Проблемы определения пределов защиты прав участников коммерческих организаций

Е.Ю. АСТАШКИНА,
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин юридического факультета Северо-Кавказского государственного технического университета
 
Современные тенденции совершенствования корпоративного законодательства сводятся к установлению эффективных гарантий реализации и защиты прав участников коммерческих организаций. В частности, довольно активно в последнее время обсуждаются вопросы, связанные с принятием проекта федерального закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов)»[1], целью которого является создание правовых условий, препятствующих корпоративным конфликтам, захвату предприятий и корпоративному шантажу.
 
Корпоративное законодательство предусматривает многочисленные способы и средства правовой защиты прав участников коммерческих организаций (акционеров, участников общества с ограниченной ответственностью и т. д.) во взаимоотношениях с органами управления, другими участниками. В связи с тем что право на защиту, как и другие права участников, должны соотноситься с интересами коммерческой организации в целом и правами других участников, большое значение имеет вопрос о пределах осуществления права на защиту корпоративных интересов.
Проблеме злоупотребления правом на защиту в юридической литературе уделяется значительное внимание, однако в области защиты корпоративных прав данный вопрос остается недостаточно разработанным[2].
Представляется, что пределы реализации защиты корпоративных прав определяются в соответствии с требованиями гражданского законодательства о пределах осуществления гражданских прав с учетом сущности прав участника коммерческой организации. В соответствии с п. 1 ст. 9 ГК РФ участник осуществляет принадлежащие ему корпоративные права и право на защиту по своему усмотрению. При этом под осуществлением права на защиту понимаются действия, направленные на обеспечение неприкосновенности права, пресечение правонарушений и восстановление нарушенного права.
Вместе с тем законодательство требует, чтобы любые права осуществлялись добросовестно и разумно (статьи 157, 220, 234 ГК РФ) в соответствии с их назначением, с соблюдением основ нравственности и правопорядка (ст. 169 ГК РФ), а также с учетом принятых в обществе норм гуманности (ст. 241 ГК РФ), и устанавливает ограничение в возможности реализовать субъективное право, если оно осуществляется с намерением причинить вред другому лицу, нарушить права другого лица в любой форме (ст. 10 ГК РФ).
Необходимость четкого обозначения пределов реализации участниками коммерческих организаций права на защиту связана с распространением случаев использования средств осуществления и защиты прав, которые нарушают права коммерческой организации и других участников. Внешне законные, а фактически балансирующие на грани злоупотребления правом методы использования пробелов и недостатков действующего корпоративного законодательства для достижения корыстных целей становятся все более изощренными в корпоративных конфликтах[3].
К таким средствам можно отнести действия акционеров, владеющих контрольным пакетом акций, по избранию органов управления общества, которые являются некомпетентными и могут привести компанию к финансовой несостоятельности, что причинит вред акционерам. Кроме того, возможно инициирование одного или нескольких фиктивных судебных процессов в целях придания законности неправомерным действиям, например, обязать органы управления коммерческой организации, избранные фактически с нарушением требований закона, не уклоняться от исполнения своих полномочий, а также запретить всем третьим лицам препятствовать органам управления в руководстве делами общества; использование нескольких «конкурирующих» судебных актов по одному и тому же спору.
Думается, что причина возможных злоупотреблений в сфере корпоративных отношений — отсутствие в законе границ и пределов осуществления защиты прав участников, «безграничность» судейского усмотрения при решении вопроса о законности применения тех или иных средств реализации и защиты якобы нарушенных прав, отсутствие в законодательстве мер ответственности за злоупотребление правом.
Рассмотрим основные приемы, которые могут применяться для установления пределов осуществления защиты прав участников коммерческих организаций. В зарубежном законодательстве данный вопрос решается с использованием различных по своему характеру средств. Так, суды в США не принимают к рассмотрению иск акционеров, если станет известно, что он предъявлен недобросовестно по отношению к тем акционерам, которые также обратились в суд за защитой своих интересов или интересов корпорации, в связи с чем в исковом заявлении акционер должен обосновать, что обращение в суд не вызвано его желанием воспользоваться юрисдикцией суда в корыстных целях[4].
Во Франции при решении подобных вопросов акционерами и судебными органами применяется концепция злоупотребления правом, в соответствии с которой предел осуществления права обусловлен тем, нарушаются ли при этом права и интересы других лиц. Если права нарушаются, то являются ли такие нарушения разумными с точки зрения обычаев делового оборота и норм этики и получает ли лицо, права которого нарушены, справедливую компенсацию[5]. В Англии с позиции действия доктрины ultra vires и принципа защиты меньшинства не допускается одобрение каких-либо поступков директоров компании, если они действовали в противоречии с законом или с превышением полномочий, использовали предоставленные полномочия в ненадлежащих целях и имели целью обман «меньшинства»[6].
Особенности российской правовой системы свидетельствуют: в целях определения границ осуществления и защиты прав участников коммерческих организаций субъектам корпоративных правоотношений следует исходить из того, что злоупотребление правом на защиту является особым видом гражданского правонарушения, совершаемым участником (группой) или должностным лицом органа управления организации при осуществлении принадлежащего ему права, связанным с использованием недозволенных форм в рамках дозволенного ему законом поведения.
Первой специальной мерой решения проблемы злоупотребления правом на защиту стало включение в проект федерального закона
«О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в части совершенствования механизмов разрешения корпоративных конфликтов)» ст. 225.6 АПК РФ, где предусмотрено, что злоупотребление правом на обращение в арбитражный суд, выразившееся в недобросовестном заявлении необоснованного иска, влечет наложение судебного штрафа на лицо, являющееся участником правоотношения, из которого возник корпоративный спор, и обратившееся в арбитражный суд с заявлением в защиту нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов других участников по их просьбе. По нашему мнению, данное положение позволит решить проблему предъявления «надуманных» исков в защиту мнимых прав, а также исков от нескольких параллельных органов управления одной коммерческой организации.
Практика показывает, что к участию в деле допускаются все претенденты на участие в управлении делами коммерческой организации[7]. Однако, по существу, дело не может быть рассмотрено до тех пор, пока не будет решен вопрос, кто является легитимным единоличным органом управления коммерческой организации, поскольку суд не может принять процессуальные позиции всех без исключения претендентов на управление, тем более если такие позиции противоречивы. Данный вопрос может быть разрешен только посредством определения пределов осуществления и защиты корпоративных прав каждого конкретного члена коммерческой организации. Суд не может принять позиции тех участников процесса, которые злоупотребляют своими материальными и процессуальными правами, и должен применить по отношению к ним меры имущественной ответственности.
Представляется, что злоупотребление субъектами корпоративных отношений своими правами должно рассматриваться также и в материальном праве как особый вид гражданского правонарушения, совершаемого участником (группой) или должностным лицом органа управления коммерческой организации при осуществлении принадлежащего ему права, связанным с намерением причинить вред участникам и организации в целом, воспрепятствовать законной реализации имущественных и неимущественных прав ее участников, использовать недозволенные средства реализации и защиты прав. Нарушение субъектом корпоративных правоотношений пределов осуществления и защиты права влечет невозможность использования способов его реализации и защиты.
В целях обеспечения недопустимости злоупотребления любыми правами в корпоративных правоотношениях необходимо детализировать нормы специального законодательства. Представляется целесообразным предусмотреть в федеральных законах от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее — Закон об АО) и от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» норму, устанавливающую под угрозой имущественной ответственности запрет на осуществление субъектами корпоративных прав с намерением причинить вред отдельным участникам или коммерческой организации в целом, воспрепятствовать законной реализации имущественных и неимущественных прав других лиц, использовать недозволенные средства реализации и защиты прав.
При рассмотрении и разрешении требований о защите корпоративных прав всегда возникает проблема приоритета защиты прав и интересов одних участников коммерческой организации перед правами других.
Так, применение акционерами мер к защите права на участие в управлении делами акционерного общества, в частности в проведении общего собрания акционеров, сводится к конфликту интересов, с одной стороны, акционеров, владеющих небольшим количеством акций, с другой стороны, владельцев контрольного или блокирующего пакета акций.
Практика последних лет показывает, что в большинстве случаев акционеры используют существующие способы защиты своих прав в целях нарушения прав других акционеров, установления всемерной власти над деятельностью общества. Достаточно распространен прием создания препятствий в реализации другими акционерами права на участие в общем собрании акционеров с целью принятия решений о переизбрании органов управления общества и захвата власти в обществе. В таких случаях применяются недопустимые доктриной и законодательством меры, для которых злоупотребляющие правами лица создают видимость законных действий. Наглядным примером, как считает В. Белов, является так называемый юридический самострел, представляющий собой инициирование субъектами акционерных отношений фиктивного судебного процесса против самих себя с целью получить судебный акт определенного содержания, позволяющий ограничить сферу влияния других акционеров или незаконно переизбранных органов управления общества[8].
Результатом действий, отвечающих всем признакам злоупотребления правом, является принятие судом судебного акта, который существенным образом нарушает права и интересы основной группы акционеров, оказавшихся под влиянием инициаторов корпоративного конфликта. Так, по делу № 2-96/2000[9] группа акционеров—физических лиц обратилась с иском в суд к ОАО «Лукойл-Ставрополь» (общество), ЗАО «Лукойл-Маркет» (акционер), третьему лицу — ФКЦБ РФ о признании недействительным решения общего собрания акционеров ОАО «Лукойл-Ставрополь», признании Устава ОАО «Лукойл-Ставрополь» не соответствующим Закону об АО, признании дополнительной эмиссии обыкновенных акций ОАО «Лукойл-Ставрополь» недействительной.
В исковом заявлении истцы указали, что состоялось общее собрание акционеров ОАО «Лукойл-Ставрополь», но акционеры-заявители не получили уведомление о дате и времени проведения собрания. В ходе собрания счетная комиссия не выдавала бюллетеней, не проводила подсчета голосов по бюллетеням и не объявляла о результатах голосования, т. е. собрание проведено с грубыми процедурными нарушениями.
На собрании было принято решение об увеличении уставного капитала путем выпуска дополнительных акций, однако ОАО «Лукойл-Ставрополь» не проинформировало акционеров об итогах собрания; была объявлена закрытая подписка на акции посредством заключения договора купли-продажи акций дополнительного выпуска с единственным приобретателем — акционером ЗАО «Лукойл-Маркет», что лишило акционеров-истцов права на преимущественное приобретение дополнительных акций.
Кроме того, акционеры, обладающие около 5% акций, не имели возможности внести предложение в повестку дня общего собрания акционеров, при подготовке к проведению собрания Совет директоров общества не утверждал форму и текст бюллетеня для голосования.
Таким образом, по мнению истцов, в ходе проведения собрания были нарушены статьи 52—54, 56, 60, 62 Закона об АО. При этом их интересы на собрании якобы представляли юридические лица, указанные в протоколе; однако истцы доверенности никому не выдавали. В связи с тем что решение общего собрания акционеров было положено в основу дополнительной эмиссии обыкновенных акций ОАО «Лукойл-Ставрополь», истцы просили признать такую эмиссию недействительной.
Представитель ответчика ОАО «Лукойл-Ставрополь» иск не признал и пояснил, что основная часть акционеров является работниками компании и дата проведения собрания и повестка дня были объявлены путем вывешивания объявления. На основании решений собрания и Совета директоров проведена дополнительная эмиссия и увеличен уставный капитал. Решение о проведении дополнительной эмиссии и отчет об итогах размещения ценных бумаг зарегистрированы надлежащим образом, подписаны должностными лицами и оснований для признания дополнительной эмиссии недействительной не имеется.
В связи с тем что у ОАО «Лукойл-Ставрополь» не имелось соответствующих документов, ответчик в судебном заседании не мог пояснить, как проводилось собрание акционеров, как были подтверждены полномочия представителей акционеров-истцов, были ли бюллетени, как работала счетная комиссия. При этом истцы, обладая около 5% голосующих акций общества, не могли повлиять своим голосованием на принятие решения о выпуске дополнительных акций, размещаемых по закрытой подписке ЗАО «Лукойл-Маркет». Представитель общества просил суд с учетом всех обстоятельств дела оставить в силе обжалуемое решение, так как мнение акционеров-истцов не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными, и это не причинило убытков акционерам.
Суд удовлетворил требования акционеров в полном объеме, признав недействительными решение общего собрания акционеров ОАО «Лукойл-Ставрополь» и дополнительную эмиссию обыкновенных именных бездокументарных акций, а также признал п. 7.1 Устава ОАО «Лукойл-Ставрополь» не соответствующим закону.
Изложенные выводы свидетельствуют о том, что на первый взгляд суд, признав решение общего собрания акционеров недействительным, принял необходимые меры к восстановлению прав истцов-акционеров, которые применили эффективный прием защиты своих прав, использовав несколько специальных способов (признание решения собрания и дополнительной эмиссии недействительными, а отдельных положений устава не соответствующими закону).
Однако по данному делу судом неверно был определен статус ЗАО «Лукойл-Маркет», поскольку последнее являлось также акционером ОАО «Лукойл-Ставрополь» и было признано решением Совета директоров общества единственным приобретателем, оплатившим дополнительно размещаемые по закрытой подписке акции общества. Устав ОАО «Лукойл-Ставрополь» не содержал положений о преимущественном праве акционеров на покупку акций, которое на момент рассмотрения дела в суде применялось только в ходе открытой подписки на акции. Преимущественное право акционера при закрытой подписке противоречило ее правовой природе и сущности, так как при подобном способе распределения акций должен быть обозначен конкретный круг приобретателей (статьи 39—40 Закона об АО).
Кроме того, суд возложил на ЗАО «Лукойл-Маркет» как на акционера такие обязанности, которые не могут быть исполнены им в силу объективных причин: ЗАО «Лукойл-Маркет» неправомочно принимать вытекающие из решения меры, направленные на восстановление прав других акционеров, в частности, вносить изменения в устав общества. Наоборот, в случае оставления решения в силе у акционера ЗАО «Лукойл-Маркет» возникнет право на предъявление в суд иска к ОАО «Лукойл-Ставрополь» о возврате средств, которыми были оплачены акции, что в действительности затронет интересы акционеров.
Таким образом, при рассмотрении данного дела суд применил меры к видимой защите прав акционеров—физических лиц, поскольку решением суда устранено законное основание для утверждения решения о выпуске дополнительных акций общества и проведения эмиссии[10], однако в нарушение требований акционерного законодательства допустил ущемление прав другого акционера — ЗАО «Лукойл-Маркет», в пользу которого фактически принято решение собрания. Последствиями такого одностороннего варианта защиты нарушенных прав будет являться применение ЗАО «Лукойл-Маркет» способов защиты своих имущественных прав, возникших вследствие оплаты стоимости дополнительных акций ОАО «Лукойл-Ставрополь».
Представляется, что в рассматриваемой ситуации существенным является вопрос о преимущественном праве акционера на приобретение дополнительных акций общества. Акционеры имеют преимущественное право на приобретение дополнительных акций общества, размещаемых по закрытой подписке, если они не присутствовали на собрании или голосовали против принятия решения об увеличении уставного капитала и определении условий размещения дополнительных акций.
Следовательно, нарушение порядка подготовки и проведения собрания акционеров является основанием для признания за отсутствующими на собрании акционерами права на
приобретение дополнительных акций в количестве, пропорциональном принадлежащим им акциям. С другой стороны, акционеры, которые участвуют в инвестировании деятельности общества, имеют право на получение достаточных правовых гарантий своих имущественных интересов. Целесообразность проведения дополнительной эмиссии в целях увеличения количества акций, принадлежащих акционерам-владельцам контрольного или блокирующего пакета акций, в случае, когда миноритарными акционерами будет реализовано преимущественное право, отсутствует, так как соотношение количества акций останется прежним.
Для устранения возможных злоупотреблений со стороны акционеров—владельцев небольшого количества акций, которые в корыстных целях могут оспаривать решение состоявшегося собрания или предпринять меры к реализации преимущественного права (не участвовать в собрании, голосовать против принятия решений), существует необходимость применения в корпоративном нормотворчестве приемов саморегулирования. Принятие судом решения по иску отдельных акционеров не всегда может гарантировать соблюдение интересов всех акционеров.
По вопросу определения приоритетов в управлении делами общества представляется заслуживающим внимания исторический зарубежный и отечественный опыт создания и деятельности акционерных обществ. Так, актуальным является установление в акционерном законодательстве и во внутренних документах общества (договоре о создании общества, уставе, положении об отдельных органах управления) имущественных цензов для реализации отдельных корпоративных прав:
1) определение количества акций, позволяющего акционеру-владельцу реализовать право голоса в органах управления общества по отдельным вопросам повестки дня и право быть избранным в такие органы[11];
2) установление максимального количества акций, которое может принадлежать одному акционеру общества. Как правило, ограничивается возможность приобретения одним акционером более 50% акций.
Кроме того, в целях обеспечения стабильности в деятельности акционерного общества и установления гарантий от злоупотреблений при заключении сделок с акциями на вторичном рынке необходимо дополнить нормы акционерного законодательства и определить общеобязательный срок, по истечении которого
допускается свобода продажи ценных бумаг общества, например, по истечении одного года с момента полной государственной регистрации выпуска ценных бумаг[12].
В связи с этим законодатель должен сократить количество диспозитивных норм в специальных федеральных законах, посвященных определению правового положения различных коммерческих организаций. При наличии во внутренних корпоративных актах коммерческих организаций положений, регулирующих порядок преодоления конфликта интересов ее участников, могут быть устранены многочисленные проблемы правоприменения при рассмотрении корпоративных споров.
 
Библиография
1 Законопроект № 384664-4 // www.duma.gov.ru
2 См., например: Агарков М.М. Избранные труды по гражданскому праву. Т. II. — М., 2002. С. 361; Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. — М., 2000. С. 104; Свердлык Г.А., Страунинг Э.Л. Защита и самозащита гражданских прав: Учеб. пособие. — М., 2002. С. 132.
3 См.: Скуратовский М.Л. Основные способы защиты прав акционеров // Арбитражная практика. 2001. № 8. С. 25.
4 См.: Аболонин Г.О. Групповые иски. — М., 2001. С. 46—47.
5 См.: Бушев А.Ю., Скворцов О.Ю. Акционерное право. Вопросы теории и судебно-арбитражной практики. — М., 1997. С. 82.
6 См.: Полковников Г.В. Английское право о компаниях: закон и практика. — М., 1999. С. 178—188.
7 См.: Чернышов Г.П. Особенности корпоративных споров в рамках процесса недружественного поглощения. — М., 2007. С. 23; постановление ФАС Московского округа от 29.07.2004 № ГК-А 41/6382-04 // СПС «КонсультантПлюс».
8 См.: Белов В.А. Черный бизнес «зеленых почтальонов» // ЭЖ-Юрист. 2002. № 42. С. 8.
9  Архив Октябрьского районного суда г. Ставрополя.
10 См.: Синенко А.Ю. Эмиссия корпоративных ценных бумаг: правовое регулирование, теория и практика. — М., 2002. С. 177.
11 См.: Тарасов И.Т. Учение об акционерных компаниях. — М., 2000. С. 87.
12 См.: Долинская В.В. Акционерное право: Учеб. — М., 1997. С. 50.