Природа политических партий и их роль в становлении демократического правового государства

А.С. ЗЕЛЕНЕЦКИЙ,

 соискатель РАГС при Президенте РФ

Партии во всем мире считаются одним из серьезных институтов гражданской самоорганизации. Несмотря на это в последние годы доверие к партийной системе скорее падает, чем возрастает. Интерес к деятельности и, тем более, программно-концептуальным жестам партий также уменьшается, что вызвано объективными причинами. Среди них, прежде всего, естественный в президентской республике политический вес главы государства[1].

Многопартийность является организационным воплощением идеологического многообразия. Например, в Конституции Болгарии 1991 года этот принцип получил отчетливое выражение: «Политическая жизнь в Республике Болгария основана на принципе политического плюрализма» (ст. 11). О политическом плюрализме (политическом многообразии, многопартийности) говорится в ст. 1 Конституции Испании 1978 г., ст. 1 и 8 Конституции Румынии 1991 г., ст. 13 Конституции РФ, ст. 5 Конституции Казахстана 1995 г. и др. Еще более широкая формулировка имеется в Конституции Молдавии 1994 г.: «Демократия в Республике Молдова осуществляется в условиях политического плюрализма, несовместимого с диктатурой и тоталитаризмом» (ст. 5). Государство не может определять количество политических партий, их идеологическую направленность, но оно устанавливает правовой статус этих организаций. В России согласно Федеральному закону от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях»[2] деятельность партий не должна противоречить требованиям законности, а их цели — основам конституционного строя, правам человека, национальной безопасности России[3].

Гражданское общество существует в двух основных и взаимосвязанных измерениях: социально-историческом и институциональном (организационном). Социальная ипостась гражданского общества — это его исторический опыт. В свою очередь, исторический опыт опосредованно, в снятом виде задает основные «поведенческие» параметры режиму функционирования политической системы. Он же — косвенно — определяет «коридор возможностей» для действий основных участников политического процесса — отдельных личностей, групп (классовых, национально-этнических, конфессиональных, субрегиональных и т.д.). Социально-исторический опыт (коллективный и индивидуальный), в конечном счете, определяет политическое поведение личности, образ ее мыслей (объективированный в политической культуре и политическом сознании).

Схематически влияние социально-исторического опыта на развитие современных институтов выглядит примерно так: общие представления о мире (модели мировидения), ценности, поведенческие нормативы, национально-психологическое «строение» индивида — эти и другие формы межличностного общения, с одной стороны, развивают политические традиции, а с другой стороны, помогают становлению интегрирующих механизмов в объединениях людей, сцепляющих связей разных структурных элементов внутри этих общностей, а равно и вырабатывают механизм социальной саморегуляции.

Институционально-организационный срез гражданского общества — это система «артерий» (проводящая информационные потоки снизу вверх, т.е. от общества к государству), питающая легитимность политического режима, который исполняет свои функции на основе как бы постоянно действующего общественного договора.

Для большинства населения (особенно в условиях стабильных демократических политических режимов) общий политический интерес остается имплицитным, аморфным, на уровне общих пожеланий позитивных тенденций. Именно политические организации и государство через подконтрольные средства массовой информации переводят определенный образ социального мира в рефлексивно-артикулированную форму, т. е., по сути, навязывают свое видение политики, создавая впечатление, что это представление самого народа.

Что же остается в таком случае гражданскому обществу? Принимать (или отвергать) эту политику и воздействовать на нее с помощью механизмов общественного контроля, демонстрируя тем самым легитимность (или антилегитимность) государственной власти? Ее механизм ничем не отличается от легитимации политики. Он кроется в социально-психологических особенностях адаптации народа к воздействию символического капитала, концентрированного государственной властью.

Любой вид политической деятельности осуществляется в организованных формах — через совместные действия, подчиненные единой цели и регулирующиеся определенными правилами, нормами, принятыми в данной общности. Именно благодаря организации осуществляется перевод идеологической или моральной силы в материальную, идеи становятся правилами поведения. Организация вследствие этого выступает важнейшим средством формирования единой воли.

В тех случаях, когда народ той или иной страны вступает в политические отношения, не имея хоть в какой-то степени развитой политической организации, ее функции берут на себя другие силы: армия, племенные структуры, религиозные общества. Эти изменения связаны, по мнению П.П. Баранова, либо с постепенной трансформацией различных видов жизненной активности людей в образцы и виды системной организации (процессы институционализации), либо с обратным переходом системных образований (целостностей) в дифференцированные и разнонаправленные виды активности (процессы деинституционализации)[4].

Остановимся более подробно на исторических предпосылках возникновения политических партий в России и некоторых особенностях их развития в нашей стране. Итак, появление политических партий стало главным событием в России в эпоху Первой русской революции. Это были массовые политические организации: партии конституционных демократов и «Союз 17 октября» в 1906-1907 гг. насчитывали 50-60 тысяч членов, численность социал-демократов в 1907 г. доходила до 100 тысяч. Партия социалистов-революционеров в 1917 г. разрослась до 1 млн человек[5]. Партия народных социалистов численно была незначительной, но играла большую роль благодаря своему влиянию на крестьянских депутатов («трудовиков») в Государственной Думе. Что касается кадетов, то в I Государственной Думе (апрель—июль 1906 г.) они завоевали почти половину депутатских мест и были близки к созданию «ответственного министерства». Можно также сказать, что основные российские политические партии в достаточной мере определились со «своим» социально-классовым электоратом и активно с ним работали.

Тем не менее, политические партии в России не стали тем рычагом, который смог бы «перевернуть», реформировать политическую жизнь и осуществить политическую модернизацию в стране. Тому было несколько причин. Во-первых, далеко не все политические силы в России на деле, а не на словах защищали демократические ценности (или хотя бы понимали их суть и значение). Не только большевики, но в значительной мере и эсеры (среди которых с течением времени закономерно выдвинулась на передний план левая фракция) исповедовали иной, авторитарный политический кодекс. Демократии противостояли весьма значительные консервативные и реакционные группировки — монархисты, националисты и черносотенцы, которые в III и IV Думах имели большинство[6].

Далее стоит отметить, что большинство политических партий в России не успели приобрести достаточный опыт организационной деятельности и широкую социальную опору. Так, весьма слабы были связи кадетов с национальной буржуазией и земским движением. Еще хуже обстояло дело с «народным» электоратом: когда после разгона I Думы кадеты попробовали опубликовать «Выборгское воззвание», рассчитывая опереться на массовый протест снизу, они не встретили практически никакой поддержки. Эсеры гораздо больше занимались террором, нежели организационным строительством своей партии и привлечением в ее ряды новых сторонников. И лишь большевики обращали серьезное внимание на работу в трудящихся массах, делая это не столько с целью завоевания парламентского большинства, сколько имея в виду перспективу вооруженного захвата власти в России.

В целом политический климат в тогдашней России был мало благоприятен для укрепления ростков возникавшего гражданского общества. Политические партии яростно конкурировали между собой, не стесняясь в этой борьбе никакими средствами. Столь же непримиримо они были настроены по отношению к власти. Причина заключалась не только в их жестких идейных и политических установках, но и в позиции самой власти. Будучи вынужденным под напором снизу пойти на легализацию политических партий, самодержавный режим всячески препятствовал их деятельности, не останавливаясь перед репрессиями. «Дарованные» в 1905 г. конституционные права на практике постоянно нарушались. Государственной Думе разрешено было выполнять лишь «законосовещательные» функции, реальная власть (в том числе законодательная) оставалась за правительством и царем.

Это неизменное «сдерживающее» начало со стороны государства постоянно проявлялось по отношению к практически любым мало-мальски значимым общественным организациям. Власть всячески затрудняла регистрацию самодеятельных организаций (которая тянулась порой до 3-4 лет), стремилась постоянно контролировать их деятельность, подвергала их полицейскому надзору и карала при всяком удобном случае. Широко известно, например, преследование столь респектабельного научно-просветительского центра, как Вольное экономическое общество. Последнее в 1898 г. организовало обсуждение продовольственной ситуации в стране, вызванной голодом в некоторых губерниях. Поскольку факты голода получили нежелательную для власти огласку, министерство внутренних дел совместно с министерством земледелия и государственных имуществ пересмотрели устав Вольного экономического общества, обязали его согласовывать повестку любого заседания с министрами и запретили публичные обсуждения. В 1915 г. Вольное экономическое общество было вообще закрыто[7].

При анализе места и роли политических организаций в современном российском обществе интересна аналогия между партийной структурой современной России и партийным представительством в Государственной думе начала XX в. Как верно отмечает В.Н. Влазнев, и тогда, и сейчас партии, выражавшие либеральные взгляды, имели поддержку приблизительно 15% населения; партии, защищающие национал-государственническую идеологию, имели поддержку 1/3 избирателей; деидеологизированные партии, готовые поддержать действующую власть во имя стабильности, имели около 20% поддержки. Власть при наличии такого политического разброса мнений была вынуждена стремиться к балансу, уходя от нежелательных крайностей, что находило выражение как в ее реальных взаимоотношениях с формирующимся гражданским обществом, так и в выборе конституционно-правовых механизмов регулирования последнего[8].

Легальное существование многопартийности в России в начале XX в. длилось 12 лет (с ноября 1905 г. по ноябрь 1917 г.), а с конце XX и до начала XXI в. длится уже более 17 лет (если вести отсчет от марта 1990 г. — даты внесения поправки в ст. 6 Конституции СССР). Именно в последние годы в политическом спектре Российской Федерации заметно проступило нечто наследственное, родовое. Его крайние участки остаются идеологически окрашены, и каждый из них ассоциируется с определенным набором принципов и образов.

Главная, бросающаяся в глаза особенность современного политического спектра состоит в том, что на участке, удобренном столетием раньше «Союзом русского народа», теперь успешно действует партия, называющая себя Коммунистическая партия Российской Федерации. Как отмечает В.Н. Влазнев, «наличие в российском политическом спектре трех главных, архетипических участков (а в гражданском сознании трех основных слоев) не есть, разумеется, нечто совершенно исключительное»[9]. Подобные в идеологическом смысле участки имеются в политическом спектре едва ли не любого европейского государства, однако, там они находятся в совершенно ином соотношении. При этом к характерным российским особенностям следует отнести высокую степень отчуждения и взаимной неприязни, бытующих в отношениях двух крайних участков спектра, двух слоев гражданского общества. Между ними постоянно существует напряжение.

Среди российских политических партий, возникших в течение последних 10-15 лет, явно преобладали организации лидерского типа, то есть образовавшиеся вокруг персоны конкретного лидера и сохранявшие устойчивость в силу его популярности. Идейная ориентация вождя, разумеется, имела значение, но при этом его личные проблемы и колебания сильно отражались на судьбе всей партии. Из организаций такого типа устойчивую политическую роль и «собственный» электорат вплоть до недавнего времени («провала» на выборах в четвертую Государственную Думу Федерального Собрания РФ), сохраняла партия «Яблоко» под руководством Г.А. Явлинского и сохраняет ЛДПР во главе с В.В. Жириновским. Сейчас на партийной арене и в Государственной Думе (по количеству депутатских мандатов) преобладает (довлеет) политическая партия власти «Единая Россия».

Правовая основа деятельности политических партий на территории Российской Федерации установлена Федеральным законом от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях», одной из важных целей которого необходимо считать укрепление существующих партий, ориентацию их на создание сильных и многочисленных региональных отделений. Скорее всего, эта задача решится формально: численность партий будет наращиваться главным образом на бумаге. Имеет определенное позитивное значение то, что упомянутый Закон стимулирует партии принимать участи в выборах, предусматривая основания для ликвидации «спящих», бездействующих партий. В целом Федеральный закон от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях» корреспондирует процессам перманентного изменения российского избирательного законодательства, укрепляя и развивая один из элементов смешанной избирательной системы — институт выборов по партийным спискам (спискам избирательных объединений и блоков).

Согласно Федеральному закону от 11 июля 2001 г. № 95-ФЗ «О политических партиях» политическая партия — это общественное объединение, созданное в целях участия граждан Российской Федерации в политической жизни общества посредством формирования и выражения их политической воли, участия в общественных и политических акциях, в выборах и референдумах, а также в целях представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления. Политическая партия должна отвечать следующим требованиям:

—обязательно иметь региональные отделения более чем в половине субъектов РФ, при этом в субъекте может быть создано только одно региональное отделение данной политической партии;

—в политической партии должно состоять не менее 50 тыс. членов партии, при этом более чем в половине субъектов РФ партия должна иметь региональные отделения численностью не менее 500 членов партии; в остальных субъектах если создаются региональные отделения, то при условии, что численность каждого из них не может составлять менее 250 членов партии;

—руководящие и иные органы политической партии, ее региональные отделения и иные структурные подразделения должны находиться на территории Российской Федерации[10].

Основным элементом демократии является формирующееся в России гражданское общество. Формирование любого демократического государства в рамках развивающегося гражданского общества немыслимо без проведения выборов в государственные органы власти и органы местного самоуправления. С помощью выборов формируется представительная демократия, составляющая политическую основу гражданского общества, в рамках которой выборы являются эффективной формой контроля граждан за деятельностью органов государства и органов местного самоуправления, а также их должностных лиц. Представительная демократия способствует развитию и совершенствованию института ответственности конституционной государства и негосударственных структур перед обществом.

Всеобщая Декларация прав человека 1948 г. закрепляет: «Каждый человек имеет право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избираемых представителей. Воля народа должна быть основой власти правительства; эта воля должна находить свое выражение в периодических и нефальсифицированных выборах, которые должны проводиться при всеобщем и равном избирательном праве, путем тайного голосования или же посредством других равнозначных форм, обеспечивающих свободу голосования» (ст. 21). Вышеназванные положения нашли свое юридическое закрепление в Международном пакте «О гражданских и политических правах» (ст. 25), Документе Копенгагенского совещания (конференции) по человеческому измерению СБСЕ (пп. 6 и 7) и других международно-правовых документах[11].

Основой полновластия народа в России, является закрепленный в ст. 3 Конституции РФ принцип, в соответствии с которым многонациональный народ России является носителем суверенитета и единственным источником власти в стране, осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. Этот принцип соответствует ст. 84 Конституции РФ, предоставляющей право Президенту РФ назначать выборы Государственной Думы и референдум в соответствии с федеральными конституционными законами. Он конкретизирован Федеральным конституционным законом от 28 июня 2004 г. № 5-ФКЗ «О референдуме Российской Федерации», Федеральным законом от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и другими нормативными правовыми актами.

Названное положение логично увязывается с принципом политического и идеологического плюрализма, закрепленным в ст. 13 Конституции РФ и являющимся основой всей политической системы страны, предоставляющим право гражданам России свободно выражать свою политическую ориентацию, собственное мнение, идеологию, создавать общественные объединения в соответствии с их интересами.

Если обратится к недавней российской истории, то ряд важных аспектов взаимоотношений государства и политических объединений был урегулирован Указом Президента РСФСР от 20 июля 1991 г. «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР»[12]. Данный Указ был направлен на обеспечение равенства прав политических общественных объединений в выработке политики государства и в управлении государственными делами и на предотвращение вмешательства общественных объединений в деятельность государственных органов и влияния межпартийной борьбы на функционирование государственного аппарата. С этой целью Указ (ст. 1) запрещал создание новых и деятельность существующих первичных организаций, комитетов и других организационных структур политических партий и массовых общественных движений в органах государственного управления, государственных учреждениях, организациях, концернах, на предприятиях независимо от их подчиненности[13].

Политическая партия как самостоятельная организационно-правовая форма общественных объединений указана в Федеральном законе «Об общественных объединениях» при внесении в него изменений и дополнений 12 марта 2002 г., до этого считалась разновидностью общественных организаций. Выделение партий в особую организационно-правовую форму можно объяснить тем, что им отводится важная роль в политической и государственной жизни. В части создания и деятельности партии и общественные организации во многом похожи. Отличие партий от общественных организаций можно видеть в следующем:

1) в партии может быть лишь индивидуальное членство физических лиц, в то время как в общественных организациях возможно также и членство иных общественных объединений — юридических лиц;

2) в партию входят лишь граждане Российской Федерации, в общественных организациях их уставами может допускаться членство иностранцев;

3) партия является только федеральной организацией, в то время как общественные организации могут быть по территории деятельности федеральными, межрегиональными, региональными и местными (т.е. существовать в муниципальных образованиях);

4) партия должна быть обязательно зарегистрирована Федеральной регистрационной службой, а существование общественных организаций Закон допускает без юридической регистрации.

Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» предусматривает категорию «союзы (ассоциации) общественных объединений»[14]. Их создают общественные объединения независимо от их организационно-правовой формы на основе учредительных договоров и (или) уставов, принятых союзами (ассоциациями), образуя новые общественные объединения[15].

В связи с классификацией форм (видов) общественных объединений и их организационными основами, содержащимися в Федеральном законе 1995 г., возникает немало вопросов. Остановимся на некоторых из них.

В частности, Закон называет отличительной чертой общественной организации членство, допуская вхождение в нее как физических лиц в индивидуальном качестве, так и юридических лиц — иных общественных объединений (в советский период это называлось коллективным членством). Последнее крайне нежелательно, поскольку может до неузнаваемости изменить облик общественной организации (представим, что в какое-то безобидное, с точки зрения равнодушия к политической жизни, музыкальное общество вошла определенная политическая партия или политическое общественное движение). Кроме того, не совсем понятно, наступает ли у членов либо участников вошедшего общественного объединения индивидуальное членство в соответствующей общественной организации.

При проведении выборов депутатов Государственной Думы в 1993 и 1995 гг., а также выборов депутатов представительных органов власти субъектов РФ выявилось, что в них (выборах) стремились принять участие — наряду с политическим партиями и политическими общественными движениями — также и другие общественные объединения, зачастую далекие от политики по своим уставным целям. Это усложняло выборы, мешало избирателям правильно сориентироваться в сути и программах малоизвестных объединений, создавало ненужный объем работы избирательным комиссиям, поскольку многие объединения не имели никаких шансов выиграть и заявляли о своем участии в выборах скорее в целях саморекламы.

С принятием в 2001 г. Федерального закона «О политических партиях» только партиям дано право выдвигать кандидатов на выборные должности в органах государственной власти. Статья 12-1 о политических общественных объединениях исключена 12 марта 2002 г. из Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях», правда, политическим общественным объединениям было разрешено существовать до 2004 г., когда Федеральный закон от 11 июля 2001 г.

№ 95-ФЗ «О политических партиях» вступил в силу в полном объеме. Одно из ключевых положений Федерального закона: в России не могут создаваться межрегиональные, региональные и местные политические партии. Партии могут быть только федеральными организациями, осуществляющими свою деятельность на всей территории России.

Это положение Закона было оспорено в Конституционном Суде РФ общественно-политической организацией «Балтийская республиканская партия», которая, будучи региональной организацией, полагала, что вправе сохранять свое наименование «партии» и просила Конституционный Суд признать соответствующее положение Закона противоречащим Конституции РФ. Однако Конституционный Суд в своем постановлении от 1 февраля 2005 г. отказал ей, отметив: что касается межрегиональных, региональных и местных политических общественных объединений, то они, как общественные объединения, не являющиеся политическими партиями, не вправе использовать в своем наименовании слово «партия», в течение двух лет со дня вступления в силу Федерального закона «О политических партиях» сохраняют статус политического общественного объединения, а затем действуют в качестве общественных объединений на основании своих уставов.

Таким образом, федеральный законодатель, принимая Федеральный закон о политических партиях, связывал получение (сохранение) статуса политической партии с теми общественными объединениями, которые выражают интересы значительной части граждан независимо от региона проживания и действуют на всей или большей части территории Российской Федерации.

Библиография

1 См.: Подберезкин А.И., Абакумов С.А. Гражданское общество и будущее Российского государства: в поиске эффективного алгоритма развития. — М.:  Имидж-Пресс, 2004.  С. 16.

2 СЗ РФ. 2001. № 29. Ст. 2950.

3 См.: Енгибарян Р.В. Конституционное развитие в современном мире. Основные тенденции. — М.: Норма, 2007.  С. 182.

4 См.: Баранов П.П. Институты гражданского общества в правовом пространстве современной России / Дисс... канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, 2003.  С. 68—69.

5 См.: Политические партии России в период революции 1905-1907 гг. (Количественный анализ). — М., 1987. - С. 19, 57.

6 См.: Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России / Отв. ред. В.Г. Хорос. Институт мировой экономики и международных отношений Российской академии наук. — М.: Эдиториал УРСС, 1998.  С. 49—50.

7 См.: Гражданское общество. Мировой опыт и проблемы России . С.  50.

8 См.: Влазнев В.Н. Гражданское общество как предмет конституционно-правового исследования: Дисс... канд. юрид. наук. — М., 2002.  С. 107.

9 См.: Влазнев В.Н. Указ. соч.  С. 118—120.

10 См.: Авакьян С.А. Конституционное право России: Учебный курс. 2-е изд., перераб. и доп. В 2-х томах. Т. 1. — М.: Юристъ, 2007. С. 470.

11  См.: Калашников С.В. Конституционные основы формирования гражданского общества в Российской Федерации:  Дисс... докт. юрид. наук. — М., 2001.  С. 137.

12 См.: Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 31. Ст. 1035.

13 См.: Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. Учебник для вузов. — М.: Норма, Инфра-М, 1999.  С. 324.

14 СЗ РФ. 1995. № 21. Ст. 1930.

15 См.: Авакьян С.А. Указ. соч. С. 458.