычно детально не рассматривался. По-видимому, это были суды одного и того же юрисдикционного ранга, что в определенной степени вытекает из следующего древнего утверждения: «поскольку по сходным по составу делам могут выноситься различные решения, чтобы извлечь пользу из судебных решений, мы сопоставляем судью с судьей, эпоху с эпохой, число решений за и против»[2].

Широкое применение судебный прецедент получил в Англии, США, Канаде и других государствах англосаксонской системы права, где он рассматривался в качестве решений судов, приобретающих значение «образца» для последующих решений и тем самым устанавливающих нормы права[3].

Так, несмотря на то, что в содержании конкретного закона, который традиционно имеет наиболее общий характер, охватывает своими нормами в максимально концентрированном виде и абстрактной форме важнейшие общественные отношения, его разработчиками часто могут быть непреднамеренно или умышленно допущены пробелы, противоречия, двусмысленность и др. В условиях закономерного многообразия сфер и видов человеческой деятельности некоторые из возникающих в конкретных жизненных ситуациях отношения иногда не подпадают под действие норм таких законов, хотя нуждаются в безотлагательном правовом упорядочении.

Указанные отношения становятся предметом рассмотрения суда, который, не имея оснований для отказа в исследовании данных отношений по мотивам неполноты или неясности закона, вынужден прибегать к нормотворчеству и пополнять источники права.

Как отмечено А.Б. Венгеровым, если суд в целом не находит правовой нормы для решения соответствующего спора, он оказывается перед выбором: либо вообще отказаться от рассмотрения спора, либо, исходя из общих принципов соответствующей правовой системы, установить новую норму (правило) поведения, либо так истолковать сходную действующую норму, чтобы распространить эту норму на конкретный спор, положить ее в основу своего решения, приговора[4].

Однако в подобной ситуации суд не имеет права отказаться от рассмотрения спора, так как в законе закреплена обязанность суда вынести решение и дать ответ по любому возникшему на практике вопросу, не дожидаясь, пока законодатель примет необходимые законы, тем самым устранит пробелы в праве и противоречия. Суд не может освободиться от вынесения решения по существу, сославшись на неполноту, неясность и (или) противоречивость закона. Отказ суда от вынесения решения по указанным обстоятельствам, расценивается как отказ в правосудии. Например, данная позиция закреплена в ст. 6 Гражданского кодекса РФ, содержащей положение, что в случаях, когда «отношения не урегулированы законодательством или соглашением сторон, отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, применяется гражданское законодательство, регулирующее сходные отношения (аналогия закона)», а при отсутствии такого закона суд исходит из общих начал и смысла гражданского законодательства. Аналогичная норма содержится в ст. 11 Гражданского процессуального кодекса РФ, в Семейном кодексе РФ, в Арбитражном процессуальном кодексе РФ, в Уголовном кодексе РФ.

В случае рассмотрения судом дела с установлением предписаний общего характера, имеющих значение обязательного правила для такого решения однотипных дел другими судами, имеет место судебный прецедент. При этом обязательным для других судов, по мнению некоторых правоведов, является не все решение или приговор, а только «сердцевина» дела, суть правовой позиции судьи, на основе которой выносится решение[5] или приговор. Закономерное улучшение процессов правотворчества уменьшает пробелы правового регулирования общественных отношений, способствуя в конечном счете сужению сферы прецедентной деятельности судов.

Известно, что в юридической науке и практике советского периода отношение к судебному прецеденту в его понимании в качестве источника права было неоднозначным. При признании неприемлемости в целом анализируемого явления для существовавшей в те времена специфической, социалистической системы права, судебный прецедент, тем не менее, довольно часто исследовался в научно-познавательном плане.

Российская правовая система не признает ни судебный, ни административный прецедент в качестве источника права. Судебная и административная практика рассматриваются с позиции применения права, толкования или разъяснения правоприменительной судебной практики[6].

Между тем, в истории советской теории права и отдельных отраслевых дисциплинах однозначного ответа на вопрос: является ли судебная практика источником нормотворчества, а судебный прецедент- источником права, не было. Высказывались различные точки зрения: судебная практика — источник права в полном объеме, включая деятельность нижестоящих судов; судебная практика является источником права только в части нахождения себя в разъяснениях пленумов высших судов; судебная практика  вообще не является источником права.

Анализ судебной практики и юридической литературы позволяет сделать вывод о том, что только руководящие разъяснения пленумов высших судов Российской Федерации представляют собой судебную практику и, как следствие, являются источником права.

Еще  П.Е. Орловский указывал, что не составляют судебной практики решения и определения судов по конкретным делам, взятым в отдельности. Только тогда, когда за несколько лет по определенной категории дел имеется более или менее установившееся положение, можно говорить о судебном практике[7].

Постановления высших судов Российской Федерации приобретают характер источников права, так как они обеспечивают единообразное применение закона, обладают общеобязательным характером, т. е. обязательны для нижестоящих судов. Решения нижестоящих судов касаются дел, которые имеют частную значимость, поэтому источниками права они являться не будут.

Правовой институт аналогии права и аналогии закона является своего рода нормативом для нижестоящих судов посредством применения судебного прецедента.

Нельзя не согласиться с мнением Р.З. Лившица  о том, что «государственная власть осуществляется тремя основными ветвями: законодательством, управлением, правосудием. Средством осуществления власти служат, прежде всего, правовые нормы, поэтому основными видами правовых норм следует считать акты законодательства, управления и правосудия»[8]. Акты правосудия имеют форму постановлений высших судов Российской Федерации.

В России судебный прецедент официально не признается источником права, однако, на практике он имеет место быть и играет важную роль.

Как верно заметил Е.И. Спектор, судебный прецедент представляет собой более гибкий механизм преодоления пробелов в законодательстве. При наличии пробелов в праве, его отставании от жизни высшие судебные органы фактически издают нормы, вносящие изменения и дополнения в действующую систему нормативного регулирования общественных отношений. При этом судебный прецедент следует рассматривать в двух плоскостях: 1) судебный прецедент создает правоположение, которое отсутствует в нормативном акте и тем самым преодолевает пробелы в законодательстве; 2) судебный прецедент дает разъяснения и толкование нормативно-правового акта[9].

В качестве фактических оснований применения судебных прецедентов способны выступать конкретные жизненные обстоятельства в виде событий и(или) действий. События означают процессы и явления реальной действительности, не зависящие от воли человека: изменение времени года, течение времени, рождение, протекание жизни, старение и смерть человека, животных, растений, стихийные бедствия, возникновение, передача и получение генетической, геологической, космической, иной естественной информации и др. Действия представляют собой волевые поведенческие акты людей.

Однако указанные события и действия могут быть не предусмотрены в конкретных нормах, институтах и даже отраслях права, например, в формирующихся нормативных отраслевых образованиях. При наступлении не предусмотренных правом событий и действий возможны случаи возникновения и существования общественных отношений, хотя и не подпадающих под какие-либо нормы действующего законодательства, но имеющих важное или судьбоносное значение для индивида, человеческих групп, коллективов, иных сообществ, общества и государства. В таких случаях суды вынуждены принимать решения, руководствуясь общими принципами и положениями законов или в целом права по указанным событиям либо действиям, и эти решения способны выступать в качестве судебных прецедентов для решения однородных или однотипных дел другими судами.

Поскольку информационное право России является только формирующейся отраслью и многие возникающие или существующие общественные отношения информационной сферы еще не урегулированы правовыми предписаниями информационного характера либо непосредственно нормами об информации, в данной сфере объективно возможны и даже необходимы судебные прецеденты.

Так, в силу существующих и(или) трудноустранимых пробелов в правовом регулировании отношений информационной сферы прецедентные судебные решения реальны для упорядочения многих отношений по сбору, производству, обработке, оформлению, накоплению, хранению, предоставлению (трансляции, ретрансляции, передаче, распространению), получению (использованию, потреблению) печатной и особенно радиоэлектронной (радио, теле-, телефонно-, телеграфной и компьютерной) информации; охраны данных видов информации и защиты окружающих от их негативного воздействия; отношений авторства и собственности соответственно на печатную информацию и радиоэлектронную информацию, печатные и радиоэлектронные информационные ресурсы, на информационные технические средства, информационные технологии, информационные сети и информационные системы; отношений по упорядочению применения цифровых и иных суперсовременных информационных технологий, функционирования корпоративных локальных, региональных, общенациональных, межгосударственных информационных сетей, особенно глобальной сети Интернет. С помощью судебных прецедентов могут решаться проблемы соблюдения авторских прав при использовании глобальных сетей, защиты частной жизни, электронного документооборота, применения цифровой подписи в электронных сообщениях и иные, вызванные новейшими технологическими средствами, проблемы.

Разъяснения и постановления Пленума Верховного суда РФ или Высшего арбитражного суда РФ по вопросам обобщения судебной практики оказывают влияние на решение арбитражных судов и судов общей юрисдикции, обуславливая определенные правовые последствия для участвующих в деле лиц. По мнению автора, разъяснения и постановления Пленума Верховного суда РФ или Высшего арбитражного суда РФ по вопросам обобщения судебной практики по делам, связанным с рассмотрением дел, касающихся вопросов информационной сферы, можно рассматривать в качестве своеобразных прецедентов, источников информационного права.

Библиография

1 Цит. по: Дождев Д.В. Римское право: Учеб. для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. — М.:  НОРМА—ИНФРА-М, 1996. — С. 103.

2 Там же. — С. 104.

3 Мицкевич А.В. Формы выражения или источники права // Общая теория государства и права. Академический курс: В 3-х т. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Отв. ред. М.Н. Марченко. — М.:  Зерцало-М, 2002.  Т. 2.  С. 231.

4 Венгеров А.Б. Теория государства и права: Учеб. для юрид. вузов. — М.: Новый Юрист, 1998.  С. 416—417.

5 Пучков О.А. Формы (источники) права // Теория государства и права: Учеб. для юрид. вузов и факультетов / Под ред. В.М. Корельского и В.Д. Перевалова. — М.: НОРМА—ИНФРА-М, 1998.  С. 288.

6 Лапина М.А. Информационное право: Учебн. пособие для вузов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004.  С. 40.

7 Орловский П.Е. Значение судебной практики в развитии советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 8—9. С. 96.

8 Лившиц Р.З. Современная теория права. Краткий очерк. — М., 1992. С. 46.

9 Спктор Е.И. Судебный прецедент как итточник права. // Журнал российского права. 2003. № 5.