Признание брачно-семейных отношений: исторический аспект

Ю.В. ОСПЕННИКОВ,

кандидат исторических наук, докторант кафедры теории и истории государства и права Саратовского юридического института МВД России

Государственная власть с момента своего возникновения стремилась взять под максимально полный контроль сферу брачно-семейных отношений, утверждая за собой право признавать законными или незаконными различные виды брачных отношений, настаивая на соблюдении определенных условий заключения или прекращения брака, определяя круг личных и имущественных отношений супругов. Целью политического вмешательства в обычно-правовое регулирование семейных отношений являлась коррекция брачной модели, выработка и внедрение новой концепции института брака.

Долгое время отсутствие определения брака в законодательстве было связано с казуистичным характером древнерусского средневекового права, однако и в новейшее время как для дореволюционного, так и для советского законодательства был характерен отрицательный подход к нормативному закреплению понятия брака. В действующем Семейном кодексе РФ, как и в предшествовавших кодексах 1918, 1926 и 1969 годов, отсутствует определение брака как конкретного юридического факта.

В таком подходе отражается специфика семейного права, предмет которого настолько сложен, что юридическое определение брака a priori не может охватить существенные признаки этого института, лежащие за пределами права[1].

В ныне действующем СК РФ были значительно усилены договорные начала, в связи с чем в исследовательской литературе возникли новые взгляды на брак. Например, М.В. Антокольская, рассмотрев правовые теории брака как договора, как таинства и как института особого рода, пришла к выводу, что «соглашение о заключении брака по своей правовой природе не отличается от гражданского договора. В той части, в какой оно регулируется правом и порождает правовые последствия, оно является договором». При этом самими вступающими в брак этот институт может рассматриваться «как клятва перед богом, или как моральное обязательство, или как чисто имущественная сделка»[2]. Эта классификация соответствует основным существующим в праве зарубежных государств подходам к определению правовой природы брака, согласно которым выделяются брак-договор, брак-статус, брак-партнерство[3].

Очевидно, что в современном российском семейном праве идет процесс выработки концепции сосуществования различных видов брачных союзов, при этом правовые представления не столько отражают современную российскую действительность, сколько являются механическим переносом утвердившихся в англосаксонском праве моделей брачных отношений. Между тем обращение к истокам российской государственности показывает, что в отечественной правовой традиции есть опыт взаимодействия законодателя с поливариантными моделями брачных связей.

Институт брака в Древней Руси рассматривался в качестве наиболее естественного атрибута взрослой жизни: практически все взрослые состояли в браке, число неженатых и вдовых было незначительным[4]. Церковный брак стал распространяться на Руси и поддерживаться церковными и светскими властями только с момента ее крещения и приживался относительно медленно, трансформируясь под влиянием местных условий и традиций. Естественно, что многие дохристианские нормы обычного права, связанные с регулированием брачно-семейных отношений, продолжали действовать и в период XII—XV вв., постепенно уступая свои позиции новой концепции брачного союза. Церковный суд и светское древнерусское законодательство, особенно на первых порах, были вынуждены мириться с существованием нецерковных видов брака («умыкание» («умычка»); брак, совершенный на «вечернице»; пробный брак, брак-договор и др.)[5] и даже обеспечивать им некоторую правовую защиту. К примеру, борясь против самовольных «роспустов», оставления одним супругом другого, Устав князя Ярослава (ст. 17 Краткой редакции и ст. 18 Пространной редакции) вводил санкцию за расторжение как церковного, так и традиционного брака[6].

Кроме того, традиционные виды брачных связей, подпадавшие под регулирование норм обычного права, оказывали воздействие и на христианскую концепцию брака, насаждавшуюся на Руси после прихода христианства.

Древнерусский нецерковный брак представлял собой живой и динамично изменявшийся на протяжении всего средневековья институт. Еще до принятия христианства в брачном праве восточнославянских племен возобладал принцип моногамии, отклонения от которого были исключениями и к XIV—XVI вв. окончательно исчезли даже из княжеской среды (причем исчезли как институт, но остались как уголовно наказуемое деяние). Моногамная в своей основе концепция древнерусского брака длительное время была осложнена существованием института наложничества, при этом в течение XI—XIII вв. наложницей считалась несвободная женщина. В дальнейшем содержание термина изменилось, и наложницами стали называть незаконных жен.

И в традиционном, и в церковном браке существенными признаками считались переход женщины в дом мужа и совместное проживание. При этом женщину приводил либо сам муж, либо ее родители. С этим обычаем связан термин, использовавшийся для обозначения жены, — «водимая». Из всех видов древнерусского брака современная историография, как правило, выделяет три основных: брак-«умычка», брак-договор, церковный брак[7]; между тем детальный историко-правовой анализ законодательных, летописных, литературных источников позволяет выявить более сложную систему видов древнерусских брачных связей, включающую как минимум семь видов брака.

Наиболее архаичным из известных видов брака следует признать «умыкание у воды». Он носил ритуально-бытовой характер, т.е. в некоторых случаях имел обрядовое значение, лишь формально представляя собой насилие над личностью невесты; в других же случаях имели место быть факты действительно насильственного похищения девушек. Соответственно, «умычка» могла как предполагать, так и не предполагать согласия невесты на брак. Согласия родителей и присутствия соседей в любом случае здесь не требовалось. «Умыкание» могло сопровождаться последующей уплатой «вена», посредством чего молодожены получали согласие родителей и, возможно, признание их брака коллективом. Эту разновидность брака можно выделить как отдельный вид.

(Продолжение следует)

Библиография

1 Это мнение разделяют известные правоведы А.М. Белякова, Н.В. Орлова, В.А. Рясенцев, М.В. Антокольская и др. См.: Советское семейное право / Под ред. В.А. Рясенцева. — М., 1982. С. 64; Антокольская М.В. Семейное право: Учебник. — М., 1996. С. 110.

2 Антокольская М.В. Указ. соч. С. 109—114.

3 Подробнее см.: Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник / Под ред. Е.А. Васильева. — М., 1993. С. 515—531.

4 Подробнее см.: Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X — начало XIX в.). — М., 1997. С. 11.

5 Подробнее о видах брака см.: Оспенников Ю.В. Брачно-семейные отношения в праве Северо-Западной Руси XII—XV вв. — Самара, 2004. С. 34—70.

6 См.: Устав князя Ярослава. Краткая редакция // Российское законодательство X—XX вв. Т. 1. — М., 1984. С. 169.

7 См., напр.: Ключевский В.О. Курс русской истории // Ключевский В.О. Соч.: В 9 т. Т. 1. — М., 1987. С. 135—136; Горчаков М. О тайне супружества. — СПб., 1880. С. 308; Пушкарева Н.Л. Женщины Древней Руси. — М., 1989. С. 70—79; Щапов Я.Н. Брак и семья в древней Руси // Вопросы истории. 1970. № 10. С. 216—217.