Проблема сущности юридического лица

УДК 340.11 

Страницы в журнале: 89-95

Е.В. БОГДАНОВ,

доктор юридических наук, профессор, зав. кафедрой гражданского права Российской правовой академии Минюста России

Исследуется проблема сущности юридического лица. Аргументируется положение о том, что отсутствие концепции, объясняющей субстрат юридического лица, обусловлено использованием неадекватных современному развитию общества философских взглядов. Предлагается исследовать данную проблему с других позиций.

Ключевые слова: юридическое лицо, теория реальности, теория фикции, очеловечивание юридического лица, воля и вина юридического лица.

Problem of essence of the legal person

Bogdanov E.

The problem of essence of the legal person is researched. Position that absence of the concept explaining essence of the legal person is caused by using inappropriate to modern development of a society of philosophical sights is given reason. It is offered to investigate the given problem from other positions.

Keywords: the legal person, the theory of reality, the theory of fiction, a humanizing of the legal person, will and fault of the legal person.

С  сожалением приходится констатировать, что цивилистика до настоящего времени не в состоянии более или менее удовлетворительно объяснить феномен юридического лица. Поэтому естественным является формирование среди исследователей «упаднических» теорий о том, что сущность юридического лица непостижима и вряд ли есть необходимость проводить какие-либо изыскания в этой области. Так, Н.В. Козлова пишет: «Поиски субстрата юридического лица — занятие достаточно бесперспективное»[1].

О.А. Серова в своей докторской диссертации попыталась обосновать нецелесообразность разработки универсальной теоретической концепции, объясняющей сущность юридического лица как правового феномена[2].

Примерно такую же позицию занял А.А. Алпатов, утверждающий, что по объективным причинам юридический подход к определению сути юридического лица себя исчерпал[3].

Так может действительно пора прекратить исследование сущности юридического лица? Однако в таком случае как быть с интересами участников гражданского оборота, которым причинены убытки действиями юридических лиц? Как анализировать экономические кризисы, которые нередко провоцируются в том числе и деятельностью юридических лиц? Тем более что в отдельных странах уже имеет место нормативное закрепление уголовной ответственности юридических лиц.

Полагаем, необходимо не прекращать, а, наоборот, активизировать научный поиск. Задача изучения понятия юридического лица должна быть по-прежнему первостепенной в науке гражданского права. Однако, видимо, настало время изменить направление исследований и попытаться рассмотреть сущность юридического лица с новых позиций.

Несмотря на обилие теорий и подходов к изучению субстрата юридического лица, авторы вынуждены в конце концов наделять юридическое лицо волей, виной, мотивацией, разумностью, справедливостью, добросовестностью, т. е. очеловечивать юридическое лицо, с тем чтобы обосновать участие юридических лиц в гражданском обороте. На наш взгляд, в этом плане достаточно привести суждение Н.В. Козловой: «Юридическое лицо само есть истинная волеспособная и дееспособная личность, признаваемая в качестве таковой законом. Вступая в правоотношения в качестве самостоятельного субъекта, юридическое лицо реализует свою правосубъектность, выражая собственную волю, приобретает и осуществляет вещные, корпоративные и другие права и обязанности, несет самостоятельную имущественную ответственность за собственные действия»[4].

С философских позиций очеловечивание юридического лица есть не что иное, как антропоморфизм. В юридической литературе исследователи весьма редко упоминают это направление философии. Так, в работе С.Н. Братуся была приведена позиция Жана Карбонье, отметившего «инстинктивный» антропоморфизм, в силу которого коллективные образования уподобляются индивидам[5].

Еще более определенно о влиянии антропоморфизма на конструирование юридического лица высказался Ю.С. Гамбаров[6].

В этой связи представляется необходимым рассмотреть суть антропоморфизма как одного из направлений философии, точнее, философии древних, а также его влияние на цивилистику. Исследование этой проблемы может позволить сделать вывод о перспективах дальнейшего изучения сущности юридического лица.

Под антропоморфизмом в философии понимается форма мировоззрения, суть которой состоит в уподоблении человеку, наделении человеческими, психическими свойствами предметов и явлений неживой природы, животных, небесных тел, мифических существ и т. д.

Философы утверждают, что антропоморфизм возникает как первоначальная форма мировоззрения, присущая мифу и господствующая на ранних ступенях развития общества[7]. Иначе говоря, антропоморфизм — это очеловечивание определенных объектов материального или идеального мира. Подобное мировоззрение можно встретить в научной литературе и в настоящее время. Как отмечает В.А. Костеловский, элементы антропоморфизма проникают в научное познание, например, в зоопсихологию, когда некоторые исследователи наделяют животных человеческими мыслями, чувствами, даже этикой[8].

Решающий удар по антропоморфизму нанесло распространение гелиоцентрической теории Коперника, подорвавшей доверие к нашим чувствам. После Коперника «расколдовывание мира» перешло от его демифологизации к деантропологизации, к обесчеловечиванию[9].

Вряд ли можно с уверенностью утверждать, что антропоморфизм в настоящее время полностью преодолен. Вместе с тем антропоморфизм оказался весьма удобным для юристов. В цивилистике появились утверждения ученых, объясняющих сущность юридического лица именно с позиции антропоморфизма. В наиболее подчеркнутой форме эта точка зрения была изложена немецким исследователем Гирке, по мнению которого юридическое лицо — это особый телесно-духовный организм; душа корпорации — ее единая общая воля, ее тело — союзный организм[10].

Впоследствии исследователи отказались от столь явной биологизации юридического лица, стали подчеркивать важность людского субстрата при волеобразовании и волеизъявлении, постановке цели, мотивации, виновности, однако антропоморфизм многим ученым так и не удалось преодолеть полностью. В тех или иных видах данная форма мировоззрения прослеживается в работах юристов, исследующих проблематику юридического лица. Так, Н.С. Суворов характеризовал юридическое лицо как общественную организацию, общественный организм, органическое соединение людей в одно целое, обладающее волеспособностью и дееспособностью, действующее с разумением и волей ввиду ясно сознаваемой цели[11]. Из этого следует, что юридическое лицо обладает своей волей, разумом, способностью к постановке цели и совершению действий, направленных на их достижение. Словом, не человек, но с качествами явно человеческими. Можно утверждать, что позиция Н.С. Суворова является очень близкой к позиции Гирке, только, возможно, менее биологизированной.

Другие исследователи, в известной мере разделявшие взгляды Н.С. Суворова, предприняли более решительную попытку отойти от явного очеловечивания юридического лица. Б.Б. Черепахин, отмечая значение людского субстрата юридического лица, утверждал: «...ни у кого не вызывает сомнения, что без людей, без людского субстрата не может быть юридического лица и его деятельности»[12]. Тем не менее в качестве обобщающего вывода он приводит следующее положение: «Подлинным и действительным участником своих правоотношений является само юридическое лицо. Оно осуществляет свою сделкоспособность через свои органы и представителей. Оно несет ответственность за противоправные служебные действия своих органов и всех своих работников, т. е. всего своего действующего коллектива»[13].

В этом положении просматривается уже другой подход, с наличием элементов антропоморфизма: у юридического лица своя сделкоспособность, следовательно, своя воля как результат психической деятельности самого юридического лица; юридическое лицо может быть признано виновным, значит, и здесь имеет место перенесение человеческих свойств (психической деятельности) на юридическое лицо.

Тем не менее можно было бы утверждать, что в целом наметился процесс преодоления очеловечивания юридического лица и рано или поздно проблема будет решена. Однако работы ряда современных авторов вновь возвращают нас к антропоморфизму. Так, И.П. Грешников пишет о наличии у юридического лица собственной правосубъектности. «Правосубъектность организации не есть производное от правосубъектности учредителей, поскольку организация и ее учредители — это разные субъекты права»[14]. Автор при этом отмечает, что юридическое лицо вправе совершать сделки и отвечать по ним. В связи с изложенным можно сделать вывод, что И.П. Грешников наделяет юридическое лицо своей волей, следовательно, способностью к самостоятельной психической деятельности, в действительности присущей лишь человеку.

При очеловечивании юридического лица, (возможно, невольном), стремясь доказать недоказуемое, И.П. Грешников прибегает к элементам софистики, выстраивая свои суждения с нарушением законов логики. Так, он пишет: «Существуют две фикции, две идеальных юридических конструкции, две Вещи права: Вещь первая — “физическое лицо”; под него подводится Человек, а если появится другое разумное существо — не человек или производный от человека субъект, — то при прочих равных основаниях или условиях под эту фикцию можно подвести и иное разумное Существо, сделать его субъектом права и, таким образом, ввести отношения в рамки права; Вещь вторая — “юридическое лицо”, под которое подводятся наличные организации, коим закон предоставляет такое право; никакого “коллективного правообладания” в случае присвоения организации статуса юридического лица не происходит. Права и обязанности сосредоточены у самой организации — это общее правило, а все исключения из него возможны только в силу прямого распоряжения закона»[15].

В данном суждении первая посылка является истинной. Человек — это разумное существо, но и единственное. Другого разумного существа — не человека или производного от человека субъекта — просто нет. И.П. Грешников в действительности неразумное подводит под разумное, очеловечивает его и после этого объявляет, как и человека, субъектом права. Вторая посылка оказывается ложной. В итоге утверждение автора есть не что иное, как софизм. Видимо, И.П. Грешникову не удалось найти новых достойных аргументов и он решил софистикой укрепить цивилистику.

В известной мере с позиции антропоморфизма О.Н. Садиков решает вопрос о возможности возмещения юридическому лицу морального вреда. В частности, он пишет: «Непризнание за юридическим лицом права на возмещение морального вреда по тому соображению, что оно неспособно “претерпевать нравственные и физические страдания”, ставит под сомнение возможность применения к юридическому лицу многих известных цивилистических категорий, требующих обращения к нравственным и психическим критериям, таким как вина, добросовестность, обман, угроза и т. д.»[16]. Затем О.Н. Садиков еще более усложняет свое понимание проблемы: «Умаление деловой репутации юридического лица и его негативные последствия не должны отождествляться с нравственными страданиями физических лиц, но они аналогичны неблагоприятным последствиям действий, порочащих деловую репутацию гражданина, когда возмещение морального вреда предусмотрено. Так или иначе, но согласно ясным указаниям п. 7 ст. 152 ГК РФ российский закон допускает возмещение морального вреда по требованиям юридических лиц, деловая репутация которых умаляется. В условиях складывающегося в Российской Федерации пока недостаточно цивилизованного рынка эта норма более чем справедлива, и МКАС, применяя право Российской Федерации, следовал ясному тексту этой нормы»[17].

Возможность компенсации морального вреда юридическому лицу допускает и Пленум ВС РФ, который в п. 5 постановления от 20.12.1994 № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о компенсации морального вреда» разъяснил, что правила компенсации морального вреда в связи с распространением сведений, порочащих деловую репутацию гражданина, применяются и в случаях распространения таких сведений в отношении юридического лица[18].

Однако моральный вред — это физические и нравственные страдания человека. Говорить об этом применительно к юридическому лицу некорректно (это и есть антропоморфизм). Юридическое лицо вправе требовать возмещения лишь убытков, причиненных ему распространением порочащих деловую репутацию сведений, но не компенсации морального вреда.

В.С. Толстой идет еще дальше и обосновывает наличие у юридического лица права на внешний облик. В частности, он пишет: «Право юридического лица на внешний облик в гражданском законодательстве не регламентируется. В юридической литературе это понятие в общем виде не рассматривается. Но его реальность вытекает из права на автономию: никто не может покушаться на внешний облик даже с благими намерениями — устранить естественные либо искусственные повреждения, придать внешнему виду зданий либо ограждений современный стиль и т. д.»[19].

Здесь В.С. Толстой не только очеловечивает юридическое лицо, но и смешивает понятие субъекта права с объектом права. Здания, ограждения и т. д. — это объект прав, но не субъект. Юридическое лицо может заботиться о внешнем виде своего имущества (зданий, сооружений, ограждений и т. д.), но какое отношение это имеет к внешнему облику юридического лица?

С позиции антропоморфизма ряд авторов рассуждают о вине юридического лица. Так, Г.К. Матвеев в этой связи утверждал: «Говоря о вине юридического лица как о совокупности индивидуальных провинностей его органов и членов (участников), надо подчеркнуть, что вина одного из них не обязательно должна быть связана во всех случаях с виной другого»[20].

Здесь Г.К. Матвеев прежде всего отмечал, что вина как результат психической деятельности человека присуща только «людскому субстрату» юридического лица, но далее рассуждал о наличии самостоятельной вины самого юридического лица, т. е. распространял возможность психической деятельности на юридическое лицо, что является антропоморфизмом[21].

Поскольку в науке гражданского права антропоморфизм не преодолен, его элементы будут неизбежно проникать в законодательство. Так, юридическое лицо вправе принимать участие в сделках. Однако для их совершения необходимы как воля, так и волеизъявление, присущие только человеку. Воля есть результат психической деятельности человека. Ни о какой другой подобной психической деятельности вести речь априори нельзя. В литературе исследователи при этом оговариваются, что воля юридического лица — это воля людей, стоящих за юридическим лицом, но в законодательстве данное обстоятельство не отражено. Анализируя нормативные правовые акты, можно сделать вывод, что законодатель говорит о воле именно юридического лица (например, в ст. 173 ГК РФ).

Во многих нормах ГК РФ указывается на цель действий юридического лица (в статьях 49, 50, 52, 61), но постановка цели, ее осознание — это также результат психической деятельности человека. Вряд ли требуются доказательства того, что и о вине как результате психических процессов можно вести речь только применительно к человеку, но не к юридическому лицу. Юридическое лицо имеет права и обязанности (ст. 49 ГК РФ), осуществлять которые оно вправе по своему усмотрению (ст. 9 ГК РФ). И в этом случае законодатель говорит о качествах, присущих только человеку, поскольку усмотрение означает постановку целей, формирование воли, мотивов и мотивации.

Однако юридическое лицо — не человек. И потому в отношении его не следует говорить о мотивах и мотивации, воле и вине, целях деятельности и пр. Ничего этого у юридического лица нет и быть не может. Все иные утверждения на этот счет есть антропоморфизм. На людей могут быть похожи только люди, но не правовые конструкции. Надо ли и далее исповедовать мировоззрение, которое не является научным? Не подошло ли время иной парадигмы? Существовавшие до настоящего времени теории юридического лица в большей или меньшей степени испытывали влияние антропоморфизма. В большей степени, на наш взгляд, испытывала такое влияние концепция социальной реальности, представители которой исходили из того, что в действительности юридическое лицо существует как самостоятельный субъект права со своей волей, виной, мотивами, мотивацией и т. д. В меньшей степени — теория фикции, поскольку ученые, отстаивающие ее, основываются на том, что юридическое лицо — это изобретение правового строя; субъектами права должны считаться лишь люди, стоящие за юридическим лицом. Однако и теория фикции не свободна от антропоморфизма, поскольку вольно или невольно, с оговорками, но допускает наличие воли, вины самого юридического лица.

Таким образом, основой учения о юридическом лице до настоящего времени является антропоморфизм, т. е. очеловечивание юридического лица, представляющее собой мировоззрение людей самых ранних стадий своего исторического развития.

Проблема сущности юридического лица исследуется многие годы, а результат явно неадекватен усилиям. Вполне возможно, что причиной этому является то, что с самого начала было избрано ошибочное направление — антропоморфизм, которое и завело ученых в тупик. Наступает время антиантропоморфных теорий, в основу которых будут положены не мифологические представления о юридическом лице, а воззрения, соответствующие объективному положению дел.

Только человек может быть субъектом права. Юридическое лицо — лишь инструмент прикрытия интересов людей и прежде всего ответственности тех, кто оперирует данным механизмом в условиях гражданского оборота. Чтобы юридическое лицо имело возможность участвовать в гражданском обороте, его в законодательном порядке «снабдили» специальной конструкцией — органами юридического лица. Согласно п. 1 ст. 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы. Однако в соответствии с п. 3 ст. 53 ГК РФ лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно.

Пункт 3 ст. 53 ГК РФ начинается с термина «лицо», а поскольку в конечном итоге подписывать договор или участвовать в суде будет человек, то следует признать, что органом, представляющим юридическое лицо, может быть только тот, кто обладает достаточным объемом собственной правосубъектности. Поэтому перед совершением каких-либо сделок с юридическим лицом участники гражданского оборота прежде всего удостоверяются в правосубъектности физического лица, являющегося органом лица юридического: устанавливают его право и дееспособность. Несоблюдение этого требования может повлечь недействительность договора.

Физическое лицо, исполняющее обязанности директора (органа) юридического лица, реализует в гражданском обороте собственную правосубъектность. Именно поэтому за юридическим лицом признается лишь правоспособность (ст. 49 ГК РФ), а дееспособность как правовая категория законом предусмотрена только за человеком. В литературе принято считать, что о дееспособности юридического лица говорится в п. 1 ст. 53 ГК РФ, так как через органы юридическое лицо приобретает права и принимает на себя обязанности[22].

Однако в п. 1 ст. 53 ГК РФ указывается лишь на то, каким образом созданный правопорядком инструмент может быть задействован в гражданском обороте. Речь в нем идет всего лишь об органе, посредством которого участие осуществляется. При этом в п. 3 ст. 53 ГК РФ подчеркивается, что органом могут быть только лица. В связи с этим следует считать, что в ст. 53 ГК РФ говорится о дееспособности не юридического лица, а человека. Указание в ст. 49 ГК РФ на правоспособность юридического лица необходимо для введения этого юридического инструмента в гражданский оборот. Наделение данных механизмов правоспособностью осуществлено для того, чтобы участники гражданского оборота как бы верили в то, что соответствующие операции выполняются самостоятельно. Тем самым создается миф о самостоятельности юридического лица, в который законом определено верить[23]. В итоге получается, что вопрос о самостоятельной правосубъектности юридического лица — это вопрос веры.

Несмотря на то что согласно ст. 48 ГК РФ юридическое лицо может от своего имени приобретать и осуществлять права, в действительности своими собственными действиями оно ничего не в состоянии приобрести. Сопоставление ст. 48 и п. 3 ст. 53 ГК РФ позволяет сделать вывод, что для этого необходимо участие человека со своей правосубъектностью. В полных товариществах и товариществах на вере органы даже не предусмотрены. Согласно п. 1 ст. 72 ГК РФ каждый участник полного товарищества вправе действовать от имени товарищества (точно так же и в товариществе на вере — п. 1 ст. 82 ГК РФ). Здесь наглядно продемонстрирована необходимость человеческой правосубъектности. В более широком плане об этом говорится в п. 2 ст. 53 ГК РФ, согласно которому юридическое лицо в предусмотренных законом случаях может приобретать гражданские права и принимать на себя гражданские обязанности через своих участников. Об органах в данной норме не упоминается. Можно, конечно, предположить, что участником полного товарищества или товарищества на вере, а также органом юридического лица будет другое юридическое лицо. Однако и в этом случае в конечном итоге подписывать договор и участвовать в суде будет человек.

Введение в гражданский оборот искусственного инструмента — «юридическое лицо» — обусловило необходимость того, чтобы в гражданском обороте данный механизм представлял бы действительный субъект права — человек. Законодатель при этом понимает, что иначе в данный инструмент не будет веры. Роль человека сводится как бы к «освящению», к узакониванию существования юридического лица. В противном случае в п. 3 ст. 53 ГК РФ отсутствовало бы первое предложение: «Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого им юридического лица добросовестно и разумно». Второе предложение данного пункта могло быть без всякого ущерба перенесено в п. 1 ст. 53 ГК РФ, который в этом случае был бы изложен в следующей редакции: «Юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Они обязаны по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные ими юридическому лицу, если будет доказано, что они действовали недобросовестно и неразумно».

В итоге п. 3 был бы исключен из ст. 53 ГК РФ. Однако в таком случае в норме права отсутствовало бы указание на то, что органом может быть только лицо. Законодателя это не устраивает, и потому мы имеем дело с действующей редакцией ст. 53 ГК РФ. Между тем законодатель понимает всю ущербность конструкции юридического лица. И потому не ограничивается его самостоятельной ответственностью, а устанавливает субсидиарную ответственность как лиц, исполняющих обязанности органов юридического лица, так и его участников.

Изложенное свидетельствует, что действующее гражданское законодательство находится на стадии преодоления антропоморфизма: где прямо, где в завуалированной форме говорится о действительной роли человека при использовании юридического лица в гражданском обороте. Именно воля человека, его интересы, мотивы и цели в данном случае должны приниматься во внимание. Это позволит преодолеть тенденцию ограничения ответственности физических лиц за деятельность юридических лиц, что характерно, например, для обществ с ограниченной и дополнительной ответственностью, а также для акционерных обществ. Ответственность физических лиц должна стать общим правилом, а не каким-то исключительным случаем.

Отсутствие психической деятельности у юридического лица не только обусловливает безвиновные начала возмещения им убытков или вреда, но и необходимость отказа от самого понятия «ответственность юридического лица». Ответственности присущ элемент кары. В уголовном праве его больше, в гражданском — меньше, но этот компонент должен присутствовать. Однако как наказывать (карать) то, что не понимает наказания? Отрешившись от антропоморфного понимания сути юридического лица, мы сможем говорить не об ответственности юридического лица, а о возмещении юридическим лицом (инструментом) убытков или вреда.

Отказ от антропоморфизма, обесчеловечивание юридического лица позволит вскрыть и действительное назначение данного правового инструмента, которое, как представляется, состоит в перенесении бремени возмещения убытков с человека на юридическое лицо. Однако в таком случае нормы права должны быть направлены на решение этого вопроса. Одновременно следует предусмотреть ответственность человека на случай невозможности компенсации убытков юридическим лицом.

Отказ от антропоморфизма позволит решить и проблему собственности или иных вещных прав юридического лица, которое не может быть собственником или обладать каким-то еще вещным правом. Следует говорить о правах людей, оперирующих механизмом «юри-дическое лицо». Так, люди, имеющие в руках инструмент, например, «казенное предприятие», самостоятельно могут реализовать лишь готовую продукцию (ст. 297 ГК РФ), а человек, создавший акционерное общество, общество с ограниченной ответственностью, может распоряжаться всем имуществом, закрепленным за юридическим лицом.

Отказ от антропоморфистского понимания сути юридического лица, его расчеловечивание поможет обеспечить большую устойчивость гражданского оборота, его реалистичность и гарантировать интересы кредиторов.

Юридическое лицо — лишь средство, которым человек оперирует, участвуя в гражданском обороте. Следует отказаться от наделения юридического лица правосубъектностью. Субъектом права может быть только человек (физическое лицо). Юридическое лицо должно быть признано инструментом, который право предоставляет человеку для участия в гражданском обороте.

Библиография

1 Козлова Н.В. Правосубъектность юридического лица. — М., 2005. С. 3.

2 См.: Серова О.А. Теоретико-методологические и практические проблемы классификации юридических лиц современного гражданского права России: Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. — М., 2011. С. 12.

3 См.: Алпатов А.А. Проблемы правовой интерпретации сущности юридического лица // Современное право. 2011. № 3. С. 16.

4 Козлова Н.В. Указ. соч. С. 6.

5 См.: Братусь С.Н. Понятие и значение юридического лица // Субъекты гражданского права / Под ред. С.Н. Братуся. — М., 1984. С. 71.

6 См.: Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть. — М., 2003. С. 457—458.

7 См.: Философский энциклопедический словарь. — М., 1989. С. 33.

8 См.: Костеловский В.А. Антропоморфизм // Большая советская энциклопедия. Т. 2. — М., 1970. С. 110.

9 См.: Кутырев В.А. Апология человеческого (Предпосылки и контуры консервативного философствования) // Вопросы философии. 2002. № 9. С. 74

10 См.: Gierke O. Deutsches Privatrecht. Erster Band. Allgemeiner Teil und Personenrecht. — Leipzig, 1895. S. 469.

11 См.: Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву. — М., 2000. С. 182.

12 Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву. — М., 2001. С. 296.

13 Черепахин Б.Б. Указ. соч. С. 306.

14 Грешников И.П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. — СПб., 2002. С. 149.

15 Там же. С. 123.

16 Садиков О.Н. Защита деловой репутации юридического лица // Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 5 / Под ред. В.Ф. Яковлева. — М., 1998. С. 66.

17 Там же.

18 Бюллетень ВС РФ. 1995. № 3. С. 10.

19 Толстой В.С. Личные неимущественные правоотношения. — М., 2006. С. 166.

20 Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. — М., 1970. С. 232.

21 Там же.

22 См.: Гражданское право. T. 1 / Под ред. Е.А. Суханова. — М., 1998. С. 192.

23 В частности, о юридическом лице как мифологической конструкции ранее высказался Ю.С. Гамбаров (см.: Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 463). С.Н. Братусь приводит в своей работе суждение Рене Давида, также считающего, что в гражданском праве был создан миф юридического лица (см.: Братусь С.Н. Указ. раб. С. 71—72).