Права человека и политика

УДК 342.7 

Страницы в журнале: 35-39

О.А. СНЕЖКО,

кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и муниципального права, заместитель директора Юридического института ФГБОУ ВПО «Госуниверситет — УНПК» e-mail: orel1olegoa@rambler.ru, snezko@ostu.ru

Проводится конституционно-правой анализ института прав человека через призму политики. Уделяется внимание проблемным аспектам взаимодействия прав человека и политики, выделяются отдельные вопросы реализации правовых норм.

Ключевые слова: права человека, политика, политическая целесообразность, конституционная необходимость.

Human rights and politics

Snezhko O.

Conducted analysis of the constitutional right of the Institute of Human Rights through the prism of politics. Attention is paid to the problematic aspects of the interaction between human rights and politics, highlighted some issues of implementation of the law.

Keywords: human rights, politics, political expediency, constitutional necessity.

Права человека — это универсальная ценность, позволяющая «измерять» многие явления и события, происходящие в обществе и в современном мире. Решение ключевых проблем современности (сохранение стабильности и мира, благоприятной окружающей среды, борьба с бедностью, с преступностью и терроризмом и т. д.) в конечном счете связано с правами человека, так как от эффективности деятельности в данной сфере зависят нормальные условия жизни человека, народа и нации. Политика как деятельность органов власти[1] по сбалансированному обеспечению интересов личности, общества и государства призвана обеспечить целенаправленное участие граждан и всего общества в решении приоритетных проблем. Поэтому политика государства неразрывно связана с правами человека, которые являются «высшим мерилом» политической деятельности. По сути, государственная власть и политика в современном мире получают «гуманитарное» измерение, способствующее ограничению чрезмерных притязаний власти, умеряющее «жажду власти»[2], противоборство и противостояние в обществе.

Права человека призваны определять границы свободы политики, политиков и органов власти. Любые политические меры, которые порождают нарушение прав человека — это посягательства на свободу индивида. Они являются не только противоправными, но и аморальными. Как верно отметила Е.А. Лукашева, «права человека — это отражение не только правового опыта развития человечества, но и кристаллизация его нравственных начал, связанных с уважением свободы и автономии индивида, недопустимости их нарушения, с ориентацией на критерии “добра” и “общего блага”»[3].

По существу взаимосвязь конституционных прав и свобод человека и гражданина и политики отрицать бессмысленно. Политика тесно связана с правами человека и зачастую апеллирует к ним, пытаясь обеспечить взаимодействие между различными социальными группами «путем согласования желаемого и объективно достижимого»[4]. Политика, преломляя в себе экономические интересы через соответствующие институты и структуры власти, расставляет акценты в реализации конституционных прав. Права человека, с одной стороны, используются в качестве ориентира (цели) всей политической деятельности, а, с другой стороны, могут рассматриваться как атрибут (средство) политической борьбы. Безусловно, прав И.Л. Петрухин, который делает вывод о том, что «политики и власти постоянно используют человека в своих эгоистических целях, ссылаясь на то, что это необходимо в общественных интересах, а значит и для блага этого человека»[5].

В конечном итоге волевые политические решения получают нормативное закрепление, способствуя воплощению в жизни тех или иных конституционных ценностей. Таким образом, можно утверждать: права и свободы человека находятся в постоянном «фокусе» политики, они не существуют вне политического поля и зависят от умения органов государственной власти находить баланс между конституционной необходимостью и политической целесообразностью при принятии определенных решений, затрагивающих права и свободы личности.

Сбалансированность политической целесообразности и конституционно-правовой необходимости возможна только в случае соблюдения конституционных приоритетов, обозначенных в конституции. Категории «политическая целесообразность» и «конституционная необходимость» не равнозначны по своей правовой природе, т. е. знак равенства между ними ставить нельзя. Термин «целесообразный» рассматривается в словарях как соответствующий поставленной цели[6], вполне разумный, практически полезный. Можно утверждать, что политическая целесообразность должна иметь под собой полезные и социально-значимые цели. Конечно, понятие «политическая целесообразность» не лишено субъективизма, поскольку состояние политической целесообразности оценивается конкретными субъектами политики, располагающими рычагами власти, исходя из объективных и субъективных фактов, действий или событий и общей оценки политической ситуации в стране. Ее выразителями являются по сути те или иные политические лидеры, которые используют данную категорию для обоснования принимаемых решений.

К сожалению, в политической сфере под предлогом целесообразности могут приниматься решения, направленные на достижения скрытых политических целей, законодательно не фиксирующихся, но вытекающих из системного анализа соответствующего документа. В частности, целью закона провозглашается защита прав человека, а на самом деле принятие закона не способствует изменению ситуации в правозащитной сфере. И это отнюдь не связано с тем, что закон плох или не готова почва для его реализации. Принятие закона по существу продиктовано политической целесообразностью или скрытыми целями, которые были поставлены перед разработчиками инициаторами законопроекта. Например, принятие закона о полиции преподносилось органами власти как конституционная необходимость, связанная с выполнением обязанностей по защите жизни, здоровья, прав и свобод. На первый взгляд так оно и есть, поскольку множество статей данного закона делают акцент на приоритете прав и свобод личности в деятельности полиции (статьи 1—3, 5, 7—8 Федерального закона от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции»; далее — Закон о полиции).

Вместе с тем объективный анализ ситуации в данной сфере, спустя год после принятия Закона о полиции, позволяет сделать вывод о том, что защищать россиян лучше не стали. Связано это с тем, что принятие Закона о полиции было продиктовано в большей части иными политическими целями (сокращение кадров, переаттестация кадров и отбор наиболее достойных, повышение оплаты труда и имиджа органов правопорядка и т. д.). Таким образом, повышение эффективности защиты прав человека как конституционная необходимость в аспекте реформы полиции рассматривалась не как цель, а как итог всех мероприятий, которые приведут к усилению защищенности личности[7]. Однако, к сожалению, пока в результате переименования граждане не почувствовали улучшений в сфере защиты их прав и свобод. Удручает и то, что правозащитный потенциал системы полиции где-то даже понизился в результате реформы, поскольку реальное сокращение численности сотрудников произведено в большей части на уровне низовых звеньев системы полиции. Тем самым сократили тех, кто должен осуществлять защиту прав и свобод личности. Соответствующий аппарат, который обеспечивает защиту прав и свобод «в бумажном варианте», такая реформа затронула лишь частично, существенно не изменив численность аппарата. Таким образом, защиту прав человека затмили другие практические цели.

К сожалению, подмена целей (их искажение) не способствует утверждению идеи прав и свобод человека, а ведет к их забвению или нарушению. По сути, переименование милиции, которое обосновывалось как конституционная необходимость, в реальной жизни оказалось политической целесообразностью, где защита прав граждан по большей части рассматривается гражданами как политический посыл, направленный в будущее.

Вместе с тем конституционная необходимость имманентно должна находиться в тесной взаимосвязи с политической целесообразностью, так как любое политическое решение должно приводить к достижению конституционных целей. Консенсус при использовании данных категорий возможен только в случае соблюдения конституционных приоритетов (целей), обозначенных в Конституции РФ, если конечно она воспринимается не как декларация, а как Основной закон страны. Например, приостановление действия законов, затрагивающих права граждан, требует соответствующего конституционно-правового обоснования. Необходимость достижения значимых, жизненно важных государственных целей не должна оправдывать использование приостановления закона как средства их достижения во всех случаях[8]. Следует признать, что только та цель может быть конституционно обоснованной, которая отвечает потребностям, как всего общества и государства, так и отдельных граждан.

В правовом государстве политические противоречия и конфликты должны разрешаться конституционно-правовым путем с учетом складывающейся ситуации. Конституционный приоритет человека и его прав как высшей ценности предполагает, что политическая целесообразность, политические ценности, цели и средства должны сообразовываться с правом. Например, законодатель на федеральном уровне, равно как и законодательные органы государственной власти в субъектах Российской Федерации, учитывает стратегические цели организации государственной власти и другие неправовые факторы (социально-экономические, политические, духовные, а также традиции, национальные и иные особенности населения и др.), т. е. исходят из принципа целесообразности в рамках конституционности. Такое стратегическое планирование необходимо прежде всего ориентировать на человека, его реальные потребности и нужды. Конституционный баланс политической целесообразности и правовой действительности не должен смещаться в какую-либо сторону. Недопустимыми можно признать любые действия органов власти, которые под предлогом конституционных идеалов личности решают конкретные политические задачи, подрывая авторитет закона и ставят под сомнение конституционные ценности.

Проблема обеспечения баланса конституционной необходимости и целесообразности неоднократно поднималась Конституционным судом РФ. В одном из решений, которое получило неоднозначную оценку в научной общественности, отмечалось: «Конституционный суд Российской Федерации не рассматривает в данном деле вопрос о политической целесообразности принятых решений (курсив наш. — О.А.), равно как об адекватности осуществляющихся на их основе мер»[9]. В последующих решениях КС РФ неоднократно отмечал, что он не вправе проводить оценку целесообразности и экономической обоснованности решений законодателя[10]. Решая исключительно вопросы права, суд должен воздерживаться от рассмотрения вопросов социально-политической или экономической целесообразности, руководствуясь конституционными положениями.

Право как форма социальной жизни, обеспечивая защиту общезначимых ценностей и компромисс интересов, допускает различные варианты поведения и их мотивацию с точки зрения правомерно преследуемых целей и конституционно защищаемых ценностей. Но это не означает, что право вообще индифферентно по отношению к экономической или политической целесообразности. Право — это не пустой сосуд, который может быть наполнен любым содержанием. Поскольку форма и содержание находятся в единстве, постольку можно говорить о юридической (правовой) целесообразности. Иное ведет к безусловной индифферентности права как по отношению к целям и средствам, так и по отношению к конституционно защищаемым ценностям, в том числе в области прав и свобод человека и гражданина, что в свою очередь порождает неограниченный релятивизм и произвольное усмотрение в сфере конституционно-правового регулирования[11].

Политика, нарушающая права человека и основные свободы, политика вопреки праву — это голая сила, насилие. Такая политика — во имя чего бы она ни велась, будь то интересы государства или борьба с экстремизмом, — в конечном счете оборачивается трагедией. Освобождая своих непосредственных носителей и все общество от связанности правом, она пробуждает самые темные инстинкты, открывает путь в произвол и анархию.

Политическая власть не может навязать все, что захочет (например, объявить, что право на пенсию будет гарантировано государством на более высоком уровне, чем это позволяют бюджетные средства государства). Удержать это соотношение, если оно противоречит фактическому экономическому положению, без последующих потрясений власть не в силах. Пределы регулятивных, в том числе законодательных, возможностей власти коренятся в «природе вещей». Закон есть лишь форма права. Власть, не считающаяся с «природой вещей», возводит в закон свой произвол. И тогда наиболее ярко проявляется расхождение права и закона, что закономерно приведет к «обесцениванию» конкретного права гражданина. По словам Г.Ф. Шершеневича, «целесообразность мира оправдывается его соответствующими целями человека. Человек будет чувствовать себя неудовлетворенным, а потому и несчастным, если он, сознавая, что мог бы иметь права на любое благо, в тоже время видит, что многие блага остаются ему недоступными»[12]. Важно не допустить закрепления в праве несбыточных политических заветов, которые будут способствовать правовому нигилизму и подрыву авторитета государственных органов.

Таким образом, можно сделать вывод, что права человека и политика — это понятия тесно взаимосвязанные и переплетающиеся. На государственном уровне нельзя допускать политических крайностей: забвения прав человека или их «фетишизации». Беспрепятственная реализация прав человека с учетом политических приоритетов и целей должна способствовать утверждению конституционных ценностей в действительности и укреплению всей государственности. В правах человека фокусируются персоналистские и институциональные начала политики, без которых невозможно нормальное развитие государства, функционирование демократических институтов, а также эффективная защита личности.

Библиография

1 См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. — М., 2003. С. 553.

2 А.В. Малько и К.В. Шундиков справедливо утверждают, что стержнем политики является завоевание, удержание и использование государственной власти // Малько А.В., Шундиков К.В. Цели и средства в праве и правовой политике. — Саратов. 2003. С. 197.

3 См.: Лукашева Е.А. Права человека, правовая политика и нравственность // URL: http://www.centrlaw.ru

4 Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. — Саратов. 2004. С. 311.

5 Петрухин И.Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право. 1999. № 10. С. 87.

6 См.: Философский словарь / под ред. И.Т. Фролова. 4-е изд. — М., 1981. 445 с.

7 См.: Доклад Министра внутренних дел Р.Г. Нургалиева на расширенном заседании Коллегии МВД России // URL: http://www.mvd.ru/news/show_101853/

8 См. подробнее: Снежко О.А. Приостановление действия закона как правоограничивающий феномен // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. № 1. С. 45—52.

9 Постановление КС РФ от 31.07.1995 № 10-П «По делу о проверке конституционности Указа Президента Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 2137 “О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории чеченской республики”, Указа Президента Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 2166 “О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и в зоне Осетино-Ингушского конфликта”, Постановления Правительства Российской Федерации от 9 декабря 1994 г. № 1360 “Об обеспечении государственной безопасности и территориальной целостности Российской Федерации, законности, прав и свобод граждан, разоружения незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской республики и прилегающих к ней регионов Северного Кавказа”, Указа Президента Российской Федерации от 2 ноября 1993 г. № 1833 “Об основных положениях военной доктрины Российской Федерации”» // СЗ РФ. 1995. № 33. Ст. 3424.

10 См.: Постановление КС РФ от 05.07.2001 № 11-П «По делу о проверке конституционности Постановления Государственной Думы от 28 июня 2000 года № 492-III ГД “О внесении изменения в Постановление Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации “Об объявлении амнистии в связи с 55-летием победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов” в связи с запросом советского районного суда города Челябинска и жалобами ряда граждан» // СЗ РФ. 2001. № 29. Ст. 3059; Определение КС РФ от 08.06.2004 № 224-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Тюменской области о проверке конституционности части первой статьи 2 и части первой статьи 5 Закона Российской Федерации “О налоге на операции с ценными бумагами”» (официально опубликовано не было).

11 См. подробнее: Зорькин В. Конституция и права человека в XXI веке (к 15-летию Конституции Российской Федерации) // URL: http://www.ksrf.ru/News/Speech/Pages/ViewItem.aspx?ParamId=20

12 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. — М. 1911. С. 79.