Пределы правового регулирования и естественное право

УДК 340.132:340.122

Страницы в журнале: 35-41 

В.В. Кожевников,

доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Омского государственного университета им Ф.М. Достоевского Россия, Омск

А.И. Красман,

 преподаватель кафедры теории и истории государства и права Омского экономического института Россия, Омск lexxuss-19@mail.ru

Рассматриваются пределы правового регулирования как границы сферы правового регулирования и естественное право как фактор, ограничивающий пределы правового регулирования. Автор показывает, что исследование пределов правового регулирования и роли естественного права в установлении ограничений этих пределов играет важную роль в развитии жизни общества.

Ключевые слова: правовое регулирование, сфера правового регулирования, пределы правового регулирования, право, естественное право, позитивное право, нормы права, общественные отношения.

Limits on Legal Regulation and Natural Law

Vladimir V. Kozhevnikov,

Doctor in Law, prof. of Dept. of Theory and History of State and Law in the Omsk FM Dostoevsky State University

Alexey I. Krasman,

Lecturer of Dept. of  Theory and History of State and Law in  the Omsk Institute of Economics lexxuss-19@mail.ru

The article discusses the limits of the legal regulation as the borders of sphere of the legal regulation and the absence of limits of the legal regulation as the generate tyranny and self-will from the side of imperious structures of the state. The author shows the research of limits of the legal regulation and role of natural law in establishment of limitations of these limits plays an important role in development of life of society.

Keywords: legal regulation, scope of legal regulation, limits of legal regulation, law, natural law, positive law, law, public relations.

Полагаем, что актуальность пределов правового регулирования обусловливается тем обстоятельством, что право является важнейшим, однако не всеобъемлющим регулятором общественных отношений.

Право не должно, да и не может регулировать все общественные отношения, все социальные связи членов общества. На каждом конкретно-историческом этапе общественного развития должна быть достаточно точно определена сфера правового регулирования. В тех условиях, когда сфера правового регулирования заужена, когда не используются возможности права для упорядочения общественных отношений, в обществе возникает угроза произвола, хаоса, непредсказуемости в тех областях человеческих отношений, которые можно и нужно упорядочить с помощью права. А когда сфера правового регулирования неоправданно расширена, особенно за счет централизованного государственно-властного воздействия, создаются условия для укрепления тоталитарных режимов, заурегулированности поведения людей, ведущих к социальной пассивности, безынициативности членов общества [16, с. 147]. 

В.И. Гойман и Т.Н. Радько подчеркивали, что сфера и пределы правового регулирования указывают на ту область социального пространства, в которой право способно оказывать прогрессивно-преобразующее воздействие на общественную жизнь, направлять человеческую деятельность и способствовать ее развитию. Справедливо утверждается, что «правильное определение сферы и пределов правового регулирования необходимо для того, чтобы исключить использование юридических инструментов в сферах взаимодействия людей, требующих иных средств социальной регуляции» [5, с. 107].

Думается, что при этом нельзя отождествлять такие понятия, как «предмет правового регулирования» и «сфера правового регулирования», что встречается в трудах некоторых ученых. Так, С.С. Алексеев под предметом правового регулирования понимает «разнообразные общественные отношения, которые объективно, по своей природе могут «поддаваться» нормативно-организационному воздействию и в данных социально-политических условиях требуют такого воздействия, осуществляемого при помощи юридических норм, всех иных юридических средств, образующих механизм правового регулирования» [ 2, с. 280; 14, с. 280].

Эти понятия следует различать по следующим основаниям. Во-первых, предмет правового регулирования составляют не все общественные отношения, которые входят в сферу правового регулирования, а лишь те из них, которые уже урегулированы правом. Те же общественные отношения, которые входят в сферу правового регулирования, но правом не урегулированы, предмет правового регулирования не составляют. Во-вторых, в предмет правового регулирования иногда входят общественные отношения, которые находятся даже за пределами сферы правового регулирования. Происходит это потому, что государство в ряде случаев пытается урегулировать и некоторые из тех отношений, которые лежат за пределами сферы правового регулирования. При этом оно пытается подчас регулировать и те отношения, которые не только не должны, но и объективно не могут регулироваться правом [15, с. 321—322]. Иными словами, сфера правового регулирования есть нечто изначальное по отношению к правотворческой деятельности государств, она представляет совокупность неупорядоченных отношений и фактов, упорядочение которых объективно невозможно без использования правовых средств. Сфера правового регулирования есть область потенциальных правовых отношений. Из сказанного вытекает, что сфера (и пределы) правового регулирования не может определяться лишь задачами государства в тот или иной период, а значит, зависеть от его усмотрения, субъективно ограничиваться предписаниями закона [5, с. 107; 23, с. 309].

Н.А. Пьянов справедливо полагает, что при идеальном соотношении предмета и сферы правового регулирования предмет должен составлять только часть сферы правового регулирования, поскольку право практически никогда не охватывает всех общественных отношений, входящих в сферу правового регулирования. В этом случае предмет правового регулирования будет уже сферы правового регулирования, и его будут составлять только те из наиболее значимых для государства и общества конкретных волевых общественных отношений, поддающихся внешнему контролю, которые урегулированы правом [15, с. 322].

С предметом и сферой правового регулирования тесно связан вопрос о пределах правового регулирования, который еще не получил должной разработки в отечественной юриспруденции, в связи с чем можно встретить различные его трактовки. Так, по мнению М.М. Рассолова, пределы правового регулирования должны представляться как некая разумная граница, отделяющая область правового от неправового и очерчивающая рамки применения норм права, предельность его воздействия на сознание и поведение людей; они вытекают из природы человека и общества, предопределены общей культурой и цивилизованностью людей [14, с. 280].

Критически оценивая данное определение пределов правового регулирования, следует отметить, что не совсем понятно акцентирование внимания только на такую форму реализации, как применение норм. При этом, однако, не следует игнорировать, во-первых, так называемое простое правовое регулирование, при котором отсутствует такая факультативная его стадия, как применение норм права, а во-вторых, области саморегуляции, т. е. области действия права, в которой юридическое нормирование государством поведения граждан, их организаций не только не требуется, но даже и вредно. Это такая область, в которой действия (деятельность) людей хотя и имеют правовой характер, но не связаны со специальной юридической регламентацией и не нуждаются в ней. При всем этом, как кажется, авторы, акцентируя внимание на «природе человека», пусть косвенно, указывают на естественное право, ограничивающее пределы правового регулирования.

Некоторые авторы утверждают, что пределы правового регулирования — некая «демаркационная линия», отделяющая область правового от неправового и ограничивающая распространение права, ставящая пределы его воздействия на сознание человека и его деяния. При этом вновь подчеркивается, что они обусловлены неюридическими факторами: природой человеческой деятельности, общей культурой и цивилизованностью, существующей системой отношений, экономическими, историческими, религиозными, национальными и другими факторами [5, с. 108].

В.И. Червонюк уточняет, что «пределы правового регулирования обусловлены как спецификой права (как особого регулятора), так и метаюридическими факторами, <…> детерминированы особенностями регулируемых отношений, интересами государства и объектов права» [23, с. 310].

С.С. Алексеев обращает внимание на то, что от характера, вида общественных отношений, составляющих предмет правового регулирования, зависит степень интенсивности правового регулирования, т. е. широта охвата правовым воздействием, степень обязательности правовых предписаний, формы и методы правового принуждения, степень детализированности предписаний, напряженность правового воздействия на общественные отношения [3, с. 214—215].

Представляется интересной позиция ученых, которые связывают пределы правового регулирования с факторами, влияющими на процессы формирования и развития права. К таким факторам, по их мнению, в первую очередь относятся достигнутый обществом экономический уровень развития, природно-климатические и экологические условия жизни (материальный предел правового регулирования). Не менее важным фактором установления пределов правового регулирования признается культурный уровень развития государственно-организованного общества и составляющих его социальных групп (слоев, страт, классов и т. д.) и индивидов, практически и этически он выражается в социальных и индивидуальных правах, определяющих и выражающих отношение друг к другу, к себе, к природе, к своему делу. Ученые проследили следующую зависимость пределов правового регулирования от господствующих в государственно-организованном обществе нравов: чем ниже нравственный уровень общества, в том числе субъектов правового регулирования, особенно властных, тем больше (обстоятельнее, жестче, шире) требуется правовое регулирование для достижения его целей, включая и обеспечение справедливости, гуманности, честности и т. д. [20, с. 225].

Что же касается юридических оснований пределов правового регулирования, то они видятся в конституционно-правовых положениях и общепризнанных принципах и нормах международного права, детерминирующих в значительной мере правовые системы и системы права государственно-организованных обществ, а также в закрепляемом правом компетенционном основании этих пределов. Относительно указанных оснований поясняется, что все субъекты правового регулирования (из их властного рода) должны осуществлять его на всех стадиях этого регулирования в пределах своей компетенции, в том числе правотворческой, правоприменительной и правоохранительной. В этом заключаются функциональные пределы осуществляемого ими правового регулирования.

Учитывая, что субъектами правового регулирования выступают граждане, ученые полагают, что можно выделить другое основание (но в чем-то общее с названным компетенционным основанием) пределов правового регулирования — правосубъектность, которая отражает состояние здоровья, интеллекта и т. д. В зависимости от ее наличия, полноты или отсутствия определяются пределы правового регулирования общественных отношений с участием лиц, обладающих соответствующей правосубъектностью [20, с. 226—227]. Анализ данной позиции позволяет сделать вывод о том, что в данном случае необоснованно, без какой-либо аргументации отождествляют различные по содержанию понятия компетентности и правосубъектности.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что авторы по-разному определяют границы правового регулирования. Так, Н.А. Пьянов полагает, что целесообразнее всего различать объективные и субъективные пределы правового регулирования. Объективные пределы — это границы, которые обусловлены самими общественными отношениями. Говоря о сфере правового регулирования, подчеркивается то, что общественные отношения могут и должны регулироваться правом: одни общественные отношения объективно не поддаются правовому регулированию и, следовательно, в принципе не могут регулироваться правом, другие правовому регулированию поддаются, но объективно в нем не нуждаются. То есть сами общественные отношения как бы говорят, какие из них могут и должны регулироваться правом, а какие нет. Как отмечает Н.А. Пьянов, поскольку сферу правового регулирования составляют общественные отношения, которые могут и должны регулироваться правом, то объективные пределы правового регулирования определяются границами сферы правового регулирования.

Что же касается субъективных пределов правового регулирования, то они трактуются как такие границы, которые определяются не общественными отношениями, а правотворческими органами, которые, устанавливая нормы права, определяют, какие общественные отношения и как будут регулироваться этими нормами. Поэтому резюмируется, что субъективные пределы правового регулирования — это прежде всего предметные пределы, т. е. границы предмета правового регулирования, или сферы урегулированных нормами права общественных отношений. Кроме того, субъективные пределы могут проявляться также в степени урегулированности тех или иных общественных отношений и некоторых других показателях [ 15, с. 322—332].

Из этого следует, что пределы правового регулирования — это своеобразные границы сферы правового регулирования, и для их определения недостаточно ориентироваться только на волю законодателя, ибо эти границы предопределяются в большей степени существующей реальностью, в которую государственная деятельность включается в качестве одного из необходимых факторов. Таким образом, критерии определения границ сфер правового регулирования следует искать, во-первых, в самом характере общественных отношений, а во-вторых, в свойствах права как регулятора этих отношений.

Другой подход к выделению границ сферы правового регулирования, органически дополняющий первый, определяется с позиции возможного и необходимого правового регулирования, верхней и нижней границы. Верхняя граница — возможный предел правового регулирования, а нижняя определяется важностью общественных отношений для государства и общества [17, с. 502; 4, с. 368]. 

Нижняя граница, обусловливающая необходимость правового регулирования, определяется, как подчеркивалось, важностью для государства и общества тех или иных общественных отношений. Общеизвестно, что большая часть отношений, возникающих в реальной жизни людей, не охвачена правовым регулированием. Порой их значимость для общества возрастает, из частных они становятся общими, единственными, оказывающими значительное воздействие на взаимоотношения людей. В этом случае государство может расширить границы правового регулирования.

Верхняя граница является пределом возможного правового регулирования. Отношения, находящиеся за ним, находятся вне досягаемости государственной власти и регулируются иными, неправовыми нормами. Верхняя граница — граница возможного определяется факторами культуры: уровнем развития общества, его моральными, национальными, религиозными и другими обычаями и традициями.

Полагаем, что в качестве такого фактора выступает и так называемый личностный фактор, к которому можно отнести неотъемлемые права и свободы человека, нашедшие выражение в естественном праве. Последнее выступает специфическим барьером, за которым нецелесообразна праворегулирующая деятельность государства. В отличие от позитивного права, естественное право представляет собой объективно существующее («природное») право, отражающее представление людей об идеалах справедливости и свободы, выступающее первоосновой, своего рода эталоном для права позитивного. Естественное право проистекает из природы человека, человеческого разума, всеобщих нравственных принципов. Оно разумно и справедливо, не связано границами государственных территорий, существует и действует вне времени и вне пространства, распространяется на все страны и народы.

По своей сути естественное право есть совокупность требований, по своей исходной основе непосредственно, без какого-либо человеческого участия рожденных самой натуральной жизнью общества, природой, естеством человеческого бытия, объективными условиями жизнедеятельности, естественным ходом вещей. К числу таких требований относятся право на эквивалент, право старшинства, право народов на определение своей судьбы и др. Основополагающие (базовые) нравственные и правовые идеи, обосновываемые теорией естественного права в качестве естественных законов общественного устройства, составляют прирожденные неотчуждаемые (абсолютные) права человека. Соответственно, своим содержанием естественное право охватывает такие естественные права, как право на жизнь, свободу, равенство, неприкосновенность, частную собственность, достоинство, безопасность, справедливость, право на сопротивление несправедливой власти и другие, вытекающие из естественного порядка вещей, из экономического уклада жизни, духовно-культурной среды обитания людей, естественно-природных условий жизнедеятельности человека. Признание и защита этих прав является главной задачей всякого государства.

С формально-юридической точки зрения естественное право выражается через правовые идеи, принципы права. В контексте нашей статьи является важным то положение, согласно которому естественное право, равным образом как и право позитивное, обладает регулятивными свойствами, однако в механизме действия права первому отводится особая роль: оно выполняет функцию общеправовых принципов [6, с. 65—66]. 

В свое время В.С. Нерсесянц отмечал, что традиционное и возрожденное естественное право трактуется как предданное (Богом, разумом, природой вещей, природой человека и.д.), предпозитивное (допозитивное, надпозитивное) [13, с. 15 ]. А известный немецкий ученый Г. Радбрух подчеркивал следующее: «Юридическая наука должна вновь вспомнить о тысячелетней мудрости античности, христианского средневековья и эпохи Просвещения о том, что есть более высокое право, чем закон, — естественное право, божественное право, разумное право, короче говоря, надзаконное право, согласно которому неправо остается неправом, даже если его отлить в форму закона» [8, с. 33]. Безусловно, что нами имеется в виду возрожденное естественное право, которое видит источник права не в статичной богоданной природе человека, обусловливающей вечный, неизменный характер естественного права, а в динамичной «природе вещей», представляющей собой комплекс объективных, исторически изменчивых жизненных отношений, которые «несут в себе свою меру и свой порядок» [7, с. 132].  И хотя по сложившейся традиции эти права человека продолжают называть естественными, данное обстоятельство вовсе не значит, что они рассматриваются как естественные в прямом смысле слова, т. е. как природные, прирожденные или «принадлежащие каждому от рождения».

Для представителей концепции «возрожденного естественного права» характерно понимание того, что права человека, как и право вообще, суть социально-культурное, а не природное явление и те или иные права в том или ином объеме принадлежат человеку не «от рождения человека», а от рождения в таком сообществе (в силу нахождения в таком сообществе), в котором эти права признаются за каждым его членом. Восприятие естественного права становится иным: правовые предписания уже не предполагают построения конкретных целей в жизни общества, а ищут только абсолютного начала, исходя из которого можно решать любые задачи позитивного права. Таким образом, проявляется социальная нацеленность права и обосновываются требования, суть которых сводится к следующему: государство больше не является сторонним наблюдателем общественных проблем, «ночным сторожем», а становится действенным участником охраны прав и свобод своих граждан. Государство возлагает на себя социальные функции, деятельно отстаивая интересы не только и не столько обеспеченных граждан, сколько создавая прожиточный минимум для обездоленных, неимущих лиц, нуждающихся в материальных средствах со стороны государства [22, с. 70].

Сегодня параллельное существование естественного и позитивного права мало у кого вызывает сомнение: эти понятия на протяжении тысячелетий различались в мировом политико-правовом опыте. Иными словами, с позиции О.В. Мартышина, «теория естественного права вполне совместима с анализом системы позитивного права, если верно определить ее место, если рассматривать как идеал. Неразрешимые проблемы возникают тогда, когда естественное право понимается не как идеал, а буквально, т. е. выдается за действующее право. Это создает путаницу» [12, с. 64].

Традиция понимания естественного права как идеала имела и имеет своих сторонников. Так, И.А. Ильин писал, что «естественное право понимается <…> как обусловленные природной и социально-естественной средой требования и идеалы, которые, преломившись через правосознание, <…> приобретают правовой облик и в соответствии с этим выступают в виде правовых требований и прообразов юридических норм — норм позитивного права» [9, с. 218].

По мнению Р. Штаммлера, норма естественного права не должна иметь какого-либо «положительного значения, т. е. быть обязательной для исполнения членами общества наряду с нормами, выраженными в законах», она обращается только к законодателю [25, с. 181]. Р. Штаммлеру вторит П.И. Новгородцев, отмечая, что «современная юриспруденция относит название права исключительно к нормам положительным, признанным в законе или обычае» [цит. по: 18, с. 238]. 

В.А. Четвернин отмечает: современные правовые доктрины Германии исходят из того, что естественные права человека становятся «юридическими» основными правами и свободами лишь тогда, когда они закрепляются конституциями и законами [24, с. 60].  Авторы в категоричной форме подчеркивают, что позитивное и естественное право не совпадают, поскольку последнее является идеалом позитивного права.

Высшее естественное право воплощает в себе ценности добра и справедливости, а позитивное право, создаваемое законодателем, имеет смысл и оправдано лишь постольку, по-скольку оно есть продукт практического умения людей творить добро и справедливость на этой земле [19, с. 33]. Именно поэтому нельзя естественное право включать в общее определение права, ибо этим будет подорвана основная идея естественной доктрины. Ведь суть этого учения как раз в том и состоит, чтобы не смешивать два разных феномена — законы государства и «прирожденные» права личности. Дж. Дель Веккдо отмечал, что «было бы ошибочным ставить идею естественного права, т. е. правовой идеал, на место понятия права, так же как пытаться выяснить этот идеал путем определения понятия права, так как они принадлежат к разным сферам бытия, что позволяет им существовать независимо друг от друга»  [цит. по: 10, с. 100].

Современные ученые считают, что недопустимо и вредно как отождествление, так и противопоставление естественного и позитивного права [21, с. 240]. В этой связи следует обратить внимание на точку зрения О.В. Мартышина, полагающего, что «весь смысл концепции естественного права состоит в том, чтобы превратить идеальное право в действующее, устранить разрыв между ними»  [11, с. 239].

Думается, что на фоне этих высказываний необоснованным выглядит утверждение Е.А. Фроловой о том, что «параллельное существование позитивного и естественного права опасно тем, что последнее не только критически оценивает нормы действующего законодательства, <…> но и стремится подменить собой предписания положительного права» [22, с. 71].  Автор полагает, что это может привести к дуализму права, при котором, с одной стороны, в государстве действуют нормы позитивного права в виде изменяющегося законодательства, а с другой — одновременно существует некое «желательное» право, предписания которого ориентированы на природу человека и его здравый рассудок, а следовательно, более стабильны. Е.А. Фролова считает, что нежелательность, временами и практическая опасность, даже «социальный вред» этого дуализма заключается в том, что в одном и том же месте в одно и то же время образуются одновременно два права, две шкалы правовых требований. Наконец, обращено внимание и на то, что «в силу удвоения правовых предписаний становится сложно определять не только нормы материального, но и процессуального законодательства». Как будет разрешен конкретный правовой спор, во многом зависит не только (и не столько) от буквы закона, сколько от усмотрения должностных лиц, совести и правового сознания правоприменителей [22, с. 71].

В заключение еще раз подчеркнем важность естественного права в качестве специфического фактора, ограничивающего пределы сферы правового регулирования. Попутно отметим, что естественное право как идеальное право в определенной степени актуализирует такой элемент механизма правового регулирования, создающий субъективную среду его работы, как правосознание, выступающее «в качестве связующего звена между портативным выражением воли законодателя и реальными общественными отношениями», которое «как бы окружает право со всех сторон, создает <…> общую атмосферу, в которой формируются и функционируют нормы права» [1, с. 518].

Список литературы

1. Абдулаев М.И., Котаров С.Л. Проблемы теории государства и права. — СПб., 2003.

2. Алексеев С.С. Общая теория права: учеб. — М., 2008.

3. Алексеев С.С. Теория права. — М., 1995.

4. Винниченко О.Ю., Попов В.И. Теория государства и права: учеб. пособие. — М., 2010.

5. Гойман В.И., Радько Т.Н. Право в системе нормативного регулирования // Общая теория права и государства: учеб. / под ред. В.В. Лазарева. — М., 1999.

6. Гойман-Колинский И.В., Иванец Г.И., Червонюк В.И. Элементарные начала общей теории права: учеб. пособие. — М., 2003.

7. Гринберг Л.Б. «Природа вещей» в современной буржуазной философии права // Советское государство и право. 1971. № 6. С. 132.

8. Дробязко С.Г., Козлов В.С. Общая теория права: учеб. пособие. — Минск, 2005.

9. Ильин И.А. Теория права и государства / под. ред. В.А. Томсинова. — М., 2008.

10. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. — М., 1999.

11. Мартышин О.В. Понятие и функции права // Теория государства и права: учеб. / под ред. О.В. Мартышина. — М., 2007.

12. Мартышин О.В. О концепции учебника теории государства и права // Государство и право. 2002. № 8. С. 64.

13. Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. — М., 2000.

14. Проблемы теории государства и права / отв. ред. М.М. Рассолов.— М., 2007.

15. Пьянов Н.А. Консультации по теории государства и права: учеб. пособие. — Иркутск, 2008.

16. Русинов Р.К. Правовое регулирование и его механизм // Теория государства и права: учеб. / отв. ред. В.Д. Перевалов. — М., 2007.

17. Теория государства и права: учеб. / под ред. М.М. Рассолова, В.О. Лучина, Б.С. Эбзеева. — М., 2000. 

18. Теория государства и права: учеб. / под. ред. О.В. Мартышина. — М., 2007.

19. Теория государства и права / под ред. Г.Н. Ма-нова. — М., 1995.

20. Тузов Н.А. Правовое регулирование // Проблемы теории государства и права: учеб. / под ред. В.М. Сырых. — М., 2008.

21. Федорченко А.А., Шагиева Р.В. Право в системе регулирования общественных отношений // Актуальные проблемы теории государства и права: учеб. пособие / отв. ред. Р.В. Шагиева. — М., 2010.

22. Фролова Е.А. Методологические основы разграничения концепций правопонимания // Государство и право. 2009. № 4.

23. Червонюк В.И. Теория государства и права: учеб. — М., 2006.

24. Четвернин В.А. Понятие права и государства. Введение в курс теории права и государства. — М., 1997.

25. Штаммлер Р. Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории. — Спб., 1907. Т. 1.