Проблемы международно-правовой квалификации преступлений, совершенных в Демократической Кампучии

А.Ю. СКУРАТОВА,

аспирант Московского государственного института международных отношений

Происходившие во второй половине XX века в ряде стран масштабные преступления, повлекшие за собой большое количество жертв, особенно среди мирных жителей, вынудили международное сообщество к созданию соответствующего механизма для привлечения к ответственности лиц, виновных в совершении международных преступлений. Неоднозначные оценки деятельности и процедуры создания международных трибуналов ad hoc, учрежденных резолюциями Совета Безопасности ООН № 827 1993 года и № 955 1994 года, в дальнейшем обусловили иной подход к формированию органов международной или, точнее, квазимеждународной, уголовной юстиции.

Решение о создании международных трибуналов ad hoc принято без учета мнения бывшей Югославии, а в случае Руанды — вопреки ему (Руанда в качестве непостоянного члена Совета Безопасности ООН голосовала против резолюции, учреждающей трибунал). Эти органы являются по своему характеру международными ввиду особой процедуры их создания, состава трибуналов и применимого права. Иной подход был принят при создании Специального суда по Сьерра-Леоне, Судебных палат по Камбодже, а также Временных Судебных комиссий (panels) по Восточному Тимору и Косово.

Практика учреждения этих органов пошла двумя путями. Первый — создание судебного органа, который являлся бы частью системы национальных судебных органов соответствующего государства. Этот подход был воспринят при создании Судебных палат по Камбодже, а также по Косово и Восточному Тимору.

Второй путь — заключение специального соглашения между ООН и соответствующим государством, которое  самостоятельно учреждало бы судебный орган, не являющийся составной частью системы органов национальной юстиции. Этот подход был воспринят при заключении соглашения между ООН и правительством Сьерра-Леоне о создании Специального суда.

Несмотря на то, что Специальный суд является обособленным органом по отношению к судебной системе Сьерра-Леоне, в его состав входят как судьи, назначенные правительством государства, так и несколько международных судей, что позволяет утверждать о специфике этого органа по сравнению с международными трибуналами ad hoc.

Своеобразие этих органов не позволяет рассматривать их как исключительно международные; в литературе используются термины «интернационализированные», «смешанные», или «гибридные», органы[1]. Большинство авторов находит этот подход к созданию судебных органов более практичным, позволяющим учитывать интересы всех сторон в отличие от процедуры создания Советом Безопасности ООН международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде[2].

Известный итальянский правовед А. Кассезе (в прошлом — председатель Международного трибунала по бывшей Югославии) выделяет следующие преимущества интернационализированных судебных органов перед международными и национальными. Их создание не идет вразрез с националистическими требованиями местных властей, которые обычно неохотно передают полномочия на осуществление судебного преследования органам международной уголовной юстиции, так как эти полномочия являются частью государственного суверенитета. Присутствие в составе этих органов судей — граждан соответствующего государства способно существенно облегчить рассмотрение дела ввиду их знания языка соответствующей страны, обычаев, менталитета ее граждан и т. д.[3]

Среди интернационализированных, или смешанных, органов международной уголовной юстиции особый научный интерес представляет разрешение возможных проблем деятельности судебных палат для рассмотрения преступлений, совершенных в 1975—1979 годах в период Демократической Кампучии. Создание этих органов имеет долгую предысторию.

Как известно, в апреле 1975 года после 5-летней гражданской войны отряды красных кхмеров (военизированные структуры коммунистической партии Камбоджи) взяли под свой контроль столицу Камбоджи Пномпень и свергли правительство генерала Лон Нола. В последующие 5 лет правления красных кхмеров ими было уничтожено, по разным оценкам, от 1,7 до 3 млн человек — каждый 4-й житель страны. В 1979 году вьетнамские войска вошли в Камбоджу и свергли красных кхмеров. В том же году Народно-революционный совет Кампучии Указом от 15 июля создал Народно-революционный трибунал для рассмотрения преступлений, совершенных кликой Пол Пота — Иенг Сари (министра иностранных дел правительства красных кхмеров). Трибунал рассмотрел дело в отсутствие обвиняемых и вынес приговор, назначавший им смертную казнь. Однако никаких практических результатов этот приговор не имел.

Идея осуждения лиц, ответственных за преступления, совершенные при режиме Пол Пота, получила дальнейшее развитие спустя 30 лет. В 1999 году правительство Камбоджи обратилось к Генеральному секретарю ООН с просьбой оказать содействие в привлечении к ответственности лиц, виновных в преступлениях, совершенных в 1975—1979 годах в Демократической Кампучии. Переговоры длились около 5 лет. Главным пунктом, вызвавшим многочисленные дискуссии с обеих сторон, стал вопрос о правовом характере этого органа уголовной юстиции.

Сформированная Генеральным секретарем ООН группа экспертов предложила вариант создания международного трибунала, по своей природе аналогичного трибуналам по бывшей Югославии и Руанде. Предложение оказалось неприемлемым для правительства Камбоджи, настаивавшем на национальном судебном органе, который применял бы внутреннее право страны, состоял из судей этого государства, но финансировался международным сообществом.

Важным этапом явилось принятие Генеральной Ассамблеей ООН Резолюции № 57/228 от 18 декабря 2002 г. «Судебные процессы над красными кхмерами». В резолюции отмечалось, что привлечение к ответственности лиц, виновных в совершении преступлений в период 1975—1979 годов, имеет «жизненно важное значение» не только для Камбоджи, но и для всего международного сообщества.

Компромиссом стало заключение между ООН и правительством Камбоджи 17 марта 2003 г. Соглашения о преследовании в соответствии с камбоджийским правом за преступления, совершенные в период Демократической Кампучии, одобренного впоследствии Генеральной Ассамблеей ООН (далее — Соглашение). Функции судебного преследования были возложены на чрезвычайные палаты в судах Камбоджи.

Чрезвычайные палаты были созданы Законом об учреждении чрезвычайных палат в судах Камбоджи для преследования за преступления, совершенные в период Демократической Кампучии 2001 года (впоследствии измененным в 2004 году). Планируется, что они должны начать свою деятельность в ближайшее время.

Чрезвычайные палаты являются национальными судебными органами Камбоджи, функционирующими при международном содействии. В состав камер входят как национальные, так и международные судьи. Финансирование осуществляется при содействии международного сообщества. Механизм принятия решения таков, что акт по делу может быть принят только при совпадении мнений национальных и международных судей[4].

Круг лиц, подлежащих судебному преследованию, в соответствии со ст. 1 Соглашения определен «высокопоставленными руководителями Демократической Кампучии» и теми, кто «несет наибольшую ответственность» за преступления, совершенные в период с 17 апреля 1975 г. по 6 января 1979 г.

В соответствии со ст. 9 Соглашения в предметную юрисдикцию судебных палат входят преступление геноцида, как оно определено Конвенцией о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года (далее — Конвенция 1948 года), преступления против человечности, как они определены Римским статутом Международного уголовного суда, а также серьезные нарушения Женевских конвенций 1949 года. Таким образом, судебные палаты при квалификации деяний в качестве преступления геноцида должны руководствоваться именно международно-правовыми нормами, в частности положениями Конвенции 1948 года. Это имеет особое значение ввиду следующих обстоятельств.

Геноцид был единственным преступлением, которое вменялось в вину обвиняемым. При этом состав преступления геноцида, определенный Указом 1979 года, был сильно расширен по сравнению с Конвенцией 1948 года. Согласно положениям Декрета-закона от 15 июля 1979 г. № 1, конкретизирующим акты геноцида, содержащиеся в Конвенции 1948 года, которые также применял трибунал, преступление геноцида состоит «в запланированных массовых убийствах невинных жителей, изгнании населения из городов и деревень и его концентрации в “коммунах”, принуждении к каторжным работам в условиях, ведущих к физическому уничтожению и психическому разрушению личности, уничтожении религии, разрушении экономической и культурной структур, а также семейных и общественных отношений»[5].

Это определение геноцида имеет мало общего с определением, зафиксированным в Конвенции 1948 года. В соответствии с ее статьей II под геноцидом понимаются «следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:

а) убийство членов такой группы;

b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;

c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение ее;

d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;

e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую»[6].

В тексте обвинительного заключения трибунала обвиняемым вменялось совершение следующих преступлений:

· систематическое преднамеренное уничтожение населения в исключительно широких масштабах;

· принудительное и немедленное переселение из городов и систематическое насильственное перемещение сельского населения, приведшие к смерти множества людей;

· организация режима в «народных коммунах», где население, вынужденное работать до изнеможения, было превращено в рабов и поставлено в условия жизни, неизбежно ведущие к его физическому уничтожению и психическому разрушению;

· разрушение всех общественных отношений, подавление всякого общественного мнения;

· истребление буддийских монахов и верующих, интеллигенции, уничтожение религии и национальной культуры;

· массовые убийства малолетних детей, преследование и развращение подростков;

· разрушение национальной экономики, обрекавшее людей на голодную смерть[7].

Все эти деяния обвиняемых были квалифицированы трибуналом в качестве преступления геноцида. Однако такая квалификация весьма спорна. Статья II Конвенции 1948 года в качестве объекта преступления выделяет права и свободы лиц — членов определенной группы: национальной, расовой, этнической, религиозной. Можно согласиться с квалификацией трибуналом в качестве геноцида преступных действий лишь в отношении религиозных групп — буддистов и мусульман. В тексте обвинительного заключения указывалось: «Клика Пол Пота — Иенг Сари... разрушали пагоды, храмы, статуи Будды, превращали пагоды в склады зерна и удобрений, уничтожали буддийские книги. ...Сейчас не существует ни одной из 2800 пагод, некогда украшавших Кампучию. ...Из 82 000 монахов выжили немногие». И далее: «Пол Пот — Иенг Сари намеревались уничтожить мусульман. С первых месяцев после 17 апреля 1975 г. они начали преследовать видных деятелей ислама в стране»[8]. Очевидно, что лица, исповедывающие буддизм и ислам, становились объектом преступлений в силу своих религиозных убеждений. Преступные действия в их отношении подпадают под действие положений Конвенции 1948 года и, следовательно, правомерно были квалифицированы трибуналом в качестве преступления геноцида.

Иная ситуация с другими жертвами преступных деяний клики Пол Пота. Массовое уничтожение интеллигенции было квалифицировано трибуналом в качестве геноцида. Однако интеллигенция не входит в число групп, подпадающих под защиту Конвенции 1948 года. Это относится и к другим жертвам преступлений. Так, в приговоре трибунала было квалифицировано как геноцид «безоговорочное уничтожение офицеров, солдат и служащих старой администрации и их семей». В тексте обвинительного заключения указывалось: «Было убито около 3 миллионов невинных людей. Среди них много патриотов, настоящих революционеров, почти вся интеллигенция, научно-технические кадры, писатели и артисты, студенты и учащиеся»[9]. Однако ни одна из этих групп не является объектом геноцида согласно Конвенции 1948 года и, следовательно, не подпадает под действие ее положений.

Таким образом, ошибочно все совершенные преступные деяния, какими бы бесчеловечными они ни были, пытаться подвести под положения Конвенции 1948 года и квалифицировать их в качестве преступления геноцида.

Некоторые ученые также считают, что не все действия клики Пол Пота — Иенг Сари являлись геноцидом. Ю.А. Решетов воздерживается от употребления этого термина, предпочитая говорить о «репрессиях против интеллигенции, этнических и религиозных меньшинств, стариков, женщин и детей»[10]. Профессор Йельского университета Б. Кирнан приводит схожие точки зрения зарубежных ученых[11].

Тем не менее превалирующей точкой зрения остается та, в соответствии с которой все преступления, совершенные кликой Пол Пота — Иенг Сари в период 1975—1979 годов, являлись политикой «тотального геноцида» кампучийского народа[12]. Принимая во внимание то обстоятельство, что преступления совершались красными кхмерами в отношении собственного народа, некоторые ученые предпочитают оперировать термином «самогеноцид»[13]. Однако неопределенность международно-правового содержания этого термина, отсутствие его закрепления на нормативном уровне не дает юридических оснований для подобной квалификации.

Представляется целесообразным и юридически грамотным дифференцировать эти преступные деяния: те, которые подпадают под определение Конвенции 1948 года, квалифицировать в качестве геноцида, иные — в качестве преступлений против человечности.

В соответствии со ст. 7 Статута Международного уголовного суда основным квалифицирующим признаком преступлений против человечности является тот факт, что они были совершены систематически и в широких масштабах. Очевидно, что большинство преступлений в период Демократической Кампучии совершалось именно при таких обстоятельствах. Следовательно, они могут быть квалифицированы в качестве преступлений против человечности. Продолжая подход, закрепленный в тексте Устава международного трибунала по Руанде, Римский статут Международного уголовного суда не устанавливает обязательного требования наличия вооруженного конфликта для квалификации деяний в качестве преступлений против человечности[14].

В соответствии со ст. 9 Соглашения в предметную юрисдикцию чрезвычайных палат по Камбодже входят преступления против человечности, как они определены ст. 7 Статута Международного уголовного суда, и преступления геноцида, как они определены Конвенцией 1948 года (а не камбоджийским Указом от 15 июля 1979 г.). Таким образом, судьям чрезвычайных палат при квалификации действий обвиняемых следует опираться прежде всего на эти международно-правовые документы.

Дополнительной сложностью в деятельности чрезвычайных палат является то обстоятельство, что разница во времени между совершением преступлений и привлечением к ответственности лиц, виновных в их совершении, составляет около 30 лет. Это обстоятельство отразится, во-первых, на точности и достоверности свидетельских показаний и, во-вторых, на круге лиц, подлежащих суду[15]. Потенциальные подсудимые — лица весьма преклонного возраста. Некоторые преступники не дожили до наших дней, сам Пол Пот умер в 1998 году. Тем не менее, по мнению П. Акхавана, бывшего советника камбоджийского правительства по вопросам учреждения международного трибунала по делу красных кхмеров, главное, чтобы этот суд состоялся. Суровое наказание виновных значительно менее важно. Обвиняемым сейчас по 70 лет, и на их руках такое количество крови, что ему не может соответствовать никакое мыслимое наказание. Основная цель суда заключается не в том, чтобы поймать и повесить главарей красных кхмеров. Суд над убийцами позволит народу Камбоджи почувствовать поддержку и понять, что его страдания признаны на общественном и государственном уровнях[16].

Библиография

1 См.: Romano C., Nollkaemper A., Kleffner J. Internationalized Criminal Courts. Sierra Leone, East Timor, Kosovo, and Cambodia. — Oxford, 2004. См. также: Pejic J. Accountability for international crimes: From conjecture to reality // International Revue of the Red Cross. 2002. March. P. 17.

2 См.: Linton S. New approaches to international justice in Cambodia and East Timor // International Revue of the Red Cross. 2002. March. P. 113.

3 См.: Cassese A. International Criminal Law. — Oxford: University Press, 2003. P. 344—345.

4 См.: Knoops G.-J.A. An Introduction to the Law of International Criminal Tribunals. A Comparative Study. — NY: Transnational Publishers, Inc. Ardsley, 2003. P. 13—14.

5  Шубин В.В. Кампучия: суд народа. — М.: Юрид. лит-ра, 1980. С. 25.

6 Действующее международное право (избранные документы) / Сост. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. — М.: МАМП, 2002. С. 803.

7 См.: Шубин В.В. Указ. раб. С. 77—90.

8 Шубин В.В. Указ. раб. С. 80.

9 Там же. С. 86—87.

10  Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. — М.: Междунар. отн., 1983. С. 47. 

11 См.: Kiernan B. The Pol Pot Regime. — Yale: University Press, 2002.

12 См.: Сандров А.Е. Палачи и жертвы // Проблемы Дальнего Востока. 1988. № 5. С. 133.

13 См.: Орентличер Д.Ф. Геноцид //Военные преступления: Сб. / Под ред. Р. Гутмэна, Д. Риффа; науч. ред. Ю.М. Колосов. — М.: Юристъ, 2002. С. 123.

14 Вопреки ст. 5 Устава трибунала по бывшей Югославии этот подход был воспринят и самой Судебной камерой трибунала. В одном из дел она отметила, что нет необходимости в доказательстве существования обязательной связи между совершенными преступными деяниями и наличием вооруженного конфликта для их квалификации в качестве преступлений против человечности, поскольку требование Устава трибунала сужает принятое в обычном праве понятие преступлений против человечности.

15 См.: Ложников И.С. Международное содействие национальному правосудию в отношении преступлений, совершенных в период Демократической Кампучии // Московский журнал международного права. 2005. № 2. С. 58.

16 www. yale.edu/gsp