Правовая оценка деяний, связанных с причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление, по законодательству Российской Федерации и Республики Казахстан

УДК 343.3/.7(470)(574) 

Страницы в журнале: 131-134

Б.Б. Галиев,

кандидат юридических наук, зав. кафедрой права Костанайского филиала Челябинского государственного университета, член Костанайской областной коллегии адвокатов Казахстан, Костанай bakhyt.galiev@mail.ru

Анализируется институт задержания лица, совершившего преступление, как новелла уголовного законодательства Российской Федерации и Республики Казахстан. Рассматриваются вопросы юридической оценки деяний, связанных с причинением вреда при задержании лица, совершившего преступление. Применение исследуемой нормы не перестает быть предметом спора среди теоретиков и практиков.

Ключевые слова: задержание лица, совершившего преступление; причинение вреда; применение насилия; право на задержание преступника; сроки давности; необходимая оборона.

Институт задержания лица, совершившего преступление, следует расценивать как законодательную новеллу Уголовного кодекса Республики Казахстан 1997 года (далее — УК РК) и Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 года (далее — УК РФ), хотя о необходимости посвящения ему специальной нормы неоднократно говорилось еще в период существования советского уголовного права. Более того, предпосылки к этому уже имелись. Так, правомерность причинения вреда при задержании преступника была установлена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство». В ст. 16 этого нормативного акта говорилось: «Действия граждан, направленные на пресечение преступных посягательств и задержание преступника, являются в соответствии с законодательством Союза ССР и союзных республик правомерными и не влекут уголовной и иной ответственности, даже если этими действиями вынужденно был причинен вред преступнику» [2]. Кроме того, норма, регламентирующая институт вынужденного причинения вреда лицу, совершившему преступление, как правомерного, была сформулирована в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик 1991 года, которые так и не вступили в силуВведение данного института в уголовное законодательство положило конец спорам о его правовой природе, ибо одни ученые приравнивали его к необходимой обороне, причем эта позиция была прямо выражена в судебной практике [8, с. 118—119]; другие — к крайней необходимости; третьи утверждали: применение к преступнику насилия в пределах, необходимых для его задержания, образует самостоятельное обстоятельство, исключающее общественную опасность и противоправность деяния. Однако все были единодушны в том, что действия по задержанию лица, совершившего преступление, даже сопряженные с применением насилия и причинением вреда, надлежит признавать правомерными в силу их общественной полезности, поскольку они способствуют борьбе с преступными проявлениями.

Упомянутому обстоятельству в УК РК посвящена ст. 33 «Причинение вреда при задержании лица, совершившего посягательство». В УК РФ ст. 38 именуется «Причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление». Между тем в юридическом контексте преступником является лицо, которое признано таковым на основании обвинительного приговора суда или вердикта коллегии присяжных заседателей. Поэтому представляется, что название ст. 33 УК РК сформулировано более удачно.

По смыслу ч. 1 ст. 38 УК РФ не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер.

До настоящего времени нет единства мнений о том, когда возникает право на задержание преступника. По мнению одних авторов, причинение вреда при задержании преступника может иметь место только после окончания посягательства [11, с. 167]. С точки зрения других, право на причинение вреда возникает с момента совершения им преступления [4, с. 68]. Отдельные авторы делают вывод относительно данного вопроса с поправкой на институт необходимой обороны. Они полагают: задержание лица на месте совершения преступления и в ряде других случаев нередко совпадает с пресечением посягательства и поэтому не выходит за пределы необходимой обороны. Если задерживаемый оказывает, например, сопротивление законным действиям представителей власти или граждан, и оно перерастает в общественно опасное посягательство, сразу возникает право на необходимую оборону. Вред, причиненный посягающему, в таких случаях оправдан состоянием необходимой обороны. Самостоятельное разрешение рассматриваемого вопроса требуется лишь в тех случаях, когда состояние необходимой обороны отсутствует [5, с. 79]. Сходную точку зрения высказали И.Я. Козаченко, Е.А. Сухарев и О.П. Кузьменок: задержание осуществимо в любом случае, когда отпадает право на необходимую оборону при совершении преступлений, создающих ситуацию необходимой обороны. В иных случаях производство задержания преступника может возникнуть с момента совершения преступления [3, с. 13].

В определенной мере аналогичное толкование дал Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 27.09.2012 № 19 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону и на причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление» (далее — Постановление № 19), согласно которому «задержание лица, совершившего преступление, может производиться при отсутствии непосредственной опасности совершения задерживаемым лицом общественно опасного посягательства… Если в процессе задержания задерживаемое лицо совершает общественно опасное посягательство, в том числе сопряженное с насилием, опасным для жизни задерживающего его лица или иных лиц, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, причинение вреда в отношении задерживаемого следует рассматривать по правилам о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ)» [7, с. 5].

Более конкретную и, на наш взгляд, убедительную позицию по этому вопросу занял Ю.В. Баулин. Он предлагает в отдельных случаях при оценке действий гражданина учитывать правила как необходимой обороны, так и задержания преступника. Если преступник путем нападения на гражданина уклоняется от задержания, то очевидно, что у последнего возникает право как на необходимую оборону, так и на задержание преступника. При этом акт задержания вначале осуществляется с использованием права на необходимую оборону, а затем по правилам задержания преступника. Поэтому, как считает Ю.В. Баулин, право на задержание преступника возникает с начала совершения им приготовительных действий, существует в момент совершения посягательства, а также непосредственно после него [1, с. 90].

На наш взгляд, в данном случае необходим дифференцированный подход при оценке ситуаций, связанных с причинением вреда преступнику при его задержании, причем с учетом одного из правил квалификации деяний уголовно-правового характера. Действительно, порой гражданин или представитель органов правопорядка применяет насилие к лицу, совершающему общественно опасное посягательство, преследуя при этом одновременно цели пресечения данного посягательства и возможности совершения новых преступлений, задержания виновного для последующей реализации задач правосудия. Правовая оценка причиненного вреда в подобных ситуациях, по нашему убеждению, должна осуществляться исходя из правил ст. 37 УК РФ, т. е. необходимой обороны, ибо в этом случае наблюдается конкуренция норм о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление. Предпочтение должно быть отдано ст. 37 УК РФ, поскольку в законе установлены более жесткие условия правомерности причинения вреда при задержании преступника, нежели в случае необходимой обороны, а при конкуренции двух специальных норм применяется положение, имеющее более привилегированный состав.

В ст. 38 УК РФ и ст. 33 УК РК не указывается конечный момент реализации права на задержание лица, совершившего уголовно-наказуемое деяние. Одно из распространенных мнений сводится к тому, что задержание преступника может иметь место в пределах сроков давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 78 УК РФ) или давности исполнения обвинительного приговора (ст. 83 УК РФ). Собственно, по этому пути идет и судебная практика. Однако с этим не согласен Ю.В. Баулин, так как это положение объективно не способствует развитию инициативы граждан в борьбе с преступностью, которые к тому же могут быть не осведомлены о давностных сроках, а тем более об их продолжительности, которые прямо зависят от правильной квалификации содеянного. В соответствии с этой точкой зрения граждане также должны знать об обстоятельствах, влияющих на течение давностных сроков. Но эти обстоятельства в большинстве своем неизвестны и органам власти, в распоряжение которых представляется виновный. Следовательно, определение и применение сроков давности — прерогатива специальных органов правосудия, а не граждан. По мнению Ю.В. Баулина, задержание преступника со стороны отдельных граждан правомерно в любое время, истекшее с момента совершения им посягательства [1, с. 93—94]. Эта позиция нашла своих последователей, резюмирующих, что право на задержание преступника возникает при пресечении общественно опасного деяния (для преступлений, которые не создают ситуацию необходимой обороны), а также непосредственно после фактического окончания посягательства и сохраняется спустя любое время после совершения преступления [3, с. 14].

Полагаем, данная точка зрения не лишена здравого смысла, поскольку для оперирования давностными сроками даже органам правосудия необходимо исследовать не только прежнюю, но и вероятную последующую преступную деятельность виновного лица, что возможно только при условии его задержания и доставления органам власти. К тому же по УК РК, в отличие от УК РФ, течение давностных сроков при совершении нового умышленного преступления прерывается и срок давности начинает течь заново с момента совершения нового преступления. В любом случае, как нам представляется, временные границы задержания лица, совершившего противоправное деяние, должны быть обозначены либо в самом законе, либо должны найти отражение в разъяснениях Верховных Судов России и Казахстана.

В доктрине уголовного права долгое время дискутировался вопрос о возможности применения насилия к лицам, совершившим преступления небольшой тяжести, ибо вред, причиняемый задерживаемому, как полагали отдельные авторы, в таких случаях оказывается более значительным, нежели вред, причиняемый преступлением [6, с. 464]. По утверждению И.С. Тишкевича, право задержания преступника появляется в связи с совершением такого тяжкого преступления, которое влечет по закону наказание в виде лишения свободы [10, с. 29]. Более последовательную позицию занимает М.И. Якубович, полагая, что нет оснований для запрета задержания любых преступников [12, с. 43]. Эта точка зрения изначально представлялась более логичной, тем более сами законы (ст. 33 УК РК, ст. 38 УК РФ) никаких ограничений в этом плане не содержат. Более того, на практике нередко задержание с причинением имущественного, а иногда и физического вреда происходит в отношении преступников, совершивших неосторожное и небольшой тяжести преступления, в частности такие, как нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека.

К сожалению, высшая судебная инстанция России не уделила внимания столь важному вопросу, лишь разъяснив в Постановлении № 19, что к лицам, совершившим преступление, следует относить лиц, совершивших как оконченное, так и неоконченное преступление, а также соучастников соответствующего преступления. При этом наличие вступившего в законную силу обвинительного приговора в отношении таких лиц не является обязательным условием правомерности причинения им вреда в ходе задержания [7, с. 5].

Существует устоявшееся мнение, согласно которому уголовно-правовое задержание не может применяться к лицам, совершившим административный проступок, не достигшим возраста уголовной ответственности и невменяемым. Если в отношении двух первых категорий лиц с этим утверждением можно согласиться, то в отношении последней, как полагают отдельные юристы, вопрос является спорным, так как, совершая насильственные действия в отношении окружающих, они представляют серьезную опасность. И если необходимая оборона против таких лиц допустима, то почему же невозможно их задержание с причинением вреда [9, с. 313]. Думается, этот вопрос весьма актуален и должен быть решен так же, как и при необходимой обороне, руководящими постановлениями пленумов Верховных Судов России и Казахстана.

За период существования УК РФ институт необходимой обороны трижды подвергался изменениям и дополнениям, однако отдельные его положения все еще требуют конкретизации, о чем было сказано выше. Эта необходимость назрела еще и потому, что это обстоятельство, исключающее преступность деяния, имеет прямое отношение к борьбе с таким социальным злом, как преступность.

Список литературы

1. Баулин Ю.В. Право граждан на задержание преступника. — Харьков, 1986.

2. Ведомости Верховного Совета СССР. 1966. № 30. Ст. 595.

3. Козаченко И.Я., Сухарев Е.А., Кузьменок О.П. Спорные вопросы квалификации задержания преступника. — Екатеринбург, 1992.

4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова и др.; отв. ред. А.И. Рарог. — М., 2004.

5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. 2-е изд.; под общ. ред. Генерального прокурора РФ, проф. Ю.И. Скуратова и Председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева. — М., 1999.

6. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении: учеб. для вузов; под ред. д-ра юрид. наук, проф. Н.Ф. Кузнецовой и канд. юрид. наук, доцента И.М. Тяжковой. — М., 1999.

7. О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону и на причинение вреда при задержании лица, совершившего преступлении: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2012. № 11.

8.  О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств: Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16.08.1984 № 14 // Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам / сост. С.Г. Ласточкина, Н.Н. Хохолова. 3- изд. — М., 2003.

9. Российское уголовное право: Т. 1. Общая часть / Г.Н. Борзенков, Л.В. Иногамова-Хегай, В.С. Комиссаров [и др.]; под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, В.С. Комисарова, А.И. Рарога. 2-е изд. — М., 2008.

10. Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. — М., 1969.

11. Уголовное право России. Части Общая и Особенная; под ред. А.И. Рарога. 6-е изд. — М., 2008.

12. Якубович М.И. Обстоятельства, исключающие общественную опасность и противоправность деяния. — М., 1979.