Правовые средства ограничения прав и свобод граждан и организаций в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства

УДК 342.76

Страницы в журнале: 21-29 

Ю.Г. Федотова,

кандидат юридических наук, эксперт центра экспертных исследований факультета национальной безопасности Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Москва julia.fedotowa@yandex.ru

Рассматриваются правовые средства ограничения прав и свобод граждан и организаций в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства. Обосновывается применение широкого подхода к пониманию ограничения прав и свобод, предполагающего возможность введения ограничений, не изменяющих и не умаляющих существа прав и свобод личности, что необходимо в целях предупреждения возникновения угроз конституционному строю, обеспечению обороны страны и безопасности государства в мирное время и в период непосредственной угрозы агрессии.

Ключевые слова: права и свободы личности, ограничение, безопасность личности, оборона страны, безопасность государства, способ ограничения, правовое средство.

В  современном мире проблема обеспечения безопасности личности напрямую определяет задачи по гарантированию обороны страны и безопасности государства. С появлением новых угроз безопасности государства, как отмечают исследователи, под угрозой находятся и информационная [3, с. 17—19; 6, с. 308—312; 13, с. 379—383], психологическая [10, с. 205—226; 34, с. 12], экономическая [1, с. 228—233; 2, с. 13—18; 6, с. 308—312], социальная [35, с. 133—136], духовная [14, с. 3—120; 22, с. 87—90], и другие виды безопасности личности. Обеспечение безопасности личности напрямую влияет на уровень безопасности общества и государства, и наоборот. Согласимся с мнением ученых о взаимной заинтересованности и участии личности, общества и государства в обеспечении безопасности [4, с. 32—36; 16, с. 44—49; 18, с. 43—56; 27, с. 100—103; 33, с. 149—168].

Рассматривая национальную безопасность через призму защищенности интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних военных угроз, К.В. Фатеев приходит к выводу о том, что системообразующим элементом такой безопасности выступает совокупность национальных интересов России, которые нуждаются в защите военными средствами. Это связано с тем, что, во-первых, определяется круг национальных интересов, для защиты которых государство может пойти на применение военной силы в той или иной форме. Во-вторых, выявляются источники потенциальной военной опасности национальным интересам на текущий период и в перспективе (например, к таким источникам могут быть отнесены действия других государств, направленные на дестабилизацию внутриполитической обстановки в России). В-третьих, указывается, какие факторы государство будет рассматривать в качестве способствующих перерастанию потенциальной военной опасности в непосредственную военную угрозу (например, наращивание группировок войск (сил) у границ России, нарушающее сложившееся соотношение сил, интенсификация оперативной подготовки и др.) [30, с. 14—15].

Следует отметить такие угрозы безопасности, как сетевые [4, с. 136—140], психоисторические [7, с. 13—16; 15, с. 11—13], информационные [12, с. 113—120; 23, с. 149—155; 24, с. 191—193]. В последней четверти XX века широкое распространение получают технологии создания сети общественных институтов, которые популяризируют модели и ценности европейской и американской политической и правовой культуры, формирование таких сетей происходит на постсоветском пространстве [19, с. 385]. Опасность заключается в том, что на определенном этапе они становятся политическим фактором осуществления «цветных» революций. Так, после внесения изменений в действующее законодательство о некоммерческих организациях было установлено, что свыше 650 неправительственных организаций в России получают финансирование из-за рубежа, за четыре месяца 2013 года они получили более 28 млрд руб., была сформирована целая сеть по всей Российской Федерации, включая все ее регионы [28]. При этом ключевая задача состоит в ограничении отдельных прав и свобод человека и гражданина, юридических лиц и иных организаций, реализация которых способствует распространению угроз безопасности государства, а также в создании альтернативных контролируемых сетей, соответствующих потребностям в реализации конституционных прав граждан и предназначению некоммерческих организаций.

В Российской Федерации в настоящее время отсутствует четко разработанная система законодательного обеспечения ее конституционной безопасности. Многие вопросы в этой области законодательно не урегулированы, существующая нормативно-правовая база содержит пробелы в регулировании соответствующих общественных отношений, противоречия по отношению к Конституции РФ. Многие нормативные правовые акты по вопросам обеспечения безопасности государства определяют разный понятийный аппарат, в ряде случаев противоречат друг другу и практически не дифференцируют виды безопасности государства. Так, в частности, в настоящее время в национальном законодательстве Российской Федерации практически отсутствуют нормы, регулирующие институт вооруженного вмешательства в дела субъекта Российской Федерации как крайней меры обеспечения конституционного порядка на территории данного субъекта Российской Федерации и в стране в целом. Применение этих крайних мер имеет место в случае, если субъект Российской Федерации, определенные политические силы на его территории противостоят Российской Федерации, решая при этом прежде всего сепаратистские задачи и используя незаконные вооруженные формирования. Аналогичная ситуация складывается при возникновении в субъекте Российской Федерации различного рода межнациональных столкновений, широкомасштабных массовых беспорядков, других социальных конфликтов, при которых создаются хорошо организованные вооруженные формирования, фактически ведущие боевые действия против федеральных сил. В этих случаях обеспечение территориальной целостности государства возможно только путем прямой федеральной интервенции в дела субъекта Российской Федерации с использованием вооруженных сил страны. Отсутствие правового регулирования подобных экстраординарных ситуаций может сыграть негативную роль [9, с. 31—34].

В целом национальными интересами личности, общества и государства в сфере государственной безопасности являются: поддержание незыблемости конституционного строя; содействие эффективному функционированию институтов государственной власти, политической, экономической и социальной стабильности, другим условиям, способствующим успешной реализации внешней и внутренней политики государства, повышению его экономического, научно-технического и оборонного потенциала; предотвращение международного терроризма, организованной преступности, коррупции, контрабанды, незаконного оборота оружия, боеприпасов, взрывчатых и отравляющих веществ. Среди угроз государственной безопасности выделяют: активизацию деятельности на территории Российской Федерации иностранных спецслужб и используемых ими организаций; противодействие укреплению экономической, научно-технической и оборонной мощи Российской Федерации; затруднение выхода России на мировые рынки товаров, услуг и вооружений в качестве конкурента; экономическую, демографическую и культурно-религиозную экспансию сопредельных государств на российскую территорию; активизацию деятельности международного терроризма и трансконтинентальной организованной преступности; наличие на территории страны незаконных вооруженных формирований; проявления политического, национального, религиозного и иного экстремизма [11, с. 110—111].

Отсутствие общепризнанной научной концепции ограничения конституционных прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов организаций, иностранных граждан и организаций актуализирует проблемы правового обеспечения деятельности органов государственной власти по защите основ конституционного строя, обороны и безопасности государства. При этом состояние правового обеспечения механизмов защиты основ конституционного строя, обороны страны и безопасности государства отражает потребность не только в установлении уголовной ответственности за финансирование экстремистской деятельности и распространение экстремистских материалов, которая была введена Федеральным законом от 28.06.2014 № 179-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», но и в разработке мер по предупреждению подобных действий и пресечению распространения влияния соответствующих граждан и организаций, о чем красноречиво свидетельствует обширный и разнородный перечень печатной, электронной, аудиопродукции и т. д., включенной в Федеральный список экстремистских материалов [31]. Также следует отметить, что в военной литературе подчеркиваются недостатки последующего, а не перспективного законодательного регулирования механизмов противодействия угрозам конституционному строю, обеспечению обороны страны и безопасности государства, чтобы впоследствии не возникали вопросы о законности их применения по фактическим результатам [21].

Мы согласны с тем, что установление ограничений прав и свобод в условиях военного и чрезвычайного положения является ограничением именно пределов реализации прав и свобод (ст. 55 Конституции РФ), в то время как ст. 56 Конституции РФ закрепляет возможность ограничения не пределов реализации прав и свобод, а в целом лимитирования субъективного права как меры возможного поведения управомоченного субъекта [20, с. 90].

Анализ понятия и содержания субъективного права позволяет выделить следующие способы ограничения прав и свобод личности:

— уменьшение меры дозволенного поведения управомоченного субъекта вплоть до введения запретов во времени, пространстве, по кругу лиц и т. д.;

— введение в качестве условий реализации права сопутствующих обязанностей в виде исполнения определенных действия или претерпевания санкций, мер контроля.

При этом определение законодателем пределов реализации прав и свобод является прямым ограничением прав, соответствующим узкому подходу к ограничениям. Такие ограничения вводятся прежде всего при применении специальных правовых режимов. Потребность в обеспечении обороны страны и безопасности государства в повседневных условиях обусловливает целесообразность и оправданность введения непрямых, скрытых ограничений прав и свобод, что соответствует широкому подходу к ограничениям прав и свобод личности. Применение таких неявных ограничений, не изменяющих и не умаляющих существа прав и свобод личности, необходимо в целях предупреждения возникновения угроз конституционному строю, обеспечению обороны страны и безопасности государства в мирное время и в период непосредственной угрозы агрессии.

Считаем допустимым применение таких ограничений прав и свобод в установленных целях в отношении не только личности, но и юридических лиц и иных организаций, к которым, исходя из системного толкования конституционных норм, практики Конституционного Суда РФ, применимы положения, определяющие основы правового статуса личности.

Введение ограничений прав и свобод личности и организации осуществляется на основании норм права. Различают исходные (отправные, первичные, учредительные) нормы и нормы-правила поведения. В составе первых можно выделить нормы-начала, нормы-принципы, определительно-установочные нормы, нормы-дефиниции. Нормы-правила поведения, в отличие от исходных, — это нормы непосредственного регулирования поведения людей, общественных отношений. Они указывают на взаимные права и обязанности субъектов, условия реализации этих прав и обязанностей, виды и меру реакции государства по отношению к правонарушителям [25, с. 289—292].

Анализируя объекты ограничений и состав субъективного права, а также элементы правового статуса личности, можно выделить систему правовых средств ограничений прав и свобод в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства по степени увеличения воздействия на субъект ограничения.

1. Введение и применение исходных правовых норм: норм-начал, норм-принципов, норм-дефиниций, определительно-установочных норм.

Примеры таких норм можно встретить в семейном законодательстве, в Федеральном законе от 28.12.2012 № 272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» (далее — Закон о мерах воздействия). Так, согласно п. 2 ч. 4 ст. 1 Семейного кодекса РФ права граждан в семье могут быть ограничены только на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других членов семьи и иных граждан. При этом согласно ст. 3 указанного нормативного правового акта регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии с принципами добровольности брачного союза мужчины и женщины, равенства прав супругов в семье, разрешения внутрисемейных вопросов по взаимному согласию, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи. Законодательное определение половой принадлежности супругов в современных условиях с учетом европейских тенденций развития семейных правоотношений можно считать своеобразной гарантией безопасности личности, общества и государства.

Другие группы ограничений устанавливаются нормами-правилами поведения.

2. Установление контроля над какой-либо деятельностью лиц, в отношении которых применены или могут быть применены ограничения для выявления оснований введения, применения и соблюдения ограничений.

Особенность данного правового средства ограничения прав и свобод заключается в том, что контроль имеет определенную протяженность во времени, которая и будет составлять ценность, может состоять из комплекса действий и не влечь установления конкретных пределов реализации прав и свобод или исполнения обязанностей. По результатам контроль не всегда может состоять в оказании непосредственного воздействия на деятельность подконтрольного субъекта. В качестве примера можно рассматривать контроль переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Также можно отметить контроль, осуществляемый органами Федеральной службы судебных приставов по ограничению на выезд из Российской Федерации.

Следующие ограничения непосредственно связаны с элементами правового статуса личности.

3. Установление пределов реализации прав и свобод граждан и организаций в конкретных правоотношениях:

— по кругу лиц (субъектному составу правоотношений);

— по юридическим фактам возникновения правоотношений, в которых допустима реализация прав и свобод;

— по обеспечению гарантий исполнения прав и свобод со стороны третьих лиц (ограничение правомочия требования);

— по времени;

— по объекту правоотношения, которым могут быть материальные блага (вещи), нематериальные блага, действия, результаты действий;

— по пространственному критерию;

— по обеспечению гарантий соблюдения прав и свобод со стороны третьих лиц (ограничение правопритязания).

Данные ограничения являются прямыми, соответствующими узкому подходу к пониманию данного правового института. При этом их применение возможно как в условиях специальных правовых режимов, так и в повседневной деятельности государственных органов по обеспечению обороны страны и безопасности государства.

4. Установление обязанностей, сопутствующих реализации права: предварительных, текущих, последующих.

Например, возможность возложения дополнительных обязанностей при реализации права была отмечена в определении КС РФ от 06.06.2002 № 133-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Юрчика Андрея Анатольевича на нарушение его конституционных прав положениями пункта 2 статьи 11 и пункта 6 статьи 83 Налогового кодекса Российской Федерации». Так, КС РФ разъяснил, что «возложение на частных охранников обязанности принудительной постановки на учет в налоговом органе, связанное (как это понимают правоприменители) формально только с фактом получения лицензии на охранную деятельность, в данном случае не может быть мотивировано целями учета налогообложения. Этот вывод подтверждается позицией Министерства Российской Федерации по налогам и сборам, выраженной в письме от 15 февраля 2002 года, согласно которой физические лица подлежат постановке на учет в налоговом органе в порядке, установленном ст. 83 Налогового кодекса РФ, лишь в том случае, если они самостоятельно осуществляют частную охранную деятельность на свой риск без образования юридического лица. Иное означало бы излишнее и немотивированное обременение, не соответствующее требованиям соразмерности и конституционно значимым целям допустимых ограничений прав и свобод.

В Постановлении от 18 февраля 2000 года по делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» Конституционный Суд Российской Федерации указал, что, определяя средства и способы защиты государственных интересов, законодатель должен использовать лишь те меры, которые необходимы, строго обусловлены этими целями и исключают для конкретной правоприменительной ситуации возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. Публичные интересы, перечисленные в статье 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, могут оправдывать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения адекватны социально необходимому результату; цели одной рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод».

5. Установление материальных (в виде перечня способов защиты) и (или) процессуальных ограничений защиты прав и свобод граждан и организаций с соблюдением принципа недопустимости ограничения судебной защиты.

В качестве примера введения таких ограничений можно привести невозможность ссылаться при рассмотрении гражданского дела на некоторые виды доказательств (ст. 162 Гражданского кодекса РФ).

6. Установление санкций в качестве мер ответственности за совершение противоправных действий, непосредственно не связанных с угрозой основам конституционного строя, обеспечения обороны страны и безопасности государства и (или) ограничений в какой-либо значимой с точки зрения предотвращения вооруженных конфликтов деятельности по признаку наличия совершенного правонарушения и привлечения к юридической ответственности за иное деяние (избирательные цензы, требования по ограничению дееспособности юридических лиц и др.). Примеры таких норм можно встретить в Законе о мерах воздействия.

В постановлениях КС РФ признается, что наступление юридической ответственности следует рассматривать как ограничение прав и свобод личности. Так, в постановлении КС РФ от 13.07.2010 № 15-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации, части 4 статьи 4.5, части 1 статьи 16.2 и части 2 статьи 27.11 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с жалобами граждан В.В. Баталова, Л.Н. Валуевой, З.Я. Ганиевой, О.А. Красной и И.В. Эпова» указано, что действуя в рамках предоставленных ему дискреционных полномочий, федеральный законодатель связан требованиями ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, допускающими возможность ограничения прав и свобод человека и гражданина федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. При этом, как следует из правовых позиций КС РФ, предусматриваемые им меры принудительного характера должны отвечать требованиям справедливости, быть соразмерными конституционно закрепленным целям и охраняемым интересам, а также характеру совершенного деяния; такие меры допустимы, если они основываются на законе, служат общественным интересам и не являются чрезмерными; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он, имея целью воспрепятствовать злоупотреблению правом, должен использовать не чрезмерные, а только необходимые и обусловленные конституционно признаваемыми целями меры.

Согласно постановлению КС РФ от 24.06.2009 № 11-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 2 и 4 статьи 12, статей 22.1 и 23.1 Закона РСФСР “О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках” и статей 23, 37 и 51 Федерального закона “О защите конкуренции” в связи с жалобами ОАО “Газэнергосеть” и ОАО “Нижнекамскнефтехим”» необходимость правового ограничения монополистической деятельности и защиты свободной рыночной конкуренции обусловлена содержанием ряда статей Конституции РФ. В целях обеспечения выполнения этих конституционных гарантий, реализуя свои полномочия в этой сфере, федеральный законодатель самостоятельно определяет содержание антимонопольного законодательства, в том числе устанавливает ответственность за его нарушение. При этом он связан требованиями ч. 1 ст. 19 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, допускающими возможность ограничения прав и свобод человека и гражданина федеральным законом только при условии ясности и недвусмысленности нормы права, ее единообразного понимания и толкования всеми правоприменителями и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства, что предполагает — в силу принципа верховенства права, а также принципа юридического равенства и логически обусловленного им общеправового принципа формальной определенности права — недопущение использования юридических санкций для несоразмерного и, по сути, произвольного ограничения прав и свобод при применении мер принуждения. Статьей 23.1 Закона РСФСР от 21.03.1991 № 948-I «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках», которая была введена Федеральным законом от 09.10.2002 № 122-ФЗ и расположена в разделе VI, посвященном ответственности за нарушение антимонопольного законодательства, предусматривалось: «Доход, полученный в результате нарушения антимонопольного законодательства хозяйствующим субъектом, чьи действия в установленном порядке признаны монополистической деятельностью или недобросовестной конкуренцией, в случае неисполнения соответствующего предписания подлежит взысканию в федеральный бюджет в судебном порядке по иску антимонопольного органа».

Примеры такой категории ограничений встречаются и в зарубежных странах [32, с. 161—162]. Так, законодательство Китайской народной республики предусматривает некоторые изъятия из принципа всеобщности избирательного права, поскольку закрепляется возможность лишения избирательных прав как части политических прав по приговору суда (ст. 54 Уголовного кодекса КНР [29]). Лишение политических прав устанавливается, как правило, на срок от одного года до пяти лет. Лишение политических, в том числе избирательных прав, предусматривается в качестве дополнительной меры наказания для «контрреволюционных элементов», а также «в необходимых случаях» и для преступных элементов (ст. 56 УК КНР). Речь идет о лицах, совершивших так называемые контрреволюционные преступления. Согласно ст. 90 УК КНР это «деяние, совершенное с целью свержения политической власти диктатуры пролетариата и подрыва социалистической системы либо нанесения вреда КНР». Также лишаются избирательных прав лица, приговоренные к смертной казни или бессрочному (пожизненному) лишению свободы. Эта мера наказания может быть применена также «к преступным элементам, серьезно нарушающим общественный порядок» [8, с. 30—32; 17].

7. Наделение специальной правосубъектностью, специальной компетенцией, полномочиями для осуществления деятельности, значимой с точки зрения предотвращения вооруженных конфликтов (военнослужащие, военные организации и др.).

Как отмечает Н.В. Просандеева, в США осуществлена «приватизация национальной безопасности» путем широкого привлечения частных корпораций к работе правоохранительной системы, спецслужб и силовых ведомств. Небольшие частные компании занимаются чертежами новых беспилотников, которые ликвидируют лидеров Аль-Каиды, организуют управление дронами, осуществляют электронное наблюдение по всему миру, используют спутниковые системы наблюдения за другими странами, занимаются секретным программным и аппаратным обеспечением. Частные IT-корпорации осуществляют перехват всех видов электронных мобильных устройств и электронных носителей, а также преобразуют, распознают и систематизируют их [26, с. 54—58].

Исходя из изложенного, можно определить виды средств ограничения прав и свобод в целях защиты основ конституционного строя, обеспечения обороны страны и безопасности государства:

— по времени действия: постоянные, временные;

— по кругу лиц: общие (индивидуальные и коллективные), специальные (в отношении особых категорий субъектов);

— по условиям применения: в мирное время, в период непосредственной угрозы агрессии, в военное время; в условиях относительной стабильности конституционного строя (в повседневной деятельности), в условиях действия специальных правовых режимов (чрезвычайного положения, военного положения, контртеррористической операции, в боевой обстановке).

Тем не менее можно констатировать, что действующее законодательство по ограничению прав и свобод граждан и организаций в целях предотвращения вооруженных конфликтов фактически не сформировано и не позволяет в полной мере реализовать общие особенности их правовой природы, что обусловливает необходимость и возможность закрепления указанных особенностей в отдельных федеральных законах, определяющих применение ограничений прав и свобод граждан и организаций, исходя из характера угроз в сфере защиты основ конституционного строя, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Выделенные способы и средства ограничения прав и свобод в интересах обеспечения обороны страны и безопасности государства, основанные на принципах данного правового института, установленных конституционно и в международных правовых актах, применяемые в соответствии с требованиями и нормативно установленными основаниями, выступают системообразующим, связующим звеном между субъектами ограничений прав и свобод личности и организации в интересах обеспечения обороны страны и безопасности государства. Их использование будет способствовать обеспечению безопасности личности, что является условием безопасности общества и государства.

Список литературы

1. Алабичева М.А. Современное состояние и проблемы обеспечения экономической безопасности личности // Известия Юго-Западного государственного университета. Сер. «Экономика. Социология. Менеджмент». 2014. №1.

2. Алабичева М.А. Экономическая безопасность личности в условиях экономической стратификации российского общества // Социально-экономические явления и процессы. 2014. Т. 9. № 9.

3. Амосова В.Г., Калькина С.Ю. Информационная безопасность личности: психолого-педагогические аспекты // Наука и образование в жизни современного общества: сб. науч. тр. по мат. междунар. науч.-практ. конф.: в 18 ч. Тамбов, 2013. Ч. 7.

4. Балаев Р.С. Сетевые войны как фактор рисков и угроз экзистенциальной безопасности личности // Фундаментальные и прикладные исследования: проблемы и результаты. 2014. № 14.

5. Бахтина В.В. От безопасности личности — к безопасности общества // Проблемы безопасности и защиты населения и территории от чрезвычайных ситуаций (Безопасность — 2011): сб. науч. ст. всерос. науч.-практ. конф. с междун. участием. Уфа, 2011.

6. Белокопытова Н.Ю., Анучкина А.Д. Проблемы правового обеспечения информационной безопасности личности в Российской Федерации // Фундаментальные и прикладные исследования: проблемы и результаты. 2014. № 13.

7. Бердникова Э.Н. Манипуляция посредством виртуальных коммуникаций как основная угроза информационно-психологической безопасности личности // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2014. № 33.

8. Буркина О.А., Бахтиярова С.Х. Виды наказаний по уголовному праву Китайской Народной Республики // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2011. № 4.

9. Гончаров И.В. Законодательное обеспечение конституционной безопасности Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2003. № 4.

10. Гостев А.А. Манипулирование образной сферой человека и проблема безопасности личности // Проблемы психологической безопасности / отв. ред. А.Л. Журавлева, Н.В. Тарабрина. Сер. «Психология социальных явлений». М., 2012.

11. Грибин Н.П., Диденко А.В. Концептуальные основы национальной безопасности Российской Федерации: моногр. М., 2010.

12. Дамаданова Х.Д. Психолого-педагогические аспекты обеспечения безопасности личности в условиях информационного общества // Инновации в образовании. 2014. № 9.

13. Жабина В.В. Проблема информационной безопасности личности в условиях глобализации // Общественные науки. 2010. № 5.

14. Загладина Х.Т. Формирование ценностных ориентаций на здоровый образ жизни и духовную безопасность личности // Библиотечка для учреждений дополнительного образования детей. 2012. № 3.

15. Ковалько А.И. Психологические манипуляции как угроза информационно-психологической безопасности личности // Сборники конференций НИЦ Социосфера. 2014. № 33.

16. Колоткина О.А. Безопасность личности: соотношение частного и публичного интереса в сфере ее обеспечения // Защита частных прав: проблемы теории и практики: мат. междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Н.П. Асланян. Иркутск, 2012.

17. Конституционное право зарубежных стран: учеб. для вузов / под общ. ред. М.В. Баглая, Ю.И. Лейбо и Л.М. Энтина. М., 2004.

18. Конышев В.Н. Безопасность личности — новый поворот в понимании политики безопасности // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2014. № 40.

19. Костенко В.И. Общетеоретические государственно-правовые проблемы становления и развития российской политической культуры: дис. … д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2009.

20. Краснов М.А. Некоторые аспекты проблемы ограничения конституционных прав (на примере экономических прав) // Сравнительное конституционное обозрение. 2013. № 1 (92).

21. Кудашкин А.В. Проблемы законности применения Вооруженных Сил Российской Федерации в современных условиях // Электронное научное издание «Военное право». 2009. Вып. № 4.

22. Липатов О.А. Участие личности в обеспечении национальной безопасности как научная проблема // Власть. 2014. № 10.

23. Мкртчян Л.М. Риски и угрозы социальной безопасности личности в сетевом коммуникативном пространстве: к постановке проблемы // Приоритетные научные направления: от теории к практике. 2013. № 8.

24. Несоленов Г.Ф. Информационно-психологическая безопасность личности // Наука и культура России. 2013. Т. 1.

25. Общая теория права: курс лекций / под общ. ред. В.К. Бабаева. Н. Новгород, 1993. С. 289—292.

26. Просандеева Н.В. Эффективные технологии обеспечения безопасности в информационном обществе: опыт других стран // Оперативник (сыщик). 2014. № 4 (41).

27. Сагирова А.Р. Общественный порядок и общественная безопасность как жизненно важные интересы личности // Наука, образование, общество: проблемы и перспективы развития: сб. науч. тр. по мат. междунар. науч.-практ. конф.: в 10 ч. Тамбов, 2013. Ч. 6.

28. Свыше 650 НКО в РФ финансируются из-за рубежа, — заявил Путин. URL: http://ria.ru/society/20130405/931217902.html#ixzz3BNYZMuWn

29. Уголовный Кодекс Китайской Народной Республики от 14.03.1997. URL: http://ukknr. ucoz.ru/index/0-4

30. Фатеев К.В. Военная безопасность Российской Федерации и правовые режимы ее обеспечения (теоретико-правовое исследование): моногр. М., 2004.

31. Федеральный список экстремистских материалов. Минюст России. URL: http://minjust.ru/ ru/extremist-materials?field_extremist_ content_value=&page=11

32. Федотова Ю.Г. Избирательные системы зарубежных стран: учеб. пособие. М., 2015.

33. Федотова Ю.Г. Основы конституционного строя и конституционная безопасность Российской Федерации: моногр. Курган, 2014.

34. Чагова М.А. Психологическое консультирование субъектов напряженного труда по проблемам психологической безопасности личности // Прикладная психология и психоанализ. 2014. Т. 2.

35. Шиловцев А.В. Морфологические аспекты социальной безопасности личности // Вопросы образования и науки в XXI веке: сб. науч. тр. по мат. междун. науч.-практ. конф.: в 11 ч. Тамбов, 2013. Ч. 11.