Правовая парадигма и парадигмальные тексты

УДК 340.12

Страницы в журнале: 18-22

О.Е. Рычагова,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Сибирского института управления — филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Новосибирск rychagova2004@mail.ru

На основе разных систем правовых принципов могут существовать совершенно разные правовые системы, поскольку в них по-разному складывается иерархия автономных прав человека. В соответствии с тем, какому принципу отдается приоритет — принципу индивидуальной свободы или принципу равенства, — меняется понимание правовой справедливости. Правовая парадигма определяет целостность правовой системы, способ постановки правовых проблем и методы их решения. Научный анализ системы права дает ключи к решению вопросов о том, в какой мере парадигмальные тексты отражаются в правовой системе, какой характер носят эти тексты, в какой степени они искажены и как это может деформировать систему права.

Ключевые слова: система права, принципы права, парадигма, правовая парадигма, парадигмальные тексты.

Если обратиться к истории развития правовых систем разных стран, то можно обнаружить в их основе самые разные системы правовых принципов. При анализе этих правовых систем выясняется, что в них по-разному складывается иерархия автономных прав человека. Так, идея прав человека впервые была провозглашена в Декларации независимости США  1776 года, а затем — в  Декларации прав человека и гражданина, принятой во время Великой французской революции 1789 года. В последнюю наряду с принципом индивидуальной свободы был включен принцип равенства.

С ужесточением якобинской диктатуры принцип равенства стал превалировать над принципом свободы, приоритет которого окончательно был закреплен решением французского Конвента в 1793 году. «В дальнейшем и выросли те две ныне конкурирующие между собой системы взглядов на общество и его экономику, одна из которых кладет в основу идею личной свободы и именует себя либерализмом, а вторая — идею равенства как воплощение принципа социальной справедливости и существует под наименованием социалистической идеи» [2, с. 27].

В соответствии с тем, какому принципу отдается приоритет — принципу индивидуальной свободы или принципу равенства, — меняется понимание справедливости. То, что справедливо с позиции либерального мировоззрения, может оказаться несправедливым с позиции социалистического, и наоборот. В зависимости от понимания принципа справедливости в рамках этих мировоззренческих систем по-разному будет пониматься формирование правовых систем. Среди правоведов социалистической ориентации можно встретить критику буржуазной правовой системы за несправедливость. Однако буржуазные юристы столь же аргументировано со своей позиции доказывают несправедливость социалистической правовой системы. Спор между буржуазными и социалистическими правоведами становится неразрешимым, так как они исходят из принципиально разных предпосылок, способов согласования автономных прав и в соответствии с этим по-разному трактуют обязанности.

Способ согласования иерархии автономных прав, в соответствии с которыми определяется принцип справедливости и другие правовые принципы, лежащие в основе системы права, определяет правовую парадигму.

Хотя термин «парадигма» широко использовался в античной философии и христианском богословии, в современный научный оборот он впервые был введен Т. Куном. Парадигма переводится с греческого как «образец», «прототип». Первоначально она обозначала идеальный принцип, который воплощается в природе вещей и на основании которого строится знание. Т. Кун понимал под парадигмой общепринятые классические научные знания, в соответствии с которыми определяются методы постановки научных проблем и их решения [1, с. 11].

А.Л. Никифоров считает, что «в каждой науке существует одна (иногда несколько) фундаментальная теория — парадигма, которой в определенный период придерживается большинство ученых. При всех оговорках, связанных с неопределенностью понятия парадигмы, нельзя отрицать тот факт, что в науке имеются важнейшие достижения, признаваемые всем научным сообществом» [3, с. 301].

Парадигмальным является знание не только общепринятое, но и образцовое, оно структурирует науку, создает ее цельность. Научная революция происходит как смена парадигм. Старое общепринятое знание перестает приниматься, что приводит к возникновению новой научной парадигмы, которая не соотносима со старой. В связи с этим разногласия и споры научных теорий, которые основываются на разных парадигмах, не могут быть разрешены, так как нет общих оснований для этих разногласий. Проблематика науки становится принципиально непереводимой на язык другой парадигмы. Многие научные вопросы, которые раньше волновали ученых, оказываются бессмысленными с позиции новой парадигмы, возникшей вследствие научной революции.

В целом все эти характеристики понятия парадигмы, которые выделил Т. Кун, можно перенести и на понятие правовой парадигмы. Подобно тому, как научная парадигма создает целостность науки, правовая парадигма определяет целостность правовой системы. Так же как и научная парадигма, являющаяся образцом постановки и решения научных проблем, правовая парадигма определяет способ постановки правовых проблем и методы их решения. Например, в социалистической правовой парадигме принцип равенства является основанием постановки вопроса об уравнивании доходов и предлагает метод решения этого вопроса через усиление роли государства, однако в либеральной правовой парадигме этот вопрос не ставится и не решается.

Точно так же, как споры между научными теориями, основывающимися на разных парадигмах, становятся неразрешимыми, невозможно разрешить спор между правовыми теориями, основывающимися на разных правовых парадигмах. Бесплоден спор между сторонником геоцентрической и гелиоцентрической системы, так как птолемеевская и коперниковская концепции исходят из разных предпосылок, а значит, нет общих оснований для спора между ними и его разрешения. Подобно этому бессмысленным будет спор о роли государства при уравнивании доходов между либералом и социалистом, так как они исходят из совершенно разного представления о справедливости и поэтому не имеют общего основания для ведения спора и его разрешения.

Таким образом, при смене научных парадигм происходит обессмысливание целого ряда старых научных проблем. Например, сейчас потеряла смысл проблема эфира, флогистона, перестали считаться наукой месмеризм, витализм и т. д.

При смене правовых парадигм все происходит аналогичным образом. Так, чрезвычайно сложная в средневековой правовой парадигме проблема установления правовой ответственности за колдовство не только не ставится, но и не замечается в современной правовой парадигме. Более того, многие современные юристы считают средневековую правовую проблему обеспечения защиты от колдовства надуманной, порожденной религиозными предрассудками и невежеством.

Следовательно, чтобы понять правовую систему, необходимо охарактеризовать парадигму, которая лежит в ее основе.

В современном правовом сознании можно выделить как минимум четыре не сводимых друг к другу правовые парадигмы: две — социалистической направленности, две — либеральной. Этатистская правовая парадигма, которая берет свое начало в философии права Гегеля, в качестве первичного правового принципа рассматривает приоритет общего над частным, государства над человеком. Марксистская правовая парадигма, вытекающая из учений К. Маркса и Ф. Энгельса, в качестве первичного принципа рассматривает волю господствующего класса, на роль которого выдвигает пролетариат. Парадигма теории естественного права лежит в основе англосаксонской правовой системы. Ее источником является философия английских эмпиристов, и прежде всего Дж. Локка. Она исходит из разнообразия личного опыта, предполагающего терпимое отношение к другим и признание за ними таких же прав, как и за собой. Парадигма теории правового государства лежит в основе романо-германской правовой системы. Ее источником является не только римское право, но и философия европейского рационализма и трансцендентализма И. Канта. Она исходит из того, что в человеке априорно заложена идея автономного права, которая может быть сформулирована в виде общепринятого закона.

Надо сказать, что на формирование либеральных правовых парадигм особое влияние оказали христианские ценности, и прежде всего христианский принцип ценностного приоритета личности над государством.

Правовая парадигма может в большей или меньшей мере осознаваться обществом. Все формы фиксации моментов осознания правовой парадигмы (в документах, священных книгах, художественной литературе, произведениях искусства, мифах, нарративах и т. д.) в дальнейшем будут обозначены термином «парадигмальные тексты». (По своей сути парадигмальные тексты сходны в некоторых аспектах с сакральными как генераторами информационного поля цивилизации).

Парадигмальные тексты содержат не только правовые принципы, образцы постановки правовых проблем и способов их решения; они  определяют терминологические и семиотические формы выражения правовых норм. Иначе говоря, правовая норма становится понятной только в контексте парадигмальных текстов, определяющих языковую форму ее выражения. Та же самая правовая норма, написанная более простым и доходчивым языком, но не соответствующим парадигмальным текстам, может оказаться непонятной с позиции юриста и неработоспособной в правовой системе.

Наличие парадигмальных текстов приводит к возникновению особой прослойки общества, имеющей прерогативу их разработки, введения и толкования. Это представители власти и государственных структур, уполномоченные вводить юридические нормативы, допущенные к рычагам воздействия на общественное мнение, верхушка политических и экономических кланов. Эта прослойка общества может в своих интересах искажать парадигмальные тексты и вводить новые, которые не соответствуют сложившейся правовой парадигме. В истории политической борьбы субъекты, получавшие доступ к интерпретированию парадигмальных текстов и разъяснению их для остальных, стремились делать это в личных интересах, образуя замкнутый клан, наделенный особыми привилегиями.

Постулаты языческих религий разъяснялись жрецами и шаманами, корпус марксизма-ленинизма — преподавателями теории марксизма-ленинизма, партийными функционерами. Даже интерпретация Священного писания превращалась в поле политической борьбы, о чем свидетельствуют тринитарные и христологические споры в Византии, раскол между католиками и православными, Крестовые походы в средневековой Европе, старообрядческий раскол в России.

Однако подлинно революционные изменения наступают при смене парадигмальных текстов, которая влечет за собой смену толкователей. Налицо и обратная зависимость — для получения власти в обществе следует заменить новым существующий парадигмальный текст и избавиться от его компетентных толкователей. В качестве примера смены текстов можно выделить борьбу с язычеством в конце первого тысячелетия: семиотическая система язычества последовательно разрушалась, ликвидировались капища, сжигались статуи славянских богов, изгонялись служители культов. В качестве фиксации новой парадигмы статус парадигмального текста обрело Священное писание, а его толкователи получали соответствующие привилегии.

Аналогичные по сути, но не по размаху процессы стали происходить, когда в России в  результате октябрьского переворота к власти пришел новый политический клан, объединенный по идеологическому принципу, — партия коммунистов. В качестве парадигмальных текстов были насильственно введены произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ульянова, а первейшей задачей стало уничтожение уполномоченного толковать старые парадигмальные тексты священничества, что и было проведено достаточно успешно.

Логику коммунистической борьбы с Церковью в советский период невозможно понять, игнорируя этот семиотический аспект. Если ограбление храмов, а затем их полное закрытие и повсеместные расстрелы священников еще как-то можно интерпретировать с позиции логики политической борьбы, то совершенно иррациональными представляются огромные усилия, которые прилагались для разрушения недействующих храмов, включая и те, на которые уже никто внимания не обращал. Однако идеологическое сознание коммунистов рассматривало храмы как знаковое выражение старой парадигмы, т. е. своеобразное выражение парадигмального текста. То, что храм заброшен, значения не имело — борьба велась уже не с персонифицированным врагом, а с самим парадигмальным текстом.

В свою очередь в конце 1980-х годов уже корпус марксизма-ленинизма в соответствии с внутренней логикой распада системы, т. е. предмета, к которому он относится, утратил свой парадигмальный характер. На верхушке власти произошла смена элит, и перед средним звеном управленцев встала задача приспособления к новым парадигмальным текстам.

Носители убеждений, не соответствующих парадигмальным текстам (еретики, диссиденты и пр.), исторгаются политической системой, причем меры воздействия на них варьируются от смертной казни до поражения в некоторых правах (например, запрет проживания за чертой оседлости). Чем уже и догматичнее парадигмальные тексты, тем жестче проводятся преследования за убеждения. Даже предельный либерализм христианских парадигмальных текстов (с позиции которых нет ни эллина, ни иудея и которые призывают возлюбить врагов своих) не смог послужить заслоном для их преинтерпретаций в политических интересах. Парадигмальные тексты, которые напрямую обосновывали необходимость насилия («Mein Kampf», «Государство и революция», «Манифест коммунистической партии»), спровоцировали гибель десятков миллионов людей.

Политическая интерпретация правового парадигмального текста ведет к тому, что перед законодательством, отражающим этот парадигмальный текст, ставится задача обеспечить возможности репрессивных мероприятий, которые будет проводить правящая политическая элита в отношении инакомыслящих. Клан, получивший привилегию по-своему интерпретировать парадигмальные тексты и навязывать эту интерпретацию остальным, имеет нижний слой, обслуживающий политическую элиту: это юристы (адвокаты, прокуроры, судьи, ученые, преподаватели юридических дисциплин), которые могут осуществляемые в интересах правящего клана интерпретации парадигмальных текстов юридически закреплять или способствовать фиксации их в системе права, тем самым деформируя ее. В этом ключ популярности профессии, которая по своему характеру относится к обслуживающим («слуги закона»), а не к обслуживаемым.

Таким образом, анализ системы права подразумевает решение следующей проблемы: в какой мере парадигмальные тексты отражаются в правовой системе, какой характер носят эти тексты, в какой степени они искажены и как это может деформировать систему права. При этом следует иметь в виду, что принятые политической элитой интерпретации парадигмальных текстов могут не совпадать не только с правовой парадигмой, но и со смыслом самих этих парадигмальных текстов. Влияние принятых интерпретаций парадигмальных текстов может обусловливать следующие явления.

Во-первых, придание безусловного приоритета некоторым общественным отношениям перед другими: охрана первых и запрет последних, как правило, не обусловлены объективными потребностями и реалиями, а являются отражением интерпретации парадигмального текста, предлагаемого субъектами, обладающими на данном историческом этапе властью. С учетом этого следует по-иному осмыслить качественные признаки предмета правового регулирования, системы права, отрасли права, состава, принципов формирования и структурирования.

Во-вторых, посредством законодательства возможно обратное воздействие как на отдельные тезисы парадигмального текста, так и на текст в целом. Борьба за это в настоящее время ведется многими субъектами политической системы России на разных уровнях с разной интенсивностью и результативностью.

В-третьих, кроме процесса внедрения в общественное сознание новых интерпретаций парадигмального текста в масштабах страны аналогичные процессы происходят на всех уровнях. Наиболее отчетливо они проявляются на уровне субъектов Российской Федерации, хотя имеют место и на локальном уровне, т. е. в отдельной организации. В последнем случае речь идет о корпоративных нормах в широком смысле этого слова, т. е. как правовых (регулирующих гражданские, трудовые отношения), так и иных социальных (например, нормах корпоративной культуры).

Таким образом, система права в целом и все ее структурные элементы являются инструментарием осознанного формирования типа цивилизации в стране, системы ценностей, культуры. Локальный уровень правового регулирования предоставляет наиболее реальную возможность формирования контрценностей и контркультуры.

Политические интерпретации парадигмальных текстов существуют и в различных сферах знания, например в юриспруденции. Следует уточнить, что речь идет не о тех исследованиях, которые являются особо популярными в научной среде, а о работах догматического характера.

Конвенциональность, «договорность», гетерогенность юридической системы является ее основополагающим признаком и выражается не только в возможности законодателя выбирать значения употребляемых слов или конструировать термины, понятийный аппарат в целом, но и в субъективном избрании из всего многообразия реально существующих общественных отношений и их моделей подходящих вариантов.

Список литературы

1. Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975. С. 11.

2. Курс российского трудового права: В 3 т. Т. I: Общая часть / под ред. Е.Б. Хохлова. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1996. С. 27.

3. Никифоров А.Л. Философия как личный опыт // Заблуждающийся разум? Многообразие вненаучного знания / отв. ред. И.Т. Касавин. М.:  Политиздат, 1990. С. 301.