Правомерные возможности влияния добросовестного и образованного российского депутата на качество принимаемых парламентским большинством законов (продолжение)

УДК 342.534 

Страницы в журнале: 48-54

Б.А. ОСИПЯН,

кандидат юридических наук, доцент

e-mail: artos5@mail.ru 

Для правомерного и целесообразного разграничения сферы законотворческой деятельности парламента хорошим примером является ст. 34 Конституции Франции, которая содержит перечень правовых объектов и вопросов, подлежащих регулированию только посредством принятия парламентом закона. Закон не должен распространяться на ценности и социальные отношения, которые по своему характеру, охраняемым объектам и целям безразличны для права, а только может и должен регулировать те отношения, которые существенно значимы для поддержания социального мира, безопасности и стабильного правопорядка.

Вторая глава «О разработке законов» раздела третьего Конституции Испании закрепляет институт правотворческой ответственности парламента, в котором устанавливаются определенные критерии разработки и принятия обсуждаемых парламентом законопроектов. Конституция Федеративной Республики Нигерия 1989 года также устанавливает систему «Руководящих принципов и целей политики государства»[2]. В Государстве Израиль, конституцию которого составляют около двух десятков обычных законов (о кнессете, о президенте, о правительстве, об армии, о чрезвычайном положении, о государственной экономике, о судопроизводстве, о статусе Иерусалима и т. д.), основным и самодостаточным законом считается Тора, на которой строится все иудейское законодательство. Во многих странах мусульманского Ближнего Востока законодательство разрабатывается и принимается на основе религиозных принципов Корана и законов шариата.

В Российской Федерации с целью ограничения неправомерной свободы парламентского законотворчества подготовлен законопроект «О нормативных правовых актах»[3]. Однако система законодательных критериев ввиду катастрофического глобального обезбоживания[4] (секуляризации) жизни современного человечества должна быть позитивно закреплена на высшем — конституционном — уровне, а не на уровне обычных и конкурирующих между собой законов государства, которые легко могут быть изменены или отменены по противоправному «произволению» самих же принявших данные законы недобросовестных и юридически необразованных депутатов. Следовательно, предполагаемую систему правомерных критериев ответственного законотворчества парламентариев следует законодательно закрепить именно на конституционном уровне[5].

В идеальном варианте было бы лучше посвятить отдельную главу[6] конституции целостной правометрически (межерологически) разработанной системе законодательных критериев: единой идее-образу права, проистекающим из нее правоохраняемым ценностям, целям, принципам, институтам, функциям, законодательно-технологическим и техническим процедурам, которые направляли бы деятельность депутатов парламента в правовое русло и поле и тем самым устанавливали бы их конституционно-правовую ответственность за своевременное принятие необходимых и правомерных законов в течение срока их законодательных полномочий.

Это вовсе не означает, что такая ответственность российского парламента должна быть установлена только в рамках одной главы конституции, поскольку система законотворческой ответственности депутатов парламента, помимо главы под названием «Система правомерных критериев законотворчества», должна включать в себя многие другие разделы, главы и положения конституции, начиная с преамбулы, в которой закрепляются основные понятия, цели права, правосудия и государства, ценности и принципы, общие положения конституционного правопорядка, основные права, свободы и обязанности человека и социальных структур, принципы сотрудничества различных ветвей власти, центральных и местных органов управления и распределение полномочий между ними[7].

При этом перечень правомерных критериев законодательства, установленный положениями обновленной Конституции РФ, не может считаться исчерпывающим, поскольку законодательные критерии — это результат духовных, научных и практических откровений[8], которые постоянно будут уточняться и дополняться в течение всей правовой жизни общества и государства. Несмотря на это, без конституционной системы ответственности парламентского большинства трудно будет уберечь избранных парламентариев от множества законодательных ошибок, совершаемых из правового невежества или из всякого рода привычных для них корыстных побуждений и злоупотреблений. Ведь конституционная законность и ответственность должны брать свое начало именно в конституции, в частности, в ее правомерных критериях ответственной законотворческой деятельности самих депутатов, которые, подобно всем остальным простым гражданам, обязаны исполнять по доброй совести, чести и достоинству закономерное проявление надлежащей воли и заповедей Господа — идеи права, превращенного в рациональные национальные законы, государственные институты и функции[9].

В Конституции РФ, к сожалению, отсутствует единая и целостная мировоззренческая, право-идеологическая концепция[10], на основе которой может быть разработана предполагаемая конституционная система правовой ответственности российских законодателей[11]. В частности, в ней нет концептуально выраженной непреходящей идеи-образа права и произрастающих из него правоохраняемых ценностей, целей, принципов, институтов и функций. Нет конституционной программы систематического законодательного саморазвития[12] и обновления, а также системы конституционно-правовой ответственности всех субъектов конституционного права. Подобная система политико-правовой ответственности российских парламентариев в виде отдельной главы[13] могла бы заменить статью 55 Конституции РФ 1993 года.

Представляется, что такая конституционная система правомерного законотворчества не только существенно поможет законодателям своевременно разрабатывать и принимать более качественные законы, но и даст возможность предупреждать всякие проявления законодательного произвола парламентского большинства, в том числе открытые и тайные действия влиятельных и разносортных политических и олигархических кланов, всякое организованное или стихийное невежественное либо злоумышленное засилье партийно-парламентского, правительственно-чиновничьего, предпринимательского или иного другого лобби[14].

Каждый депутат при обсуждении и голосовании должен иметь право своевременно обратить внимание остальных коллег на возможные нарушения законодательно-технологических правил, установленных соответствующими положениями существенно обновленной или совершенно новой Конституции РФ. Попутно говоря, в целях повышения качества принимаемых в России законов было бы вполне разумно в ст. 97 Конституции РФ повысить возрастной ценз (с 21 года хотя бы до 40 лет) и духовно-образовательные квалификации кандидатов в депутаты Государственной Думы и члены Совета Федерации. В противном случае принимаемые большинством российских парламентариев законы и иные важные законодательные решения будут столь же неспелыми и недейственными, как и сами молодые законодатели[15]. Ведь очевидно, что даже самая утонченная или железная логика слишком молодых, не имеющих необходимого жизненного и правоприменительного опыта парламентариев совершенно недостаточна для серьезной законотворческой деятельности. Только добросовестность, истинное образование и жизненный опыт могут сделать способным каждого депутата сознавать, как любое внесенное им в тот или иной законопроект слово и поданный за его принятие голос фактически отзовутся на правовой жизни сотен миллионов людей[16].

Поскольку Россия — федеративное, а не унитарное государство, в ст. 98 Конституции РФ необходимо внести дополнение, установив принцип депутатской неприкосновенности и в отношении представителей законодательных органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Надо сказать, что такое положение изначально правомерно и закреплено в конституциях российских республик[17]. В статье 98 Конституции РФ, к сожалению, понятие и принципы депутатской неприкосновенности установлены только для членов Совета Федерации и депутатов Государственной Думы, но не для депутатов законодательных (представительных) органов субъектов Российской Федерации, несмотря на то что подобный статус закреплен в соответствующих статьях конституций субъектов России.

В случае, когда большинство депутатов Государственной Думы, вопреки своей совести, правосознанию и в нарушение соответствующих правотворческих положений Конституции РФ, проведут свой противоправный, неправомерный или явно нецелесообразный закон, российский депутат должен иметь конституционное правомочие беспрепятственно обратиться ко всем другим субъектам правотворческой деятельности, которые указаны в ст. 104 Конституции РФ: в ней устанавливается, что, помимо депутатов Государственной Думы, право законодательной инициативы принадлежит Президенту РФ, Совету Федерации, членам Совета Федерации, Правительству РФ, законодательным (представительным) органам субъектов Российской Федерации, а также Конституционному Суду РФ, Верховному Суду РФ и Высшему Арбитражному Суду РФ по вопросам их ведения.

Сразу заметим, что в данном конституционном положении не предусматривается обратная связь законодателя с широкими слоями общества: с Русской православной церковью и другими традиционными церквями и религиозными конфессиями России, муниципальными образованиями и различными общественными организациями и объединениями, равно как и с определенным количеством граждан России, которое способно инициативно вносить Федеральному Собранию Российской Федерации свои предложения в форме законопроектов для решения на государственном уровне наиболее важных социальных вопросов. Без такой необходимой и действующей обратной связи с представителями различных низовых социальных структур вряд ли возможно осуществлять непрерывную, равномерную и систематическую реформу российского законодательства и гарантировать его правомерное и стабильное действие на всей территории Российской Федерации с учетом региональных и местных особенностей социальной жизни российского общества. Стало быть, в ст. 104 Конституции РФ необходимо внести соответствующие дополнения по разумному и правомерному расширению круга субъектов, обладающих правом законодательной инициативы и могущих существенно повлиять на законодательный процесс[18].

В случае обнаружения явного нарушения парламентским большинством положений Конституции РФ Президент РФ на основании статей 107 и 109 Конституции РФ, в соответствии с которыми необходимо установить правомерные основания для роспуска Государственной Думы[19], может использовать свое право ее досрочного роспуска либо строго предупредить противоправное парламентское большинство об исправлении принятого в нарушение Конституции РФ неправомерного и деструктивного закона.

Следует отметить, что при составлении и реализации перспективных планов по совершенствованию российского законодательства частая смена законодателей может только снизить качество принимаемых законов, равно как и ослабить действенность парламентского контроля над органами исполнительной власти, которые обязаны единообразно исполнять принятые законы. Представляется, что в этой связи ст. 108 Конституции РФ необходимо дополнить положением, устанавливающим механизм действенного парламентского контроля за ответственным применением исполнительными и судебными органами власти российского законодательства.

Если Президент РФ вовремя и ответственно не отзовется на неоднократные уместные сигналы добросовестного и образованного депутата, то необходимость и правомерность дальнейшего пребывания главы государства на высоком и ответственном посту должны стать предметом рассмотрения соответствующими высшими органами государственной власти. Однако необходимо установление конституционного порядка и правомерных оснований для отрешения Президента РФ от должности. В настоящее время в ч. 1 ст. 93 и п. «ж» ч. 1 ст. 103 Конституции РФ, к сожалению, не определены правомерные основания и процедуры обвинения Президента РФ в неисполнении возложенных на него обязанностей и отрешения его от должности, хотя наличие таких конституционных оснований способствовало бы укреплению стабильности верховной власти посредством предотвращения любых выдуманных обвинений главы государства теми или иными политическими партиями и общественными объединениями[20]. Часть 1 ст. 109 Конституции РФ не дает ответа на вопрос, на каких правомерных основаниях Президент РФ вправе распустить Государственную Думу, хотя и содержит в себе ссылку на ст. 117 Конституции РФ, которая такую возможность технически связывает лишь с недоверием Государственной Думы Правительству РФ. Здесь речь идет об отсутствии правомерных критериев роспуска нижней палаты, а не просто об обоснованном или необоснованном недоверии российского парламента российскому правительству.

Одним из дополнительных условий для принятия ответственных законодательных решений[21] является институт ответственного, т. е. открытого поименного, голосования каждого российского депутата как при выдвижении, так и при принятии законопроектов, а также законодательное запрещение всякого рода официального или подпольного лоббизма и неправомерного вмешательства в процесс законодательной деятельности парламента. Дело в том, что любые формы анонимного или внепарламентского противоправного «творчества» делают работу законодателя трудноконтролируемой и безответственной, а качество и эффективность принимаемых законов — низкими. В результате через пару месяцев после принятия начинается нескончаемая череда внесения многочисленных и бессвязных поправок в новоиспеченный закон.

Такая необходимая, хотя, на наш взгляд, не вполне достаточная попытка решения вопроса открытости или гласности законотворческой деятельности парламента сделана, например, в ст. 57 Конституции Японии, которая буквально гласит: «По требованию не менее одной пятой присутствующих членов каждой палаты парламента голосование каждого члена по любому вопросу должно отмечаться в протоколе заседания парламента». Представляется, что для существенного повышения качества принимаемых законов требуются полная открытость и гласность работы каждого российского депутата и Федерального Собрания РФ в целом. Это вдвойне необходимо при авторской разработке, выдвижении и парламентском утверждении всех законопроектов, за исключением тех, которые содержат информацию, составляющую государственную или иную охраняемую законом тайну. Думается, подход, который стимулирует реализацию конституционного права на свободу выражения своего мнения в высших эшелонах законодательной власти государства, может только повысить нравственно-правовую ответственность каждого депутата Государственной Думы и члена Совета Федерации на всех этапах принятия законов в рамках определенной законодательной политики в соответствии с неизменными целями и императивами права и изменчивыми обстоятельствами социальной жизни.

Вполне очевидно, что во всех случаях обоснованного и правомерного роспуска Государственной Думы необходимо заключение Конституционного Суда РФ, которое должно подтвердить процессуально-правовую оправданность использования главой государства своих чрезвычайных конституционных полномочий по роспуску нижней палаты высшего законодательного органа страны. Для достаточного обоснования досрочного прекращения полномочий законодательного органа власти субъекта Российской Федерации, кроме предусмотренного законом заключения верховного суда субъекта Российской Федерации об однократно или систематически неправомерной деятельности депутатов данного законодательного органа, необходимо также заключение соответствующего органа конституционного правосудия: конституционного или уставного суда субъекта Российской Федерации. В этой связи ст. 9 Федерального закона от 06.10.1999 № 184-ФЗ «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» следует дополнить положением о необходимости заключения соответствующего органа конституционной юстиции о соблюдении конституционной процедуры роспуска законодательного органа субъекта Российской Федерации.

Любое разногласие, связанное с вопросом о правомерности, конституционности и законности принятых парламентским большинством законов, а также о соответствии Президента РФ занимаемой должности, может быть инициировано добросовестным и образованным депутатом в Конституционном Суде РФ. Следовательно, в целях своевременного и качественного решения подобных вопросов Конституционным Судом РФ необходимо внести в Конституцию РФ и в Федеральный конституционный закон от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (далее — Закон о КС РФ) соответствующие изменения.

Для действенной и плодотворной проверки Конституционным Судом РФ конституционности и законности принятых российским парламентом законов прежде всего необходима разработка четкой системы критериев правомерного толкования конституционных положений с указанием пределов толкования, правового значения и юридических последствий такого толкования[22]. Правомерно и целесообразно законодательно предоставить Конституционному Суду РФ дополнительное полномочие при толковании им конституционных норм, в особенности тех, которые сугубо касаются действия основных прав и свобод человека, а также правомочие подробно разъяснять конкретный смысл положений законодательства, которые проверяются им на соответствие Конституции РФ. Использование такой возможности может дать всем российским судам и иным правоприменителям настоящие образцы единообразного конституционного законопонимания и четкой реализации российского законодательства, особенно в тех случаях, когда они сталкиваются с очевидными внутренними противоречиями и пробелами в самой Конституции РФ[23]. Ввиду того что Россия является федеративным государством, в ч. 5 ст. 125 Конституции РФ и ст. 105 Закона о КС РФ необходимо внести соответствующую поправку-дополнение о праве глав и высших органов исполнительной власти субъектов Российской Федерации обращаться в Конституционный Суд РФ с запросами о толковании Конституции РФ[24].

В тех же целях ст. 5 и главу IV «Принципы конституционного судопроизводства» Закона о КС РФ необходимо дополнить принципом добросовестности и беспристрастности судей Конституционного Суда РФ. Как ни парадоксально, однако представляется, что действие известного всем принципа независимости российских органов конституционного правосудия без действия принципа их личной добросовестности и беспристрастности может оказаться намного более вредным, нежели разумная зависимость выносимых ими решений от мнения более юридически образованных, жизненно умудренных и опытных коллег.

В этой связи было бы вполне целесообразно и правомерно, если бы Президент РФ до принятия решения об отлучении от занимаемой должности главы субъекта Российской Федерации имел в своем распоряжении соответствующее заключение Конституционного Суда РФ или конституционного (уставного) суда данного субъекта Российской Федерации, чтобы была полностью соблюдена конституционно-процессуальная процедура отрешения от должности руководителя субъекта Российской Федерации. Поэтому в ст. 19 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» следует внести поправку о необходимости заключения Конституционного Суда РФ при процедуре отрешения от должности высших должностных лиц субъектов Российской Федерации[5].

В целях налаживания процесса ответственного обсуждения и принятия законопроектов в парламенте круг субъектов обращения в органы конституционного правосудия по вопросу качества принятых законов, на наш взгляд, должен быть существенно пополнен такими субъектами конституционного права, как представители национальных и иных предусмотренных законодательством социальных меньшинств, религиозных и общественных объединений, равно как и отдельные граждане, которые вправе обращаться в конституционные и иные высшие российские суды в связи с законодательным нарушением их конституционных прав и свобод. Например, ст. 162 Конституции Испании право подобного обращения предоставляет не только депутатам парламента, но и народному защитнику (омбудсмену), коллегиальным органам исполнительной власти.

Качество обсуждаемых и принимаемых Государственной Думой законов может также существенно улучшиться, если конституционным правом законодательной инициативы будут обладать не только депутаты, Правительство РФ, Конституционный Суд РФ, но и органы местного самоуправления и религиозные общины. К примеру, Конституция Испании предоставляет такое право целесообразного вмешательства в законодательный процесс определенному количеству граждан-избирателей, которые лучше избранных депутатов осознали потребность в принятии или совершенствовании тех или иных законов. Народная инициатива как правовой институт, например, по ст. 71 Конституции Италии имеет следующее содержание: «Народ осуществляет законодательную инициативу путем внесения от имени не менее чем пятидесяти тысяч избирателей законопроекта, составленного в форме статей закона».

Дело в том, что избиратели как поручители общего дела своим избранным депутатам не могут и не должны иметь меньше прав в решении законодательных вопросов, нежели их представители в парламенте, тем более, когда возникает необходимость нести политико-правовую ответственность за своего неудачно выбранного депутата. Представляется, что без такой широкой обратной сигнально-информационной связи российское конституционное законодательство и правосудие не могут одновременно приобрести достаточную гибкость и устойчивость[27].

Неудачный выбор гражданами-избирателями депутата не должен лишить их возможности потрудиться за или вместо него, чтобы впоследствии не стать заложниками и жертвой своей ошибки до следующих выборов в законодательный орган государственной власти. Такое новое конституционное положение способствовало бы процессу взаимодополнения институтов представительной и непосредственной демократии в деле систематического преобразования российского законодательства и правовой системы в целом. Российская конституция не должна запрещать людям обращаться в соответствующие суды для своевременной поправки положения законодательства путем внесения в него надлежащих изменений и дополнений. Более того, Конституция РФ должна предусмотреть порядок рассмотрения разнообразных законодательных инициатив и внесения необходимых поправок в законодательство или в административную практику. В этом контексте полезно было бы вспомнить, что в п. 6 Декларации прав человека и гражданина 1789 года было публично заявлено, что все граждане имеют право участвовать в составлении законов лично или через своих представителей, а суд должен отказываться от применения закона, который, по его убеждению, нарушает основные права[28].

Статья 140 Конституции Австрии и ст. 93 Основного закона ФРГ дают такое право обращения в федеральный конституционный суд также каждому гражданину, основные права и свободы которого были нарушены нормативными актами или судебными решениями. Несмотря на то, что в Федеративной Республике Германия только 2%  всех поданных жалоб, заявлений и петиций граждан удовлетворяются федеральным конституционным судом, тем не менее они становятся ощутимым вкладом в дело непрерывного совершенствования положений законодательства. В той же Германии, равно как и в некоторых других государствах3, граждане вправе обращаться в конституционный суд и вне судебной процедуры, если их заявления и петиции имеют важное и широкое общественное значение. Согласно ст. 5 Конституции Бразилии, ст. 29 Конституции Испании, ст. 50 Конституции Италии, ст. 140 Конституции Австрии каждый гражданин имеет право в порядке «народного действия» обратиться в суд с заявлением об отмене законодательного акта, который наносит ущерб окружающей среде, национальным памятникам культуры, либо с изложением иных общественных нужд и требованием проведения соответствующих законодательных улучшений.

Таким образом, если добросовестному и образованному российскому депутату не удалось добиться подчинения парламентского большинства законотворческим императивам существенно обновленной или новой Конституции РФ во время парламентского обсуждения и официального принятия законопроектов, или посредством своевременного предупреждения об этом Президента РФ и Правительства РФ, или посредством обращения в Конституционный Суд РФ, то такой депутат, даже оставленный всеми названными властными структурами Российского государства, сможет иметь узаконенную правомерную возможность через перечисленных выше субъектов законодательной инициативы, а также через наиболее просвещенные средства массовой информации повлиять на низкое правосознание всех участников российского законодательного процесса и публично призвать или начать привлечение их к политико-правовой ответственности за принятые ими неправомерные, противоправные, неконституционные и тем более криминогенные законы, приведшие к существенному расшатыванию правовых основ Российского государства.

Представляется, что предложенные в настоящей статье конституционный принцип и механизм — каждый виновный в своих недобросовестных или невежественных действиях (бездействии) российский законодатель или активный участник законодательного процесса (Президент РФ, Председатель Правительства РФ, депутаты Государственной Думы, члены Совета Федерации) должен это осознать и быть способным нести правовую ответственность — помогут существенно преобразить Россию как великое государство в истинном смысле этого слова.

Библиография

1 Окончание. Начало см. в № 6.

2 См.: Конституционное право развивающихся стран. — М., 1990. С. 68.

3 См.: Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного права. — М., 1996. С. 14.

4 См.: Осипян Б.А. О необходимости религиозного измерения права // Представительная власть — XXI век. 2005. № 2.

5 Следует отметить, что в законах и подзаконных актах ряда государств, например в декрете Короля Италии 1942 года «Общие положения о законе», давались перечни и главные характеристики источников права и процедур применения законов. Закон Болгарии 1973 года «О нормативных актах» в основном посвящался планированию, подготовке, принятию и толкованию законов.

6 Подробно об отдельной главе проекта конституции, в которой законодательно устанавливается целостная система правовой ответственности депутатов в процессе принятия законопроектов, см.: Осипян Б.А. Приложение // Дух правометрии или основание межерологии права. — М., 2009; Его же. Приложения 2 и 3 // Возможности укрепления правовых основ Российского государства органами конституционного правосудия. — М., 2009.

7 Подробно см.: «Конституция должна действовать, начиная с ее преамбулы»// Голос Армении. 1998. № 3. С. 3.

8 См. подробно: Осипян Б.А. Смысл истинной теории и философии права // Вопросы правоведения. 2010. № 2. С. 59—77.

9 См. подробно: Осипян Б.А. Трансформация права в закон: духовные, научные и практические аспекты // Государство и право. 2006. № 8. С. 43—50.

10 Он же. Дух правометрии или основание межерологии права.

11 Он же. Новый правовой завет депутатам парламентов мира... ; Его же. Конституционная система правомерных критериев законотворчества.

12 Он же. Идея саморазвивающейся правовой системы // Журнал российского права. 2004. № 4.

13 Он же. Новый правовой завет депутатам парламентов мира... ; Его же. Конституционная система правомерных критериев законотворчества; Его же. Идея саморазвивающейся правовой системы.

14 Он же. Высшая миссия законодательной власти // Представительная власть — XXI век. 2004. № 5.

15 Такое нелепое состояние можно было бы условно назвать законодательной педократией.

16 См.: Осипян Б.А. Некоторые основания возведения права в закон // Вестн. Ереван. гос. ун-та. 1990. № 1.

17 Например, в ст. 70 Конституции Республики Башкортостан.

18 См.: Осипян Б.А. Идея саморазвивающейся правовой системы.

19 Принятие такого важного и ответственного решения не может быть отдано на произвольное усмотрение каждого выборного, кратковременно приходящего и уходящего главы государства, в особенности тогда, когда он не отличается добросовестностью, высоким уровнем правосознания и положительным опытом правотворчества. — См. подробно: Осипян Б.А. Корень понятия «правомерность» // Современное право. 2008. № 1.

20 См.: Осипян Б.А. Мера участия органов конституционной юстиции в процедурах возможного роспуска органов законодательной власти и отрешения от должности глав Российского государства и его субъектов // Законодательство и экономика. 2009. № 1.

21 Помимо роспуска парламента, или обжалования в Конституционном Суде РФ неправомерных решений и законов парламента, или судебного отказа от применения таких законов. — См. подробно: Осипян Б.А. Идея саморазвивающейся правовой системы.

22 См.: Осипян Б.А. Проблемы толкования конституционных положений // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 7. С. 26—30.

23 Подробно см.: Осипян Б.А. Послание Президенту РФ, Председателю Правительства РФ, председателям двух палат Федерального Собрания РФ и Председателю Конституционного Суда РФ о необходимости конституционных преобразований в России от 15 октября 2008 года, после которого Президентом РФ Д.А. Медведевым были предложены первые конституционные поправки // Возможности укрепления правовых основ Российского государства органами конституционного правосудия (приложения 2 и 3).

24 Он же.  Конституционно-судебное разрешение споров о компетенции // Российская юстиция. 2008. № 2. С. 3—7.

25  Он же. Мера участия органов конституционной юстиции в процедурах возможного роспуска органов законодательной власти и отрешения от должности глав Российского государства и его субъектов.

26 См. подробно: Осипян Б.А. Идея саморазвивающейся правовой системы. С. 71—79.

27 См.: Еллинек Г. Декларация прав человека и гражданина. — М., 1906. С. 22, 37.

28 Например, в Венесуэле, Колумбии, Панаме.