Правосудие и правовое государство как парные юридические категории

УДК 340.13:342.56

Страницы в журнале: 8-14

В.Г. Баев,

доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов baev@nnn.tstu.ru

С.В. Мещерякова,

кандидат психологических наук, доцент кафедры трудового и предпринимательского права Юридического института Тамбовского государственного технического университета Россия, Тамбов

Рассматривается проблема значительного разрыва между государственно-правовой теорией и практикой государственно-правового развития, возникающая вследствие того, что при выборе объекта изучения любому исследователю приходится игнорировать принцип единства общественного бытия. Предпринимается попытка «примирить» категории правосудия и правового государства, поскольку назрела необходимость внимательного и глубокого изучения правового государства, его построения в тесной связи со всем комплексом общественных отношений в нашей стране.

Ключевые слова: правосудие, правовое государство, гражданское общество, доктрина, права и свободы человека.

Разговор о правовом государстве в литературе ведется как об идее или идеале без привязки к конкретным особенностям нашего государства. В результате фрагмент государственно-правовой действительности теряет связи с целым (экономической, политической, социальной, духовной сферами общества).

Доктринальное рассмотрение каждой категории по отдельности не позволяет выявить особенности их взаимодействия. Научные дискуссии по данному поводу — это не только теоретическое изыскание: определение существа правосудия оказывает прямое влияние на правоприменительную практику. От того, какую деятельность суда мы называем правосудием, зависит его осуществление в соответствии с принципами гласности, независимости, состязательности или без учета таковых.

Само по себе наличие демократических институтов и законодательства, закрепляющего права и свободы человека, еще не является показателем правового развития общества и государства. Чрезвычайно важный фактор — правоприменительная практика. Конституция Российской Федерации 1993 года (далее —Конституция РФ) закрепляет идеи верховенства права и законности и требует от государства создания определенных объективных условий в виде надлежащей нормативно-правовой формы, иных организационных мероприятий, направленных в совокупности на обеспечение гарантий правовой законности и реального правопорядка. Без обеспечения указанных гарантий невозможна защита прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов физических и юридических лиц в частноправовых и публично-правовых отношениях.

Правосудие является одним из основополагающих видов государственной деятельности, призвано разрешать споры и тем самым гармонизировать общественные отношения. На сегодняшний день сильна критика правосудия, не выполняющего в полной мере той роли, которой его наделяет Основной Закон страны. Одно из объяснений этого видится в столкновении различных подходов к определению правосудия не только среди судей — непосредственных правоприменителей, но и среди ученых-правоведов. Именно поэтому необходимо проанализировать содержательный компонент правосудия как в философском, так и в юридическом значении. Однако вначале важно рассмотреть само происхождение термина, его этимологию.

Детальный этимологический разбор данной правовой категории свидетельствует, что она возникла, сформировавшись из словосочетания «правый суд», предполагающего справедливый приговор, решение по закону и по совести. При этом Толковый словарь Даля объясняет, что сам по себе «правосуд» являлся элементом вотчинного правления, а также представлял собой контору, состоящую из бурмистра, правосуда, старосты, конторщика и писаря [3, с. 34]. Зарождение правосудия как правовой категории связано с развитием судебной системы античности. В последующие века правосудие продолжало видоизменяться и совершенствоваться. Проблема его понимания издавна занимала исследователей.

Рассматривая правосудие с философской точки зрения, следует учесть весь спектр разнообразных мнений и теорий. Правосудие по Юстиниану I есть неизменная и постоянная воля предоставлять каждому его право. Однако наиболее часто оно трактуется как вынесение справедливого решения. Но тут возникают споры и сомнения. По мнению ряда философов, справедливость — это лишь представление о правильности вынесенного решения данным обществом в данное время, тогда как правосудие — это не более чем мера возмездия данного общества своим членам за нарушение их общего представления о справедливости. То есть с уверенностью можно сказать, что семантика слова «правосудие» обусловлена историческим и политическим климатом в обществе.

Один из крупнейших европейских цивилистов доктор Франц Быдлински отмечал: принцип справедливого решения в самом общем смысле выражает соразмерность, сообразно которой к равному применяется равный масштаб, а неравное осуждается соответственно выявленному неравенству [1, с. 16]. При этом именно понимание справедливости является отправной точкой характеристики правосудия. Платон определяет правосудие как высшую добродетель в государстве, построенном на принципах блага. Стоическая философия исходила из предпосылки, что Вселенной присуще рациональное устройство, а человеку доступен идеал абсолютного, универсального правосудия, к которому и следует, насколько это возможно, стремиться. С точки зрения Аквината, правый суд может быть реализован только в христианском государстве (отметим, что данная теория послужила оправданием радикальной политики папистов).

Концепции справедливости Нового времени обладают некоторой двойственностью: почти во всех, даже в философии Гоббса, не хватает четкого разграничения справедливости как результата юридической процедуры и справедливости как выполнения требований некоего высшего морального императива. Итоги философского развития идеи справедливости в XVI—XVIII столетиях были подведены в трудах И. Канта. Кант впервые предложил различать моральную и правовую справедливость. В условиях юридической справедливости человек свободен осуществить моральную справедливость, а достижение свободы быть моральным — это уже осуществление юридической и политической справедливости. Именно юридическая справедливость, согласно Канту, есть правосудие [14, с. 46—48].

Следует, однако, учитывать, что правосудие вовсе не является синонимом справедливости. Философы представляют его осуществление в виде исполняемого ритуала (акта, действа), направленного на приобретение законной силы случая применения права при разрешении каких-либо споров. Вынесенное решение само может приобрести силу закона, равную примененной правовой норме. Тут интересна позиция нидерландского культуролога Йохана Хейзинга. Особое внимание ученый уделял исследованию роли игрового начала в правосудии. По его мнению, греческие философы перенесли принцип борьбы, состязания из области права на мировой процесс, с тем чтобы осмыслить его в терминах правосудия. Так появились античные концепции Космоса — порядка, справедливости и возмездия (кары) [16, с. 56].

Рассмотрим теперь правосудие как юридическую категорию. В теории права и в законодательстве правосудие нередко трактуется широко и подразумевает всю сферу юстиции, включая процессуальную и исполнительную деятельность. Например, Конституция РФ указывает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 № 1-ФЗ «О судебной системе Российской Федерации» (в ч. 1 ст. 4) также подчеркивает: «Правосудие в Российской Федерации осуществляется только судами, учрежденными в соответствии с Конституцией Российской Федерации, и настоящим Федеральным конституционным законом. Создание чрезвычайных судов и судов, не предусмотренных настоящим Федеральным конституционным законом, не допускается». Поэтому в содержание понятия «правосудие» в законодательстве часто включается только судебная деятельность по рассмотрению и разрешению различных категорий дел. Это понимание правосудия в узком смысле [13, с. 38]. Правосудие имеет и процессуальное значение. Об этом писал еще Ш.Л. Монтескье: «Если вы взглянете на судейские формальности с точки зрения тех затруднений, которые встречает в них гражданин, добивающийся возвращения своего имущества или получения удовлетворения за нанесенную ему обиду, то вы, конечно, найдете, что их слишком много. Если вы рассмотрите их с точки зрения их отношения к свободе и безопасности граждан, то вы нередко найдете, что их слишком мало, и увидите, что все эти затруднения, издержки, проволочки и самые ошибки правосудия являются той ценой, которой каждый гражданин оплачивает свою свободу» [11, с. 224].

Задачей любого правосудия является установление истины. В состязательном процессе судебная истина достигается в результате исследования не всех обстоятельств, имеющих значение для дела, а лишь представленных спорящими сторонами. При следственном характере судопроизводства целью процесса является установление материальной истины при активной роли суда в установлении действительных обстоятельств дела. Однако судебная и материальная истина могут совпадать, если это отвечает интересам каждой из сторон. Как подчеркивал К.И. Малышев, большая часть работы суда уходит на установление истинности или ложности фактов. По его мнению, правильное решение этих вопросов столь же существенно для правосудия, как и надлежащая юридическая оценка фактов. При этом особую роль в реализации правосудия на практике играют специфичные, присущие ему руководящие идеи и принципы, которые, во всяком случае формально, закрепляет Конституция РФ. Среди них — законность, единство судебной системы, равенство всех перед законом и судом, осуществление правосудия только судом: гражданские, арбитражные и уголовные дела рассматриваются единолично или коллегиально, а административные дела — судьей единолично [7, с. 226].

Таким образом, природа дефиниции правосудия обусловлена не только ее правовым, но и философским смыслом. Именно доскональное изучение всех аспектов правосудия призвано помочь в становлении юридически сильного государства. С философской точки зрения, правосудие — это достижение истины, тот необходимый и достаточный минимум, который должен быть востребован от каждого члена общества ради возможности совместного существования предельно независимых людей. В то же время правосудие как правовая категория воплощает в себе институт судебной правовой защиты, который через реализацию конституционных установлений защищает права и свободы человека и гражданина не только на основе государственного права, но и с помощью общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации, то есть с соблюдением международных правовых стандартов.

Несмотря на многогранность подходов, можно выделить некоторое существенное сходство в философском и юридическом осмыслении правосудия, заключающееся в достижении при его отправлении общественно значимой, полезной цели, отвечающей интересам общества и государства. Наиболее оптимальным представляется сочетание этих двух подходов, понимание правосудия как важнейшего элемента правовой системы.

Правосудие логичнее изучать именно во взаимосвязи с правовым государством, рассматривая их как парные юридические категории. Дело в том, что государственно-правовые закономерности, в том числе вынесенные в название статьи проблемы взаимосвязи правосудия и правового государства как предмет научного анализа, выражаются в трех основных формах: 1) в виде научных понятий и категорий, отражающих наиболее существенные и закономерные связи государственно-правовой жизни и познания; 2) в виде классификаций, при помощи которых на основе сходства и различий раскрывается объем государственно-правовых понятий; 3) закономерности развития и взаимодействия государства и права отражаются в содержании юридической науки прямо и непосредственно, в виде суждений о связи государственно-правовых явлений между собой, об их динамике.

Доктринальное рассмотрение каждой категории по отдельности не позволяет выявить особенности их взаимодействия. Научные дискуссии по данному поводу можно было отнести к чисто теоретическим, если бы, например, определение существа правосудия не оказывало прямого влияния на правоприменительную практику. Правильное определение сущности правового государства и правосудия позволяет установить и формы его реализации [12].

Нас будет интересовать первая форма — категории. Именно они, будучи наиболее общими понятиями, представляют универсальную форму человеческого мышления, в которой фиксируются, отражаются наиболее общие и существенные свойства, связи, отношения природы, общества и мышления. В сочетании и взаимодополнении категории образуют подвижную сеть универсальных понятий, способных отражать динамику и противоречивость бытия. Категории мышления всесторонне исследованы в философской литературе от К. Маркса и до наших дней. Теоретические аспекты взаимоотношений парных юридических категорий отражены в трудах представителей саратовской школы, в частности В.В. Ныркова.

Спор о том, какой институт является ведущим в процессе становления правового государства в России — гражданское общество или судебная система (правосудие), — бесперспективен, поскольку названный состав элементов диалектически взаимосвязан друг с другом. Российскую Федерацию как конституционно оформленное правовое государство определяют два основных признака: во-первых, провозглашение приоритета человека и его прав по отношению к иным социальным ценностям; во-вторых, приоритет права. Таким образом, идея приоритета правовой защиты человека выступает основным принципом построения и развития правового государства [4, с. 3]. А правосудие — важнейший государственный инструмент правовой защиты человека.

Проблема правового государства, его понятие и признаки, многократно описанные в разноликой литературе, до сих пор не сведены в монографические исследования. То есть наблюдается значительный разрыв между государственно-правовой теорией и практикой государственно-правового развития [6, с. 61]. Может быть, это происходит оттого, что при выборе объекта изучения любому исследователю приходится игнорировать принцип единства общественного бытия. Мы плохо осведомлены о том, как представляет себе правовое государство наша экономически и политически властвующая элита. Назрела необходимость внимательного и глубокого изучения правового государства, его построения в тесной связи со всем комплексом общественных отношений в нашей стране.

Исходя из многократно подтвержденного общественно-политической практикой принципа относительной самостоятельности и взаимообусловленности общества, государства и права, логично предположить, что для достижения стандарта идеального (правового) государства потребуется соответствующий высокий уровень правосудия. Если права и свободы личности декларируются в качестве высшей ценности правового государства, то ответственность за охрану и защиту этих прав возлагается на его правовую систему. Именно в этом заключается взаимная обусловленность указанных парных категорий.

Способно ли современное правосудие выполнять требования заданного правового государства, выносить решения на основе принципов гласности, независимости, состязательности? Вследствие распространения в судейской среде коррупции состязательная модель не рассматривается участниками процесса в качестве реального средства обеспечения своих интересов. Преимущество в споре обретает та сторона, которая более сильна экономически или обладает иными ресурсами неправового влияния. Состязание в любом случае остается, но теряет свой юридический характер. Иначе говоря, кризис касается не столько состязательности, сколько правосудия в целом как игрового способа разрешения конфликтов [2, с. 87]. Кризис правосудия, ощущаемый населением страны, порождает кризис доверия к судебной системе вообще. Черствость и бездушие судей по отношению к человеческому горю лишь увеличивают недоверие к судебной власти, к мотивам принимаемых ею решений.

Трудно не согласиться с мнением М.А. Краснова, который считает, что если в начале реформ судебная власть чудесным образом оказалась бы не просто подлинной властью, но еще и властью, человеческий субстрат которой (проще говоря, судьи, судейский корпус) стал носителем действительно правового (а не юридико-догматического) сознания, а следовательно, носителем тех самых демократических ценностей (среди которых наиважнейшая — понимание достоинства человека как высшей ценности), все последующее развитие страны пошло бы в совершенно ином русле. По-иному вели бы себя и первый Президент, и Правительство, и депутатский корпус, и региональные власти, и прокуратура, и поли(мили)цейские органы, и спецслужбы. Всего лишь потому, что судебная власть гораздо эффективнее создает реальные правила поведения, ограничения в сфере публичной жизни и через это более эффективно, чем даже выборы, позволяет осуществить селекцию людей, решающих посвятить себя публичной жизни (не обязательно политиков, но и журналистов, бизнесменов и т.п.) [5].

Кстати, об этом же говорил в интервью, датированном ноябрем 2001 г., тогдашний заместитель Руководителя Администрации Президента Д.Н. Козак: «…начиная с 1991 г. главный упор делали на то, чтобы создать механизм независимости судей… Мы решили, что сама по себе независимость судей обеспечит нам все… Но это оказалось утопией» [15, с. 1]. Таким образом, мы попали в квадратуру круга: в условиях жесткого авторитарного режима «вертикальной России» добиться правосудия, основанного на принципах правового государства, невозможно. Соответственно, отсутствие такого института не позволяет обеспечить приоритет правовой защиты человека как основной принцип построения и развития правового государства. На деятельность правосудия оказывает сильнейшее влияние господствующее юридико-догматическое мировоззрение.

Интересный выход предлагает М.Н. Марченко в своей статье «“Умеренный” позитивизм и верховенство права в условиях правового государства»[10]. Автор указывает на то, что в утверждении о полной несовместимости и чужеродности позитивного права правовому государству содержится глубокое внутреннее противоречие. Ведь правовое государство, как бы его ни идеализировали, является ничем иным, как государством, и, соответственно, для выполнения своих функций будет продуцировать позитивное право со всеми вытекающими последствиями, то есть будет соотноситься, хотя и в разной степени, с позитивным правом. Право здесь мыслится как инструмент государства, этатируется, подвергается огосударствлению, рассматривается как форма осуществления государственной политики [8, с. 150].

Позитивное право никогда не остается раз и навсегда данным, с изменением окружающей среды оно развивается в направлении расширения и углубления своих демократических начал. При этом несомненно прав О.В. Мартышин, утверждая, что историческое время юридического позитивизма не прошло и не пройдет уже в силу его прикладного характера [9]. К тому же далеко не все разновидности этатического позитивизма могут быть увязаны с авторитаризмом, поэтому в правовом государстве он должен воплощаться в таком же соотносящемся с ним «идеальном» по сути и характеру праве. Такого рода позитивизм можно было условно назвать умеренным. Будучи феноменом социальной природы и правосознания человека, естественное право не может и не должно противопоставляться позитивному праву как порождению воли и социальных устремлений человека. Позитивное право проявляется как реальность, далекая от совершенства, а естественное право выступает как идеал, представление о том, каким должно быть право [9]. Вместе с тем В.М. Сырых верно подмечает, что позитивное право как волеустановленное право может быть эффективным не во всех, а в определенных случаях: когда оно является разумным, то есть обладает всеми признаками объективного права. Иными словами, акцент должен делаться не на расхождениях, имманентно присущих этим правовым средам, а на их сближении.

Список литературы

1. Быдлински Ф. Основные положения учения о юридическом методе // Вестник гражданского права. 2006. № 1, 2; 2007. № 1.

2. Ветютнев Ю.Ю. Игровая концепция судебной процедуры // Современное право. 2009. № 12.

3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. — Спб., 1863—1866.

4. Добрынин Н.М. Конституционализм и правовое государство: теория и практика взаимосвязи // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 3.

5. Краснов М.А. У судебной власти есть только один защитник — общество // Российская юстиция. 2003. № 6.

6. Левакин И.В. Актуальные проблемы государства и права // Вопросы философии. 2013. № 1.

7. Малышев К.И. Курс гражданского судопроизводства. — Спб, 1874. Т. 1.

8. Мальцев Г.В. Понимание права: подходы и проблемы. — М., 1999.

9. Мартышин О.В. Справедливость и право // Право и политика. 2000. № 12.

10. Марченко М.Н. «Умеренный» позитивизм и верховенство права в условиях правового государства // Государство и право. 2012. № 4.

11. Монтескье Ш.Л. Избранные произведения. — М., 1955.

12. Наделяева Т.В. Современное понятие и сущность правосудия в Российской Федерации // Российский юридический журнал. 2011. № 6.

13. Попова А.Д. Фемида в эпоху преобразований: судебные реформы 1864 г. и рубежа XX—XXI вв. в контексте модернизации // Ассоциация исследователей российского общества (АИРО-XXI). — М., 2009.

14. Ролз Дж. Теория справедливости. — Новосибирск, 1995.

15. Яшманов Б. Судебной реформе быть? Интервью с Дмитрием Козаком // Российская газета. 2001. 1 нояб.

16. Homo Ludens: статьи по истории культуры. / пер., сост. и вступ. ст. Д.В. Сильвестрова; коммент. Д.Э.Харитоновича. — М.: Прогресс-Традиция, 1997.