Проблемы социального государства в конституционном строительстве

А.С. НИКОНОВ,

аспирант кафедры конституционного и муниципального права Российского университета дружбы народов

Статья посвящена особенностям правового государства и проблемам социального конституционного законотворчества. Особое внимание уделяется анализу позиций отечественных и зарубежных исследователей в вопросах места и роли государства и пределах свободы гражданского общества.

Ключевые слова: социальное государство, конституционное строительство, конституция, права второго поколения, социальные права, общество, государство и управление.

THE SOCIAL STATE'S PROBLEMS IN THE CONSTITUTIONAL CONSTRUCTION

A. S. Nikonov

This article is dedicated to the features of a lawful state and the problems of social constitutional lawmaking. The special attention is given to the analysis of the domestic and foreign researcher's positions in the questions of a place and a role of the state and the limits of the civil society's freedom.

Key words: the social state, the constitutional construction, the constitution, rights of the second generation, social rights, a society, the state and management.

Первые проявления принципа социального государства обычно связывают с Веймарской конституцией Германии 1919 г., хотя этот принцип получил определенное выражение еще в Конституции Мексики 1917 г. Позднее он в более развернутом виде был отражен в Конституции Ирландии 1937 г., а после Второй мировой войны стал во многом традиционным для европейского конституционализма (Основной закон ФРГ 1949 г., Конституции Франции 1958 г. и Испании 1978 г. и др.), а также конституционного строительства стран Африки, особенно бывших французских колоний, и Латинской Америки. По словам испанского исследователя Х. Писарельо, «социальное государство появляется как своеобразное соглашение или компромисс, воплотившийся в ассиметричном пакте между капиталом и трудом и получившим название кейнсианство» [11].

Иначе говоря, если обычное правовое государство характеризует государственную власть с точки зрения ее организации, взаимоотношений и взаимодействия органов законодательной, исполнительной и судебной власти, пределов вторжения законодателя, исполнительных органов и суда в различные сферы общественной и индивидуальной жизни и т. п., то понятие непосредственно социального государства характеризуется одним из основных направлений государственной деятельности - возложением на государство некоторых социальных задач, обусловленных экономическим и социальным развитием общества, и является юридическим выражением ответственности и обязанностей государства перед обществом и личностью по осуществлению заложенной в экономических, социальных и культурных правах социальной программы [7, с. 84].

По существу феномен социального государства нередко связывается как отечественными, так и западными исследователями с так называемой новой эпохой в развитии права. В частности, известный российский правовед Э. О. Лейст наряду с такими историческими типами права, как сословное и формальное, характерными для феодальной и капиталистической эпох соответственно, выделяет и социальное право в качестве третей категории, получившей развитие в XX в., «сохраняющее общечеловеческие ценности равного права, но преодолевающее формализм буржуазного права при помощи общегосударственной системы гарантий, особенно же льгот и правовых преимуществ для социально обездоленных слоев общества». Суть нового типа права состоит в перераспределении общественных благ не в пользу высших сословий, как это было при сословном и даже формальном праве, а в пользу низших, что достигается за счет установленной государством системы льгот и привилегий в пользу неимущих членов общества [3, с. 126].

Подобный подход получил название «дистрибутивной справедливости», в результате которой акцент, который когда-то делался на отношениях между частными лицами и на частном праве, переместился на публичное право. Главная роль в обеспечении нового типа справедливости в обновленном обществе отводится государству и управлению [2, с. 52]. Эта тенденция в усилении регулирующей роли государства отмечается и американским исследователем Г. Дж. Берманом, непосредственно указывающим на то, что в XX в. буквально все нации Запада пережили введение всепроникающего контроля правительства над основными аспектами экономической жизни. В частности, постепенно вводится в обычную практику национализация промышленного производства многими странами. Кроме того, автор прямо указывает на введение единого государственного экономического планирования, и так называемую политику государственного капитализма, осуществляемую другими странами, в рамках которой непосредственная ответственность за производство, распределение и вложение капитала находится в руках крупных корпораций, однако они подлежат прямому и непрямому контролю государственных органов. Исследователь остроумно замечает, что «высказывание Ленина, сделанное еще в 1921 г. о советской экономике, сейчас все более применимо к экономике других стран: “Для нас все, что относится к экономике, является предметом публичного, а не частного права”». Например, в Соединенных Штатах теперь преобладают те отрасли административного права, которые почти не существовали до Великой депрессии начала 1930-х гг.: налогообложение, отношения трудящихся и администрации, законодательство о ценных бумагах, жилье, социальное страхование, защита окружающей среды и дюжина других» [1, с. 48-49].

Такое положение дел определяет и некоторые особенности социального государства в области конституционного строительства. Принимая за основу концепцию социального государства, современные конституции, таким образом, с одной стороны, отвергают анархическую, неуправляемую рыночную экономику (заменяя ее концепцией социально ориентированной экономики), с другой — создают такие институты, которые гарантируют естественное развитие, саморегулирование общества в необходимых сферах жизни [5, с. 191]. В связи с этим наука конституционного права сталкивается с противоречием между традиционным пониманием свободы гражданского общества и практическим ее воплощением в виде непосредственно регулируемых государством институтов. В результате гражданское общество оказывается перед угрозой полной зависимости от государственных органов и проводимой ими политики. В такой ситуации права второго поколения приобретают особую значимость в конституционном строительстве, поскольку они, как и процедура их последующей реализации, оказывают самое существенное влияние на дальнейшее развитие страны.

В связи с этим  наиболее очевидными в конституционной практике представляются следующие проблемы. Во-первых, это поиск баланса между классическими либеральными ценностями, заложившими основы свободы личности и границы для деятельности государственных органов, и доказавшей свою необходимость позитивной ролью государства, которая в то же время способна привести к полному огосударствлению хозяйственной жизни и самого общества, что уже в свою очередь грозит потерей той его свободы, ради которой изначально создавались сами конституции. Во-вторых, встает вопрос о содержании социальных и экономических прав, закрепленных в конституции, поскольку именно оно будет определять дальнейшее взаимодействие цепочки индивид-коллектив-общество-государство. В третьих, немаловажным представляется проблема толкования и реализации государством и его органами конституционных норм, регулирующих права второго поколения. Имеется в виду вопрос создания и совершенствования государственных социальных служб, призванных гарантировать реализацию «второго поколения» прав человека и гражданина (социальных прав) [3, с. 180]. В данном случае необходимо соблюдать равновесие между стабильностью как одним из важнейших качеств конституционно-правового законодательства и гибким реагированием на возникающие потребности общества. Соответственно, требуется максимально точно определить именно тот круг социально-экономических прав, которым необходимо непосредственно конституционное закрепление, и те права, которые без ущерба для индивидов можно реализовать исключительно в отраслевом законодательстве.

В целом, по словам российского юриста, бывшего судьи Конституционного суда Б.С. Эбзеева, «в широком социальном плане речь идет о том, что права и свободы человека должны быть не средством контроля государства над гражданами и их ассоциациями, а способом обеспечения индивидуальной автономии личности и ее взаимодействия с другими людьми, различными социальными структурами, обществом и государством» [7, с. 122]. Практико-политический аспект возникшей проблемы состоит в необходимости определения оптимального соотношения государственного (коллективного, социального) и личного, или индивидуального, начал в организации общественной жизни. Причем платой за ошибку может быть либо установление примата государства над обществом, и тогда последнее не будет гарантировано от произвола и беззаконий в отношении его членов, либо узаконение анархического своеволия, чреватого разрушением государственности и подрывом всяких основ человеческого общежития.

Данная проблема находит совершенно разное воплощение в современных конституциях. В странах Европы социальная политика увязывается с принципом солидарности, характерным для централизованной экономики с регулирующей функцией государства. Российские авторы связывают конституционность этого принципа с регулированием социальных отношений [4, с. 84]. Неоднозначно и само отношение к институту прав второго поколения. Российский ученый В. Н. Сафонов указывает на то, что среди множества аргументов против признания социально-экономических прав был и запрет делегированных полномочий. Со-циальные программы создаются и исполняются органами исполнительной власти. А исполнительная власть, в соответствии с принципом разделения властей, не может принимать законы и решать вопросы права [4, с. 170-171].

В свою очередь, немецкий правовед Р. Зиппелиус оценивает «социальное либеральное государство» как общество, где с помощью деятельности государства в лице его органов устанавливаются все необходимые гарантии для индивидуального развития личности и, одновременно, ограничивается свойственный либеральной традиции эгоизм, который в конечном итоге наносит вред свободе общества. Таким образом, согласно Зиппелиусу, вмешательство государства в свободные экономические процессы в стране является необходимым для уравновешивания тех последствий, к которым приводит либерализм в его чистом виде. В частности, это может быть угроза нанесения вреда национальной экономике, либо загрязнения окружающей среды, или какие-либо другие негативные воздействия [12, p. 307]. Совершенно иную позицию отстаивает его соотечественник Ф. Хайек, согласно которому истинная свобода возможна исключительно в либеральном обществе, избавленном от излишнего влияния государства, поскольку общество, «гарантирующее материальную обеспеченность то одной, то другой социальной или профессиональной группе, быстро создает условия, при которых стремление к обеспеченности становится сильнее свободолюбия» [6, p. 143]. И все же, по словам Э. Форштофта, противоречия между этатистской сутью прав-притязаний и либеральной традицией свободы могут быть несколько сглажены за счет демократических институтов, которые позволят уменьшить влияние государства [9, p. 71]. Этот вывод частично нашел отражение в тенденциях развития современного конституционализма. Например, в конституциях Колумбии (ст. 1), Эквадора (ст. 1) и Парагвая (ст. 1) появляется термин «социальное правовое государство»; Германии (ст. 28), Испании (ст. 9.2), Турции (ст. 2) и Венесуэлы (ст. 2) принцип «социальный» употребляется в сочетании со словом «демократический».

Со своей стороны, заслуживает внимания позиция латиноамериканских юристов. В частности, их видный представитель М. Каплан еще в 80-х гг. прошлого столетия активно отстаивал целесообразность и необходимость сильного государства как единственного гаранта общественного процветания, способного обеспечить достойное существование всего общества, а не только отдельных его членов [10]. Аналогичной точки зрения придерживается и мексиканский правовед К. М. Динхайм Барригетте [8].

Таким образом, проблема конституционного законотворчества в контексте социального государства до сих пор остается одним из центров самой ожесточенной полемики среди западных и российских исследователей. В результате самых разнообразных по своему содержанию ее оценок состав прав второго поколения в структуре Основного закона может существенно различаться в разных странах, что обусловлено спецификой культурного, исторического и конституционного развития того или иного региона.

ЛИТЕРАТУРА

1. Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. — М., 1998.

2. Давид Р. Основные правовые системы современности. — М., 1997.

3. Лейст О. Э. Сущность права. — М., 2008.

4. Сафонов В. Н. Конституция США социально-экономические права граждан. — М., 2007.

5. Хабриева Т. Я., Чиркин В. Е. Теория современной Конституции. — М., 2005. С. 191.

6. Хайек Ф.А. Дорога к рабству. — М., 1992.

7. Эбзеев Б.С. Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности. — М., 2007.

8. Dienheim Barriguete C.M. de. El Constitucionalismo como via para alcanzar la justicia social en el estado contemporaneo http://www.porticolegal.com/

pa_articulo.php?ref=283> 15.02.2007.

9. Forsthof E. Problemas actuales del Estado social de derecho en Alemania. — Madrid: Centro de Estudios Constitucionales, 1966.

10. Kaplan M. Hacia un nuevo constitucionalismo democratico en America Latina: problemas y perspectivas. Ponencia presentada al II Congreso Iberoamericano de Derecho Constitucional, Instituto de Investigaciones Jur?dicas. — M?xico: UNAM, 8-11 de julio de 1980. <http://www.cepc.es/rap/Publicaciones/Revistas/3/REPNE_016_091.pdf> 14.03.2006.

11.Pisarello G. Del estado legislativo al estado social constitucional: por una protecci?n compleja de los derechos sosiales. — Alicante: Biblioteca Virtual Miguel de Cervantes, 2005. <http://www.cervantesvirtual.com/servlet/Sirve Obras/

12715196462382624198846/isonomia15/isonomia15_03.pdf> 12.09.2006.

12. Zippelius R. Teoria general del Estado. — Mexico: UNAM, 1985; Bs. As.: CIEDLA Konrad Adenaver Stittung, 1999.