Принцип bona fide в международном праве

УДК 341.1/8

СОВРЕМЕННОЕ ПРАВО №9 2011 Страницы в журнале: 95-97

Д.П. ГУБАРЕЦ,

стажер сектора международно-правовых исследований Института государства и права РАН, заместитель представителя Россотрудничества в Италии

Рассмотрены различные аспекты принципа bona fide: раскрывается его значение, роль в регулировании международных отношений, а также его сущность как общего принципа права, действующего и в национальных правовых системах, и в международном праве. Подчеркивается важное значение применения данного принципа в ситуациях, не полностью урегулированных «твердыми» нормами международного права.

Ключевые слова: принцип bona fide, международное право, регулирование международных отношений, общие принципы права, «мягкое» право, национальные правовые системы, международное право и европейское право.

Bona fide principle in international law

Gubarets D.

Different aspects of the bona fide principle is discussed in the article: the meaning of it, its role in the regulation of international relations; its character as a general principle of law acting in both national legal systems and international law. The usefulness of the principle in situations not completely regulated by the firm norms of international law is underlined.

Keywords: bona fide principle, international law, regulation of international relations, general principles of law, soft law, national legal systems, international law and European law.

Латинское выражение bona fide в русскоязычной литературе переводится как «добросовестное сотрудничество». Оно имеет совершенно определенное смысловое наполнение и должно квалифицироваться как термин.

В теории и доктрине международного права концепция bona fide активно развивалась уже в Средние века. Ссылаясь на Аристотеля, отец современного международного права Гуго Гроций писал: «Если бы не добросовестность, никакие отношения между народами не были бы возможны»; «что касается добросовестности, значение имеет то, что вы имели в уме, а не то, что сказали»[1].

Концепция добросовестности признается частью естественного права и неотделима от общепризнанного принципа pacta sunt servanda. В наши дни концепция добросовестности противопоставляется исключительно формальному подходу к толкованию правовых норм и означает обязательство каждого государства принимать во внимание обоснованные ожидания всех других членов международного сообщества.

Добросовестность относится к тем немногим принципам, которые действуют в той или иной форме практически во всех правовых системах и правовых культурах. Этот принцип прямо закреплен в ГК Франции, в Кодексе социального обеспечения Франции и Торговом кодексе Франции, в ГК Германии, в Конституции Швейцарии. Закреплен он и в ГК РФ.

В правовых системах стран общего права (common law) этому принципу также придается большое значение при разработке нормативных актов или в процессе принятия судебных решений. То же можно сказать и о традициях китайского права и права исламских стран[2].

Таким образом, следуя теории международного права, добросовестное сотрудничество следует квалифицировать как общий принцип права, сложившийся в национальных правовых системах и реципированный международным правом (например, согласно подп. «с» п. 1 ст. 38 Статута Международного суда (далее — Статут) «суд, который обязан решать переданные ему споры на основании международного права, применяет общие принципы права, признанные цивилизованными нациями»).

Еще в начале развития современного международного права принцип добросовестного сотрудничества был учтен при разработке Устава Лиги Наций и позднее стал частью Устава ООН (далее — Устав), п. 2 ст. 2 которого гласит: «Все члены Организации Объединенных Наций добросовестно выполняют принятые на себя по настоящему Уставу обязательства, чтобы обеспечить им всем в совокупности права и преимущества, вытекающие из принадлежности к составу членов Организации». Такая формулировка дает возможность достичь равновесия между разными, порой противоречивыми политическими интересами, учесть степень влияния стран в мире, их значение и мощь, в том числе при толковании положений Устава.

Многие правоведы считают, что п. 2 ст. 2 был специально введен в Устав, чтобы подчеркнуть доверие как основу связей, создаваемых Уставом между членами ООН[3]. Будучи общим принципом права и являясь объективной по происхождению, добросовестность служит средством перевода международных отношений от случайных, эпизодических связей на рельсы упорядоченного сотрудничества.

Следует обратить также внимание на ту часть Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 18.12.1962 (далее — Декларация), где говорится о принципах международного права, касающихся дружественных взаимоотношений и сотрудничества государств в соответствии с Уставом, которая фактически содержит авторитетное толкование главы VII Устава, поскольку Декларация была принята единогласно, без воздержавшихся. В преамбуле Декларации содержится ссылка на добросовестное сотрудничество как имеющее первостепенное значение для поддержания международного мира и безопасности и для достижения других целей Объединенных Наций. В пункте 1 Декларации применение добросовестного сотрудничества, упомянутого в п. 2 ст. 2, не ограничивается обязательствами по Уставу, но распространяется на общепризнанные принципы и нормы международного права и все международные соглашения, действительные в соответствии с международным правом.

Международные суды и международные арбитражи в своих решениях также опираются на концепцию разумных ожиданий и добросовестного сотрудничества, особенно в делах, касающихся охраны окружающей среды.

Принцип добросовестного сотрудничества стал одним из принципов построения связей между органами ООН. Юридического механизма для решения возможных споров между ними не предусмотрено; в соответствии со ст. 96 Статута политические органы ООН могут опираться только на его консультативные заключения, а потому лучшее средство предотвращения разногласий — добросовестное сотрудничество. Эта же конструкция может быть применена и к отношениям между ООН и ее членами.

Данный принцип неоднократно применялся органами ООН в повседневной практике. Так, в резолюции Совета Безопасности ООН от 19.10.1948 № 59 (по палестинскому вопросу) содержалось напоминание правительствам и иным властям государств о том, что все обязательства и ответственность, предусмотренные в более ранних резолюциях (от 15.07.1948 № 54 и от 19.08.1948 № 56), должны исполняться полностью и добросовестно. Тот же принцип упомянут в резолюции Совета Безопасности ООН от 24.03.2007 № 1747 относительно нераспространения ядерного оружия и ядерной программы Ирана: вести переговоры в духе добросовестности с целью достижения скорейшего и взаимоприемлемого результата.

Рассматриваемый принцип получил широкое распространение в договорной практике государств с опорой на ряд положений Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года (далее — Венская конвенция). Так, в ст. 18 Венской конвенции говорится, что добросовестность лежит в основе обязательства не наносить ущерба объекту и целям договора в период между его подписанием и вступлением в силу; ст. 26 открывает раздел, относящийся к толкованию международных соглашений, и выражает в наиболее общем виде парадигму международных договоров: «Pacta sunt servanda; каждый находящийся в силе договор обязывает его участников и должен исполняться добросовестно». Комиссия международного права ООН, занимавшаяся написанием Венской конвенции, подчеркивала, что выраженное в данной формуле обязательство носит не только моральный, но и юридический характер[4]. Поэтому концепция добросовестности — структурный элемент всех международных договоров, который предназначен придать действенность общепризнанному принципу pacta sunt servanda. Более того, добросовестность составляет саму основу этого принципа. Если стороны вступают в соглашение, возникает взаимное ожидание исполнения взятых обязательств.

Учитывая место, которое ст. 26 занимает в структуре Венской конвенции, очевидно, что добросовестное сотрудничество является имманентным смыслом всего процесса толкования международных соглашений. Добросовестное сотрудничество требует, чтобы стороны договора, контракта или иного международного соглашения поступали друг с другом честно и справедливо. Каждая сторона должна действовать разумно, принимая во внимание ожидания другой стороны, не скрывая всех относящихся к делу обстоятельств; воздерживаться от получения несправедливых выгод, которые могут возникнуть при буквальном толковании договора. Аналогичные обязательства лежат и на третьих сторонах, толкующих договор (например, на международных или национальных судах или трибуналах).

В статье 31 Венской конвенции также содержится отсылка к добросовестному сотрудничеству: «Договор должен толковаться в духе добросовестности в соответствии с обычным значением, придаваемым терминам договора в его контексте и в свете его объекта и целей».

Статья 18 Венской конвенции показывает, что добросовестность применима к договору не только на стадии его имплементации, но и на более ранних стадиях, когда текст договора только формируется или когда процесс его ратификации еще не завершен. И здесь возникает проблема взаимоотношений между ветвями власти внутри договаривающихся государств. Как правило, международное соглашение подписывается органами исполнительной власти, а окончательную юридическую силу приобретает после соответствующего решения органа представительной власти. Если эти органы не действуют в духе добросовестного сотрудничества, выполнить необходимые для завершения ратификации условия становится сложнее. Это же касается и взаимоотношений между государствами, которые уже ратифицировали договор либо еще ведут процесс ратификации.

Еще более важную роль добросовестное сотрудничество играет в международных отношениях, не урегулированных «твердыми» договорными нормами, а находящихся только на стадии «предправа», когда действуют «мягкие» нормы. Чаще всего «мягкие» нормы рекомендательного характера (которые лишь со временем имеют шанс превратиться в «твердые» договорные нормы) фиксируются в важных резолюциях и декларациях, принимаемых консенсусом или подавляющим большинством голосов членов Генеральной Ассамблеи ООН. Среди них Хартия экономических прав и обязанностей государств, Резолюция Генеральной Ассамблеи о постоянном суверенитете государства над его природными ресурсами; Манильская декларация о мирном разрешении международных споров. Во всех этих документах добросовестное сотрудничество указывается в качестве непременного условия надлежащего выполнения взятых обязательств.

М. Котцур подчеркивает значение добросовестного сотрудничества в такой области тесного взаимодействия международного и национального права, как международное частное право, где действующим регулятором нередко становятся трудно определяемые нормы (как, например, lex mercatoria — общие нормы обычного права международной торговли)[5]. Предписывают действовать в духе добросовестного сотрудничества в этой области такие важные общепризнанные соглашения, как Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года и Принципы УНИДРУА о международных коммерческих контрактах.

Нельзя не сказать о системе Всемирной торговой организации. Добросовестное сотрудничество упомянуто в нескольких статьях Соглашения о торговых аспектах прав интеллектуальной собственности, включая торговлю контрафактными товарами 1994 года, а также в Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров. В качестве условия успешного разрешения споров добросовестное сотрудничество указано в Правилах процедуры примирения Центра по разрешению инвестиционных споров (ICSID).

Содержание обязательства добросовестного сотрудничества в общем международном праве лучше всего раскрывается в решениях Международного суда. В консультативном заключении «О порядке принятия государства в члены ООН» 1948 года Международный суд установил, что принцип добросовестного сотрудничества служит ограничителем свободы усмотрения государств. Применяя этот принцип, государства самостоятельно определяют пределы своих дискреционных полномочий. В другом консультативном заключении — «О некоторых расходах Объединенных Наций» 1962 года — суд подчеркнул, что данный принцип выступает ограничителем свободы усмотрения и в отношениях государства и международного сообщества. По мнению суда, рассматриваемый принцип служит барьером и для злоупотребления правом. В консультативном заключении «О правомерности угрозы или использования ядерного оружия» 1996 года Международный суд заявил, что принцип добросовестного сотрудничества является гарантией от риска злоупотребления правом. В решении «О континентальном шельфе Северного моря» 1968 года Международный суд высказал мнение о том, что данный принцип лежит в основе такого юридического явления, как эстоппель, т. е. запрещение действовать иным образом, чем это было обещано партнерам ранее. Мало того, в решениях и консультативных заключениях относительно Юго-Западной Африки и Намибии Международный суд установил, что принцип добросовестного сотрудничества определяет и то, на ком должно лежать бремя доказывания: невозможно утверждать, что Южная Африка нарушила свои обязательства в отношении подмандатной территории, если не доказано, что реализация ею своего законодательства и действия исполнительной власти были проявлениями игнорирования принципа добросовестного сотрудничества.

Особо важное значение приобретает рассматриваемый принцип в качестве регулятора поведения сторон в переговорах. В решении по делу «О заливе Мэн» 1984 года Международный суд заявил, что на сторонах, между которыми возникли разногласия, лежит обязательство вести переговоры с искренним намерением достичь позитивного результата. Суд уточнил в консультативном заключении «О строительстве стены на оккупированной палестинской территории» 2004 года, что стороны, действуя в духе добросовестного сотрудничества, должны прилагать усилия к достижению взаимовыгодного решения путем компромисса, даже если это означает отказ от упорно отстаиваемой ранее позиции.

Библиография

1 De Jure Belli ac Pacis Libri Tres. Book III. Chapter 25, 1.

2 См.: Kotzur M. Good Faith (Bona fide) // Encyclopedia of Public International law. On-line edition (www.mpepil.com).

3 См., например: Virally M. Review Essay: Good Faith in Public International Law // 77 American Journal of International Law. 1983. P. 130—34.

4 См.: Комиссия международного права. 1964. Т. I. С. 29.

5 См.: Kotzur M. Op. cit. Р. 12.