Проблемы правового статуса субъектов отношений в сфере суррогатного материнства

Э.А. ИВАЕВА,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых и специальных дисциплин юридического факультета Московского гуманитарного университета
 
В  настоящее время в России нет четких законов, регулирующих вопросы суррогатного материнства, а отдельные статьи Семейного кодекса РФ ни в коем случае не защищают ни одну из сторон от недобросовестности второй. Российское законодательство в первую очередь охраняет интересы суррогатной матери. Лишь после ее отказа от ребенка генетические родители приобретают законные права материнства и отцовства. Другими словами, приоритетное право решать судьбу ребенка принадлежит суррогатной матери, и на практике может возникнуть ситуация, когда генетическим родителям будет отказано в материнстве и отцовстве. 
 
По российским законам новоиспеченная мать-инкубатор может в течение 72 часов решить, отдаст ли она своего ребенка родителям-заказчикам или же оставит себе.
Единственный плюс нашего законодательства — это то, что вся процедура регистрации ребенка проходит не через усыновление, а обычным путем, т. е. выдается обычное свидетельство о рождении ребенка, где в качестве родителей указаны генетические родители этого ребенка.
В Основах законодательства Российской
Федерации об охране здоровья граждан от 22.07.1993 № 5487-1 закреплено право каждой женщины на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона. В приложении к приказу Минздрава России от 28.12.1993 № 303
«О применении метода искусственной инсеминации женщин спермой донора по медицинским показаниям и метода экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) и переноса эмбриона в полость матки для лечения женского бесплодия» предусматривается, что супруги, в отношении которых были применены данные методы, берут на себя равные права и обязанности по воспитанию и содержанию будущего ребенка[1].
Права и обязанности родителей и детей основываются на происхождении детей, удостоверенном в установленном законом порядке.
Лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений.
Лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери).
Супруг, давший в порядке, установленном законом, согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, не вправе при оспаривании отцовства ссылаться на эти обстоятельства.
Супруги, давшие согласие на имплантацию эмбриона другой женщине, а также суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записи родителей в книге записей рождений ссылаться на эти обстоятельства (ч. 2 п. 4 ст. 51 СК РФ).
При государственной регистрации рождения ребенка по заявлению супругов, давших согласие на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, одновременно с документом, подтверждающим факт рождения ребенка, должен быть представлен документ, выданный медицинской организацией и подтверждающий факт получения согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери), на запись указанных супругов родителями ребенка.
Для ребенка, рожденного суррогатной мамой, форм регистрации пока не предусмотрено, хотя имеются разные варианты форм, например, для регистрации найденного (подброшенного) ребенка[2].
Чтобы избежать проблем, связанных с регистрацией ребенка, генетическим родителям и суррогатной матери необходимо предварительно заключить договор (желательно с помощью юриста) — это позволит обеим сторонам иметь какую-то защиту своих прав при возникновении разногласий[3].
Договор не обязательно должен быть юридически оформленным (по закону договоры между частными лицами не подлежат обязательной регистрации у нотариуса), но посоветоваться с юристом о некоторых нюансах договора и вариантах его подписания все же стоит. Главное, чтобы в договоре полностью были указаны фамилия, имя и отчество суррогатной мамы и генетических родителей и чтобы написаны они были собственноручно каждым из участников (каждой из сторон) договора[4].
Хорошо, если при заключении договора будет присутствовать человек, которого уважает и почитает суррогатная мать, — он будет дополнительным гарантом исполнения обязательств.
Договор обязательно должен содержать пункт о штрафных санкциях в случае недобросовестного исполнения принятых стороной обязательств. Лучше этот пункт расписать по степени возрастания ответственности за определенные недочеты[5].
Если суррогатная мать на момент заключения договора состояла в браке, согласие мужа на участие жены в ЭКО является необходимым условием действительности договора, так как на него (на мужа) также возлагаются некоторые обязанности, выполнение которых необходимо для благополучного протекания беременности и рождения полноценного ребенка (например, прохождение обязательного медицинского осмотра с целью выявления инфекционных заболеваний)[6].
Включение акушера в состав участников договора суррогатного материнства возможно для того, чтобы бесплодные супруги могли получать полную информацию о состоянии суррогатной матери в период беременности[7].
Договор о суррогатном материнстве бывает коммерческим или некоммерческим, т. е. альруистическим. При заключении коммерческого договора суррогатная мать получает плату или какую-либо материальную выгоду. Некоммерческое суррогатное материнство не предполагает оплаты или материальной выгоды, кроме оплаты расходов, связанных с беременностью, например, медицинского ухода[8].
О тревожных тенденциях в традиции брачно-семейных отношений многие ученые и публицисты писали и раньше, задолго до перестроечных лет. Констатировались и снижение рождаемости, особенно в крупных городах, и высокий уровень разводов (при некоторой стабилизации в 1980-х годах), и возросшее количество одиноких людей, и трудности воспитания детей и подростков. Однако тотальная цензура предперестроечного общества не оставляла без своего пристального внимания и сферу семейных отношений, и из поля зрения ученых (не без помощи бдительных идеологических аргусов) не ускользали многие серьезные проблемы жизнедеятельности семьи[9].
Свобода личности в целом и эмансипация женщины в частности серьезно изменили характер отношений между обществом и семьей. Получив право самостоятельно регулировать семейные отношения без вмешательства государства, церкви и т. д. и принимать решение по таким важным вопросам, как количество детей в семье, целесообразность вступления в брак или его сохранения, воспитание детей и пр., семья вместе с тем как бы взяла на себя и огромную ответственность за собственное выживание и воспитание необходимых обществу полноценных граждан.
На Западе этот процесс проходил эволюционно, когда между семейными и общественными интересами, возможностями и потребностями постепенно складывался своего рода консенсус. В России же, позже других стран принявшей эстафету демократизации, он принял форму революции, которая вновь, как по Некрасову, «ударила одним концом по барину, другим по мужику», т. е. по обществу и по семье, нарушив и без того хрупкий баланс сложившихся между ними отношений[10]. В результате если в период с 1980  по 1990 год количество людей, состоящих в браке, в расчете на 1000 человек населения снизилось в 1,7 раза, то в период с 1990 по 1992 год —  в 1,8 раза, т. е. всего за 2 года количество людей, состоящих в браке, сократилась больше, чем за предыдущие 10 лет. Что касается разводов, то в расчете на 1000 человек населения их количество немного снизилось к 1990 году (одни авторы объясняют это успешной демографической политикой, другие — структурно-демографическими изменениями), однако начиная с 1990 года оно стало резко возрастать и за 2 года увеличилось в 0,5 раза[11].
Очевидны крайне неудовлетворительные жилищные и материальные условия жизни большинства российских семей, зависимость молодых супругов от родителей, чрезмерная занятость женщины домашней работой, неустроенность семейного быта, высокий уровень пьянства и алкоголизма. Все это оказывало самое негативное влияние практически на все аспекты жизни семьи еще в эпоху «торжества социализма», особенно на такой основополагающий показатель ее функционирования, как рождаемость: если в 1958—1959 гг. коэффициент рождаемости составлял 2,8 ребенка на одну женщину, то в 1969— 1970 гг. он упал до 2,4, а в 1980—1981 гг. — до 2,2 ребенка на одну женщину[12].
Более скрытые, но и более весомые противоречия связаны с определенной системой нравственного воспитания в тоталитарном обществе. Это и низкий уровень личной ответственности, и отсутствие культуры рационального планирования собственной жизни, и весьма слабое влияние морали, в частности религиозной, на повседневную жизнь в семье, на решение сложных этических и моральных проблем рождения и воспитания детей, формирования у них оптимальных человеческих и социальных качеств[13].
Произошло стремительное падение уровня жизни, а вместе с ним и резкое имущественное расслоение семей. Появились семьи обеспеченные и даже богатые и семьи, находящиеся далеко за чертой бедности. Между ними существуют различные градации, но все-таки, как считают многие эксперты, жизненный уровень большинства семей весьма и весьма низок[14].
Резкое снижение уровня жизни повлекло за собой сложные и разнообразные жизненные коллизии; реальностью стало то, что мы еще недавно с таким пафосом клеймили на Западе, — неуверенность в завтрашнем дне и психологическая неустойчивость. Резко ухудшилось психологическое самочувствие хранительниц домашнего очага — женщин, особенно матерей-одиночек. Характерно, что в качестве причин и показателей своего состояния женщины обычно называли «нервозность и неуверенность в связи с обстановкой в стране», «беспокойство за будущее детей», «страх потерять работу», «отсутствие веры в перемены к лучшему» и т. д.[15]
Одна из самых болезненных и постыдных проблем нашей действительности — незащищенность женщин от насилия. В советский период тема насилия над женщиной не обсуждалась. Общественная мораль и обслуживающие ее средства массовой информации закрывали глаза на то, каких масштабов достигло надругательство над правами женщин. До сих пор механизмы следствия по делам изнасилования травмируют пострадавшую едва ли не больше, чем сам акт насилия. До сих пор государство и общество оставляют жертву один на один со своей трагедией, фактически принимая сторону насильника[16].
Отставание нашей юридической культуры особенно болезненно сказывается на отношениях в семье. В настоящее время в Европе, например, государство не собирается определять отношения партнеров, но оно предлагает законы, способные предотвратить нарушения прав в семье[17]. В России в марте 1996 года вступил в силу Семейный кодекс РФ, одним из важнейших новшеств которого стал брачный договор. Однако проблем, связанных с деторождением и воспитанием подрастающего поколения, пока не убавилось. Родовспомогательные учреждения недостаточно финансируются и часто переходят на платное обслуживание, что существенно снижает качество медицинской помощи женщинам из семей с низкими доходами. Законодательство не ориентировано на формы юридической ответственности за медицинскую ошибку или небрежность, младенцы погибают или травмируются по вине медперсонала, и это остается безнаказанным8[18].
Одна из самых серьезных проблем охраны здоровья женщин — отсутствие в нашей культуре психологических установок на сохранение здоровья и здорового образа жизни, что связано с темой жертвенности, традиционной для коммунистической морали[19].
Сегодня, когда реформы начали приносить первые плоды, наконец появилась возможность более активно заняться этими проблемами.
 
Библиография
1 См.: Дрогонец Я., Ходерка П. Современная медицина и право. — М., 1994. С. 99.
2 См.: Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека (Практика и комментарий): Пер. с англ. — М., 1997. С. 278.
3 См.: Гомьен Д. Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека. — Страсбург, 1994. С. 56—57.
4 См.: Лукьянцев Г.Е. Европейские стандарты в области прав человека: теория и практика функционирования Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. — М., 2000. С. 155.
5 См. там же. С. 157.
6 См.: Алексеева Л.Б., Жуйков В.М., Лукашук И.И. Международные нормы о правах человека и применение их судами РФ: Практ. пособие. — М., 1996. С. 162—163.
7 См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. — М., 1998. С. 296.
8 См.: Малько А.В. Цели ограничений прав человека // Права человека в России и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Мат-лы конференции. — Саратов, 1997. С. 47.
9 См.: Планирование семьи. 1996. № 4.
10 См.: Нечаева М.Л. Брак. Семья. Закон. — М., 1999. С. 84.
11 См.: Новое семейное законодательство Российской Федерации: Сб. нормативных актов и документов. — М., 2003. С. 58.
12 См.: О положении детей в Российской Федерации. — М., 2002. С. 242.
13 См.: Основные направления государственной социальной политики по улучшению положения детей в Российской Федерации 2003 года. — М., 2002. С. 60.
14 См.: Павлодский А. Судебная защита прав и интересов граждан. — М., 2000. С. 108.
15 См.: Паластина С.Я. Регистрация актов гражданского состояния. — М., 2003. С. 118.
16 См.: Очарков И.Ф. Врачебные правонарушения и уголовная ответственность за них // Медицина. 2003. № 7. С. 41.
17 См.: Артур Роджерс и Дени Дюран де Бусинген. Биоэтика в Европе. 2003. С. 52.
18 См.: Рут Гальперин-Каддари. Новое понимание родительства. — Нью-Йорк, 2000. С. 312.
19 См.: Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы. — М., 1997. С. 231.