Проблема объективации человека в праве

УДК 347.1 

Страницы в журнале: 40-47

Е.В. БОГДАНОВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского права Российской правовой академии Министерства юстиции РФ kafedra38@yandex.ru

В представленной работе на примере договоров о суррогатном материнстве, предоставлении персонала и других договоров исследована проблема объективации человека в праве, когда человек в той или иной мере становится объектом прав и обязанностей других лиц.

Ключевые слова: объективация человека в праве, объект, субъект, суррогатное материнство, предоставление персонала, дееспособность, правоспособность.

Problem of an objectivization of the person in the Law

Bogdanov Е.

In the presented work on an example of contracts on substitute motherhood, about granting the personnel, etc. the problem of an objectivization of the person in the law when the person to some extent becomes object of the rights and duties of other persons is investigated.

Keywords: objectivization of the person in the law, object, subject, substitute motherhood, granting personnel, legal capacity, ability to act.

В  науке гражданского права время от времени актуализируется вопрос о возможности признания человека в качестве объекта прав. В одних случаях авторы прямо утверждали или утверждают об этом, в других — такой вывод вытекает из смысла авторского текста. В частности, Г.Ф. Шершеневич считал, что право обеспечивает, сверх материальных, также и нравственные интересы, содержащиеся в семейных отношениях, и в этом случае объектом права являются сами лица, жена, дети, опекаемые[1]. Схожую позицию занимал Е.Н. Трубецкой, полагавший, что «предметами, а следовательно, и объектами права могут быть, во-первых, предметы вещественного мира — вещи; во-вторых, действия лица и, наконец, само лицо»[2]. Д.И. Мейер следующим образом охарактеризовал сущность юридических правил, определяющих отношения между супругами: «Существо этих правил заключается в праве власти мужа над лицом жены — власти, которую законодательство ставит даже выше родительской, т. е. в случае столкновения права власти мужа с правом власти родителя законодательство право власти мужа признает сильнейшим. По праву власти муж может требовать от жены повиновения тем или другим его приказаниям… в особенности же вправе требовать, чтобы жена находилась при нем, в его квартире, и без воли его она не может даже временно пребывать в другом месте»[3].

Вместе с тем следует отметить, что некоторые исследователи, признававшие человека объектом правоотношения, отрицали его квалификацию в качестве вещи. В частности, Е.Н. Трубецкой утверждал, что «современное право… не допускает такого господства, при котором одно лицо низводится на степень вещи и средства для цели другого лица»[4].

Правовая позиция указанных и целого ряда других российских исследователей по данному вопросу сформировалась под влиянием иностранных ученых, и прежде всего германских, в частности Ю. Барона, полагавшего, что «право в субъективном смысле… это господство, которым определенное лицо (или несколько лиц) обладают по отношению к определенному предмету в целях удовлетворения своих интересов… Все предметы права в субъективном смысле — это лица и вещи»[5].

Столь единодушное мнение ученых-юристов о причислении личности человека к объектам права основывалось на философии И. Канта. В.А. Лапач в этой связи писал, что идея И. Канта о вещно-личном праве ограничивалась всего тремя специальными субъектами и соответственно тремя «предметами» права: мужчина приобретает женщину, чета приобретает детей, а семья — прислугу. Сообразно каждому из этих «приобретений» И. Кант постулировал соответствующее субъективное право (брачное, родительское, право хозяина дома) и утверждал, что все эти предметы приобретения неотчуждаемы, и право их владельца есть самое личное право[6].

Высказанные позиции относились к прошлому времени, и, казалось бы, в настоящее время уже не должны встречаться суждения ученых, в которых бы авторы вновь рассуждали о человеке как объекте прав, однако это не так.

В частности, белорусский ученый В.А. Витушко пишет: «К объектам права также относят личность человека. Например, в браке взаимный интерес супругов основан на личных качествах партнера… Органы тела человека также могут быть объектами некоммерческого безвозмездного гражданского оборота в Республике Беларусь»[7].

В.А. Белов о правосубъектности человека пишет следующее: «Субстратом всякого субъекта права является его волевая деятельность, имеющая юридическое значение, а вовсе не физическая природа, организационное единство, целевое имущество. Далеко не всякий человек — субъект права, далеко не всякая организация — юридическая личность. Субъект права — это лицо, которое замечается правом, имеет юридическое значение, а происходит это только тогда, когда это лицо осуществляет юридически значимую деятельность»[8].

Если с этих позиций рассматривать правовое положение новорожденного ребенка, то, поскольку он явно не участвует в какой-либо осмысленной деятельности, — он не субъект права? И потому не может быть субъектом права собственности, участвовать в наследственных отношениях и т. д.? Когда медицинские работники передают матери новорожденного ребенка, они передают его как субъекта права? Если, по В.А. Белову, не как субъекта права, тогда в качестве кого или чего: вещи — объекта права?

Следует привести еще одно не менее оригинальное суждение, характеризующее положение человека. М.Н. Малеина пишет, что «субъектом биоэнергетического воздействия является физическое лицо. До сих пор в теории гражданского права разграничивались понятия

источника повышенной опасности и субъекта, осуществляющего правомочия по его владению. В рассматриваемых случаях — анализ накопленных фактов это показывает — указанные понятия могут совпадать, поскольку способности (качества) человека при определенных условиях бывают иногда вредоносными и опасными»[9].

Однако к источнику повышенной опасности относится деятельность физических и юридических лиц, связанная с использованием некоторых предметов материального мира, не подпадающих под полный контроль человека: транспортные средства, механизмы, взрывчатые вещества, сильнодействующие яды и т. п.,  т. е. это все вещи. Утверждая же, что человека также следует квалифицировать в качестве источника повышенной опасности, М.Н. Малеина тем самым вольно или невольно утверждает, что человек также является вещью, следовательно, может быть признан не субъектом, а объектом права.

Из множества мнений в литературе, в которых авторы в той или иной степени рассуждают о человеке как объекте правоотношения, следует выделить следующую позицию С.С. Алексеева: «Как бы ни прикрывался людской субстрат предприятия или коммерческого общества термином “персонал”, все же при более детальном анализе оказывается, что в круг объектов права собственности в данном случае входит человек. И, стало быть, полное господство, власть, характерные для собственности, могут распространяться в предприятиях и коммерческих обществах не только на вещи, но и на людей»[10]. Это отбрасывает характерный для собственности действующий правопорядок по ряду позиций далеко назад — в эпохи, когда человек мог быть поставлен в один ряд с вещами, «говорящими инструментами», т. е. в эпохи наемного рабства[11].

Таким образом, есть основания полагать, что как в литературе, так и в законодательстве проявилась тенденция объективации человека в праве, признания его не только субъектом, но и объектом права. И в этой связи есть необходимость проанализировать действующее законодательство на предмет наличия в нем норм права, которые могли бы послужить неким свидетельством такой тенденции. На наш взгляд, это прежде всего нормы, допускающие суррогатное материнство, т. е. вынашивание ребенка женщиной по заказу других лиц и передачу им рожденного ею ребенка. При этом могут использоваться генетические материалы как супругов-заказчиков, так и других лиц (анонимных доноров), а также самой суррогатной матери. Даже в том случае, когда используется генетический материал только супругов-заказчиков, формирование плода, полное обеспечение его жизнедеятельности будет обеспечиваться вынашивающей матерью, так как все необходимое для ребенка поступает от суррогатной матери. Можно ли в этом случае утверждать, что между суррогатной матерью и рожденным ею ребенком отсутствует кровное родство?

Какова же цель вынашивания ребенка суррогатной матерью? Вопрос вроде бы неуместен: для передачи его заказчикам или даже заказчику. Например, А.А. Пестрикова так и пишет, что суррогатное материнство является процессом искусственного оплодотворения, вынашивания и рождения ребенка женщиной (суррогатной матерью) с целью передачи ребенка нареченным родителям на основании договора[12]. Можно к этому добавить, что передача ребенка осуществляется посредством вручения, так сказать, из рук в руки. Если же учесть, что в России практически все договоры о суррогатном материнстве являются платными, предусматривающими кроме оплаты вынашивающей матери расходов на питание, медицинское обслуживание, одежду и т. п. еще и вознаграждение за сам факт рождения ребенка для заказчиков и его передачу им, то напрашивается только один логичный вывод: ребенок в данном случае является живым товаром (объектом права). Не потому ли суррогатное материнство запрещено как таковое в Германии и Франции. В Греции, Нидерландах, Норвегии, Испании и ряде других стран запрещено коммерческое суррогатное материнство.

В России коммерческое суррогатное материнство практически не знает каких-либо ограничений, кроме чисто медицинских. При этом многие авторы не усматривают ничего предосудительного в вынашивании и передаче ребенка за деньги, объясняя эти отношения как оказание услуг на основании договора. Тем самым придумано некое юридическое обрамление объективации человека в праве.

Существенные элементы объективации человека содержатся в спортивном законодательстве Российской Федерации. В соответствии со ст. 16 Федерального закона от 04.12.2007 № 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в Российской Федерации»[13]общероссийские спортивные федерации вправе разрабатывать и утверждать положения (регламенты) о проводимых соответствующей федерацией соревнованиях. Согласно ст. 24 того же закона спортсмены обязаны соблюдать требования данных регламентов. Все основные правовые положения спортсмена содержатся в регламентах. Например, в соответствии со статьями 40, 56 и другими Правового регламента Континентальной хоккейной лиги, утвержденного протоколом Совета директоров КХЛ от 17.05.2010 № 19 (далее — Правовой регламент), при переходе спортсмена в другой клуб принимающий клуб обязан выплатить прежнему спортивному клубу компенсацию. До выплаты компенсации спортсмен не вправе выступать за новый клуб.

Согласно положению ст. 50 и ряда других статей Правового регламента клуб обладает всеми правами на спортсмена.

В соответствии со ст. 60 Правового регламента клубы вправе договориться об обмене спортсменами. Согласие самих спортсменов на такой обмен не требуется. Необходимо только письменно уведомить спортсмена об обмене с указанием наименования и местонахождения нового клуба, времени прибытия и др. Сами спортсмены не имеют права оспаривать проведенный обмен.

Таким образом, на весь период пребывания спортсмена в клубе он лишен возможности самостоятельно определять свою судьбу и находится во власти руководства клуба.

Еще одним направлением объективации человека является внедрение в практику деятельности предпринимательских структур договоров о предоставлении персонала. Детального регулирования данных отношений пока нет, но в законодательстве есть упоминания о подобных договорах. Например, в статьях 148, 255, 264, 306 Налогового кодекса РФ содержатся следующие термины: «предоставление персонала», «договор на предоставление рабочей силы», «услуги по предоставлению работников сторонними организациями для участия в производственном процессе». Некоторые авторы следующим образом характеризуют возникающие в данном случае отношения: «Возникающее при этом комплексное отношение включает трех участников: агентство по лизингу рабочей силы, работника и предприятие-пользователя… Заемный работник становится “слугой двух господ”: компании, которая нанимает этого работника, и компании, которая в действительности временно пользуется его трудом»[14].

СТАТЬЯ БОЛЬШАЯ, ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ