Признание и исполнение иностранных решений российскими судами и  решений российских судов судами Англии и Уэльса: проблемы и тенденции

УДК 347.9(470)(410)

Страницы в журнале: 125-130

Е. Шостранд,

адвокат Адвокатской конторы UK-Russia-CIS Legal Consulting and Dispute Resolution Великобритания, Лондон www.sjostrand.co.uk

Г.Д. Улетова,

доктор юридических наук, профессор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, Москва uletova@mail.ru 

Рассматриваются правовые аспекты признания и приведения в исполнение решений российских судов по гражданским делам иностранными судами и судебных решений иностранных судов российскими судами. Анализируется порядок признания и исполнения решений иностранных государственных судов на территории Англии и Уэльса. Отмечается тенденция либерализации признания и исполнения иностранных судебных решений российскими судами на основе принципа взаимности.

Ключевые слова: иностранные судебные решения, признание и исполнение судебных решений, принцип взаимности.

Проблема признания и приведения в исполнение решений российских судов иностранными судами и иностранных судебных решений российскими судами  в отечественной цивилистической доктрине относится к числу наиболее дискуссионных. К ней обращались такие известные ученые, как Т.К. Андреева, Р.В. Зайцев, Б.Р. Карабельников, С.В. Кроха-лев, Е.Н. Кузнецов, Д.В. Литвинский, А.И. Муранов, Т.Н. Нешатаева, С.С. Сорокина, В.В. Ярков, В.В. Старженецкий и др. [1; 5; 6, с. 147—152; 7, с. 30; 8, с. 543; 9; 10, с. 24—27].

По мнению Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина, в области международно-правовых отношений одной из первоочередных мер, способных повысить привлекательность российской судебной системы для бизнеса, является расширение возможностей для исполнения иностранных судебных решений в российской правовой системе и решений российских судов — за рубежом [2, с. 267].

Эта тема неоднократно поднималась на многих международных юридических форумах, проходивших в России. Выступая на V Петербургском международном юридическом форуме, премьер-министр России Д.А. Медведев обратил внимание на необходимость уточнения механизма исполнения решений международных судов в связи с угрозой политизации судебных решений.

В настоящее время иностранное судебное решение, в том числе решение об утверждении мировых соглашений, признается и приводится к принудительному исполнению в России при условии, что выдача экзекватуры (процесс признания за решениями иностранных судов юридической силы на территории Российской Федерации) для таких решений предусмотрена международным договором (ч. 1 ст. 409 Гражданского процессуального кодекса РФ). Решения судов иностранных государств по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, а также решения третейских судов и международных коммерческих арбитражей в этой сфере признаются и приводятся в исполнение, если это предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом (ч. 1 ст. 241 Арбитражного процессуального кодекса РФ).

Заметим, что использование законодателем  в формулировке нормы ч. 1 ст. 241 АПК РФ союза «и», на наш взгляд, не совсем удачно: она позволяет сделать вывод о том, что арбитражный суд вправе рассматривать вопрос о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений при условии, если признание и приведение в исполнение таких решений одновременно предусмотрены международным договором и федеральным законом. Правильнее было бы в указанной норме применить разделительный союз «или», поскольку для признания и приведения в исполнение судебных решений требуется наличие международного договора или федерального закона.

Норма ч. 1 ст. 241 АПК РФ получила дальнейшее развитие в законодательстве. Так, согласно п. 6 ст. 1 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации в соответствии с международными договорами, а при их отсутствии — на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом. Однако, учитывая некоторую неопределенность в формулировке названной статьи и ограничение взаимности одной категорией дел, вопрос о выдаче экзекватуры на решение иностранных судов при отсутствии  международного договора на основе взаимности в российской юридической доктрине вызвал острую дискуссию, которая не стихает и в настоящее время.

Анализируя новейшее отечественное законодательство в этой сфере, Т.Н. Нешатаева отметила, что отрицание международных принципов взаимности и вежливости при рассмотрении вопроса признания иностранных решений способно привести к тому, что решения российских судов за рубежом не будут признаваться на основе реторсий [8, с. 543]. 

А.И. Муранов считает, что безусловный отказ от принудительного исполнения иностранных судебных решений в России при отсутствии международного договора серьезно препятствует защите прав иностранных лиц в России, а российских лиц — за рубежом [7, с. 30]. 

Некоторые исследователи полагают, что на сегодняшний день принцип обязанности признания и исполнения иностранных судебных решений исходя из взаимности закреплен в праве России и что требование о наличии международного договора больше не носит обязательного характера, поэтому российским судам не следует принимать во внимание отсутствие международных договоров при рассмотрении вопроса о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений [6, с. 147—152].

Изложенный подход, конечно же, привлекателен, но лишь как перспектива дальнейшего развития российского законодательства в этой сфере. С позиции действующего законодательства такой вывод является по крайней мере спорным и  преждевременным, поскольку действующие АПК РФ и ГПК РФ исключают признание и приведение в исполнение решений иностранных судов при отсутствии международного договора или федерального закона, прямо допускающего признание и приведение в исполнение таких решений на основе принципа взаимности (п. 3 ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации», ст. 409 ГПК РФ, п. 1 ст. 241 АПК РФ).  Нельзя игнорировать, что применительно к взаимности в отечественном законодательстве речь идет только о признании решений иностранных судов по делам о несостоятельности (банкротстве), т. е. только об одной  названной законодателем категории дел.

В юридической литературе справедливо отмечается несовершенство закрепляемого отечественным правом режима признания и исполнения решений судов других государств, потребность в его смягчении, что, на наш взгляд, и предопределяет мнение некоторых исследователей о возможности признания и исполнения иностранного судебного решения  не только при отсутствии международного договора, но  и без учета принципа взаимности. Право на признание иностранного судебного решения в этом случае рассматривается как субъективное право гражданина, реализация которого не может зависеть от названных обстоятельств [5].

В условиях сближения и унификации судопроизводства цивилизованных государств Россия как суверен в законодательной и международной сфере может отказаться от принципа необходимости наличия международного договора, законодательно закрепив согласие на признание и приведение в исполнение иностранного решения иным образом, в частности, на основе принципа взаимности либо ограничившись проверкой иностранного решения на соответствие требованиям публичного порядка. Очевидно, что изменение подходов к сущности института приведения в исполнение решения иностранного суда неизбежно, однако поспешность в этом вопросе недопустима, учитывая сложившиеся реалии в сфере международного права и международного гражданского процесса. Требуются дополнительные исследования, мониторинг новейшей зарубежной практики в сфере признания и взвешенный подход к решению проблемы с учетом возможных правовых последствий.

Межотраслевой характер института признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения и новые вызовы в условиях глобальной экономики требуют унификации норм ГПК РФ и АПК РФ в рамках работы над Концепцией гармонизации гражданского процессуального законодательства с тем, чтобы повысить конкурентоспособность и востребованность российской судебной системы.

Концепция единого Гражданского процессуального кодекса РФ отражает новую тенденцию отечественной доктрины относительно признания и исполнения решений иностранных судов. Ее разработчики  предлагают предусмотреть оговорку о возможности признания и обращения к исполнению в России иностранных судебных и арбитражных решений на основе не только международного договора и федерального закона, но и принципа взаимности [3, с. 198].

Таким образом, в едином  ГПК России должна получить нормативное закрепление сформулированная ранее правовая позиция Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 07.06.2002 № 5-ГО2-64 о возможности признания иностранного судебного решения на основе принципа взаимности. По мнению Коллегии, «ходатайство о признании и исполнении иностранного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов» (речь в данном деле идет об английском судебном решении). 

Либеральный подход к признанию иностранных судебных решений при отсутствии международного договора получил развитие в разделе V проекта Исполнительного кодекса РФ (далее — проект ИК РФ), закрепляющем правила исполнения решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей) в Российской Федерации и российских судов за рубежом. Согласно ч. 1 ст. 263 проекта ИК РФ «порядок исполнения в Российской Федерации решений иностранных судов и иностранных арбитражей определяется соответствующими международными договорами Российской Федерации. В случае отсутствия международного договора исполнение… осуществляется на основе взаимности. Наличие взаимности предполагается в каждом случае, если заинтересованными лицами не будет доказано иное».

Таким образом, выдача экзекватуры возможна, во-первых, при наличии международного договора, во-вторых, при отсутствии международного договора в целях реализации общепризнанных правовых принципов (ст. 15 Конституции РФ), к которым проект ИК РФ относит принцип взаимности.

Такой подход можно было бы считать соответствующим ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Однако возникает вопрос: есть ли достаточные доказательства того, что взаимность является общепризнанным правовым принципом? Сложность, на наш взгляд, может заключаться и в подтверждении факта взаимности. В частности, какие доказательства в этом случае стороны должны дополнительно представить в суд для выдачи экзекватуры?

В юридической литературе предлагается рассматривать взаимность как процессуальную презумпцию, бремя опровержения которой возлагается на должника [4, с. 531]. В принципе такой подход представляется допустимым, однако он должен быть единым как в арбитражном, так и в гражданском процессе. Могут возникнуть и иные сложности, например, когда в той или иной стране отдельные решения будут признаны и исполнены, а в исполнении других отказано. Как определить, имеет ли место взаимность в названном случае? Должна ли идти речь о полной или относительно полной взаимности при исполнении иностранных судебных актов? Понятие «относительно полная взаимность» столь неопределенно, что вызовет на практике разнообразное толкование и подходы к исполнению и признанию иностранных судебных решений.

По мнению В.В. Яркова, необходимо различать полную и частичную взаимность, причем частичная взаимность им понимается как исполнимость не всех, а большей, значительной группы судебных решений иностранного государства [4, с. 531—532]. Неопределенность понятия «большая, значительная группа судебных решений» также может вызвать проблемы у правоприменителя. В то же время, несомненно, отдельные отказы в признании российских судебных решений иностранными судами (как, собственно, и иностранных российскими судами) по соображениям публичного порядка не должны влиять на понимание начал взаимности. Доказывание факта полной, относительно полной и частичной взаимности должно возлагаться на должника (его представителя), однако сможет ли он представить суду такие доказательства, будут ли они ему доступны? Ведь единого (доступного) банка данных о признанных и непризнанных иностранных судебных решениях нет. Вряд ли заинтересованные лица смогут представить в суд доказательства признания решений российских судов судами соответствующего иностранного государства, поскольку в их распоряжении еще меньше способов для истребования указанной информации, чем у органов судебной власти, затраты на получение такой информации могут оказаться довольно высокими. Очевидно, что при невозможности подтвердить факт взаимности суд должен по ходатайству заинтересованного лица оказать содействие в истребовании у соответствующих органов иностранного государства такой информации.

Нельзя не согласиться с тем, что закрепление принципа взаимности в едином ГПК РФ и в проекте ИК РФ как проявление стремления к большей открытости Российской Федерации в вопросах признания и исполнения решений иностранных судов и иностранных арбитражей находится в русле общей тенденции отказа от закрытости национального правопорядка в сфере правосудия и исполнительного производства. Однако ввиду отсутствия в отечественной доктрине четкого представления о механизме реализации принципа взаимности с позиций доказательственного права этот вопрос требует дополнительной глубокой научной проработки, чтобы предлагаемые новеллы не остались декларативными нормами и не привели к снижению уровня процессуальных гарантий прав граждан и организаций.

В этой связи представляет интерес опыт Англии и Уэльса, где  признание и исполнение решений иностранных государственных судов1 требует прохождения особой процедуры регистрации этих решений в Высоком Суде (High Court) в Лондоне. При этом каждое решение должно быть переведено на английский язык и приложено к судебному ходатайству или к исковому заявлению (в зависимости от ситуации) вместе с разъяснительным заявлением в форме письменных свидетельских показаний (affidavit). Регистрация решения иностранного государственного суда происходит следующиим образом.

1. Если речь идет о решении судебного органа государства — члена ЕС или государства —участника Луганской конвенции о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и коммерческим делам 1988 года (а это — члены Европейской ассоциации свободной торговли, такие как Норвегия, Исландия и другие), то действует упрощенная процедура регистрации. Решение судебного органа другого государства, по сути, регистрируется автоматически (в отсутствие какого-либо из обстоятельств, перечисленных в Брюссельской конвенции по вопросам юрисдикции и принудительного исполнения судебных решений в отношении гражданских и коммерческих споров 1968 года, перечень которых ограничен: противоречие публичному порядку, наличие ранее вынесенного судебного решения в каком-либо ином государстве по тому же делу с участием тех же сторон и т. д.).

2. Если регистрируется решение судебного органа государства — члена Британского Содружества (Commmonwealth) или государства, с которым у Великобритании есть международное соглашение о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений, будет также действовать упрощенная процедура, по сути аналогичная описанной выше.

3. Если решение вынесено судебным органом государства, не являющегося участником Брюссельской или Луганской конвенций, членом Британского Содружества, а также не имеющего с Великобританией соглашения о взаимном признании и приведении в исполнение судебных решений (в числе таких государств Российская Федерация, США и др.), для признания и исполнения судебных решений имеет место особая процедура, отличная от описанной выше.

Прежде всего следует отметить, что требуется подача не ходатайства, а отдельного иска, в основании которого — решение иностранного суда. В процессе принятия решения об удовлетворении (или неудовлетворении) заявленных исковых требований английский суд будет руководствоваться нормами общего права (common law). Прежде всего речь идет о нормах английского международного частного права, регулирующих вопрос юрисдикции/компетенции иностранного суда рассматривать спор по существу. Это нормы довольно сложные и применение их к обстоятельствам конкретного дела не всегда проходит гладко. Среди них следует отметить установление судом резидентства (места жительства) ответчика или места осуществления им своей деятельности (в случае если ответчик — юридическое лицо), или  факта признания (тем или иным способом) самим ответчиком компетенции суда, вынесшего решение, а также факта полноты рассмотрения спора и окончательного характера судебного решения, и др.

Следует отметить, что во всех рассмотренных выше случаях существует возможность обжаловать решение суда о признании и исполнении иностранного судебного решения.

Также примечательно, что английский суд не считает себя компетентным рассматривать дела о признании решений иностранных судов, связанных с применением иностранного налогового (фискального) законодательства. Это очень давний, исторически сложившийся принцип, который фактически означает, что по такого рода делам признание и исполнение решения иностранного суда в Англии не допускается.

Судебная практика в области признания и исполнения решений иностранных судов в Англии и Уэльсе весьма разнообразна. Тем не менее, английские суды постоянно демонстрируют приверженность установившимся принципам, последовательно претворяя их в жизнь. В качестве интересного примера можно привести дело Desarrollo Immobiliario Y Negocios Industriales De Alta v Kader Holdings Company Limited [2014] EWHC 1460 (QB), по которому английским судом рассматривался вопрос о признании решения американского суда и, соответственно, о компетенции суда штата Аризона рассматривать спор в случае, когда ответчиком является компания, зарегистрированная на Бермудских островах, предметом спора — гарантия в отношении аренды объекта недвижимости, находящегося в Мексике, при том, что финансирование проекта осуществлялось банком из Аризоны. Тщательно проанализировав и применив ряд соответствующих норм общего права, суд пришел к выводу, что иск о признании решения суда штата Аризона следует удовлетворить.

Еще одним примером может служить дело Joint Stock Co ‘Aeroflot-Russian Airlines’ v Berezovsky & Another [2014] EWCA Civ 20, где рассматривался вопрос о признании решения российского суда, присудившего уплату денежной компенсации компании «Аэрофлот» в ситуации, когда российский суд индексировал с учетом инфляции размер убытков, ранее присужденных истцу по данному делу другим российским судом (размер присужденных компании убытков был увеличен).

В английском суде Аэрофлоту было отказано в признании решения на уровне первой инстанции со ссылкой на то, что последующее решение российского суда об индексации нарушило принцип «окончательности и обязательности» судебного решения. Примечательно, что отказ был дан после рассмотрения дела по упрощенной процедуре («summary judgment»), без детального рассмотрения дела с представлением свидетельских/ экспертных показаний и т. д. Компания «Аэрофлот» обжаловала отказ в Апелляционный суд, который вынес иное решение, сославшись на то, что упрощенная процедура являлась неподходящей для данного дела, в котором  требовались показания экспертов по российскому праву относительно того, можно ли считать решение российского суда (до индексации) «окончательным». По сути, дело можно было вернуть на рассмотрение в нижестоящую инстанцию для прохождения его по обычной, неупрощенной процедуре.

В деле «Альфа-Банк против Трефилова» (OJSC “Alfa Bank” v Trefilov [2014] EWHC 1806 (Comm), [2014] All ER (D) 117) английский суд рассматривал исковое заявление о признании и исполнении в Англии решения  Мещанского районного суда г. Москвы о выплате ответчиком г-ном Трефиловым суммы в размере 371 408 563,97 руб. по гарантии, выданной им в апреле 2008 года. Истец заявил о соблюдении всех требований английского права, в частности, о том, что решение российского суда в данном деле являлось окончательным и что суд обладал компетенцией рассматривать данное дело. Ответчик же выдвинул целый ряд возражений, ссылаясь, среди прочего, на то, что он не принимал участия в судебном процессе в России и не имел возможности защищаться против иска; что российскому суду не были представлены все сведения о фактах и документы для установления ответственности гаранта по иску. Ответчик заявил, в частности, что он подписывал совсем другую гарантию. Следовательно, ответчик ходатайствовал об инициировании полного судебного процесса с раскрытием информации, сбором и представлением доказательств и т. д.

Суд отклонил требования ответчика, сочтя их безосновательными, и удовлетворил иск Альфа-Банка. 

В деле «ОАО ВТБ Банк против САХО и г-на Скурихина» английский суд признал неубедительными доводы защиты г-на Скурихина об отсутствии оснований в признании 16 решений российских судов, указав следующее. Причина, почему обвинения г-на Скурихина в неправомерном поведении ВТБ не поднимались в российском процессе и не были рассмотрены российскими судами, не была связана с какими-либо действиями ВТБ или с убеждением г-на Скурихина в том, что он был не в состоянии воспользоваться имеющимися средствами защиты. САХО и г-н Скурихин не имели средств защиты против исков, которые рассматривались российскими судами, помимо тех, которые они выдвинули, и они знают об этом. Г-н Скурихин не приблизился к демонстрации обоснованной защиты в исполнительном производстве на основании якобы сознательной, намеренной нечестности ВТБ в процессе российских разбирательств, а также к демонстрации обоснованной защиты на основании принципов государственной политики или естественной справедливости. Предлагаемые г-ном Скурихиным средства защиты в английском суде были созданы в целях воспрепятствования исполнительному производству и были абсолютно необоснованными. Г-н Скурихин не имеет перспективы успешной защиты от принудительного исполнения выплаты основных сумм и договорных процентов в пользу ВТБ, заявленных в исполнительном производстве. Ввиду отсутствия другой причины для судебных слушаний должно быть вынесено судебное решение в отношении этих сумм [11].

Мы разделяем позицию В.Д. Зорькина о необходимости расширения соответствующего инструментария для взаимного признания и приведения в исполнение решений российских и иностранных судов, включая решения судов Англии и Уэльса, что будет соответствовать  интересам  и России, и Англии, а также способствовать развитию бизнеса, однако очевидно, что без сближения научных доктрин и уважительного отношения к судебным юрисдикциям друг друга сделать это будет очень трудно.

Список литературы

1. Зайцев Р.В. Признание и приведение в исполнение в России иностранных судебных актов. М., 2007.

2. Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен: моногр. М.: Норма, 2013.

3. Концепция единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации / вступ. слово П.В. Крашенинникова. М., 2015.

4. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. проф. В.В. Яркова. М., 2004.

5. Крохалев С.В. Категория публичного порядка в международном гражданском процессе. СПб., 2006.

6. Литвинский Д.В. Признание иностранных судебных решений по гражданским делам (сравнительно-правовой анализ французского законодательства, судебной практики и юридической доктрины). СПб., 2005.

7. Муранов А.И. Международный договор и взаимность как основания приведения в исполнение в России иностранных судебных решений. М., 2003.

8. Нешатаева Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс: учеб. курс в 3 ч. М., 2004.

9. Сахнова Т.В. Иностранная государственная и негосударственная юрисдикция: проблема признания // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. 2007. № 6.

10. Улетова Г.Д. Источники исполнительного права: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2007. 

11. England and Wales High Court. JSC VTB Bank v. Skurikhin and others. Judgment of 13 February 2014 [2014] EWHC 271 (Comm).