Проблемы правовой регламентации разрешения сообщения о преступлении

УДК 343.13

Страницы в журнале: 125-130

И.В. НОВИКОВ,

аспирант РПА Министерства юстиции Российской Федерации

Автор рассматривает существо и содержание первоначальной стадии уголовного дела — разрешения сообщения о преступлении — и предлагает изменить правовую конструкцию уголовно-процессуального закона, регламентирующую прием, регистрацию и разрешение сообщения о преступлении.

Ключевые слова: уголовно-процессуальный закон, разрешение сообщения о преступлении.

The author examines the existence and content of the initial stage of the criminal case - permits report a crime, and proposes to amend the legal construction of criminal procedural law, regulatory acceptance, registration and permission to report a crime.

Keywords: criminal procedure law, the resolution of reported crime.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство с момента принятия УПК РФ является предметом острых дискуссий и вполне обоснованной критики. На сегодняшний день правовое регулирование отношений, складывающихся на первоначальной стадии уголовного процесса, нельзя признать совершенным. Если обратиться к структуре УПК РФ, то первое, что бросается в глаза, это отсутствие раздела, регламентирующего порядок проведения проверки по сообщению о преступлении. Де-факто этот институт, формируемый следственной и оперативно-розыскной практикой, а также различными подзаконными и ведомственными актами, существует уже не одно десятилетие, однако механизм проведения данной проверки до сих пор не получил законодательного закрепления.

Первые уголовно-процессуальные кодексы РСФСР (1922 и 1923 годов) регламентировали проверочную деятельность в самом общем виде. Проверки содержащихся в заявлениях и сообщениях сведений о признаках преступления процессуальными нормами предусмотрены не были. Законодателем были сформулированы лишь поводы к возбуждению дела, требования, которым должен был отвечать такой повод, как заявления граждан, а также обязанность компетентных органов и должностных лиц рассматривать заявления (сообщения) о преступлении и принимать соответствующие решения. Вместе с тем под влиянием различных факторов, в том числе специфических тенденций развития правового института возбуждения уголовного дела, основное содержание которого составляли циркуляры и приказы административной власти, резолюции различных совещаний, в науке советского уголовного процесса сформировалась точка зрения о необходимости выделения самостоятельной стадии возбуждения уголовного дела. Своеобразным толчком к этому могли стать нормативные документы, принятые в середине 1930-х годов для упорядочения процедур так называемой доследственной проверки, т. е. своеобразной деятельности прокурора по проверке первичного материала о преступлении.

Как отмечал В.И. Зажицкий, в ходе развития отечественного уголовного процесса предпринимались попытки освободить следователей от осуществления «несвойственной им деятельности, направленной на обнаружение признаков преступления»[1]. Так как способы проверки заявлений и сообщений о преступлении в законе зафиксированы не были, их регламентировали постановления НКЮ СССР, циркуляры, приказы прокурора СССР и другие ведомственные акты (например, постановление НКЮ РСФСР от 25 августа 1933 г.; циркуляры Прокурора СССР от 20 апреля 1935 г. и 25 сентября 1936 г.; приказ Прокуратуры СССР от 29 октября 1936 г.). Указанные документы обязывали прокуроров проверять заявления и сообщения о преступлениях, запрещали перекладывать эту обязанность на следователей[2]. Такое положение объяснялось, в частности, необходимостью освободить следователей от выполнения несвойственных им функций[3]. Однако уже в период действия УПК РСФСР 1960 года ученые-процессуалисты отмечали, что отсутствие правовой регламентации деятельности, направленной на проверку первичных данных о признаках преступления, отрицательно сказывается на практике[4]. Во многих случаях это превращало проверку в неформальное предварительное расследование, чем нарушались права граждан. В ходе разработки уголовно-процессуального законодательства 1958—1961 гг. впервые были предприняты попытки регламентировать процессуальный порядок рассмотрения заявлений и сообщений о преступлении, а также были предусмотрены отдельные способы их проверки (ч. 2 ст. 109 УПК РСФСР 1960 года). Примерно в начале 1960-х годов в процессуальной литературе прекратилась дискуссия о том, является ли возбуждение уголовного дела самостоятельной стадией уголовного процесса. И по сегодняшний день большинство ученых считают бесспорным положительное решение этого вопроса[5]. Мы разделяем мнение ученых-процессуалистов, считающих возбуждение уголовного дела самостоятельной стадией уголовного процесса, но принципиально не согласны с наименованием данной стадии, которое не соответствует фактическому ее содержанию, о чем пойдет речь ниже.

В настоящее время в уголовно-процессуальной науке можно выделить  четыре концептуально различных подхода к определению места и роли проверки по сообщению о преступлении в уголовно-процессуальном законодательстве.

Сторонники первого подхода — П.П. Сердюков, Л.А. Воскобитова, Л.Н. Масленникова и др. — высказывают мнение о ненужности и избыточности института проверки сообщения о преступлении[6]. Они выступают за упразднение проверки, и, как следствие, отпадает необходимость ее процессуального закрепления и правовой регламентации. Исходя из данной позиции, по любому сообщению о преступлении, содержащему признаки преступления, должно немедленно возбуждаться уголовное дело, а уже в ходе расследования путем проведения следственных действий нужно устанавливать и доказывать либо наличие  преступления, либо  его отсутствие и, соответственно, в последнем случае принимать решение о прекращении уголовного дела.

На наш взгляд,  нельзя согласиться с подобной позицией ученых. Возбуждение уголовного дела по любому сообщению о преступлении неизбежно приведет к резкому (до десятков раз!) увеличению количества возбуждаемых уголовных дел, что, в свою очередь, многократно увеличит количество нарушений конституционных прав и свобод граждан, и без того значительное, неизбежно приведет к росту коррупционных проявлений со стороны недобросовестных сотрудников правоохранительных органов, осуществляющих предварительное следствие и дознание по уголовным делам. Особенно негативная ситуация может сложиться при возбуждении уголовных дел экономической направленности, поскольку, например, самым легким и действенным противоправным способом значительно осложнить экономическую деятельность конкурента как раз и является подача в правоохранительные органы любого сообщения о преступлении. Не стоит забывать, что возбуждение уголовного дела предполагает определенные полномочия должностного лица, связанные с возможностью применения обширного арсенала средств принуждения в отношении участников процесса, включая лиц, не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми по данному уголовному делу[7]. Кроме того, подобная перспектива развития уголовно-процессуального законодательства чревата резким  снижением эффективности и качества расследования по уголовным делам, поскольку и в настоящее время средняя нагрузка на следователя весьма значительна, а при увеличении в несколько раз количества возбужденных уголовных дел и сохранении прежней штатной численности следственного аппарата нагрузка увеличится настолько, что конкретный следователь будет просто не в состоянии  качественно расследовать уголовные дела. Так, например, если принять за основу нынешнюю среднюю нагрузку на следователя органов внутренних дел в 10 уголовных дел, находящихся в производстве, в месяц (данный показатель является условным и усредненным, основанным на личном опыте автора данной статьи в период работы следователем; порой в производстве у следователя может находиться 15, 20 и более уголовных дел в месяц), то при возбуждении уголовных дел по каждому сообщению о преступлении среднемесячная нагрузка на одного следователя увеличится как минимум в 5—7 раз. Срок следствия установлен ч. 1 ст. 162 УПК РФ — 2 месяца со дня возбуждения уголовного дела. Даже в случае работы следователя без выходных и праздников на расследование конкретного уголовного дела у него уйдет 1 день или меньше. При таких обстоятельствах вести речь о каком-либо качестве и полноте расследования нельзя. Очевидно, что возбуждение уголовного дела по каждому сообщению о преступлении повлечет за собой массу негативных последствий и в конечном счете не приведет к достижению целей, поставленных уголовно-процессуальным законодательством.

Вместе с тем полагаем целесообразным закрепить в УПК РФ следующее положение: «В случаях, когда обнаружены явные признаки преступления[8], уголовное дело возбуждается немедленно, без проведения проверки по сообщению о преступлении, не позднее 4 часов с момента принятия сообщения о преступлении».

Сторонники второго подхода — В.И. Зажицкий, А.И. Трусов, Е.А. Дресвянникова и др. —отрицают уголовно-процессуальный характер предварительной проверки. Их позиция заключается в обосновании мнения, что по своей природе и характеристикам деятельность по обнаружению признаков преступления (проверка по сообщению о преступлении) полностью или частично является розыскной[9] или даже административной деятельностью[10]. Сторонники данной точки зрения делят оперативно-розыскную деятельность на оперативную (негласную) и розыскную (гласную). К последней они относят такие способы проверки заявлений и сообщений о преступлении, как истребование необходимых материалов и получение объяснений, обосновывая это тем, что такие способы собирания доказательств не содержат элементов процессуальной формы, поэтому их нельзя считать самостоятельными, — их применение лишь создает определенные предпосылки для получения доказательств по возбужденному уголовному делу[11].

Прежде всего, подобные утверждения не отвечают реалиям нынешнего законодательства. В Федеральном законе от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» нет понятия «розыскная деятельность», есть — «оперативно-розыскная деятельность». Осуществляется оперативно-розыскная деятельность иным кругом субъектов и смешивать субъектов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, и субъектов, осуществляющих предварительное расследование, недопустимо и невозможно, поскольку у них — различный правовой статус. Например, Следственный комитет при прокуратуре РФ не является субъектом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. Кроме того, оперативно-розыскной деятельностью решается только часть задач, стоящих перед органом, проверяющим сообщение о преступлении, т. е. можно утверждать, что это один из инструментов проверки, к которому следует прибегать в определенных случаях, но подменять проверку по сообщению о преступлении оперативно-розыскной деятельностью нельзя. Ни административная, ни розыскная деятельность не могут иметь уголовно-процессуальный характер. Между тем деятельность по проверке сообщения о преступлении, вне всякого сомнения, является уголовно-процессуальной, поскольку закреплена нормами УПК РФ, предусматривает процессуальные действия (п. 32 ст. 5) и является составной частью досудебного производства (п. 9 ст. 5), что и определяет ее уголовно-процессуальный характер.

Сторонники рассматриваемого подхода в качестве аргумента приводят разграничение целей проверки и возбуждения уголовного дела как стадии, а также отрицают возможность доказывания до возбуждения уголовного дела. Они делают вывод о том, что познавательная деятельность, направленная на обнаружение признаков преступления, не является частью, стадией уголовного процесса. Ввиду специфики задач, а также с учетом требования быстроты их решения, закон, по их мнению, поэтому и не устанавливает развернутую процессуальную форму (процедуру) обнаружения признаков преступления. В такой процедуре, по их мнению, нет необходимости, поскольку в данном случае не решается задача установления виновности определенного лица в совершении преступления, т. е. истины по делу, и не применяются меры процессуального принуждения[12]. Отсутствие конкретизации процедуры проверки и необходимости такой конкретизации эта группа ученых-процессуалистов объясняет тем, что закон требует максимально быстрого обнаружения признаков преступления, а строго регламентированная законом процессуальная форма якобы в какой-то мере стала бы помехой для быстрого и эффективного осуществления данного вида деятельности[13].

На наш взгляд, именно строго регламентированная процедура проверки будет служить требованиям быстроты. Вопрос виновности лица при проведении проверки по сообщению о преступлении также в ряде случаев частично решается. Рассматриваемая первоначальная стадия имеет в том числе задачи, которые включают доказывание. Например, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица данное лицо приобретает статус подозреваемого с момента возбуждения уголовного дела. Таким образом, при проведении проверки частично решается вопрос о его виновности (причастности) к совершению преступления.

Третий подход, сторонниками которого являются Г.П. Химичева и ряд других ученых, предполагает разграничение процессуальной деятельности при проведении проверки по сообщению о преступлении и при возбуждении уголовного дела. Сторонники данного подхода высказываются за необходимость признания и процессуального обособления проверки по сообщению о преступлении, за разработку и правовую фиксацию механизма проведения такой проверки[14]. Наиболее перспективным и востребованным решением, предложенным авторами этой концепции,  на наш взгляд, является формирование и процессуальное закрепление проверки по сообщению о преступлении в качестве самостоятельного института уголовно-процессуального права и отражение его положений в нормах соответствующей главы УПК РФ. Например, Г.П. Химичева предлагает рассматривать проверку по сообщению о преступлении как самостоятельный институт уголовного процесса, включающий в себя следующие три этапа: прием сообщения о преступлении, его регистрацию и непосредственно саму проверку[15]. Безусловно, правовая регламентация проверки по сообщению о преступлении станет закономерным и долгожданным шагом в развитии и совершенствовании уголовно-процессуальных институтов, и в этой части мы разделяем мнение Г.П. Химичевой и других сторонников данного подхода[16]. Однако Г.П. Химичевой проверка и возбуждение уголовного дела рассматриваются как две независимые и самостоятельные процессуальные стадии. Данное положение вещей, на наш взгляд, неприемлемо, так как в результате систематизации норм в рамках института проверки по сообщению о преступлении вопрос о существовании такой самостоятельной стадии, как возбуждение уголовного дела, отпадет сам собой. По нашему мнению, возбуждение уголовного дела является лишь разновидностью процессуальных решений, которыми завершается стадия приема, регистрации и разрешения сообщения о преступлении.

Кроме того, Г.П. Химичева допускает возможность регламентации вопросов приема, регистрации и проверки по сообщению о преступлении подзаконными нормативными правовыми или ведомственными нормативными актами. С такой позицией нельзя согласиться, так как в рамках осуществления проверки затрагиваются, и зачастую весьма существенно, конституционные права и свободы граждан.

Так, в соответствии с ч. 1 ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. При приеме и регистрации сообщения о преступлении нередко затрагивается частная жизнь человека, его личные и семейные тайны, требуют защиты сведения, указанные в сообщении о преступлении. В соответствии с ч. 1 ст. 24 Конституции РФ сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Очевидно, что при приеме, регистрации и проведении проверки по сообщению о преступлении в большинстве случаев осуществляются сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица или ряда лиц, хотя этот вопрос не регламентирован УПК РФ, и, таким образом, затрагивается конституционное право. Отказ в регистрации сообщения о преступлении в ряде случаев также прямо нарушает конституционные права на жизнь, на защиту частной собственности и т. п.

Вышеуказанная позиция о возможности регламентации вопросов приема, регистрации и проверки по сообщению о преступлении подзаконными нормативными правовыми или ведомственными нормативными актами противоречит положениям ст. 55 Конституции РФ в том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Анализ правоотношений в стадии возбуждения уголовного дела показывает, что существует явное противоречие между нормативным регулированием в рамках УПК РФ и целями функций доказывания и принятия уголовно-процессуальных решений органами предварительного следствия и дознания. Это противоречие принципиально не могут разрешить ведомственные акты, которые не в силах изменить уголовно-процессуальный статус следователя и дознавателя в части расширения средств доследственной проверки[17]. Схожую точку зрения высказывала Н.С. Манова: «Для того чтобы учет заявлений и сообщений о преступлениях был всеобщим, единым и гарантировал бы регистрацию каждого заявления и сообщения о преступлении, основные положения, касающиеся приема и регистрации поступающей в правоохранительные органы информации о преступлениях, должны найти отражение в уголовно-процессуальном законодательстве»[18].

По нашему мнению, прием, регистрация и разрешение сообщения о преступлении должны быть регламентированы только нормами УПК РФ в рамках самостоятельного уголовно-процессуального института.

Четвертый подход, сторонниками которого являются В.Н. Яшин,  А.В. Победкин, Б.С. Тетерин, Е.З. Трошкин и другие ученые, заключается в распространении стадии возбуждения уголовного дела на проверку по сообщению о преступлении. Сторонники данной точки зрения считают, что стадия возбуждения уголовного дела «происходит за рамками производства по конкретному уголовному делу» и начинается с момента сообщения о преступлении либо фиксации такого сообщения правоохранительными органами[19]. Проведение проверки и непосредственно возбуждение уголовного дела рассматриваются как два последовательных этапа стадии возбуждения уголовного дела. Такая позиция, по-видимому, обусловлена непоследовательной и несовершенной структурой УПК РФ. Противоречия и алогичность рассуждений запутавшихся в стадии возбуждения уголовного дела процессуалистов, на наш взгляд, очевидны.

Например, Н.С. Манова и Ю.В. Францифоров определяют рассматриваемую стадию так: «Возбуждение уголовного дела как составная часть досудебного производства в российском уголовном процессе представляет собой урегулированную законом деятельность по получению и оформлению информации о преступлении, в необходимых случаях — по проверке наличия в данной информации оснований для начала предварительного расследования, а также по принятию решения о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела»[20]. Возникает вопрос: если «деятельность по получению и оформлению информации о преступлении... по проверке наличия... оснований для начала предварительного расследования» — составная часть досудебного производства, то почему эта часть (чаще ее именуют стадией) называется возбуждением уголовного дела? Да и каким образом составная часть, или стадия, имеющая такое название, может включать «отказ в возбуждении уголовного дела», отрицание самой себя? А между тем в ст. 145 УПК РФ возбуждение уголовного дела — это всего лишь одно из решений, принимаемых по результатам рассмотрения сообщения о преступлении. По мнению ряда процессуалистов, возбуждение уголовного дела это одновременно и стадия, и процессуальное решение. Не потому ли, что раздел VII «Возбуждение уголовного дела» УПК РФ имеет совсем иное содержание? При этом глава 20 «Порядок возбуждения уголовного дела» никакого порядка не отражает и не предусматривает. Да и какой может быть «порядок» у одномоментного действия, не предполагающего даже не только деятельности, но и действий, т. е. не имеющего никаких признаков стадии[21]. Любой сотрудник правоохранительных органов, принимающий решение о возбуждении уголовного дела, знает, что никакой «деятельности» в вынесении постановления о возбуждении уголовного дела нет, это одномоментное действие, никак не предполагающее этапов, длительности и т. п. Сопутствующие принятию процессуального решения документы и действия должностного лица (уведомления, отчеты) также никоим образом в понятие деятельности не вписываются, так как процессуального характера не имеют.

Однако по пути подобных умозаключений идут и другие ученые[22], определяя возбуждение уголовного дела как самостоятельную стадию уголовного процесса, указывая, что «она состоит не только в вынесении решения, а включает в себя и предшествующую этому деятельность»[23]. На чем основан такой вывод — непонятно.

С данным мнением нельзя  согласиться. Так, со времен И.Я. Фойницкого (1910 г.) определение стадии не претерпело существенных изменений: «Стадия уголовного процесса — это его относительно обособленная часть, характеризующаяся конкретными задачами (вытекающими из общих задач уголовного судопроизводства), особым кругом участников, спецификой уголовно-процессуальных действий и правоотношений, характером оформляющих их уголовно-процессуальных актов». Очевидно, что одномоментный акт возбуждения уголовного дела не может являться стадией уголовного процесса и, на наш взгляд, налицо неправильное наименование данной стадии, не отвечающее ее конкретным задачам.

Существует также мнение, что первоначальная стадия процесса заключается исключительно в вынесении постановления о возбуждении уголовного дела[24]. Наиболее полно, аргументированно и обоснованно это положение рассмотрела Н.А. Власова[25]. Свои возражения по поводу приведенного выше мнения, к которым мы присоединимся, она изложила в пяти аргументах: виды решений, принимаемых на стадии возбуждения уголовного дела, не ограничиваются только решением о возбуждении уголовного дела; существо деятельности на первоначальной стадии определяется самим же УПК РФ (содержание главы 19 «Поводы и основание для возбуждения уголовного дела», включенной в раздел «Возбуждение уголовного дела»);  для принятия законного и обоснованного решения на стадии возбуждения уголовного дела, до вынесения процессуального решения, должен быть разрешен целый ряд вопросов, что возможно только в рамках проверки; процессуальному решению предшествует подготовка ряда документов, составляющих материалы проверки; законом определяется срок для производства действий и разрешения вопросов, предшествующих принятию решения в стадии возбуждения уголовного дела. Доводы Н.А. Власовой, по нашему мнению, аргументированны и точны, за исключением того что она, как и многие ученые-процессуалисты, именует в своей аргументации  данную стадию «стадией возбуждения уголовного дела».

Таким образом, мы сталкиваемся не только с несовершенством уголовно-процессуального законодательства, но и с дефектом его теоретического преломления, так как заблуждение относительно стадии возбуждения уголовного дела проистекает из самой правовой конструкции уголовно-процессуального закона. Действовавший ранее УПК РСФСР имел тот же дефект, и возбуждение уголовного дела как составная часть досудебного производства и как самостоятельный процессуальный институт было воспринято и закреплено и в ныне действующем УПК РФ. Те же корни имеет и распространенное заблуждение о возбуждении уголовного дела как самостоятельной стадии уголовного процесса, уже долгие годы культивируемое самими учеными и законодателем. Нам видится, что вопрос заключается не в расширении либо сужении границ стадии уголовного процесса, а в правильности формулировки понятия первоначальной стадии досудебного производства и правовой регламентации деятельности, которая ее составляет. Н.А. Власова, рассуждая о правовой регламентации первоначальной стадии уголовного процесса, указывает: «Отмеченное заблуждение в некоторой степени связано с тем, что название стадии — “возбуждение уголовного дела” — не совсем верно отражает ее содержание»[26]. Данное несоответствие давно замечено учеными, поэтому в юридической литературе предлагаются иные названия данной стадии: «рассмотрение (проверка) заявлений и сообщений о преступлениях»[27], «стадия разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела»[28] и др.

Кроме того, первоначальной стадии уголовного процесса присущи свои цели и задачи, одна из которых предполагает установление наличия достаточного основания и повода для возбуждения уголовного дела. На этой стадии нельзя требовать установления всех признаков состава преступления: объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны, — поскольку они должны быть установлены на стадии предварительного расследования[29]. В рамках данной стадии представляется достаточным установление признаков преступления, а именно: общественной опасности, противоправности и наказуемости деяния, что необходимо законодательно четко закрепить в УПК РФ.

Наиболее точно, на наш взгляд, существо и содержание первоначальной стадии уголовного процесса отражало бы следующее название: «Прием, регистрация и разрешение сообщения о преступлении». Соответствующему переименованию подлежат, по нашему мнению, раздел VII, а также главы 19 и 20 УПК РФ. Считаем необходимым и обоснованным единую детальную регламентацию порядка приема, регистрации и проверки по сообщению о преступлении включить в главу 19 УПК РФ, назвав ее «Поводы, основания и порядок проведения проверки по сообщению о преступлении». А название главы 20 УПК РФ предлагаем изменить на следующее: «Порядок принятия процессуальных решений по сообщению о преступлении».

Библиография

1 Зажицкий В.И. Правовая регламентация деятельности по обнаружению признаков преступления // Правоведение. 1992.  № 4.  С. 100—107.

2 Сборник циркуляров и разъяснений НКЮ РСФСР. — М., 1934. С. 219—220; Сборник приказов Прокуратуры СССР. — М., 1939. С. 148—149, 154, 164.

3 См.: Савицкий В.М. Прокурорский надзор за дознанием и предварительным следствием. — М., 1959. С. 160.

4 См.: Степанов В.В. Предварительная проверка первичных материалов о преступлениях. — Саратов, 1972. С. 8—9.

5 См.: Алексеев Н.С., Даев В.Г., Кокорев Л.Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. — Воронеж, 1980. С. 168.

6 Подробнее см.: Сердюков П.П. Доказательства в стадии возбуждения уголовного дела: Учеб. пособие. — Иркутск, 1981.

7 Например, в рамках возбужденного по фиктивному основанию (ложному сообщению о преступлении) уголовного дела  должностное лицо может провести ряд обысков и выемок в офисах неугодной фирмы, в жилище неугодного гражданина.

8 Например, при обнаружении трупа с явными признаками насильственной смерти.

9 См.: Зажицкий В.И. Указ. ст. С. 100—107.

10 Данная деятельность должна осуществляться дознавателем в соответствии с нормами КоАП РФ и ведомственными нормативными актами. См.: Дресвянникова Е.А. Уголовно-процессуальные и организационные проблемы возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2007.

11 См.: Зажицкий В.И. Указ. ст. С. 100—107; Трусов А.И. Доказательства и иные материалы, собираемые вне производства по уголовному делу // Развитие и применение уголовно-процессуального законодательства: К 25-летию УПК РСФСР. — Воронеж, 1987. С. 115—117.

12 См.: Зажицкий В.И. Указ. ст. С. 100—107.

13 В частности,  В.Г. Даев отмечает, что в законченные процессуальные формы облекается не вся уголовно-процессуальная деятельность, а лишь ее наиболее существенная часть, которая нуждается в детальной регламентации в силу ее особой значимости для решения задач уголовного процесса. См.: Даев В.Г. Взаимосвязь уголовного права и процесса. — Л., 1982. С. 11.

14 См.: Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2003; Рылков Д.В. Проверка сообщения о преступлении как самостоятельный процессуальный институт, относящийся к стадии возбуждения уголовного дела // Вестн. Сиб. юрид. ин-та МВД России. Науч.-практ. журн. — Красноярск. 2008. № 1. С. 136—140.

15 См.: Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: Дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2003.

16 См.: Химичева Г.П. Указ. соч. С. 135—156; Дресвянникова Е.А. Указ. раб.; Рылков Д.В. Проверка сообщения о преступлении как гарант обеспечения прав и законных интересов личности // Актуальные проблемы российского права. № 3(12). — М., 2009. С. 418—424.

17 См.: Дресвянникова Е.А. Указ. раб. С. 2—3.

18 Манова Н.С., Францифоров Ю.В. Проблемные аспекты стадии возбуждения уголовного дела по новому УПК РФ // Российский судья. 2003. № 5. С. 23—24.

19 См.: Яшин В.Н.,  Победкин А.В. Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы. — М., 2002; Тетерин Б.С., Трошкин Е.З. Возбуждение и расследование уголовных дел. —  М., 1997; Усачев А.А. Возбуждение уголовного дела в российском уголовном судопроизводстве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Иркутск, 2003. С. 4—5.

20 Манова Н.С., Францифоров Ю.В.  Указ. ст. С. 23—24.

21 См.: Яшин В.Н.,  Победкин А.В.  Указ. соч. С. 8—9.

22 См., например: Березина Л.В. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела по УПК РФ: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Саратов, 2003.

23 Березина Л.В., Быков В.М. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела по УПК РФ. — Казань, 2006. С. 6—16.

24 См.: Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. — М., 1962. С. 231; Балашов А. Действительно ли возбуждение уголовного дела — первоначальная стадия уголовного процесса? // Соц. законность. 1989. № 8. С. 53.

25 Подробнее см.: Власова Н.А. Возбуждение уголовного дела: теоретические и правовые проблемы // Журнал российского права. 2000.  № 11.

26 Там же. С. 10.

27 Васильев А.Н. Рассмотрение сообщений о совершенных преступлениях. — М., 1954; Махов В. Законодательство о возбуждении уголовного дела // Законность. 1997. № 1. С. 34.

28 Бородин С.В. Разрешение вопроса о возбуждении уголовного дела — стадия советского уголовного процесса // Тр. Всесоюз. науч.-исслед. ин-та МВД СССР. 1972. № 23. С. 67; Пидюков П.П. Отказ в возбуждении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — К., 1990. С. 14.

29 См.: Власова Н.А. Указ. соч. С. 10—12.