Проблемы противодействия торговле людьми в свете социально-правовых новаций в борьбе с теневой экономикой и латентной преступностью в Республике Казахстан

УДК 343.431

Страницы в журнале:  143-151

А.Б. Бекмагамбетов,

кандидат юридических наук, профессор кафедры права Костанайского филиала Челябинского государственного университета Казахстан, Костанай adilet1979@mail.ru

Рассматриваются актуальные вопросы противодействия торговле людьми в контексте совершенствования правоохранительной системы и внедрения новых критериев эффективности соответствующих мер, в том числе так называемой объективизации количественных показателей преступности, снижения уровня ее латентности, наступательной борьбы с проявлениями теневой экономики. Анализируются различные источники информации, включая данные Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан, Министерства внутренних дел Республики Казахстан, Министерства юстиции Республики Казахстан, Верховного Суда Республики Казахстан, Международной организации по миграции в Казахстане, а также мнения специалистов о совершенствовании мер противодействия преступности. Разбивка исследования на этапы обусловлена прямой и объективной взаимосвязью с реформированием уголовного законотворчества и правоприменения в сфере ответственности за торговлю людьми, а также с правовой статистикой за 10-летний период.

Ключевые слова: теневая экономика, латентная преступность, политика противодействия торговле людьми, модернизация правоохранительной системы Республики Казахстан, криминологическое измерение преступности.

В  настоящий период мы являемся свидетелями и участниками различных инновационных процессов в Республике Казахстан, которые продиктованы современными тенденциями социально-экономического и политико-правового развития казахстанского общества.

С одной стороны, наблюдается углубление реформ в сторону форсированной индустриализации, раскрытие предпринимательского потенциала граждан через широкую группу мер поддержки в рамках различных государственных («Дорожная карта бизнеса 2020», «Программа занятости 2020») и отраслевых (региональных) программ и стимулирования, что в конечном итоге нацелено на увеличение доли выпускаемой отечественным бизнесом продукции. Здесь же следует акцентировать внимание на неоднократно проводимых мероприятиях по легализации имущества, амнистии капитала в рамках борьбы с теневой экономикой, в том числе в рамках антикризисных мероприятий государства [21, с. 107].

С другой стороны, в правовом поле наметился сдвиг в сторону изучения, трансферта и инсталляции на национальную почву более прогрессивных и качественно новых подходов регулирования широкого спектра общественных отношений, в том числе в сфере противодействия преступности. К наиболее важным из них следует отнести: принятие значительно отредактированных (по сути, новых) Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов Республики Казахстан, вступивших в силу с января 2015 года; выработка совершенно иных критериев измерения эффективности правоохранительной деятельности, которая, собственно, и призвана обеспечивать безопасность личности, общества и государства от криминальных посягательств.

Именно о социально-экономическом и политико-правовом аспектах политики противодействия торговле людьми как сегменту антикриминальной политики пойдет речь.

1. Торговля людьми как продукт теневой экономики. Сложный многоплановый и изменчивый феномен — торговля людьми — как один из высокодоходных видов криминального бизнеса вполне справедливо рассматривается как интернациональное и трансграничное деяние, устойчивость существования и развития которого связана с высокой степенью латентности, взаимодействием с организованной и коррупционной преступностью. Наши десятилетние наблюдения (2004—2014 гг.) показывают, что, несмотря на убедительные доводы специалистов о повышенной опасности данного преступления, в зеркале официальной статистики адекватного реальной действительности подтверждения этому не встречается. Более подробно об этом будет сказано далее. Здесь же мы хотим прежде всего обратить внимание на пересечение и взаимосвязь экономических и правовых феноменов — теневой экономики и латентной преступности. При этом, как справедливо отмечается в юридической литературе, «деятельность по извлечению доходов незаконным путем осуществляется наиболее результативно, когда такие доходы могут быть использованы в полном объеме, когда организованным преступным организациям удается пробить брешь в системе правовой защиты экономической деятельности и, наконец, когда незаконная экономическая деятельность сливается с законной» [25, c. 176].

Обозначенные выше моменты нуждаются в более предметном профессиональном экспертном анализе и разносторонней проработке. Следует отдать должное и признать прогрессивным также комплекс мероприятий по «выведению на свет» различных граней «теневого», «серого», «невидимого» рынка, который позволит повысить эффективность не только экономических, но и правовых регуляторов, в орбите которых — обширный спектр вопросов, в том числе организованная и коррупционная преступность. Более того, здесь кроется серьезный потенциал для существенного продвижения в деле преодоления правового нигилизма, без чего все предпринятые шаги не могут быть подлинно конструктивными.

Для повышения эффективности политики противодействия криминалу, в структуре которого во все времена серьезное место занимала именно корыстная преступность, одними из первоочередных приоритетов политического руководства страны и всех институтов гражданского общества должны стать меры по «выбиванию» из-под нее финансово-материальной базы. В этой связи своевременно принятым следует считать Комплексный план противодействия теневой экономике в Республике Казахстан на 2014—2015 гг. (постановление Правительства Республики Казахстан от 22.05.2014 № 531), нацеленный на «создание условий для сокращения уровня теневой экономики в стране и искоренение причин, побуждающих субъектов экономики уходить в тень».

При этом в качестве основных задач названы:

1) формализация экономики путем сокращения теневого оборота в отраслях экономики;

2) вовлечение в формальный сектор экономики неформально занятых;

3) увеличение объема поступлений в бюджет;

4) увеличение объема безналичных платежей;

5) сокращение нарушений в сфере государственных финансов;

6) сокращение объема контрафактной продукции и контрабанды.

Принципиальное наступление на один из важнейших устоев «самозащиты» криминала — уход из поля зрения официальной статистики, налогообложения, иных государственных институциональных измерителей продуктивности (доходности, прибыльности, производительности) и других параметров деловой и экономической активности легальных, полулегальных и нелегальных субъектов рынка — дело столь же необходимое, как и сложное. Ведь, как отмечается в специальных источниках, «теневая экономика (также — скрытая экономика, неформальная экономика) — экономическая деятельность, скрываемая от общества и государства, находящаяся вне государственного контроля и учета. Является ненаблюдаемой, неформальной частью экономики, но не охватывает ее всю, так как в нее не могут быть включены виды деятельности, не скрываемые специально от общества и государства, например домашняя или общинная экономики. Также включает в себя нелегальные, криминальные виды экономики, но не ограничивается ими» [12].

Применительно к исследуемому криминальному феномену отметим, что, как показывают эмпирические наблюдения, торговля людьми нередко существует в таких формах, как использование рабского труда в личных подсобных хозяйствах или подпольных производственных цехах. Так, согласно статистическим данным Международной организации по миграции (далее — МОМ) за 2004—2014 гг. около 50% жертв торговли людьми, которые получили помощь МОМ в Казахстане, являются гражданами Казахстана, в основном подвергавшимися эксплуатации внутри страны. В течение последних трех лет число случаев торговли людьми для трудовой эксплуатации преобладает над числом случаев сексуальной эксплуатации [23]. Подобные деяния как раз и находятся в плоскости теневой экономики, а вернее, являются ее продуктом, одновременно причиняя вред1  как самому потерпевшему (эксплуатируемому, в отношении которого также применяется физическое и психическое насилие), так и экономике страны.

Поэтому вполне оправданно, что в 2014— 2015 гг. борьба с теневой экономикой согласно вышеупомянутому плану включает как общесистемные меры (борьбу с уклонением от уплаты налогов и таможенных платежей; развитие системы безналичных платежей; эффективное управление государственными финансами; совершенствование бизнес-среды; совершенствование оценки теневой экономики с учетом мировой практики), так и сокращение теневого производства в отраслях экономики с наибольшей долей теневой экономики — торговле, сельском хозяйстве, транспорте, операциях с недвижимым имуществом, промышленности.

Немаловажно, что комплекс таких мероприятий имеет серьезный предупредительный потенциал. Теперь дело за последовательной реализацией на всех уровнях (вертикальном — территориальном, горизонтальном — отраслевом) и широкой общенародной поддержкой, а еще лучше — активным участием граждан в данном процессе, как об этом, к примеру, пишет Д.И. Аминов [2, c. 127—130], в контексте претворения в жизнь принципа «нулевой терпимости» ко всякого рода правонарушениям.

2. Актуальные вопросы криминологического измерения параметров преступности, в том числе торговли людьми, в свете новых подходов к оценке эффективности правоохранительной деятельности.

Само понятие «криминологическое измерение» не так часто употребляется специалистами, однако очевидно, что наряду с мало изученной и разработанной проблематикой социальных последствий (иными словами – цены преступности) оно все еще ждет своего звездного часа. В отношении последнего, как отмечается в специальных публикациях, «в 1988 г. М. Коэн провел первое исследование «цены» преступлений в зависимости от их тяжести, в основу которого был положен учет не только прямого экономического ущерба по каждому уголовному делу, но и «цена» перенесенных потерпевшим физических и моральных страданий, а также риска потери жизни» [14, c. 95]. Как отмечается в той же статье, в российской криминологии за крайне редким исключением ученые даже не ставят проблему цены преступности, похоже, опасаясь методологических и методических трудностей учета масштабов ущерба, нанесенного преступностью, — в их непосредственном выражении и в более широком социальном смысле и контексте [14, с. 94]. Причем далее М. Коэн называет одни из первых, к тому же и редких, специальных сочинений на эту тему [6; 13; 16].

На данный актуальный, кстати, и для отечественных реалий аспект указывает и другой известный криминолог — В. Лунеев, который пишет: «Мы не знаем реального объема преступности; мы не знаем ее полных социальных последствий; мы не знаем реальной эффективности борьбы с преступностью; мы не знаем, во что она фактически в целом обходится человеческому сообществу; мы не знаем более или менее адекватного прогноза ее возможного развития на основе интенсивных изменений и мошеннической статистики. Более того, мы не изучаем эти проблемы» [19, c. 113].

Таким образом, мы видим прямую взаимосвязь между дальнейшими перспективами повышения эффективности государственной антикриминальной стратегии и объективно актуализирующейся потребностью, если хотите, в социальном заказе на проведение специальных комплексных междисциплинарных и межотраслевых измерений цены или социальных последствий преступности. Здесь будут попутно затрагиваться проблемы криминализации деяний и применяемости на практике соответствующих уголовно-правовых норм [7, c. 4—10], латентности преступлений, криминологической безопасности и индекса доверия населения к национальной правоохранительной системе, повышения эффективности официальной экономики за счет уменьшения доли ее зеркального отражения – теневой экономики. В конечном итоге все это будет направлено на реальное обеспечение прав и свобод граждан и достижение достойного уровня жизни в рамках повышения уровня законности и правопорядка, что, хотя и не является de lege ferenda (с точки зрения закона. — Ред.) официально закрепленной дефиницией, однако de lege lata (с точки зрения действующего закона. — Ред.) выступает и целью, и стимулом для любой сферы человеческой жизнедеятельности. Как отмечается в специальных трудах, «право на достаточный уровень жизни является одним из основополагающих социальных прав человека, конституционных социальных прав личности» [24, c. 196]. Поэтому одно из юридических положений (максима) Основного Закона страны указывает на то, что «высшей ценностью государства и общества является Человек, его права и свободы». Исходя из этого, вся деятельность государства, а следовательно, уполномоченного от его имени выполнять соответствующие функции управленческого аппарата направлена на реализацию соответствующих программ развития человеческого капитала и решение сопряженных с ними задач.

В свете этого объективно обусловленными являются нынешние реформы по модернизации институциональной основы — совершенствования правоохранительной системы за счет внедрения новых критериев оценки эффективности деятельности уполномоченных структур1, инструментария посредством принятия нового кодифицированного законодательства криминального цикла1. Поэтому в числе первоочередных мер — шаги по «выведению на свет» подводной части преступности — ее латентных проявлений2.

Думается, следует согласиться с Н.Н. Турецким, который совершенно справедливо пишет, что, «...говоря об этом аспекте модернизации правоохранительной системы, следует разработать критерии оценки уровня доверия населения к правоохранительным органам. И одним из важных показателей должна стать достоверная оценка уровня латентной преступности»[26].

На нынешнем этапе, как указывается в официальных аналитических материалах о преступности в стране, «в целом, в результате предпринятых Генеральной прокуратурой и правоохранительными органами мер в 2012 г. объективизировалась статистика о преступности и минимизировалась ее латентность»[3].

Под объективизацией правовой статистики понимается реформирование системы учета преступлений, направленное на обеспечение максимальной прозрачности процесса регистрации заявлений и сообщений в правоохранительных органах, и это на первых порах (в первый год действия новации) привело к тому, что уровень зарегистрированных преступлений приблизился к уровню начала 90-х гг., когда в стране при относительно сопоставимой численности населения и аналогичной мотивации укрытия регистрировалось более 200 тыс. преступлений. При этом, как отмечается в том же аналитическом материале, ранее в результате манипуляций правовой статистикой в угоду раскрываемости число преступлений неизменно снижалось, сократившись к 2003 году практически наполовину.

Здесь следует признать прогрессивность такого принципиального шага, как уход от манипуляций со статистикой в целях обеспечения мнимого криминологического благополучия и, соответственно, неправильной постановки задач перед правоохранительной системой, что никоим образом не способствовало бы повышению доверия к ней населения. В той же аналитической информации обращается внимание на такой долговременный — с 2003 года (за исключением 2006, 2007, 2010 гг.) тренд волнообразной картины всплеска и спада преступности, в целом повторяющей динамику зарегистрированных заявлений и сообщений о преступлениях. Так, в 2006—2007 гг. на фоне роста числа зарегистрированных заявлений на 12,8% и 0,6% произошло снижение преступности на 3,5% и 9,3% соответственно. Напротив, в 2010 году зафиксирован всплеск преступности (8,4%) при снижении числа зарегистрированных заявлений (-1,9%).

Если посмотреть на наиболее совершаемые виды преступлений, то предстает следующая картина. В 2012 году в сравнении с 2003 годом произошел рост числа краж более чем в 4 раза (с 42 925 до 178 461), грабежей (с 7 449 до 20 259) и случаев хулиганства (с 7 894 до 17 375) — более чем в 2 раза. Вместе с тем число убийств и случаев причинения тяжкого вреда здоровью снизилось на 36,4% (с 1 991 до 1 266) и на 19,3% (с 2 216 до 1 789) соответственно, тогда как число изнасилований возросло на 71,8% (с 1 341 до 2 304). При этом, безусловно, следует понимать, что сами по себе цифровые показатели вряд ли интересуют обывателей — неспециалистов в области уголовного права, здесь важно, насколько надежны, оперативны и эффективны различного рода организационно-технические мероприятия (информатизация, технологизация процессов профилактики, выявления, раскрытия правонарушений), высок профессионализм, в том числе добросовестное выполнение прямых обязанностей по защите и (или) восстановлению прав граждан (потерпевших).

Как справедливо отмечает Б.С. Абдрахманова, «задача (для органов уголовной юстиции. — Примеч. А.Б.) состоит в смещении акцентов с количественных показателей на качественные, а также расширении возможностей дифференцированного подхода к оценке результатов деятельности правоохранительных органов» [1, c. 50].

Поэтому популярный прежде метод оценки (скорее, самооценки) результативности и качества работы3 правоохранительных структур посредством сопоставления динамики возбужденных и раскрытых уголовных дел уступил место социологическим методам, во главу угла которых поставлено изучение процессов, происходящих в обществе, производной которых, собственно, и является преступность.

В связи с этим своевременным и оправданным стало проведение по заказу Агентства Республики Казахстан по статистике опроса граждан о противоправных действиях, жертвами которых они становились, на предмет установления латентной преступности. Так, согласно результатам опроса из 356 тыс. респондентов 3,5%, или 12 тыс. заявили, что становились жертвами преступлений, из них только 46%, или 1,6% от общего числа опрошенных обращались в правоохранительные органы. Как комментируется в связи с этим органами правовой статистики, «если масштабировать этот срез на имеющиеся показатели преступности, то в 2011 г. в стране фактически было совершено 446 тыс. преступлений, по 206 тыс. из которых граждане обратились в органы правопорядка. Эти цифры соответствуют числу официально зарегистрированных преступлений (206 801)».

Как заключают эксперты Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан, в предыдущие годы, в частности в 2011 году, латентный характер носила половина всех реально совершенных преступлений. Применительно к нашей теме — торговле людьми — многолетние эмпирические наблюдения, а также анализ различных источников позволяют отметить следующее.

В соответствии с данными Комитета по правовой статистике, по статье 128 УК РК в 2004 году было возбуждено 15 уголовных дел, в 2005 — 13, 2006 — 20, 2007 — 19, 2008 — 17, за 7 месяцев 2009 года — 19 [15, c. 170]. По материалам правозащитных организаций и практики законосовершенствования в 2009 году возбуждено 20 уголовных дел, за первое полугодие 2010 года — 18 [5, c. 9], а в целом за все 12 месяцев 2010 года — 22 [17, c. 3].

В данный момент проблематика наиболее эффективного противодействия торговле людьми заслуженно стала предметом более пристального и разностороннего изучения компетентными органами, о чем свидетельствует факт проведения емкого, содержательного и конструктивного криминологического исследования с выдвижением практически значимых предложений1 и, кроме того, принятие нормативного постановления Верховного Суда Республики Казахстан № 7 «О практике применения законодательства об ответственности за торговлю людьми» [11, c. 22—26]. Так, в согласно результатам исследования Комитета по правовой статистике Генеральной прокуратуры Республики Казахстан в 2010 году возбуждено 22 уголовных дела, в 2011 — 25, 2012 — 19 (20)2, за 11 месяцев 2013 года — 32.

Для полноты картины целесообразно привести данные Министерства внутренних дел Республики Казахстан, согласно которым в 2004 году возбуждено 11 уголовных дел, 2005 — 8, 2006 — 16, 2007 — 16, 2008 — 15, 2009 — 20, 2010 — 22, 2011 — 25, 2012 — 19, 2013 — 33 [10, c. 6]. Путем сопоставления данных различных ведомств несложно заметить определенные расхождения в цифрах. Поэтому, несмотря на некоторое продвижение в вопросах криминологического измерения торговли людьми в плане фиксации и отражения количественных показателей, все еще актуальной остается проблема сохранения значительной степени латентности данного явления, связанного не только с изменением учетно-регистрационной политики органов уголовной юстиции. Сам факт возбуждения уголовного дела не может свидетельствовать о полной гарантии обеспечения прав жертв, тем более, что ведомственная разноречивость отражения состояния преступности еще не изжита. В этой связи большое значение приобретает реализация комплекса мероприятий по воздействию на процесс виктимизации населения. На передний план выходят мероприятия по взаимодействию правоохранительных органов не только друг с другом, в рамках соответствующего Комплексного межведомственного плана, но и с институтами гражданского общества, включая неправительственные организации (НПО) и СМИ. В качестве позитивного опыта можно назвать, например, деятельность созданного по инициативе Министерства юстиции Республики Казахстан Центра временного проживания и реабилитации жертв торговли людьми в городе Астане «Комек», который реализует следующие направления работы:

1. К числу основных видов деятельности, направленных на защиту жертв торговли людьми, относятся:

1.1. Обеспечение безопасности: размещение в безопасном месте и предоставление продуктов питания, одежды, средств личной гигиены, оказание психологической поддержки.

1.2. Доступ к услугам здравоохранения (физические недуги и заболевания у жертв торговли людьми нередко носят хронический характер): пострадавшие, находившиеся в тяжелых условиях проживания и труда, являясь предметом торговли, как правило, были лишены медицинской помощи и полноценного питания.

2. Оказание правовой помощи. Жертвы торговли людьми нуждаются в консультировании для получения информации по следующим вопросам:

2.1. Принятие решения об участии или отказе от участия в судебном процессе.

2.2. Возможные вопросы о статусе пребывания (т. е. имеют ли они возможность временно или постоянно находиться в стране назначения на законных основаниях и т. п.).

3. Социальные услуги: жертвы торговли людьми нередко лишены доступа к системам социальных услуг и зачастую сталкиваются со стигматизацией со стороны членов местных общин и родственников, что приводит к еще большей их изоляции. Для того чтобы решить эту проблему, сотрудники Центра предоставляют пострадавшим пакет социальных услуг для последующей реинтеграции. С учетом их бедственного положения такая помощь имеет решающее значение для их успешного возвращения в нормальную жизнь [20].

В целом в Казахстане за 10-летний период (январь 2004 г. — июнь 2014 г.) 1078 жертв торговли людьми получили реабилитационную и реинтеграционную помощь в рамках совместной работы МОМ Казахстана и местных НПО, являющихся партнерами МОМ [10, c. 1].

Следует отметить, что дальнейшие успехи в обозначенном деле напрямую связаны с системным и комплексным подходом к повышению эффективности деятельности правоохранительных органов, что в значительной степени зависит от реального роста индекса доверия, который, по мнению специалистов, «должен определяться по нескольким категориям, среди которых можно выделить следующие:

1) уровень латентной преступности;

2) количество поданных жалоб на действия сотрудников правоохранительных органов;

3) анализ в СМИ деятельности правоохранительных органов;

4) количество уголовных деяний, совершенных сотрудниками правоохранительных органов;

5) количество административных правонарушений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов;

6) количество дисциплинарных взысканий по жалобам граждан;

7) качество и своевременное получение государственных услуг;

8) различные социологические опросы;

9) удельный вес обратившихся по защите прав и законных интересов;

10) удельный вес обращений, рассмотренных положительно, по которым возмещен ущерб;

11) опрос неправительственных организаций;

12) опрос потерпевших, которые попали в сферу уголовного процесса;

13) оценка внешних специалистов» [26].

Думается, что такой подход как раз и является предвестником новой парадигмы системно-последовательной трансформации криминологической науки из социологии преступности в философию ее предупреждения, в рамках которой в правоохранительной практике состоится перенесение смыслового акцента с объекта нападения (преступность) на объект защиты (личность, общество, государство), т. е. на ценности, которым и должна быть гарантирована криминологическая безопасность, выступающая одновременно и целью, и средством соответствующего социально-правового контроля, о чем убедительно пишет С. Лебедев [18].

В развитие этой идеи остается добавить, что «тактика опережающего действия» обусловливает необходимость соответствующей концептуальной основы стратегии уголовной политики, роль которой в Казахстане выполняет универсальный по характеру и содержанию документ — Концепция правовой политики Республики Казахстан на 2010—2020 гг. Именно в соответствии с ней недавно было проведено обновление кодифицированного законодательства криминального цикла. В частности, в Паспорте по оценке социально-экономических последствий действия проекта Уголовного кодекса Республики Казахстан (новая редакция) отмечалось, что «новая редакция УК знаменует завершение очередного этапа реализации основных направлений развития уголовного права, определенных Концепцией правовой политики Республики Казахстан... В качестве главных позитивных последствий принятия новой редакции УК прогнозируется повышение эффективности уголовно-правовой охраны общественных отношений» [22]. Это значительный шаг вперед, и в целом данная тема — предмет отдельного рассуждения.

В то же время в качестве интересного опыта следует назвать разработку более узкого и специализированного документа — Концепции уголовно-правовой политики Российской Федерации, в котором содержится большое количество прогрессивных идей [8, c. 4—12].

Все рассмотренные аспекты изучения криминогенной обстановки и наиболее характерных тенденций, а также современных мер противодействия преступности в свете модернизации правоохранительной системы и ее подходов можно объективно спроецировать и на проблематику торговли людьми, не упуская из поля зрения ее особенностей.

В наиболее концентрированном виде она должна быть представлена в отдельном направлении антикриминальной политики — политике противодействия торговле людьми, которая должна быть основана на соответствующей концепции, а в правоприменительном плане — реализовываться в рамках специального базового закона, на что мы на протяжении нескольких лет указываем в рамках специального исследования1. И то, и другое сегодня, к сожалению, отсутствует, однако справедливости ради надо заметить, что предпосылки к переменам к лучшему назревают.

Список литературы

1. Абдрахманова Б.С. О современной оценке деятельности правоохранительных органов Республики Казахстан // Правовая реформа в Казахстане. 2010. № 4.

2. Аминов Д.И. Проблема формирования активной антикриминальной позиции населения // Пробелы российского законодательства. 2013. № 2.

3. Анализ статистических данных о состоянии преступности и деятельности органов уголовного преследования в стране за период 2003 — 2012 гг. Комитет по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан. Астана, 19 марта 2013.

4. Анализ статистических данных о состоянии преступности, связанной с торговлей людьми, за 2010—2012 гг., 11 месяцев 2013 года. Комитет по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры Республики Казахстан. Астана, 4 декабря 2013.

5. Анализ текущего положения дел в сфере борьбы с торговлей людьми в Казахстане: доклад к третьей сессии Обзорной конференции ОБСЕ 2010 г. Астана, 26 — 28 ноября 2010 г.

6. Бабаев М.М. Социальные последствия преступности. М.,1982.

7. Бабаев М., Пудовочкин Ю. «Мертвые» нормы в Уголовном кодексе: проблемы и решения // Уголовное право. 2010. № 6.

8. Бабаев М., Пудовочкин Ю. Концепция уголовно-правовой политики Российской Федерации // Уголовное право. 2012. № 4.

9. Бирюков Ю. О некоторых направлениях уголовной политики России // Уголовное право. 2014. № 1.

10. Борьба с торговлей людьми: Казахстан: статистические данные с января 2004 — июнь 2014 года. Астана, МОМ в Казахстане, 2014.

11. Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. 2013. № 1.

12. URL: https:// ru.wikipedia.org/wiki/%D2% E5%ED%E5%E2%E0%FF_%FD%EA%EE%ED%EE%EC%E8%EA%E0

13. Квашис В.Е. Основы виктимологии. М., 2008.

14. Квашис В. Цена преступности как криминологическая проблема // Уголовное право. 2008. № 6.

15. Кенбаев Ж.А., Оспанов С.А. Теоретические аспекты уголовно-правового регулирования мероприятий по противодействию торговле людьми в Республике Казахстан // Конституция Республики Казахстан: 15 лет: мат-лы межд.науч.-практ. конф./ отв. ред. С.Е. Еркенов, И.Ш. Борчашвили.  Караганда: КарЮИ МВД РК им. Б. Бейсенова, 2009. Т. 1.

16. Кондратюк Л.В., Овчинский В.С. Криминологическое измерение. М., 2008.

17. Куставлетова А. Основа законотворчества // Юридическая газета. 2011. 2 февр.

18. Лебедев С. Проблема преступности: от мистерии цифр к реалиям обеспечения криминологической безопасности // Уголовное право. 2006. № 6.

19. Лунеев В. Науки криминального цикла и борьба с преступностью // Уголовное право. 2008. № 6.

20. Об эффективности социальных проектов по борьбе с торговлей людьми в 2013 году. Астана, Министерство юстиции Республики Казахстан URL:// http://www.adilet.gov.kz/ru/node/57299 (дата создания: 21.04.2014).

21.  Овчинский В.С. Криминология кризиса. М.: Норма, 2009.

22. Паспорт по оценке социально-экономических последствий действия проекта Уголовного кодекса Республики Казахстан (новая редакция).  Астана, 2013.

23. Пресс-релиз: Соблюдение Всемирного Дня Борьбы c Торговлей Людьми в Казахстане. URL: http://www.iom.kz/ru/новости/127-press-world-day-drafficking-rus

24. Рудинский Ф.М., Гаврилова Ю.В., Крикунова А.А., Сошникова Т.А. Экономические и социальные права человека и гражданина: современные проблемы теории и практики / под общ. ред. Ф.М. Рудинского. М.: Права человека, 2009.

25. Торговля людьми и легализация преступных доходов: вопросы противодействия: науч.-практ. пособ. / А. Андреани и др.; под. ред. О.П. Левченко. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2009.

26. Турецкий Н.Н. Модернизация правоохранительных органов: индекс доверия. URL: http://www.zakon.kz/4560314-modernizacija-pravookhranitelnykh.html