Предмет гражданского права на современном этапе правовой реформы

УДК 347.132.1
 
А.П. АНИСИМОВ,
доктор юридических наук, ведущий научный сотрудник НИИ современного права Волгоградской академии государственной службы,
А.Я. РЫЖЕНКОВ,
доктор юридических наук, профессор, директор НИИ современного права Волгоградской академии государственной службы
 
В статье рассматривается развитие представлений о предмете гражданского права в цивилистической науке. Делается вывод о том, что на современном этапе правовой реформы гражданское право регулирует часть имущественных отношений самостоятельно, а часть — в составе комплексных правовых образований (межотраслевых институтов), объединяющих нормы гражданского, земельного, градостроительного и иных отраслей законодательства.
Ключевые слова: гражданское право, имущественные отношения, личные неимущественные отношения, межотраслевой институт, земельные отношения, отрасль права, Градостроительный кодекс Российской Федерации.
 
In the article is about submissions of civic law subject in civil jurisprudence science. The conclusion about that at the present stage law reform the civic law regulates a part of property relations independently, and a part as a part of complex legal institutes, consolidating norms civil law, land law, town-planning law and other branches of the legislation has been done.
Keywords: civil law, property relations, personal non-property relations, complex legal institutes, land relations, branch of law, town-planning code.
 
Современный этап российской правовой реформы обусловливает возобновление интереса к, казалось бы, давно устоявшимся за века развития российской цивилистической науки теоретическим проблемам, основной из которых, на наш взгляд, является вопрос о предмете российского гражданского права как отрасли права.
Традиционно в предмет гражданского права цивилистической наукой включаются имущественные и личные неимущественные отношения. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, «гражданское право представляет собою совокупность юридических норм, определяющих частные отношения отдельных лиц в обществе. Следовательно, область гражданского права определяется двумя данными: 1) частные лица как субъекты отношения, 2) частный интерес как содержание отношения. Сюда входят личные и имущественные отношения семьи, отношения по владению, пользованию и распоряжению движимыми и недвижимыми вещами, принадлежащими отдельным лицам, целый ряд отношений, возникающих из разнообразных договоров, а также вследствие причинения вреда чужим имущественным интересам, отношения, возникающие на почве наследования имущества»[1].
Д.И. Мейер писал: «Какая же мера свободы предоставляется лицам, живущим в обществе, на употребление имущества для удовлетворения потребностей? Вот предмет гражданского права. Содержание его, с одной стороны, определяется потребностями человека и его стремлением к их удовлетворению, с другой — миром вещей, способных их удовлетворять. Со стремлением человека употреблять вещи для удовлетворения своих потребностей и имеет дело гражданское право. Таким образом, науку гражданского права должно определять наукой об имущественных правах. Но в сферу гражданского права обыкновенно вносится также учет об учреждениях союза семейственного: о браке, об отношениях родителей и детей, о союзе родственном и опеке. А есть ли место таким учреждениям в гражданском праве, если характеризовать его наукою об имущественных правах? Справедливо, что и в отношениях семейственных есть имущественная сторона; но по существу своему учреждения семейственного союза чужды сфере гражданского права. Потому, например, учение об опеке следует отнести к государственному праву. Имущественные права имеют самостоятельный характер, резко отличающий их от других прав, и, следовательно, должна быть особая самостоятельная наука об имущественных правах, которую мы и называем гражданским правом»[2].
Иначе подошел к этому вопросу К.Д. Кавелин, предложивший вообще исключить из гражданского права все личные правоотношения, включив в него разбросанные по системе права юридические отношения между лицами по поводу имущества. Отрицая возможность проведения разграничительной черты между публичным и частным правом, он предлагал независимо от этого признака создать право, соединяющее все имущественные отношения, как частного, так и публичного характера. Соответственно этому он объединял в один отдел как весь современный имущественный состав гражданского права, так и учение о податях, налогах, пошлинах, акцизах, всевозможных сборах, повинностях, о пенсии, конфискации и денежных взысканиях[3].
После революции 1917 года, положившей начало формированию советского гражданского права, дискуссии о его предмете продолжились. Так, О.С. Иоффе писал, что понимание гражданского права как отрасли, регулирующей имущественные отношения, «не является адекватным в логическом смысле этого слова, поскольку имущественные отношения регулируются также и нормами… административного права. Когда же для того, чтобы это определение соответствовало совокупности общественных отношений, действительно охватываемых нормами гражданского права, к нему добавляют… имущественные отношения, не регулируемые в порядке государственного управления, то такое определение, если бы оно даже было достаточным с формально-логической точки зрения, не решает вопроса по существу, ибо оно лишь по видимости является предметным определением, тогда как в действительности сам предмет регулирования продолжает в нем оставаться не определенным и поэтому, естественно, не может определять собою понятие гражданского права»[4]. Впрочем, специально уточнялось: к области гражданского права относятся не только имущественные отношения, но и отношения, связанные с личными неимущественными правами граждан.
М.М. Агарков полагал, что разделение гражданского и административного права должно идти по линии отграничения имущественных отношений от организационных отношений, причем промежуточные институты следует отнести к административному или к гражданскому праву и в зависимости от того, какие отношения в них преобладают и являются наиболее характерными для данного института. При этом под организационными отношениями понимались отношения власти и подчинения[5].
Однако наиболее известным сторонником идеи организационных гражданских отношений выступал О.А. Красавчиков. Он отмечал, что гражданские организационно-правовые отношения представляют собой правоотношения, основанные на началах равенства их участников, выражающие совершаемую в пределах закона деятельность граждан и организаций по упорядочению своих взаимосвязей и координации усилий в процессе реализации государственной или собственной инициативы. При этом предлагалась следующая классификация таких отношений: организационно-предпосылочные, организационно-делегирующие, организационно-контрольные и организационно-информационные отношения. Все эти отношения находились в определенной взаимосвязи с неорганизационными имущественными и личными неимущественными гражданскими правоотношениями[6]. Однако данная концепция тогда не получила особого распространения в цивилистической науке.
С.С. Алексеев разделил имущественные отношения на три вида:
— непосредственно выражающие отношения собственности;
— складывающиеся на основе товарного производства;
— властно-имущественные отношения, являющиеся результатом организующей деятельности государства.
С таким делением связана дифференциация правовых институтов по отраслям государственного, гражданского и административного права[7].
С.Н. Братусь выступил с критикой всех ученых, считавших, что «кроме имущественных отношений, регулируемых гражданским правом, имеются имущественные отношения, регулируемые административным правом, т. е. такие, которые характеризуются административной подчиненностью одной стороны другой»[8]. Мы считаем это более чем возможным.
В других работах советские цивилисты акцентировали внимание на различных признаках гражданских имущественных отношений, отмечая их волевой, стоимостный, эквивалентный (возмездный) характер[9], наличие проявлений диспозитивного метода правового регулирования (равенство, автономия воли) и т. д.[10] При этом даже в рамках советской правовой системы далеко не со всеми такими позициями можно было бы согласиться. Например, возмездность гражданско-правовых имущественных отношений никогда не носила абсолютного характера, поскольку советское гражданское право предусматривало и ряд безвозмездных договоров (например, дарения).
Вступление России в новую экономическую и политическую эпоху обусловило появление новой «экономической конституции» — ГК РФ. В нем под имущественными отношениями понимаются отношения, возникающие по поводу производства, присвоения, оборота материальных благ. Среди них законодатель особо выделяет правовое положение участников гражданского оборота, основания появления и порядок осуществления права собственности и других вещных прав, прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав), договорные и иные обязательства (ст. 2 ГК РФ).
Указанный перечень имущественных отношений не может считаться исчерпывающим, поскольку в ст. 2 ГК РФ законодатель упоминает «другие имущественные и личные неимущественные отношения». Такие «другие» имущественные отношения предусмотрены как непосредственно в ГК РФ, так и в других федеральных законах. Многие виды отношений имущественного характера вообще только обозначены в нормах ГК РФ как относящиеся к предмету его ведения.
Содержание «иных» имущественных отношений, входящих в предмет гражданского права и определенных по замыслу законодателя «другими федеральными законами», представляет собой нерешенную теоретическую и практическую проблему. Не пытаясь в рамках одной статьи проанализировать всю динамику правовой жизни в рассматриваемой сфере общественных отношений, остановимся на анализе соотношения между нормами гражданского права и нормами еще двух отраслей законодательства — земельного и градостроительного. Именно такой акцент обусловлен тем, что все эти отрасли законодательства направлены на регулирование имущественных отношений, причем в отличие от, например, семейного или жилищного законодательства, особенности их взаимодействия с нормами гражданского права либо вообще никогда не были исследованы, либо вызывают многолетние дискуссии.
Продемонстрируем динамику взаимодействия этих отраслей на следующем примере. Представим себе земельный участок в населенном пункте, предоставленный гражданину в собственность для ведения индивидуального жилищного строительства. Согласно ст. 209 ГК РФ собственник участка владеет, пользуется и распоряжается им. Но может ли он разделить его на две части (акт распоряжения) и продать вновь образованные два участка третьим лицам? ГК РФ содержит лишь абстрактные рассуждения о делимой и неделимой вещи. ЗК РФ также вплоть до недавнего времени имел весьма расплывчатые предписания о делимости земельного участка как недвижимой вещи (действующая же в настоящий момент глава 1.1 ЗК РФ, по сути, лишь конкретизирует положения ст. 41 Градостроительного кодекса Российской Федерации (далее — ГрадК РФ)).
И ранее, и сейчас необходимые критерии и процедуры такого раздела (распоряжения) земельного участка содержатся в градостроительном законодательстве. Более того, если такой собственник решит реализовать правомочие распоряжения таким участком (продать его третьим лицам), то сам по себе механизм купли-продажи, разумеется, будет регулироваться гражданским и земельным законодательством. Но чем будет определяться содержание правомочия пользования таким участком? Разве ГК РФ или ЗК РФ определяет для такого участка параметры, виды и характер застройки или порядок выдачи разрешения на строительство? Нет, но эти нормы есть в ГрадК РФ. Аналогичным образом если собственник здания желает произвести реконструкцию в целях улучшения состояния своего имущества, то параметры разрешенных изменений недвижимости также будет определять ГрадК РФ.
В отличие от ярко выраженной публичной сущности, например, налоговых отношений, отражающих по большому счету отдельный аспект имущественных отношений по переходу финансовых средств из частной собственности в государственную, публично-правовая сущность земельных и градостроительных отношений далеко не всегда столь очевидна. В самом деле, земельный участок является типичным объектом недвижимого имущества, гражданско-правовая природа которого не вызывает ни у кого сомнений. Однако относительно соотношения между нормами земельного и нормами гражданского права при регулировании земельных отношений среди российских ученых уже много лет ведется активная полемика.
Земельные отношения суть имущественные — это ведущим представителям цивилистической науки было совершенно очевидно еще в советские времена. Так, С.Н. Братусь искренне удивлялся: «Специалисты по земельному праву в большинстве своем почему-то боятся признать, что отношения, связанные с использованием земли землепользователями, организациями и гражданами, суть имущественные отношения»[11]. Из этого следовал совершенно логичный и правильный вывод: земля и другие природные ресурсы — имущество особого рода, а отношения по землепользованию есть разновидность имущественных отношений. С.Н. Братусь подчеркивал тот факт, что земельные отношения — отношения двоякого рода, включающие как имущественные, так и властно-организационные (административные) отношения по управлению земельным фондом. Однако земельное право нельзя считать лишь подотраслью административного права[12].
В период реформ прямо противоположную позицию занял В.А. Дозорцев, отмечавший, что поскольку «земельные отношения распались на регулируемые гражданским и административным правом, то основания для признания земельного права самостоятельной отраслью перестали существовать, теперь земля попала в сферу действия гражданского права, являясь объектом экономического оборота»[13]. Возражая подобным взглядам, Н.А. Сыродоев справедливо подметил: выводы «о поглощении земельного права гражданским нельзя признать верными и точными. Они формировались под влиянием эйфории, возникшей в связи с возрождением в России частного права»[14].
Н.И. Краснов указывал, что «единое понятие земельных отношений в современных условиях отражает единство сочетания частных интересов (автономия воли) и общественных (государственное регулирование), которое представляет собой объективную реальность, нашедшую свое выражение в правовых системах всего мира. И суть проблемы заключается не в распаде земельных отношений, а в установлении правильного соотношения гражданского и земельного права»[15]. Напротив, Е.А. Суханов полагал, что право собственности и иные вещные права на землю, а также сделки с земельными участками являются частью имущественного, гражданско-правового оборота. Земельно-правовые нормы устанавливают ограничения, связанные с предельными размерами земельных участков, находящихся в частной собственности, обеспечением их строго целевого назначения и наиболее рационального использования, определением категорий земель и их учетом и т. п., а также предусматривают последствия их нарушения (в основном административно-правового характера), т. е. имеют публично-правовую природу[16].
В своих более поздних работах Е.А. Суханов продолжает развивать эту позицию, считая необходимым изъять из ЗК РФ гражданско-правовые нормы. «Дело Земельного кодекса, — пишет он, — устанавливать необходимые публично-правовые ограничения, запреты и процедуры с учетом значения земли как основы жизни и деятельности человека и исходя из представлений о ней как о природном объекте, охраняемом в качестве важнейшей составной части природы, как справедливо сказано в подп. 1 п. 1 ст. 1 ЗК РФ. Представление же о земле (земельных участках) как о недвижимом имуществе и объекте вещных прав надо оставить гражданскому праву…»[17].
Однако полагаем нелогичным разделять три составные части указанных в п. 1 ст. 1 ЗК РФ представлений о земельном участке как объекте природы, природном ресурсе и объекте недвижимого имущества. Более того, правовой режим земельных участков определяется межотраслевыми институтами, включающими нормы различной отраслевой принадлежности (нормы земельного, гражданского, экологического, градостроительного права и т. д.). Отсюда следует невозможность разделения земельных и гражданско-правовых отношений, возведения некого барьера между нормами этих отраслей права.
Более того, правовое развитие России в первой декаде XXI века дает достаточно оснований для вывода о начале процесса формирования нового этапа правового регулирования имущественных отношений в сфере недвижимости, который не вписывается в существующие представления об отраслевом делении российского права, сформулированного еще в 70-е годы прошлого века советскими юристами и удивительно живучего в рамках новых производственных отношений, имеющих мало общего с существовавшими в эпоху «развитого социализма». Консерватизм юридической науки — традиция оправданная. Но в данном случае он постепенно становится тормозом на пути формирования межотраслевых институтов, включающих нормы различной отраслевой (как частной, так и публичной) принадлежности, образующих комплексный межотраслевой институт. Входящие в его состав нормы тесно переплетены, и для субъектов гражданских и иных правоотношений определить их частную или публичную природу весьма затруднительно. В самом деле, получение в органах местного самоуправления разрешения на строительство всегда предполагается публично-правовой процедурой, поскольку оно предусмотрено ст. 51 ГрадК РФ. А государственная регистрация юридических лиц (ст. 51 ГК РФ) или прав на земельный участок и расположенные на нем объекты недвижимости (ст. 131 ГК РФ) будет иметь какую юридическую природу, если гражданское право — частное право?
С.Н. Братусь обоснованно писал: «Разделяя взгляды тех, кто считает трудовое, колхозное и семейное право самостоятельными отраслями советского права, мы полагаем, что источник их формирования заключается не в механическом соединении элементов различных отраслей права, следовательно, и разнородных методов правового регулирования, а в появлении нового вида общественных отношений, развившихся из элементов отношений, регулируемых ранее сложившимися отраслями права»[18].
По мнению С.В. Полениной, превращение «пограничных» институтов в новую отрасль права возможно только тогда, «…когда этот институт приобретает определенную “критическую массу”. В результате у него появится необходимая сумма новых свойств, касающихся предмета, методов, принципов и механизма правового регулирования, наличие которых позволяет констатировать, что перед нами новая отрасль права»[19].
Формирование отрасли имущественного права в свое время предлагал К.Д. Кавелин, и именно это происходит на современном этапе правовой реформы. Задачи комплексного правового регулирования имущественных отношений привели к появлению сложной конструкции межотраслевого института, включающего в себя нормы гражданского, земельного и градостроительного права, определяющие в своей совокупности единый правовой режим недвижимости, включая застроенные и незастроенные земельные участки, а также предприятия и иные имущественные комплексы (последние в будущем приобретут статус самостоятельного объекта гражданских прав, как это было убедительно доказано в работах С.В. Нарушкевич)[20].
Возможно, эта совокупность правового материала останется в статусе межотраслевого института, возможно — будет признана комплексной отраслью права или законодательства. Обсуждение этой формирующейся новой правовой реальности нуждается в отдельном глубоком исследовании.
Применительно же к целям и задачам настоящей статьи заметим, что из проведенного анализа следует вывод: имущественные отношения регулируются несколькими отраслями законодательства, имеющими отличную качественную специфику, обусловленную стоящими перед этими отраслями целями и задачами. Гражданское законодательство регулирует часть имущественных отношений самостоятельно, а часть — в тесной взаимосвязи с нормами иной отраслевой принадлежности в рамках бурно развивающихся новых правовых образований, именуемых пока межотраслевыми институтами. Разграничивать эти нормы по отраслевому признаку и навешивать ярлык норм «частного» или «публичного» права — занятие, на наш взгляд, бесперспективное.
Соответственно старая дискуссия о наличии организационных имущественных и просто имущественных отношений сейчас теряет актуальность. Формируются новые сферы жизнедеятельности, требующие специального правового упорядочения; принимаются необходимые нормативные правовые акты, в том числе не свойственные (да и не нужные) советскому правопорядку; имущественные отношения начинают регулироваться совокупностью норм, объединенных в межотраслевой правовой институт, имеющих общую и комплексную совокупность целей и задач.
Новая методология позволяет сформулировать ответ и на неразрешимый пока вопрос о коллизиях ГК РФ и ЗК РФ. Так, согласно ст. 2 ГК РФ к имущественным отношениям, основанным на административном или ином властном подчинении одной стороны другой, в том числе к налоговым и другим финансовым и административным отношениям, гражданское законодательство не применяется, если иное не предусмотрено законодательством. К числу таких имущественных административных отношений многие цивилисты относят и земельные отношения[21]. Напротив, согласно п. 3 ст. 3 ЗК РФ имущественные отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними регулируются гражданским законодательством, если иное не предусмотрено земельным, лесным, водным законодательством, законодательством о недрах, об охране окружающей среды, специальными федеральными законами.
Другими словами, оба кодекса заявляют о своей приоритетности. В итоге в случае коллизий норм ГК РФ и ЗК РФ правоприменитель поставлен в непростую ситуацию, когда ему надо определить, имущественные гражданские или имущественные административные отношения перед ним и какой из двух кодексов подлежит применению. Очень часто это сделать затруднительно, поскольку земельный участок — это не только (и не столько) недвижимость, сколько объект природы с особым правовым режимом.
Как верно заметил Ф.Х. Адиханов, «определенная группа земельных отношений для гражданского и земельного права представляют собой, образно говоря, общее одеяло, под которым они обречены уживаться, сосуществовать. Каждому из них под этим общим одеялом отведено свое место. Об этом “своем месте” и должна идти речь, а не о приоритете одного законодательства перед другим. Решение проблемы путем установления приоритетов — это из области перетягивания одеяла на себя и перспективы не может иметь»[22].
Следовательно, признание факта осуществления правового регулирования имущественных отношений не тремя противоречивыми частными и публичными отраслями законодательства, а тремя равноценными группами федеральных законов позволяет предложить и вывод о необходимости разрешения коллизий между ними по правилу lex posterior derogat priori (позднейшим законом отменяется более ранний). Попытки использования принципа lex specialis derogat generali (специальный закон отменяет действие общего закона) в данном случае будут обречены на провал.
Несмотря на некоторую радикальность предложенных выше выводов, заметим, что еще совсем недавно (по историческим меркам) российские цивилисты не различали в качестве отдельных отраслей гражданское право и семейное право. В настоящий момент попытки некоторых авторов отождествлять (по предмету правового регулирования) семейное право с институтом гражданского права получили критическую оценку, хотя обе отрасли регулируют имущественные и личные неимущественные отношения. По мнению ряда ученых, различие предметов семейного и гражданского права состоит в следующем: имущественные отношения в гражданском праве носят в основном стоимостный характер и строятся на возмездной основе; имущественные отношения, регулируемые брачно-семейным законодательством, тесно связаны с личными отношениями; в гражданском праве такой связи нет; семейные правоотношения складываются между строго определенными субъектами; юридические лица в семейных правоотношениях не участвуют; во многих гражданских правоотношениях срок имеет существенное значение; семейные правоотношения носят, как правило, длящийся характер, и срок их не указывается; основной формой существования гражданских правоотношений является договор; в семейном праве применение договоров ограниченно (брачный договор, соглашение об уплате алиментов, договор о передаче детей на воспитание в семью)[23].
Наряду с имущественными отношениями второй важнейшей составляющей предмета гражданско-правового регулирования являются личные неимущественные отношения, формирование общепризнанных представлений о которых происходило в науке гражданского права постепенно.
О.С. Иоффе выделял личные неимущественные отношения, возникающие по поводу благ, подлежащих юридической охране независимо от того, связаны они или нет с имущественными либо иными общественными отношениями, и личные неимущественные отношения, тесно связанные с отношениями имущественными. В первую группу попадали отношения по поводу чести, достоинства, доброго имени гражданина; во вторую — авторства на произведение. Отсюда делался вывод, что предметом советского гражданского права являются лишь личные неимущественные отношения, связанные со стоимостными имущественными отношениями[24].
В.А. Тархов отмечал, что личные неимущественные права, не связанные с имущественными, должны составлять самостоятельный предмет правового регулирования, однако они не могут быть выделены в самостоятельную отрасль. В качестве обоснования В.А. Тархов
писал: данные отношения обладают предметным единством, характеризующим неотделимость от личности, а также (за некоторым исключением) не имеют ничего общего с отношениями, регулируемыми специальными отраслями права[25].
В целом же вопрос о включении в предмет гражданского права личных неимущественных отношений (не связанных с имущественными) долгое время был дискуссионным. М.Н. Малеина выделяет три существовавших по этому вопросу концепции:
— радикальную (отношения по поводу благ, неотделимых от личности, образуют самостоятельный предмет регулирования);
— негативную (гражданское законодательство упорядочивает только сходные с имущественными личные неимущественные отношения);
— позитивную (личные права не только охраняются, но и регулируются гражданским правом)[26].
На содержание данных дискуссий во многом влияло и меняющееся гражданское законодательство (ГК РСФСР 1922 года, Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года и ГК РСФСР 1964 года).
В свете ГК РФ следует поддержать и высказанную М.Н. Малеиной позицию: к признакам гражданских неимущественных прав относятся: нематериальный характер личных прав; направленность на выявление и развитие индивидуальности; особый объект личных прав; специфика оснований их возникновения и прекращения. Отсюда следует, что личным неимущественным правом «является субъективное право, возникающее по поводу нематериальных благ или результатов интеллектуальной деятельности, не подлежащее точной денежной оценке, тесно связанное с личностью управомоченного, направленное на выявление и развитие его индивидуальности и имеющее специфические основания возникновения и прекращения»[27].
Таким образом, личные неимущественные отношения объективированы вне личности их носителя, существуют как самостоятельный оригинальный феномен, производны от этой личности, связаны с ней, носят абсолютный характер (жизнь, здоровье, имя, изображение, авторские и смежные права, право на изобретение, товарный знак). Зачастую эти права необоротоспособны и неотъемлемы от личности их носителя. Они неисчисляемы и не имеют объективного денежного выражения (имя человека, деловая репутация).
Как отмечалось в научной литературе, «нематериальные блага представляют собой собирательное понятие, включающее в себя собственно блага и неотчуждаемые права и свободы. В свою очередь, неотчуждаемые права и свободы выступают разновидностью личных неимущественных прав. Таким образом, личные неимущественные права, так же как и имущественные, имеют двойственную природу. В том случае, когда они представляют собой неотчуждаемые права и свободы, они являются объектами гражданских прав (“право на право”)»[28].
Выявив сущность нематериальных благ, можно сформулировать следующее определение: «нематериальные блага имеют два понимания: широкое — сюда входят и результаты интеллектуальной деятельности и узкое — собственно блага и неотчуждаемые права и свободы. Нематериальные блага в широком понимании — это идеальные и материальные составляющие существования человека, которые выступают продуктом интеллектуального труда (имеют самостоятельное значение), и те, которые не являются продуктом (неразрывно связаны с человеком). Нематериальные блага в узком понимании — это неразрывно связанные с человеком блага естественного или социального происхождения, имеющие специфический носитель, обладающий свойствами индивидуальности и неповторимости»[29].
Говоря о необходимости поиска новой парадигмы гражданско-правовых исследований, А.А. Мохов писал: «Возникает вопрос о месте гражданского права в новой выстраивающейся системе. Гражданское право как отрасль права и юридической науки была, есть и останется методологической отраслью, если угодно, философской основой “частного права” (с той условностью, с которой гражданское право относят к частному праву), большинства регулятивных отраслей российского права. Гражданское право уже сегодня стало фундаментом, на базе которого строятся новые отрасли права в силу его богатейшей истории, понятийного инструментария и широты тех общественных отношений, которые оно регулирует в той или иной мере»[30].
С подобным подходом трудно не согласиться. Период реформ и построение нового цивилизованного государства обусловили новые подходы к правовому регулированию имущественных и личных неимущественных отношений. Проведенный в настоящей статье анализ позволяет сформулировать следующее определение предмета гражданского права: предметом гражданского права являются часть имущественных отношений, возникающих между равноправными субъектами по поводу использования различных материальных благ, а также личные неимущественные отношения, в том числе связанные с имущественными.
 
Библиография
1 Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. — М., 1911.
2 Мейер Д.И. Русское гражданское право. — Пг., 1914.
3 См.: Шершеневич Г.Ф. Указ. соч.
4 Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву. — М., 2000. С. 543.
5 См.: Агарков М.М. Предмет и система советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 8—9. С. 61—63.
6 См.: Красавчиков О.А. Гражданские организационно-правовые отношения // Антология уральской цивилистики. 1925—1989: Сб. ст. — М., 2001. С. 163—165.
7 См.: Алексеев С.С. Предмет советского социалистического гражданского права. — Свердловск, 1959. С. 73.
8 Братусь С.Н. Предмет и система советского гражданского права. — М., 2005. С. 62.
9 См.: Рыженков А.Я. Товарно-денежные отношения в советском гражданском праве. — Саратов, 1989.
10 См.: Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений: Учеб. пособие. — Свердловск, 1972.
11 Братусь С.Н. Указ. соч. С. 115.
12 Там же. С. 120—121.
13 Дозорцев В.А. Проблемы совершенствования гражданского права Российской Федерации при переходе к рыночной экономике // Государство и право. 1994. № 1. С. 26.
14 Сыродоев Н.А. О соотношении земельного и гражданского законодательства // Там же. 2001. № 4. С. 30.
15 Краснов Н.И. О соотношении земельного и гражданского права при переходе к рыночной экономике // Там же. 1994. № 7. С. 58.
16 См.: Суханов Е.А. Вступительная статья к книге: Копылов А.В. Вещные права на землю в римском, русском дореволюционном и современном российском гражданском праве. — М., 2000. С. 4—5.
17 Он же. Вещные права в новом Земельном кодексе России // Экологическое право. 2003. № 1. С. 53.
18 Братусь С.Н. Указ. соч. С. 114.
19 Поленина С.В. Взаимодействие системы права и системы законодательства в современной России // Государство и право. 1999. № 9. С. 7.
20 См. подробнее: Нарушкевич С.В. Имущественный комплекс в гражданском праве России: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Волгоград, 2006.
21 См.: Витрянский В.В. Правовое регулирование имущественных (обязательственно-правовых) отношений в Земельном кодексе Российской Федерации // Экологическое право. 2003. № 1.
22 Адиханов Ф.Х. Соотношение норм гражданского права и норм земельного права в регулировании земельных отношений в условиях рынка земли // Государство и право. 2001. № 1. С. 34.
23 См.: Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации (постатейный). — М., 2008.
24См.: Иоффе О.С. Советское гражданское право. — Л., 1958. С. 9.
25См.: Тархов В.А. Гражданское право. Общая часть. — Уфа, 1998. С. 54.
26 См.: Малеина М.Н. О предмете гражданского права // Государство и право. 2001. № 1. С. 27.
27 Она же. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. — М., 2001. С. 11, 18.
28 Азуманян А.Б. Нематериальные блага как объекты гражданских прав: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Краснодар, 2008. С. 8—9.
29 Там же.
30 Гражданское право России. Курс лекций: В 3 ч. Ч. 1 / Под ред. А.А. Мохова. — Волгоград, 2004. С. 24.