Проблемы возмещения убытков

Е.Е. БОГДАНОВА,

кандидат юридических наук, доцент Белгородского университета потребительской кооперации

Под убытками понимаются потери, которые терпит, несет кто-либо. Термин «убытки» во многом сходен с понятиями «урон», «потери», «ущерб», «вред». Говоря о соотношении данных понятий, одни правоведы определяют убытки как денежную оценку причиненного ущерба[1]. Другие не признают разграничения убытков и имущественного вреда. О.С. Иоффе полагает, что в отдельных случаях ущерб имуществу не причиняется, однако убытки есть[2]. О.В. Фомичева критикует данную точку зрения, справедливо замечая, что «...под имуществом, а тем более имущественной сферой можно и нужно понимать не только наличное имущество в вещественной форме»[3].

Представляет интерес мнение С.Л. Дегтярева, который пишет, что понятие «убытки» по своему юридическому значению, установленному ст. 15 ГК РФ, уже понятия «вред», поскольку в первое включается только реальный ущерб и упущенная выгода, а возмещаются они, как правило, при наличии имущественных отношений и в денежном выражении. Вред же может быть причинен не только имуществу, но и личности гражданина или деловой репутации юридического лица. Вред можно возместить в натуре путем предоставления вещи того же рода и качества, исправления повреждений, опровержения сведений, порочащих деловую репутацию и т.д., путем компенсации морального вреда, а также путем возмещения убытков[4]. Таким образом, понятия убытков, которые представляют собой имущественный ущерб (вред) в денежном выражении, и вреда неравнозначны.

Согласно ст. 15 ГК РФ под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). Если нарушитель права получил вследствие этого доходы, то лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы.

Основная цель возмещения убытков согласно действующему законодательству — восстановление нарушенного права. Объем возмещаемых убытков составляют суммы реального ущерба и упущенной выгоды.

Согласно п. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ от 01.07.1996 № 6/8 возмещению подлежат также те расходы, которые в данный момент не произведены, но подтверждены соответствующим расчетом. В связи с этим О.В. Фомичева определяет убытки как особую финансово-экономическую фикцию, сущность которой состоит в «приравнивании по своим правовым последствиям предполагаемых или желаемых событий (действий) к аналогичным реальным событиям (действиям)»[5].

Однако на наш взгляд, убытки не могут быть по своей правовой природе фикцией, так как размер понесенных убытков должен быть доказан истцом и лишь тогда подлежит возмещению. При отсутствии доказанного размера, например, упущенной выгоды, денежные суммы не взыскиваются. Связана данная ситуация с тем, что возмещение убытков потерпевшему не предполагает его обогащения от правонарушения. Таким образом, убытки не фикция, а реальность.

Возмещение убытков — это форма гражданско-правовой ответственности. В то же время возмещение убытков законодатель в ст. 12 ГК РФ относит и к способам защиты субъективных гражданских прав и интересов. Следует отметить, что гражданско-правовая ответственность наступает лишь при наличии определенных условий: убытков, противоправности, причинной связи и вины причинителя вреда. Совокупность этих условий обеспечивает кредитору возможность защитить свое нарушенное право и требовать возмещения. Кроме возмещения убытков законодательство предусматривает иные формы гражданско-правовой ответственности: уплату неустойки, в том числе процентов за пользование чужими денежными средствами, и потерю задатка. Однако возмещение убытков является общим правилом наступления гражданско-правовой ответственности и применяется во всех случаях, если иное не предусмотрено законом или договором.

Таким образом, проблему возмещения убытков принято рассматривать в рамках института гражданско-правовой ответственности. Вопрос о ее сущности является в науке гражданского права одним из спорных. Согласно наиболее распространенной точке зрения ответственность — это реакция на правонарушение. Следовательно, без правонарушения нет ответственности (она — результат правонарушения).

Существуют и иные мнения. Одни ученые определяют гражданско-правовую ответственность как обязанность. В.А. Тархов считал ее регулируемой правом обязанностью дать отчет в своих действиях[6]. С.Н. Братусь понимал ее как «исполнение обязанности на основе государственного или приравненного к нему общественного принуждения»[7]. Как особую обязанность правонарушителя рассматривает ответственность и С.С. Алексеев, добавляя, что данная обязанность выражается в претерпевании лишений личного или имущественного порядка[8].

Другие сторонники данной точки зрения полагают, что гражданско-правовую ответственность можно определить как обязанность лица нести предусмотренные нормами права отрицательные (неблагоприятные) последствия за совершенное правонарушение, выражающиеся в лишении правонарушителя имущественных благ в пользу потерпевшего[9].

Прочие ученые считают гражданскую ответственность санкцией за правонарушение, влекущей для виновного отрицательные последствия.

Н.Д. Егоров характеризует ее как «санкцию, применяемую к правонарушителю в виде возложения на него дополнительной гражданско-правовой обязанности или лишения принадлежащего ему гражданского права»[10]. Полагаем, это определение в большей мере соответствует сущности ответственности.

На основании изложенного можно сделать вывод, что в науке гражданского права на данный момент нет единого понимания гражданско-правовой ответственности. То обстоятельство, что возмещение убытков приводит к дополнительному обременению имущественного положения причинителя вреда, дает основание отдельным ученым выделять репрессивную функцию гражданско-правовой ответственности.

Так, Н.С. Малеин утверждал: «Наказание — это и есть ответственность»[11].

На наш взгляд, полностью отрицать репрессивность гражданско-правовой ответственности и ее значение нельзя, поскольку она связана с применением мер принуждения к лицу, нарушившему субъективное право.

Однако основная роль принадлежит компенсационной (восстановительной) функции ответственности. Подтверждает это ст. 15 ГК РФ, которая предусматривает, что возмещение убытков — это расходы, направленные на восстановление нарушенного права лица. Следует отметить, что восстановление положения осуществляется за счет причинителя убытков, хотя первоочередной задачей института гражданско-правовой ответственности является не ущемление интересов виновного, а компенсация имущественных потерь потерпевшего.

Возмещение убытков за счет должника сопровождается дополнительным обременением его имущественного положения, что выражается, как правило, в дополнительной имущественной обязанности. В связи с этим исполнение лицом своих обязанностей, в том числе и по договору, не может признаваться юридической ответственностью, так как не сопровождается возложением на причинителя вреда дополнительных имущественных обременений.

Как утверждает О.В. Фомичева, «исполнение обязанности в любой ее форме не может быть отнесено к возмещению убытков, так как отграничено признаком отсутствия правонарушения»[12]. Это мнение является спорным. Действительно, даже принудительное исполнение лицом своей обязанности не является по своему характеру мерой гражданско-правовой ответственности, хотя может быть результатом правонарушения. Например, неисполнение должником обязанности передать вещь, определенную индивидуальными признаками, влечет согласно ст. 398 ГК РФ возможность для кредитора потребовать отобрания и передачи ему данной вещи.

Несмотря на то, что данный способ защиты может применяться и при правонарушении, по своей природе это не мера гражданско-правовой ответственности, так как исполнение данной обязанности, хотя и принудительное, никоим образом не обременяет должника по сравнению с тем, как он должен был бы действовать исходя из условий обязательства. Отсутствие имущественного обременения дополнительного характера означает отсутствие ответственности. Аналогично решается вопрос истребования кредитором долга у должника.

Чтобы предъявить требование о возмещении убытков, кредитор должен доказать их наличие, произвести расчет убытков, в том числе упущенной выгоды, доказать факт неисполнения или ненадлежащего исполнения должником принятого на себя обязательства (противоправность) и наличие причинной связи между поведением должника и наступившими убытками.

Что касается вины причинителя вреда, то гражданское законодательство исходит из презумпции виновности недобросовестного должника. Должник предполагается виновным и должен доказать обратное. В то же время согласно п. 3 ст. 401 ГК РФ для привлечения к гражданско-правовой ответственности лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, устанавливать его вину в причинении убытков не обязательно, если иное не будет предусмотрено законом или договором.

На наш взгляд, не соответствует закону мнение С.Л. Дегтярева о том, что вина устанавливается только в необходимых случаях и может быть расценена как факультативное условие[13]. По общему правилу вина — обязательное условие наступления гражданско-правовой ответственности (кроме случаев, указанных в п. 3 ст. 401 ГК РФ).

При расчете убытков трудности вызывает прежде всего доказывание размера упущенной выгоды, так как кредитор должен доказать размер доходов, которые он получил бы, если бы его право не было нарушено. В связи с этим представляет интерес анализ абзаца второго  п. 2 ст. 15 ГК РФ. О.В. Фомичева пишет: «Мы нисколько не ослабим защиту пострадавших, если просто исключим из ГК РФ рассматриваемую часть п. 2 ст. 15 ГК РФ»[14]. На ее взгляд, положение, предусматривающее возмещение упущенной выгоды наряду с другими убытками, является неприемлемым.

Полагаем, что данная норма детализирует убытки, относящиеся к упущенной выгоде, и способствует упрощению доказывания ее размера. Н.И. Клейн полагает, что суть данной новеллы гражданского законодательства состоит в том, что при получении нарушившим право лицом доходов потерпевшая сторона вправе требовать возмещения упущенной выгоды в размере не меньшем, чем те доходы, которые получил правонарушитель[15]. Поэтому предложение О.В. Фомичевой об отмене данного правила представляется нецелесообразным. Однако следует согласиться с тем, что соответствующая норма сформулирована не совсем корректно, что позволяет толковать ее расширительно.

Считаем, что из п. 2 ст. 15 ГК РФ следует исключить фразу «наряду с другими убытками», после чего норма будет выглядеть так: «Если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, то лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения упущенной выгоды в размере не меньшем, чем такие доходы».

В науке гражданского права выделяют так называемые абстрактные и конкретные убытки (ст. 524 ГК РФ). Так, при расторжении договора поставки кредитор вправе требовать от должника возмещения убытков в виде разницы между установленной в договоре ценой и ценой по совершенной взамен сделке. Данные убытки называют конкретными. Размер же абстрактных убытков определяется в виде разницы между ценой, установленной в договоре, и текущей ценой на момент расторжения договора (п. 3 ст. 524 ГК РФ). Текущей признается цена, обычно взимавшаяся при сравнимых обстоятельствах за аналогичный товар в месте, где он должен быть передан.

Если же в этом месте не существует текущей цены, может быть использована текущая цена, назначавшаяся в другом месте, которая будет служить разумной заменой с учетом разницы в расходах по транспортировке товара.

В.С. Евтеев полагает, что абстрактный метод исчисления убытков является более выгодным для потерпевшей стороны, поскольку, «во-первых, разумная цена вполне может быть больше текущей, во-вторых, совершение заменяющей сделки рассматривается как разумная мера по уменьшению убытков и потому в целом гарантирует большую полноту компенсации убытков, с одной стороны, и возмещение расходов по заменяющей сделке — с другой»[16].

Е.А. Зверева полагает, что конкретные и абстрактные убытки очень трудно отграничить от упущенной выгоды[17]. На наш взгляд, абстрактные и конкретные убытки объединяет общая цель — взыскание доходов, которые получило бы лицо при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено.

Следовательно, оснований выделять в гражданском праве абстрактные и конкретные убытки нет, так как они представляют собой не что иное, как разновидности упущенной выгоды.

Следует отметить, что в науке гражданского права обсуждается вопрос о возможности взыскания так называемых заранее исчисленных, или «твердых» (в твердой сумме), убытков. Под ними понимают денежную сумму, которую стороны устанавливают своим соглашением в качестве единственного и полного возмещения будущих потерь.

Отдельные специалисты считают необходимым использовать данную конструкцию при предварительном расчете убытков; иные возражают против этого.

Так, Л.А. Лунц полагал, что система исчисления убытков, сводящаяся к предварительной их оценке, принципиально неприемлема, так как порождает «концепцию фикций», оторванную от конкретной хозяйственной ситуации[18].

В.В. Васькин, разделяя это мнение, доказывал, что нормативные (нормированные в договоре) убытки противоречат сущности возмещения убытков. По его мнению, в результате нормирования убытков в договоре возникает несоответствие размеров взыскиваемых и фактических убытков, что подрывает эффективность самого института возмещения убытков[19].

Считаем данный аргумент состоятельным и заслуживающим поддержки, потому что по ст. 15 ГК РФ предполагается полное возмещение убытков. Сомнительно, что при расчете «твердых» убытков, которые могут возникнуть при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства, можно заранее установить их точный размер.

На наш взгляд, использование такой конструкции противоречит философскому принципу, сформулированному У. Оккамом: «Не следует множить сущности сверх необходимости». Ведь по своей природе «твердые» убытки представляют собой не что иное, как неустойку в форме штрафа.

Данная позиция нашла свое отражение в ст. 1229 Французского гражданского кодекса: условие о неустойке является возмещением за убытки, которые кредитор терпит вследствие неисполнения основного обязательства. Общепризнанным во французской цивилистике было мнение о том, что неустойка заранее определяет размер убытков на случай нарушения обязательства[20].

С приведенной точкой зрения не соглашается В.С. Евтеев, который пишет: «Закрепленные в договоре убытки не следует расценивать как санкции, имеющие штрафной характер, поскольку сущность заранее исчисленных убытков проявляется как раз при сопоставлении их с неустойкой в форме штрафа. Основное отличие заключается в том, что штраф имеет абстрактный по отношению к нарушению договора характер и может быть как значительно меньше, так и больше фактически понесенных убытков, в то время как договорный размер убытков определяется исходя из конкретных нарушений договора и соответствующих прогнозируемых последствий, а не из размера неисполненного обязательства. Причем исчисленные в договоре убытки в большинстве случаев приблизительно отражают имущественные потери потерпевшей стороны»[21].

Представляется, что мнение В.С. Евтеева небесспорно. Ученый разграничивает штраф и «заранее исчисленные убытки» по тому основанию, что штраф носит абстрактный характер по отношению к нарушению договора и может не совпадать по размеру с причиненными убытками, а «твердые» убытки исчисляются с учетом конкретных нарушений договора и возможных имущественных последствий. Это дает В.С. Евтееву основание полагать, что такие убытки в большинстве случаев лишь приблизительно отражают имущественные потери кредитора. Однако, по нашему мнению, при определении штрафа за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства стороны также вправе учитывать вероятные имущественные последствия такого поведения. В связи с этим полагаем, что «твердые» убытки являются неустойкой, выраженной в форме штрафа, и не нуждаются в специальном законодательном закреплении и регулировании.

Библиография

1 См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательствах. — М., 1950. С. 365.

2 См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. — М., 1975. С. 99.

3  Фомичева О.В. Принцип полного возмещения убытков и его реализация в российском гражданском праве: Дис. ... канд. юрид. наук. — Самара, 2001. С. 35.

4 См.: Дегтярев С.Л. Возмещение убытков в гражданском и арбитражном процессе. — М., 2003. С. 8—9.

5 Фомичева О.В. Указ. раб. С. 36—37.

6 См.: Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. — Саратов, 1973. С. 6—10.

7 Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. — М., 1976. С. 85.

8 См.: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. — Свердловск, 1964. С. 182.

9 См., например: Смирнов В.Т., Собчак А.А. Общее учение о деликтных обязательствах в советском гражданском праве. — Л., 1983. С. 49.

10 Гражданское право: Учеб. / Под ред. Ю.К. Толстого, А.П. Сергеева. — М., 1996. С. 480—481.

11 Малеин Н.С. Об институте юридической ответственности // Юридическая ответственность: проблемы и перспективы: Уч. зап. Тарт. ун-та. — Тарту, 1989. С. 30.

12 Фомичева О.В. Указ. раб. С. 60.

13 См.: Дегтярев С.Л. Указ. соч. С. 20.

14 Фомичева О.В. Указ. раб. С. 81—82.

15 См.: Комментарий к части второй Гражданского кодекса РФ / Отв. ред. О.Н. Садиков. — М., 1995. С. 36.

16 Евтеев В.С. Доказывание наличия и размера убытков при поставках продукции // Законодательство. 2000. № 7. С. 27.

17 См.: Зверева Е.А. Ответственность предпринимателя за нарушение условий договора // Право и экономика. 1997. № 2. С. 11.

18 Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. раб. С. 238.

19 См.: Васькин В.В. Возмещение убытков в гражданско-правовых обязательствах: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Саратов, 1971. С. 31—32.

20 См.: Лавров Д.Г. Некоторые вопросы вещного и обязательственного права во Французском гражданском кодексе // Французский гражданский кодекс. — СПб., 2004. С. 83—84.

21 Евтеев В.С. Проблемы применения «заранее исчисленных убытков» в российском праве // Законодательство. 2003. № 8. С. 38.