Правовая природа третейского соглашения

УДК 347. 91/95

Страницы в журнале: 72-75

Е.М. Галас,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Юридического института Севастопольского государственного университета Россия, Севастополь uspeh@ua.fm

Исследуется правовая природа и формы третейского соглашения. Анализируется российское законодательство с точки зрения определения правового статуса третейского соглашения, а также соотношения «старых» третейских и «новых» арбитражных соглашений. Обосновываются положительные аспекты признания государством арбитражных соглашений, а также применения в России концепции автономии арбитражного соглашения от норм национального законодательства.

Ключевые слова: арбитраж, соглашение, норма, медиация, сторона, спор, договор, закон, третейский суд, арбитражная оговорка, юрисдикция.

Следует согласиться с тем, что российская правовая наука «досконально изучала правовую природу третейских соглашений, их виды, сферу применения, недействительность и утрату силы» [1, c. 31]. Что касается арбитражного соглашения, то оно, как правило, признавалось правовым институтом, «регулирование которого в высокой степени подвержено влиянию международного права»,  доктринальным воззрениям, опять же, «мирового юридического сообщества», а также «потребностей международной торговли» [4, c. 8].

С принятием Федерального закона от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» (далее — Закон № 382-ФЗ) наступил новый период, который иногда называют третейской реформой [8, c. 42]. Закон № 382-ФЗ актуализировал вопросы понимания правовой природы третейского соглашения, особенно в части материально-правовых характеристик третейского соглашения с точки зрения его свойства как правоотношения, а также процессуальных характеристик, где третейское соглашение выступает не как самостоятельное правоотношение, а как юридический факт [3, c. 52].

Правовой статус третейского соглашения впервые был определен в Федеральном законе от 24.07.2002 № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» (далее — Закон № 102-ФЗ) [7], предусматривавшем, что лишь при заключении такого соглашения третейский суд полномочен рассмотреть дело. Стороны были вправе заключить третейское соглашение в отношении всех либо определенных споров, которые уже возникли либо потенциально могут возникнуть между ними в рамках конкретного правоотношения. В период своего действия Закон № 102-ФЗ давал сторонам широкую свободу согласования содержания анализируемого соглашения. В данном случае ключевым критерием считалась работоспособность такого соглашения, его пригодность к практической реализации, четкость и недвусмысленность формулировок, прежде всего о месте арбитража, т. е. в какой юрисдикции предполагается рассмотреть назревший или потенциальный спор.

В Законе № 102-ФЗ институт соглашения фактически был лишь обозначен, тогда как в Законе № 382-ФЗ арбитражное соглашение обстоятельно занимает целую главу (глава 2 «Арбитражное соглашение») в составе трех статей. Обратим внимание на понятийный аппарат, дифференцируя «старые» третейские и «новые» арбитражные соглашения.

Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 года трактует арбитражное соглашение как арбитражную оговорку в письменной сделке или самостоятельное арбитражное соглашение сторон как в отдельной письменной форме, так и в виде волеизъявления во взаимном делопроизводственном обороте.

Современное понятие арбитражного соглашения существенно расширилось по сравнению со старым — третейским соглашением. В частности, арбитражным соглашением считается соглашение сторон о передаче в арбитраж всех либо части споров (как и ранее), причем эти споры могут уже идти, а могут только предполагаться в неопределенном будущем. Также допускается, что споры возникают в рамках определенного правоотношения вне зависимости от его правовой природы.

Закон № 382-ФЗ закрепил виды арбитражного соглашения — специальное (самостоятельное) соглашение и арбитражную оговорку в договоре сторон:

1) самостоятельное — стороны заключают третейское соглашение в отношении уже имеющегося спора между ними;

2) арбитражная (ранее — третейская) оговорка входит составной частью в соглашение и представляет собой договоренность о том, что при возникновении спора он будет передан на разрешение конкретного выбранного сторонами третейского суда. В данном случае указанная оговорка по своей природе есть соглашение об арбитражном порядке разрешения споров, являющееся частью договора [10, c. 39]. В соответствии с Законом РФ от 07.07.1993 № 5338-1 «О международном коммерческом арбитраже»  (далее — Закон № 5338-1) [6] арбитражная оговорка в качестве части договора понимается как соглашение, не зависящее от прочих условий договора. Таким образом, решение третейского суда о ничтожности договора в силу закона не определяет недействительность и арбитражной оговорки.

Анализируемое соглашение может быть заключено и в отношении споров, уже поступивших в суд общей юрисдикции либо арбитражный суд, но до принятия ими решения. В то же время третейский суд не вправе разрешать спор, если в договоре присутствует медиативная оговорка. В соответствии со ст. 2 Федерального закона от 27.07.2010 № 193-ФЗ «Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)» такая оговорка представляет собой письменное (ст. 7) соглашение сторон до спора. При наличии медиативной оговорки стороны не вправе обращаться в третейский суд, в том числе и при отрицательном для себя результате медиации. Вероятно, такую блокировку следовало бы снять, допустив передачу спора в третейский суд, когда стороны не пришли к соглашению в результате медиации. Аналогичный вопрос уже ставился в литературе [9, c. 252], но не нашел удовлетворительного разрешения. В противном случае сторонам вообще не надо указывать в договоре медиативную оговорку, так как процедура медиации будет легитимна и без нее. В то же время отсутствие такой оговорки позволит обратиться в третейский суд и после медиации.

Форма и содержание арбитражного (третейского) соглашения определяются Законом № 382-ФЗ исключительно в письменной форме, тогда как в Законе № 102-ФЗ можно было усмотреть и иную возможность. Имея свой процессуальный предмет, т. е. будучи по природе процессуальным соглашением, арбитражное соглашение обусловливает применение специальных норм. Принимая во внимание его диспозитивный характер, можно заключить, что к нему могут применяться нормы договорного права, когда они не вступают в противоречие со специальными правилами.

Собственно, указанное выше «реформирование» института арбитражного соглашения все же следует связать с введением в Закон № 382-ФЗ так называемых прямых соглашений в виде разновидности арбитражных соглашений, заключаемых по вопросам, прямо указанным в законе. Потребность в таких соглашениях обусловлена закрепленным в законе соотношением арбитражных соглашений участников спора и правил того арбитража, куда они обращаются. Таким образом, правила арбитража считаются для сторон спора согласованными и приобретающими силу обязательства. Наряду с этим законодатель ввел условия, согласуемые лишь по прямым соглашениям и, соответственно, не включаемые в правила постоянно действующего арбитража. Это условия относительно состава третейского суда, его компетенции, ведения арбитража, оспаривания его решения, а также образования и деятельности постоянно действующих российских арбитражных учреждений.

Таким образом, прямыми соглашениями можно согласовать исключение компетенций суда общей юрисдикции (арбитражного суда):

— в деле содействия назначению третейского судьи, в ситуации, когда сторона не соблюдает согласованную процедуру назначения или избрания арбитра, или стороны (арбитры) не достигают соглашения в соответствии с данной процедурой, или третье лицо, в том числе постоянно действующее арбитражное учреждение, не в состоянии сформировать состав арбитража (ч. 4 ст. 11 Закона № 382-ФЗ);

— в отводе третейского судьи (ч. 3 ст. 13 Закона № 382-ФЗ) или прекращении его полномочий (ч. 1 ст. 14 Закона № 382-ФЗ);

— по компетенции третейского суда (ч. 3 ст. 16 Закона № 382-ФЗ).

Кроме того, прямые соглашения предполагают:

— возможность разрешения спора лишь в документарной форме, без устных слушаний (ч. 1 ст. 27 Закона № 382-ФЗ);

— окончательность вынесенного решения для сторон без возможности его дальнейшего оспаривания либо отмены (ст. 40 Закона № 382-ФЗ);

— избрание уполномоченных на разрешение данного спора арбитров исключительно из списка рекомендуемых от постоянно действующего арбитражного учреждения (ч. 1 ст. 47 Закона № 382-ФЗ). Все перечисленное есть по сути обеспечение независимости арбитражей, а также гарантия невмешательства судов общей юрисдикции (арбитражных судов) в разрешение этих споров.

На практике субъектам экономики еще только предстоит научиться пользоваться новыми правилами, но прежде всего следует тщательно учитывать совокупность обстоятельств при подписании третейского соглашения в связи с комплексом принимаемых на себя обязательств и рисков.

Нередко одна из сторон, игнорируя наличие арбитражной оговорки в собственноручно подписанном договоре, обращается сразу в арбитражный суд, ссылаясь на невозможность обращения в третейский суд, так как, по ее мнению, стороны не согласовали определенный третейский суд и его правила [2]. Если истцом соблюдены правила подведомственности и подсудности Арбитражного процессуального кодекса РФ, а также требования главы 13 АПК РФ по форме, содержанию и процедуре подачи искового заявления, арбитражный суд, выявляя отсутствие обстоятельств, влекущих оставление заявления без движения или его возвращение (статьи 128, 129 АПК РФ), принимает и рассматривает исковое заявление.

Реформированное арбитражное соглашение представляется квинтэссенцией арбитража в его «чистом» виде. Если в национальной юрисдикции субъекты российской экономики в большей степени (по привычке) обращаются в арбитражный суд, то в международной практике при заключении и исполнении (а особенно при неисполнении) контрактов арбитражное соглашение занимает центральное место: стороны договариваются о порядке разрешения споров, «страхуя» себя на случай их возникновения. Ясное и непротиворечивое регулирование этих отношений при невмешательстве в них определяет эффективность этой формы. Подчеркнем, что в соответствии с Нью-Йоркской конвенцией о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 года есть лишь одно основание признать недействительность арбитражного соглашения, когда оно не соответствует форме (пункты 2 и 3 ст. II). Все прочие основания выводятся из применимого закона, т. е. по тому национальному праву, которому стороны подчинили свое соглашение, а если такого указания нет, то действует та юрисдикция, где было вынесено решение (п. 1 ст. V).

А.Г. Котельников указывал на то, что признание государством арбитражных соглашений экономически целесообразно, способствует большей защищенности прав субъектов экономики, поднимает мотивацию к исполнению обязательств, а также положительно влияет «на частоту возникновения споров» [4, c. 10]. Хотя ни один из приведенных выводов автором статистически или эмпирически не подтвержден, с направлением мысли следует согласиться, добавив важный аспект — институт арбитража может разгрузить перегруженную судебную систему. Сегодня основным способом уменьшения массива дел является передача части функций (приказное и упрощенное производство) помощникам судей, как это сделано в Германии. В то же время подобное решение не приводит к сокращению нагрузки на арбитражные суды в целом, а только перераспределяет ее, тогда как арбитраж способен именно сократить поток дел.

В целом современное понимание правовой природы третейского соглашения требует учета как договорной правовой теории, так и концессуальной теории арбитража для понимания арбитража и, соответственно, арбитражного соглашения как совокупности концессий, т. е. уступок государства в пользу механизмов, вырабатываемых и используемых самими сторонами гражданского (хозяйственного) оборота. Принимая во внимание концепцию Закона № 382-ФЗ, следует приветствовать применение в России концепции автономии арбитражного соглашения от норм национального законодательства. Помимо институализации механизма третейского разбирательства, это также означает возможность отказа российского суда от применения ряда положений иностранного права, которому может быть подчинено арбитражное соглашение. Такая ситуация может возникнуть при существенном несоответствии данных норм российским принципам регулирования.

Список литературы

1. Алешукина С.А. Прямые соглашения — новелла законодательства об арбитраже (третейском разбирательстве) // Вестник Тверского государственного университета. Серия «Право». 2017. № 2. С. 30—36.

2. Гавриленко В.А. Правовые особенности третейского соглашения // Вестник Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого. 2012. № 69. С. 14—16.

3. Качарава Б.Р. Материально-правовые и процессуальные характеристики третейских соглашений // Современный юрист. 2016. Т. 1. С. 50—54.

4. Котельников А.Г. Правовая природа арбитражного соглашения и последствия его заключения: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2008. С. 8, 10.

5. Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации: федер. закон от 29.12.2015 № 382-ФЗ. URL: http://www.pravo.gov.ru

6. О международном коммерческом арбитраже: законРФ от 07.07.1993 № 5338-1 (ред. от 29.12.2015) // Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного совета РФ. 1993. № 32. Ст. 1240.

7. О третейских судах в Российской Федерации: федер. закон от 24.07.2002 № 102-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2002. № 30. Ст. 3019.

8. Севастьянов Г.В. Судьба арбитражных соглашений в переходный период третейской реформы и после него // Третейский суд. 2016. № 6 (108). С. 41—45.

9. Суховенко А.В. Правовая природа соглашений в медиации и в третейских спорах // Новая наука: проблемы и перспективы. 2016. № 3—1 (67). С. 251—254.

10. Федоров А.Г. Международный коммерческий арбитраж: учеб. пособие. М., 2000. С. 39.