Применение презумпции отцовства к отношениям суррогатного материнства

УДК 347.634/.637 

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВО №6 2011 Страницы в журнале: 97-100

И.Р. КОГОЛОВСКИЙ,

аспирант кафедры гражданского права и процесса Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова

научный руководитель:

Н.А. НИКИТАШИНА,

кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова

Исследуются различные ситуации, возникающие при определении отцовства ребенка, в том числе в сфере правового регулирования суррогатных отношений в Российской Федерации; предлагаются пути устранения пробелов в праве.

Ключевые слова: суррогатное материнство, презумпция отцовства, установление происхождения детей.

Application of a presumption of paternity to relations of substitute motherhood

Kogolovsky I.

The various situations arising at definition of paternity of the child, including in sphere of legal regulation of substitute relations in the Russian Federation are investigated; ways of elimination of blanks to the right are offered.

Keywords: substitute motherhood, the presumption of paternity, establishment of origin of children.

Рождение ребенка — это важное событие в жизни любого человека. Оно влечет возникновение отношений между родителями и ребенком в различных сферах жизни: социальной, правовой, экономической, культурной и др.

Для установления происхождения ребенка от матери (материнство) не имеет значения, рожден ею ребенок в браке или нет. Поэтому заявление в орган ЗАГСа о регистрации рождения вправе подать как мать ребенка, рожденного в браке, так и мать ребенка, рожденного вне брака. Проблема (доказывания или опровержения) возникает только в случае сокрытия факта появления ребенка, рожденного вне медицинского учреждения, путаницы с подменой ребенка в родильном доме (случаи довольно редкие, но встречаются).

Установление же происхождения ребенка от конкретного мужчины является достаточно сложным процессом.

С целью процессуальной экономии и сохранения нормального психологического микроклимата в семье законодатель закрепил вместо длительной процедуры доказывания происхождения ребенка от конкретного мужчины презумпцию отцовства: если ребенок родился в зарегистрированном браке, то его отцом автоматически записывается муж матери ребенка. Отцовство этого лица предполагается, и доказывать данный факт не нужно. Следует отметить, что презумпция отцовства была известна еще древнеримским юристам (filiatio non potest probari — отцовство не может быть доказано (лат.)). Течение времени лишь подтвердило законодательно закрепленное предположение древних. Так, ст. 312 Гражданского кодекса Франции 1804 года провозглашала, что «если зачатие и рождение произошло в браке, то предполагается, что отцом ребенка является муж его матери»[1].

Презумпция отцовства действует и в случае рождения ребенка в течение 300 дней с момента расторжения брака, смерти мужа или признания брака недействительным. Если ребенок родился в течение указанного периода, доказывать отцовство бывшего супруга его матери не требуется. Если рождение ребенка произошло по истечении 300 дней, презумпция отцовства перестает действовать. Однако на практике встречаются случаи протекания беременности значительно дольше нормального срока; в такой ситуации бремя доказывания отцовства бывшего супруга матери ребенка лежит на лицах, желающих установить его отцовство. Практика большинства зарубежных государств (Польши, Италии, Франции, Швейцарии, ФРГ) также устанавливает 300-дневный срок действия данной презумпции. Наиболее длительный срок, в течение которого действует презумпция отцовства, установлен законодательством Нидерландов и составляет 306 дней. Кстати, в России до октября 1917 года презумпция отцовства также действовала в течение 306 дней[2].

Наличие презумпции отцовства не означает, что она не может быть опровергнута. Оспорить отцовство может как муж матери ребенка, так и сама мать, и лицо, фактически являющееся отцом ребенка (п. 1 ст. 52 СК РФ). Исключением являются случаи, когда муж матери ребенка изначально знает, что его отцовство фиктивно.

Возможна ситуация, когда оба супруга желают записать мужа матери в качестве отца ребенка, а третье лицо, считающее себя действительным отцом, предъявляет иск об установлении отцовства. В принципе, ничто не препятствует ему предъявить такой иск, поскольку ст. 49 СК РФ называет среди возможных истцов любого из родителей ребенка. Вместе с тем установление отцовства фактического отца против воли матери ребенка и ее мужа в большинстве случаев противоречит интересам ребенка. Однако по действующему законодательству, если отцовство третьего лица будет с достоверностью подтверждено, суд обязан удовлетворить иск об установлении отцовства.

Отсутствие правила, определяющего приоритет презумпции отцовства, является существенным пробелом в сфере установления происхождения детей, родители которых состоят в браке между собой. Предположим, беременная женщина, чей муж скоропостижно скончался, через короткое время вступает в новый брак. В связи с этим возникает вопрос: какой презумпцией следует руководствоваться при установлении отцовства рожденного ею ребенка — умершего или настоящего супруга? С одной стороны, ребенок рожден в течение 300 дней с момента смерти бывшего супруга, с другой стороны, на момент рождения ребенка мать состоит в браке уже с другим мужчиной. Установление правовой связи между ребенком и умершим мужем его матери имеет большое значение, например, в наследственных правоотношениях, в вопросах социальной защиты ребенка.

Таким образом, действующее законодательство создает условия для злоупотребления матерью ребенка своими правами. При регистрации рождения ребенка и оформлении записи о родителях она может как заявить, так и вообще не упомянуть о наличии предыдущего брака. В результате будет совершена актовая запись, не соответствующая действительности.

Следует согласиться с мнением Х.Г. Асланова о необходимости законодательного закрепления приоритета презумпции отцовства «с целью установления четкой правовой регламентации правоотношений, возникающих при определении происхождения ребенка»[3], а именно презумпции, устанавливающей, что в течение 300 дней после расторжения брака, смерти мужа или признания брака недействительным отцом ребенка признается бывший (умерший) супруг матери ребенка. При этом полагаем, что следует законодательно установить возможность отступления от данной презумпции в исключительных случаях на этапе записи об отцовстве, — для этого матери ребенка следует предоставить право подавать в орган ЗАГСа заявление о том, что отцом ребенка является не ее бывший супруг, а другой мужчина, но при наличии заявления бывшего супруга матери ребенка об отсутствии у него возражений в связи с установлением отцовства другого мужчины в отношении ребенка.

Интересно в этом плане семейное законодательство отдельных зарубежных государств, которое воспроизводит установленное еще римскими юристами так называемое правило траурного года. Например, в Италии, Франции, Швейцарии и некоторых других странах женщина не вправе вступать в новый брак в течение 300 дней с момента развода, смерти мужа или признания брака недействительным. Этот запрет не действует, если брак был расторгнут по причине бесплодия одного из супругов. Суд может разрешить регистрацию нового брака до истечения 300 дней, если недвусмысленно исключается возможность беременности или муж не сожительствовал с женой в течение 300 дней, предшествующих разводу[4].

Отдельного внимания требует установление происхождения детей при применении методов искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона суррогатной матери. На протяжении всей истории существования человечества одной из главных целей брака считаются дети. Именно с их рождением и воспитанием связаны наши мечты, заботы и надежды. Но не всем дано ощутить радость отцовства и материнства, так как в соответствии с медицинской статистикой в конце 70-х годов XX века количество бесплодных пар в мире составляло 5%[5]. Сегодня 20% всех супружеских пар (в России это около 5,5 млн) не обладают естественной способностью к рождению детей[6]. Несмотря на то что человек с древних времен пытался найти решение этой проблемы, только в последние годы благодаря использованию искусственных методов репродукции человека появилась возможность изменить ситуацию. Проведение операции по искусственному оплодотворению и имплантации эмбриона позволило супругам обрести надежду стать родителями.

Суррогатное материнство — это разновидность средства имплантации эмбрионов. Но поскольку данный способ порождает своеобразные последствия для субъектов отношений (супружеской пары, суррогатной матери и ребенка), законодатель решил выделить его отдельно (часть вторая п. 4 ст. 51 и часть вторая п. 3 ст. 52 СК РФ).

Рождение ребенка с помощью суррогатной матери вызывает множество споров, так как возможность возникновения родительских прав у супругов, ожидающих ребенка, поставлена в зависимость от воли суррогатной матери.

Известно немало судебных процессов и скандалов, связанных с использованием суррогатного материнства. Нередко суррогатные матери отказываются отдавать рожденного ребенка его генетическим родителям. Случались и обратные ситуации — родившегося неполноценным ребенка отказывались забирать его генетические родители, мотивируя свой отказ тем, что его неполноценность обусловлена пагубным влиянием организма суррогатной матери[7]. Нередки и случаи, когда генетические родители заключали договор сразу с двумя суррогатными матерями для большей уверенности, а впоследствии отказывались от одного из родившихся детей. Эти осложнения привели к тому, что в отдельных штатах США (Аризона, Мичиган, Нью-Джерси) суррогатное материнство запретили.

При регулировании отношений, возникающих в связи с суррогатным материнством, СК РФ сохраняет за суррогатной матерью право оставить рожденного ею ребенка у себя и быть зарегистрированной в органах ЗАГСа в качестве его матери. Законодательство других стран данный вопрос регулирует по-разному. Так, по новым украинским законам родителями ребенка, выношенного суррогатной матерью, автоматически записываются его биологические родители (согласие суррогатной матери здесь не нужно).

Однако ни в СК РФ, ни в каких-либо иных нормативных правовых актах нет даже упоминания о правах и обязанностях, возникающих у мужа суррогатной матери, если она состоит в зарегистрированном браке. При оформлении договора в медицинском учреждении о выполнении услуг по вынашиванию ребенка женщина, желающая выступить в роли суррогатной матери, подписывает документ, в котором она выражает свое согласие на применение по отношению к ней соответствующих процедур. Согласия ее мужа при этом никто, как правило, не спрашивает. По крайней мере, такое требование нигде официально не закреплено[8].

Таким образом, если суррогатная мать, состоявшая в браке, воспользуется своим правом оставить ребенка и зарегистрирует его в органах ЗАГСа на свое имя, это приведет к тому, что в соответствии с презумпцией отцовства отцом ребенка будет зарегистрирован ее муж, хотя он мог возражать против того, чтобы его жена выступала в роли суррогатной матери, либо вообще не знать (если супруги живут раздельно). В данном случае имеет место нарушение прав мужчины, и его право оспорить впоследствии в судебном порядке свое отцовство, как представляется, не является надлежащим механизмом защиты его интересов.

Поэтому следует включить в качестве требования к договору суррогатного материнства получение согласия мужчины на выполнение его женой услуг по вынашиванию ребенка. Необходимость такого согласия является объективно обусловленной, хотя и ограничивает свободный репродуктивный выбор женщины. Эта ситуация в полной мере укладывается в рамки Конституции РФ, предусматривающей ограничение прав и свобод человека в целях защиты прав и законных интересов других лиц (ч. 3 ст. 55).

Закон, отрицая признание супругов родителями ребенка, рожденного суррогатной матерью, в случае если она отказала им в родительских правах, использует термин «супруги» (часть вторая п. 3 ст. 52 СК РФ). Указанное положение трактуется следующим образом: суррогатная мать может отказать обоим супругам в родительских правах одновременно, но это не лишает права генетического отца ребенка требовать признания наличия родительских отношений между ним и ребенком.

Поскольку суррогатная мать отказалась от записи супругов родителями, то отношения между участниками, первоначально развивающиеся как отношения по суррогатному материнству, закончились, так как не реализована цель суррогатного материнства — получение лицами, заключившими договор суррогатного материнства, ребенка[9]. Дальнейший порядок установления отцовства не определен. Закон должен содержать норму о том, что если супруги не приобрели родительских прав в силу отказа суррогатной матери, то последняя либо лишается права требовать признания отцовства мужчины, предоставившего свой генетический материал, либо препятствовать установлению отцовства по инициативе этого мужчины, либо должны действовать оба принципа. На наш взгляд, необходимо законодательное закрепление обоих указанных принципов для того, чтобы ограничить злоупотребление правами суррогатной матери и защитить нарушение прав генетического отца ребенка, рожденного суррогатной матерью, но отказавшейся отдать его супругам, заключившим договор суррогатного материнства.

Рассмотренные ситуации демонстрируют отсутствие правовых гарантий обеспечения в соответствующих правоотношениях интересов мужчины — биологического или «социального» отца ребенка.

Таким образом, установленная законодателем презумпция отцовства позволяет защитить права ребенка, не подвергая без особой нужды сомнению вопрос о его происхождении, но способна сыграть злую шутку с правами мужчины — отца ребенка (биологического или «социального»).

библиография

1 Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран / Под ред. Н.А. Крашенинникова. — М., 2003. С. 466—468.

2 См.: Максимович Л.Б., Шершень Т.В. Презумпция отцовства: законодательство и практика применения // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. № 11. С. 91—92.

3 Асланов Х.Г. Обеспечение интересов отца в родительских правоотношениях по семейному законодательству Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — М., 2009. С. 15—16.

4 См.: Семейное право Российской Федерации и иностранных государств: основные институты / Под ред. В.В. Залесского. — М., 2004. С. 28—51.

5 См.: Малиновская Е.Г. Правовое регулирование суррогатного материнства в Российской Федерации и в Республике Беларусь // Семейное и жилищное право. 2007. № 2.

6 См.: Вишневский А.Г. Воспроизводство детей и общество. — М., 2002. С. 285.

7 См.: Айвар Л.К. Правовое положение суррогатного материнства в России. Проблемы законодательства // Юридический мир. 2006. № 2. С. 30.

8 См.: Чистякова Ю.А. Проблемы и пробелы правового регулирования искусственного оплодотворения, имплантации эмбриона и защиты репродуктивных прав // Медицинское право. 2006. № 4. С. 37.

9 См.: Майфат А.В. Суррогатное материнство и иные формы репродуктивной деятельности в новом Семейном кодексе Российской Федерации // Юридический мир. 2000. № 2. С. 29