Проблема радикального ислама в Центральной Азии

УДК 341.4:297

Страницы в журнале: 133-138 

А.В. Бабаин,

магистрант Дипломатической академии МИД России Россия, Москва andrreyy@rambler.ru

Рассматривается проблема радикального ислама в Центральной Азии. Показаны исторические причины его зарождения и его дальнейшее распространение в регионе. Делается попытка дать объективную картину современной ситуации в центральноазиатских республиках.

Ключевые слова: Центральная Азия, ислам, экстремизм, радикализм, «Хизб ут-Тахрир»[1], Исламское движение Туркестана.

Одной из наиболее важных проблем современной Центральной Азии (далее также — ЦА) является проблема развития радикального ислама и эффективного противодействия ему.

Идеи радикального ислама стали проникать в регион в конце 1980-х годов. Связано это в первую очередь с тем, что в тот период произошло ослабление религиозного контроля со стороны государства. Разрозненное религиозное население центральноазиатских республик — Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Туркменистана, Таджикистана — активно подхватило как националистические, так и религиозно-экстремистские идеи.

Запрет на свободу вероисповедания, долгое время действовавший на территории бывшего СССР, а также репрессивные меры, применявшиеся к исламскому духовенству, привели к тому, что в стране была разрушена система религиозного образования, постепенно снижалась общая религиозная просвещенность населения. Ситуацию усугубляло и возникновение подпольного религиозного образования, которое также вело к разложению традиционных исламских идей, веками проповедуемых в регионе. Таким образом, в годы советской власти, как пишет А.В. Малашенко, произошел «упадок традиционного для Центральной Азии ислама ханафитского толка… возникла своеобразная деформированная модель ислама — приспособленная к атеистическому государству, лояльная его идеологии, допускавшая нарушения исламских запретов»[9, c. 12]. Все это подготовило благодатную почву для первоначального укрепления и дальнейшего развития исламистских идей в регионе.

Развал СССР и крушение его культурно-идеологической системы повлекли за собой образование духовного и идеологического вакуума, который вынудил государства региона с чистого листа формировать собственную новую идеологию, по большей части основанную на своих национальных традициях, своих мифах и героях. Особенно ощутимым этот процесс оказался для стран с преимущественно мусульманским населением. Эти факторы в начале 1990-х годов привели к политизации ислама и формированию социально-политической напряженности. Представители «титульных наций» центральноазиатских стран стали вести «открытую националистическую политику в отношении этнических меньшинств… на всех уровнях укрепилась база бытового национализма и шовинизма, ксенофобии и этноэгоизма»[16]. Данная нестабильность привела к проникновению извне несвойственных ранее региону новых религиозных течений, которые в основном носили радикально-экстремистский характер, и стремительному распространению религиозных сект разного толка. Все это создало условия для активной религиозной экспансии ряда мусульманских стран (Иран, Турция, Саудовская Аравия, ОАЭ), а также финансовой поддержки как со стороны банков этих стран, так и государственных и частных структур для строительства мечетей и исламских центров, обучения молодежи в средних и высших учебных заведениях [7, с. 114]. За период 1991—1993 гг. количество мечетей в странах ЦА увеличилось в 2—3 раза. Немаловажную роль в усилении экстремизма в регионе в этот период сыграли возвратившиеся на родину выпускники арабских институтов, которые сумели укрепиться в ряде мечетей и стали проповедовать идеи «чистого ислама». В частности, в Узбекистане, опираясь на идеи ваххабизма, было создано Исламское движение Узбекистана, активно развернула свою деятельность организация «Хизб ут-Тахрир» и сотни других, более мелких организаций.

Неспособность властей новых государств решать острые социально-экономические проблемы привела к стремительной маргинализации населения. Именно в этой среде на начальном этапе приживаются радикальные идеи.

В.В. Наумкин в одной из своих работ пишет: «Среди основателей и активистов радикальных движений на постсоветском пространстве было немало бывших борцов, боксеров, офицеров вооруженных сил и спецслужб и других подобных специалистов» [13]. Немаловажным является и то, что многие из лидеров исламистов имели за плечами боевой опыт, воевали в Афганистане на стороне СССР. Среди них и Тахир Юлдашев (Т. Юлдаш), основатель и лидер Исламского движения Узбекистана, и Джума Ходжиев (Намангани), один из создателей военизированной фундаменталистской организации «Товба». Этот фактор способствовал формированию в исламистской среде региона культа насилия, сочетающего в себе особую жестокость и элементы кровной мести.

На сегодняшний день одной из наиболее могущественных экстремистских организаций в ЦА является партия «Хизб ут-Тахрир», деятельность которой изначально развернулась в Узбекистане, а впоследствии распространилась и на все пространство СНГ. Основные идеи партии: массовая исламизация населения региона и создание мусульманского государства-халифата, которое полностью исключало бы все институты светской власти. Здесь важно заметить, что партия в отличие от большинства подобных организаций региона сменила тактику и теперь открыто не противодействует властям Узбекистана. Вместо этого организация активно обращается «к повседневным нуждам узбекистанцев, использует социальные, экономические и экологические проблемы для разжигания оппозиционных настроений и завоевания популярности»[12]. Этот новый подход к ведению деятельности несет наибольшую угрозу безопасности Узбекистана, так как население страны, уставшее от бедности, безработицы и прочих проблем, охотно подхватывает идеи радикального ислама и постоянно пополняет ряды сторонников этой организации.

 Основной костяк партии «Хизб ут-Тахрир» составляет безработная молодежь, малообразованные выходцы из сел и деревень, столкнувшиеся с проблемой нищеты, которых привлекает утопическая идея государства-халифата, где соблюдается общественный порядок, равенство и оказывается помощь бедным. В последнее время наметилась новая тенденция в вербовке сторонников партии. Если раньше для того, чтобы закрепиться в стране и регионе, партии важно было набрать большое количество приверженцев, разделяющих радикальные идеи, то теперь основной упор делается именно на качественную составляющую сторонников. Вербовщики «Хизб ут-Тахрир» стараются привлекать в свои ряды образованную молодежь, государственных служащих, сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих. Более того, активисты партии постоянно агитируют за обязательное прохождение воинской службы среди своих членов призывного возраста. Серьезная работа по привлечению новых сторонников ведется и в местах лишения свободы, где агитаторами выступают заключенные — представители партии «Хизб ут-Тахрир»[11, c. 70—71].

Несмотря на то что «Хизб ут-Тахрир» пытается достичь идеологических и политических целей путем мирной пропаганды своих идей, не прибегая к насильственным действиям, а также выступает против захвата власти, идеологи партии стремятся убедить население в необходимости революции. Немаловажно здесь и то, что практически до всех членов партии стали доводить «необходимость обладания ими навыками владения огнестрельным оружием и взрывчатыми веществами» [11, с. 72], что говорит о радикализации организации.

 Второй наиболее влиятельной радикально-экстремистской организацией региона можно назвать Исламское движение Узбекистана (теперь — Исламское движение Туркестана, ИДТ). Оно было создано в 1996 г. на территории Узбекистана. На начальном этапе ИДТ состояло в основном из боевиков-моджахедов — ветеранов войны в Таджикистане, обладавших опытом ведения партизанской войны и пропаганды на территории противника. Основной целью организации, помимо распространения идей джихада, является свержение существующего светского строя и образование исламского государства — Мусульманабада [12]. Движением предпринимались многочисленные покушения на жизнь Президента Республики Узбекистан И. Каримова. Тем не менее, несмотря на всю решительность действий и опору на идеи джихада, в ИДТ на начальном этапе так и не была выработана четкая единая идейно-теорåтическая основа.

В конце 1990-х годов власти Узбекистана ужесточили меры противодействия радикально-экстремистским организациям, в результате чего ИДТ оказалось неспособным противостоять правительственным силам и, чтобы избежать полного уничтожения, в 2000 г. переместилось в Афганистан. Используя свои давние связи с правительством Талибана и террористической организацией «Аль-Каида», ИДТ быстро влилось в террористический мир Афганистана. В свою очередь, афганские «братья по оружию» усилили идеологическое влияние на ИДТ. Как следствие, лидер движения Т. Юлдаш создал собственный Совет улемов для формирования единой идеологии в ИДТ, куда набирались активисты, имеющие хорошее богословское образование. Совет улемов не просто заимствует идеи религиозной мотивации джихада и обоснования статуса шахида, проповедуемые Талибаном и «Аль-Каидой», он начинает самостоятельно разрабатывать данные вопросы. Делаются попытки интерпретировать Коран и прочие священные тексты применительно к ситуации в ЦА, на узбекский язык активно переводится иностранная литература джихадистской тематики, у местных организаций активно перенимаются опыт и методы тиражирования пропагандистской литературы и видеофильмов. Обновленная идеология ИДТ также включает полное неприятие какой-либо другой религии, кроме своей собственной [14, с. 400—402].

Ввод американских войск в Афганистан после событий 11 сентября 2001 г. и падение Талибана сильно ослабили позиции Исламского движения Туркестана в республике. Оказывая поддержку Талибану, ИДТ потеряло значительное количество как бойцов, так и лидеров движения, в результате чего остатки отрядов были вынуждены переместиться в соседний Пакистан. Несмотря на то что движение потеряло существенную часть своих военных баз в Афганистане, ему удалось достаточно быстро восстановить свои базы. Используя нестабильную ситуацию в стране, активисты ИДТ вербуют новые кадры из числа бедного и недовольного присутствием иностранцев афганского населения, восполняя тем самым понесенные потери.

 Совершенствуя методы борьбы с радикальным экстремизмом, правительство Узбекистана помимо жестких силовых методов борьбы с этим явлением внесло ряд изменений в законодательство республики. На законодательном уровне в стране было запрещено: обращение граждан из одной конфессии в другую; ведение религиозной деятельности без государственной регистрации; неконтролируемый ввоз и распространение религиозной литературы; частное преподавание религиозных дисциплин. Как следствие, «большинство мусульманских общин являются предметом наиболее пристального контроля со стороны государства» [18, с. 155], мечети, находящиеся в сельской местности, закрываются или лишаются регистрации, вся ввозимая литература подвергается жесткой цензуре. Несмотря на то что введенные меры уже принесли и продолжают приносить ощутимый результат, эффект будет лишь временным. Причинами являются следующие обстоятельства:

— введенное ужесточение вынудило большинство экстремистских группировок частично свернуть свою деятельность на территории Узбекистана и переориентироваться на регион в целом;

— в стране ощущается острая нехватка мулл, а имеющееся местное духовенство по-прежнему неспособно противостоять идеям экстремизма, так как по большей части уровень его духовного образования оставляет желать лучшего;

— проповедническая деятельность мулл ведется неактивно, так как они опасаются ответных действий экстремистских организаций;

— массовые аресты экстремистов привели к переполнению узбекских тюрем, а, как уже было сказано выше, среди заключенных также проводится работа по вербовке экстремистов;

— в экстремистскую среду рекрутируются сотрудники спецслужб, военнослужащие и государственные служащие, чему способствует высокий уровень коррупции в стране;

— многие экстремистские организации имеют связи с международными террористическими структурами либо являются частью этих структур и получают постоянную финансовую поддержку из-за рубежа.

Таким образом, принятые Узбекистаном меры приводят не к ослаблению позиций экстремистских организаций, а к их выдавливанию за пределы республики. Удобное расположение Ферганской долины — основного оплота экстремизма в ЦА, а также слабая работа пограничных служб государств региона способствовали тому, что такие организации, как ИДТ и «Хизб ут-Тахрир», усилили свое присутствие в Кыргызстане, Таджикистане, Казахстане, а затем стали проникать и в нашу страну.

«Тюльпановая» революция в Кыргызстане привела к тому, что с 2005 г. стремительно растет число людей, поддерживающих радикальные исламские течения. Так, по данным, опубликованным в докладе Госдепартамента США о терроризме за 2008 г., говорится, что численность членов «Хизб ут-Тахрир» выросла с 5 тыс. до 15 тыс. человек [18], а к концу 2010 г., по данным экспертов, эта цифра достигла 20 тыс. человек [19]. Несмотря на то что официальными властями Кыргызстана указанные цифры были опровергнуты, на сегодняшний день около 50% населения страны поддерживают идею создания исламского государства.

Межнациональная обстановка в республике продолжает ухудшаться. Этнические меньшинства по-прежнему мало представлены в органах исполнительной и законодательной власти, даже на областном уровне. Особенно остро эта проблема заметна на юге Киргизии, где существенная часть населения — этнические узбеки. Так, в Джалал-Абадской области узбеки составляют до 40% населения, в Ошской — до 60%, а в ряде приграничных районов это «меньшинство» достигает 90% [6]. Ситуация усугубляется и тем, что в стране набирают популярность идеи кыргызского национализма. Правительство республики, занятое в первую очередь решением экономических вопросов, пытается не обращать внимания на зарождающуюся проблему. Между тем развитие национализма несет в себе угрозу активного распространения экстремистских идей как на юге Киргизии, так и по всей стране. После ошских событий на территории южных областей усилила деятельность религиозно-экстремистская организация «Хизб ут-Тахрир», а также резко активизировалось Исламское движение Туркестана. По заявлению Р. Отунбаевой, в феврале 2011 г. «примерно от 200 до 400 молодых кыргызстанцев были переправлены в лагеря подготовки боевиков на территории Афганистана и Пакистана… для прохождения соответствующей диверсионно-террористической подготовки и осуществления терактов»[15]. Главной причиной радикализации молодежи Р.Отунбаева назвала незащищенность населения и несоблюдение прав граждан: «Люди не чувствуют себя защищенными и ежедневно ожидают новых нарушений своих прав. В конце концов, потеряв всякую надежду на правоохранительные органы, на возможность в законном порядке защитить себя, люди идут к криминалитету и различным религиозно-экстремистским группам в поисках справедливости и правды»[15]. Таким образом, проблема уже вышла за рамки внутригосударственной, став региональной. Дальнейшая радикализация Кыргызстана может стать причиной дестабилизации как в соседних странах, так и в центральноазиатских республиках в целом. Можно ожидать обострения ситуации в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, Таджикистане и Казахстане.

Ситуация с экстремизмом в Таджикистане также очень непроста. Для этой страны уже стали традиционными внутренние проблемы, среди которых: постоянная клановая борьба, коррупция, неспособность официальных исламских лидеров противостоять распространению экстремистских идей, причастность представителей государственных структур к наркотрафику.

Продолжает существовать напряженность в Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, где базируются сторонники непримиримой оппозиции. Будучи приграничной областью с Афганистаном и Ферганской долиной, этот район очень удобен как для вооруженных бандитских группировок, так и для наркоторговцев. События лета 2012 г. в городе Хорог, связанные с вооруженными столкновениями оппозиции во главе с Толибом Айембековым и подразделений Министерства обороны Республики Таджикистан, которые чуть было не привели к новой гражданской войне в стране, говорят о том, что на сегодняшний день эта область слабо контролируется Таджикистаном и является одним из наиболее уязвимых районов Центральной Азии. Здесь важно заметить, что «экстремистская вооруженная активность 2010—2012 гг. связана не с внешними факторами, а преимущественно с внутренними проблемами»[10, с. 14].

Серьезная проблема для Таджикистана — деятельность Исламского движения Туркестана. Членами этой организации был совершен ряд крупных террористических актов в республике. В 2006 г. объектом террористических атак с использованием террористов-смертников трижды становилось здание МЧС Таджикистана [8]. В 2007 г. был произведен взрыв возле государственного культурного комплекса «Кохи Вахдат» [1]. Крупнейшим за последние годы стал теракт 5 октября 2010 г. в городе Худжанд.

Определенную опасность для существующего политического строя и Народно-демократической партии Таджикистана, которая на сегодняшний день является правящей, представляет рост популярности Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). По данным штаба партии, на 2012 г. в ней уже насчитывалось 41 тыс. человек [17] и ее численность продолжает расти. Российский эксперт А. Грозин считает, что число сторонников ПИВТ гораздо больше — 200—300 тыс. человек [3], и эта большая часть сосредоточена не в Таджикистане, а в России, среди трудовых мигрантов.

Радикальный экстремизм стал серьезной проблемой и для Казахстана. Исламистские и экстремистские группы проникают на территорию страны с миграционными потоками. Республика, долгое время считавшаяся самой стабильной в Центральной Азии, испытывает проблемы, связанные с террористическими угрозами. 17 мая 2011 г. был совершен первый в истории Республики Казахстан террористический акт в городе Актобе, положивший начало череде терактов в крупных городах страны: Актобе, Атырау, Астане, Алматы, Таразе. Ответственность за них взяла на себя неизвестная до этого исламистская группировка «Солдаты Халифата», которая занималась подготовкой бойцов для «Аль-Каиды». Для Казахстана группировка «Солдаты Халифата» представляет особую угрозу, так как она старается вербовать в свои ряды этнических казахов для дальнейшей переброски их в республику с целью оказания давления на существующую власть, а также вербовки новых сторонников. За первые девять месяцев 2012 г. в Казахстане проведены 5 антитеррористических операций [5].

Неспокойна ситуация и в южных районах Казахстана, где проживает большая узбекская диаспора, которая стабильно разрастается за счет прибывающих туда трудовых мигрантов из соседнего Узбекистана. В этих районах происходит быстрая радикализация ислама, а также замечена деятельность религиозно-экстремистской организации «Хизб ут-Тахрир» [2]. Проблема исламизации южных частей Казахстана может особенно обостриться после вывода американских войск из Афганистана.

Как и во всех республиках Центральной Азии, проблема радикальных исламистских организаций существует и в Туркменистане. По сообщениям ряда СМИ, в республике действует и активно развивается ряд исламистских ячеек преимущественно салафитского толка, которые ведут активную пропаганду «чистого» ислама. В настоящее время выходцы из Туркменистана сражаются в Сирии в составе террористической организации «Аль-Каида»[4]. Если власти Туркменистана и дальше не будут признавать существующую проблему, то в обозримом будущем страна может превратиться в активного экспортера терроризма в Центральной Азии, что заметно отразится на проблеме безопасности всего региона.

Таким образом, радикализация Центральной Азии на сегодняшний день — одна из наиболее опасных и прогрессивно развивающихся угроз стабильности и безопасности региона. В ближайшее время она будет только усиливаться, так как в странах региона имеется целый спектр нерешенных социально-экономических, политических, этно-конфессиональных вопросов, которые усугубляют общее недовольство населения правящими властями. Становится очевидным, что страны Центрально-Азиатского региона не смогут справиться с этой проблемой в одиночку, им необходимо сплотиться перед лицом общей угрозы и начать более активно сотрудничать по вопросам противодействия религиозному экстремизму со странами-соседями не только в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), но и стремиться к более тесному двустороннему сотрудничеству. Для этого необходимо, чтобы руководство республик выработало единую позицию по данному вопросу, а не пыталось обыгрывать его в удобном для себя свете, а тем более не признавать наличие данной проблемы в своих странах с целью удержания власти.

Список литературы

1. Бухари-заде Н. Душанбе: взрыв с расчетом на информационный резонанс // ЦентрАзия. 2007.

14 нояб. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA. php?st=1195124940 (дата обращения 02.02.2014).

2.«В Казахстане задержали вербовщика из «Хизб ут-Тахрира» // Росбалт. 2013. 11 июля. URL: http: // www.rosbalt.ru/exussr/2013/07/11/ 1151533.html (дата обращения 02.02.2014).

3. Ильина В. Неоднородный исламизм в Центральной Азии // Islam news. 2012. 20 апр. URL: http: // www.islamnews.ru/news-124511.html (дата обращения 02.02.2014).

4. Какабаев М. Как в Туркменистане готовят террористов // ЦентрАзия. 2013. 7 июля. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA.php?st=1373140920 (дата обращения 02.02.2014).

5. Карсыбеков Е. Сообщается, что убит лидер «Солдат Халифата» // Радио Аззатык. 2012. 18 окт. URL: http://rus.azattyq.mobi/a/24743170.html (дата обращения 02.02.2014).

6. Колеров М. Ош-2: почему Узбекистан не хочет военного присутствия России на Юге Киргизии // ИА REGNUM. 2009. 5 авг. URL: http: // www.regnum.ru/news/1193389.html (дата обращения 02.02.2014).

7. Ланда Р.Г. Угроза радикализации ислама в Центральной Азии // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.

8. Магда В. В Таджикистане объявились шахиды // Независимая газета. 2010. 6 сент. URL: http: // www.ng.ru/cis/2010-09-06/6_tadjikistan.html (дата обращения 02.02.2014).

9. Малашенко А.В. Исламизм в Центральной Азии: сегодня и завтра // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.

10. Малышева Д.Б. Вызовы безопасности в Центральной Азии // Вызовы безопасности в Центральной Азии / ИМЭМО РАН. — М., 2013.

11. Нанаева А.К. Угроза радикализации ислама в Центральной Азии // Россия — Центральная Азия — радикальный ислам Восток—Запад. — М., 2009.

12. Наумкин В.В. Ислам и мусульмане: культура и политика // Институт востоковедения РАН. URL: http: // www.ivran.ru/publications/sci-works/171 (дата обращения 02.02.2014).

13. Наумкин В.В. Исламский радикализм в зеркале новых концепций // Islamica. URL: http: // www.islamica.ru/?uid=112 (дата обращения 02.02. 2014).

14. Россия — Средняя Азия: политика и ислам в конце XVIII — начале XXI века // Издательство Московского университета. — М., 2013.

15. «Сотни молодых кыргызстанцев переправлены в лагеря подготовки боевиков на территории Афганистана и Пакистана» (01.02.2011) // ИА Kazakhstan Today. 2011. 1 февр. URL: http: // www.kt.kz/rus/community/sotni_molodih_kirgizstancev_perepravleni_v_lagerja_podgotovki_boevikov_na_territorii_afganistana_i_pakistana_1153531972.html (дата обращения 02.02.2014).

16. Сулаймони Ш. Проблемы региональной безопасности Центральной Азии: внутренние аспекты в теории и на практике. URL: http: // www.centralasia.narod.ru / articles /1.htm (дата обращения 02.02.2014).

17. Турсунзода М. «Численность членов Партии исламского возрождения Таджикистана растет с каждым месяцем» // ЦентрАзия. 2012. 11 апр. URL: http: // www.centrasia.ru/newsA.php?st= 1334295900 (дата обращения 02.02. 2014).

18. Центральная Азия сегодня: вызовы и угрозы: моногр. / под общ. ред. К.Л. Сыроежкина // КИСИ при Президенте РК. — Алматы, 2011.

19. Шустов А. Радикальный ислам наступает // Международная жизнь. 2010. 26 нояб. URL: http: // interaffairs.ru/read.php?item=485 (дата обращения 02.02.2014).

-------------

1 - Запрещена в РФ.