Проблемы сферы действия обязательственного статута международного коммерческого договора

УДК 341.9 ББК 67.412.2

Страницы в журнале: 132-138

Д.П. Стригунова,

кандидат юридических наук, доцент, зам. зав. кафедрой предпринимательского и трудового права Государственного университета управления Россия, Москва dina_str@list.ru

Рассматриваются некоторые проблемы международного частного права, в частности сфера действия права, применяемого к международному коммерческому договору: определение круга вопросов, относимых к сфере действия обязательственного статута договора; вопросы, связанные с заключением и исполнением договора; определение права, применимого к способам обеспечения исполнения договора и основаниям его прекращения.

Ключевые слова: международный коммерческий договор, обязательственный статут международного коммерческого договора, сфера действия обязательственного статута, применимое право.

Международный коммерческий договор представляет собой соглашение, опосредующее коммерческую деятельность сторон, его заключивших, имеющее международный характер, т. е. содержащее иностранный элемент. Особенностью правового регулирования международного коммерческого договора является возможность для сторон избрать для его регулирования право какого-либо государства (либо в определенных случаях источники «lex mercatoria»). В случае его отсутствия суд или арбитраж должен установить такое право самостоятельно, как правило, на основе коллизионных норм.

Круг вопросов, регулируемых правом, применимым к международному коммерческому договору, вне зависимости от того, выбрано оно сторонами либо определено судом или арбитражем, представляет собой сферу действия обязательственного статута такого договора. Сфера действия обязательственного статута для договоров с иностранным элементом установлена целым рядом международных соглашений и национальным законодательством по международному частному праву (далее — МЧП) многих государств. Соответствующие нормы содержатся, например, в ст. 14 Межамериканской конвенции о праве, применимом к международным контрактам, 1994 года (далее — Межамериканская конвенция) [3], ст. 8 Гаагской конвенции о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 года [3], ст. 12 Регламента «Рим I» [33], ст. 9 Гаагских принципов по выбору права в международных коммерческих договорах 2015 года (далее — Гаагские принципы) [4], § 29 (1) Указа Президиума Венгерской Народной Республики «О международном частном праве» 1979 года (далее — Указ ВНР о МЧП) [18], ст. 32 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению 1896 года (далее — Вводный закон к ГГУ) [2], ч. 3 ст. 1227 Модельного гражданского кодекса Содружества Независимых Государств 1996 года (далее — Модельный кодекс СНГ) [6].

В действующем отечественном законодательстве сфера действия права, применимого к договору с иностранным элементом, в том числе коммерческого характера, определена ст. 1215 Гражданского кодекса РФ [8]. Согласно ей в круг вопросов, решаемых на основании применимого к договору права, в частности, включаются: 1) толкование договора; 2) права и обязанности сторон договора; 3) исполнение договора; 4) последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения договора; 5) прекращение договора; 6) последствия недействительности договора.

Одной из проблем, связанных со сферой действия обязательственного статута международного коммерческого договора, является то, что в различных международных и национальных правовых актах по МЧП круг вопросов, включаемых в эту сферу, не является одинаковым и, как правило, не носит исчерпывающего характера (например, ст. 1215 ГК РФ). Сказанное означает, что суд или арбитраж к сфере действия обязательственного статута может отнести и иные, не указанные, в частности, в ст. 1215 ГК РФ вопросы, связанные с договором. Кроме того, по праву одних государств те или иные вопросы могут включаться в область влияния обязательственного статута, в то время как согласно нормам других стран указанные вопросы не охватываются его действием. В соответствии с ГК РФ, а также законодательством по МЧП других стран, вопросы формальной действительности договора (ст. 1209 ГК РФ) и правоспособности участников сделки (глава 67 ГК РФ) традиционно не входят в сферу действия обязательственного статута международного коммерческого договора, равно как и вопросы определения права, применимого к вещным правам (статьи 1205—1207 ГК РФ), не охватываются его обязательственным статутом.

Другая проблема сферы действия обязательственного статута международного коммерческого договора заключается в том, что содержание того или иного вопроса, включаемого в сферу действия права, регулирующего договор, может по-разному пониматься в материальном праве государств и международных соглашениях, применимых к договору.

Так, вопрос толкования международного коммерческого договора традиционно включается в сферу действия обязательственного статута, но в соответствии с правом разных государств, международными соглашениями и источниками «lex mercatoria» может решаться по-разному: например, в соответствии с теорией «воли», теорией «волеизъявления» или критерием «разумного лица».

Еще одна проблема касается вопроса заключения международного коммерческого договора, который не включен специально в сферу действия обязательственного статута в соответствии со ст. 1215 ГК РФ. Иная ситуация имеет место в § 29 (1) Указа ВНР о МЧП, а также в п. 1 ст. 7 Римской конвенции о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 года [3].

Мнение о необходимости включения вопроса о заключении международного коммерческого договора в сферу действия обязательственного статута было высказано в отечественной и зарубежной литературе [14, с. 140—141; 15, с. 345] и заслуживает поддержки по следующей причине.

Как известно, заключению международного коммерческого договора обычно предшествует ведение переговоров между сторонами. В отличие от ст. 9 Гаагских принципов национальное законодательство и международные соглашения, как правило, не содержат специальной коллизионной нормы, подлежащей применению непосредственно к переговорам. Однако ст. 1222.1 ГК РФ содержит норму о праве, применимом к недобросовестному ведению переговоров, которым по общему правилу является право, подлежащее применению к самому договору, а если он не был заключен, право, которое применялось бы к договору, если бы он был заключен. Учитывая то, что следствием переговоров является заключение договора, видится обоснованным подчинить вопрос о заключении договора (т. е. прежде всего вопрос о моменте его заключения, а при отсутствии иного в самом договоре также и месте) «lex contractus».

Права и обязанности сторон международного коммерческого договора составляют главный элемент договорного обязательства и, по мнению Г.К. Дмитриевой, могут быть взяты за основу определения границ сферы действия обязательственного статута [19, с. 302], но не ограничиваются ими. В целом сторонам международных коммерческих договоров необходимо учитывать, что, например, в англо-американском праве имеют место прямые и подразумеваемые условия договора, из которых вытекают соответствующие права и обязанности сторон и которые могут отсутствовать в континентальном праве. Нормы о прямых и подразумеваемых обязательствах предусмотрены, например, ст. 5.1.1 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 года [20].

Вопрос о праве, применимом к исполнению международного коммерческого договора, традиционно включается в сферу действия его обязательственного статута. Надлежащее исполнение обязательства, вытекающего в том числе из международного коммерческого договора, является одним из оснований его прекращения, поскольку при его исполнении достигается правовая цель договора [21, с. 179, 233]. Однако несмотря на то, что национальное право ряда государств содержит соответствующие нормы о надлежащем исполнении обязательства (например, § 362 ГГУ [10]; ст. 1234 Гражданского кодекса Франции 1804 года [9]; ст. 114 Швейцарского обязательственного закона 1911 года [24]; п. 1 ст. 403 Модельного кодекса СНГ [5]; п. 1 ст. 367 ГК Казахстана; ст. 423 ГК Армении; п. 1 ст. 370 ГК Кыргызстана; ст. 379 ГК Беларуси; ст. 408 ГК РФ [7]; англо-американское право), вопрос о конкретном содержании понятия «надлежащее исполнение обязательства» в соответствии с правом различных государств может решаться по-разному. Так, в праве разных государств имеются неодинаковые нормы, касающиеся надлежащего срока исполнения обязательства или места его исполнения.

С исполнением международного коммерческого договора связан вопрос о способах обеспечения его исполнения, который не включен в сферу действия обязательственного статута в соответствии со ст. 1215 ГК РФ. Однако указанный вопрос подлежит включению в сферу действия права, применимого к договору, в ст. 14 Межамериканской конвенции, а также § 45 Федерального закона Австрии о международном частном праве 1979 года (далее — Закон о МЧП Австрии). Считая полезным опыт зарубежного законодателя, полагаем, что вопрос относительно выбора одного или нескольких способов обеспечения обязательства, из которых стороны вправе выбирать средство обеспечения своего международного коммерческого договора, мог бы также решаться по «lex contractus».

Вопрос о праве, применимом к обеспечительным сделкам, в свое время поднимался Л.А. Лунцем, который считал: «Обязательство платить проценты подчинено тому же законодательству, что и капитальная часть долга. Неустойка и задаток, как правило, подчинены тому же правопорядку, что и обеспечиваемое ими главное обязательство. Но нельзя того же сказать о коллизионной привязке поручительства: из акцессорного характера поручительства не вытекает, что оно в области коллизионного права должно следовать за главным долгом» [17, с. 515—516].

Полагаем, что соглашение о неустойке должно регулироваться «lex contractus», равно как и соглашение о задатке, поскольку они неотделимы от договора. То же самое можно сказать и в отношении обеспечительного платежа. Вместе с тем договор поручительства и договор залога могут регулироваться собственным правом, которое может отличаться от «lex contractus». Позиция о самостоятельном договорном регулировании поручительства поддержана законодателем, поскольку в отсутствие выбора права договор поручительства регулируется правом страны поручителя (пп. 18 п. 2 ст. 1211 ГК РФ). Аналогичным образом решается вопрос о праве, применимом к залогу (пп. 17 п. 2 ст. 1211 ГК РФ).

Вопрос о возможности выбора сторонами права, применимого к гарантии, законодателем по МЧП большинства стран не решен. Однако, например, законодатель Австрии, допуская выбор права, применимого к банковским сделкам (к которым, очевидно, может быть отнесен договор банковской гарантии), в его отсутствие подчиняет договор праву той страны, где кредитное предприятие имеет свое деловое обзаведение (§ 38 (1) Закона о МЧП Австрии). Законодатель Швейцарии предлагает избрать право, применимое к договору гарантии, в отсутствие которого данный договор будет подчинен праву страны гаранта (п. «е» ст. 117 Федерального закона Швейцарии о международном частном праве 1987 года (далее — Закон о МЧП Швейцарии)). Указанное положение могло бы быть воспринято отечественным законодателем.

Достаточно сложным является вопрос о возможности включения в сферу действия обязательственного статута международного коммерческого договора норм, регулирующих перемену лиц в обязательстве: цессию и перевод долга. Некоторые законы по МЧП прямо включают указанные вопросы в обязательственный статут договора (п. 7 ст. 1227 Модельного кодекса СНГ, пп. 7 п. 1 ст. 1115 ГК Казахстана, п. 7 ст. 1127 ГК Беларуси, пп. 7 п. 1 ст. 1201 ГК Кыргызстана). Пункт 1 ст. 33 Вводного закона к ГГУ подчиняет соглашение об уступке требования «lex contractus».

Другие законы позволяют сторонам отдельно определить право, применимое к отношениям по уступке требования и переводу долга (§ 29 (1) Указа ВНР о МЧП) либо только к уступке требования (ст. 145 (1) Закона о МЧП Швейцарии).

В соответствии с п. 1 ст. 1216 ГК РФ к соглашению об уступке требования может быть избрано применимое право, при отсутствии которого применимым будет право стороны, осуществляющей характерное исполнение (п. 1 ст. 1211 ГК РФ). По мнению В.А. Канашевского, таким правом следует признать право цедента [14, с. 129].

Что касается права, применимого к соглашению о переводе долга, то в отечественном законодательстве по МЧП данный вопрос не решен. Поскольку в данном обязательстве также участвует лицо, не принимавшее участия в заключении основного международного коммерческого договора, т. е. новый должник, полагаем, что у сторон такого обязательства должна иметься возможность выбрать применимое к их отношениям право с учетом, очевидно, согласия прежнего кредитора, который, соглашаясь на перевод долга, должен тем самым согласиться и с тем правом, которое избрали стороны к соглашению о переводе долга. В отсутствие выбора сторонами права соглашение о переводе долга предлагается регулировать «lex contractus». Аналогичного мнения придерживается отечественная и зарубежная доктрина и практика [14, с. 131].

Вопросы, связанные с последствиями неисполнения или ненадлежащего исполнения международного коммерческого договора, традиционно включаются в его обязательственный статут. При этом, как известно, романо-германское и англо-американское право придерживаются различных позиций относительно последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. Так, в соответствии с романо-германским правом при неисполнении обязательства должником кредитор вправе потребовать исполнения обязательства в натуре либо потребовать возмещения ущерба, который понес кредитор вследствие неисполнения обязательства должником, т. е. выплаты денежной компенсации. В соответствии с англо-американским правом в случае нарушения договорного обязательства кредитор по общему правилу вправе требовать уплаты денежной компенсации; решения об исполнении обязательства в натуре выносятся в исключительных случаях [12, с. 92], количество которых тем не менее в последнее время растет.

В соответствии со ст. 28 Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года (далее — Конвенция о международной купле-продаже) [16], если одна из сторон имеет право потребовать исполнения какого-либо обязательства другой стороной, суд не будет обязан выносить решение об исполнении в натуре, кроме случаев, когда он сделал бы это на основании своего собственного закона в отношении аналогичных договоров купли-продажи, не регулируемых данной Конвенцией. Однако следует учитывать, что согласно нормам Конвенции о международной купле-продаже присуждение должника к исполнению обязательства в натуре будет осуществляться в том случае, если такое решение является обычным для права страны суда, а не права, подлежащего применению к договору в силу коллизионных норм международного частного права. Согласно п. 1 ст. 46 Конвенции о международной купле-продаже покупатель может потребовать исполнения продавцом своих обязательств, если только покупатель не прибег к средству правовой защиты, не совместимому с таким требованием. Кроме того, Конвенция  исходит из концепции заранее предвидимых убытков, в которые в том числе включается упущенная выгода, которую стороны должны определить в договоре. Как видно, приведенные нормы об ответственности отличаются от положений национального законодательства, в частности ГК РФ.

Вопрос прекращения международного коммерческого договора также включается в сферу действия обязательственного статута. В ст. 1215 ГК РФ сказано о том, что прекращение обязательства входит в сферу действия права, применимого к договору. Указанная норма должна определять право, применимое к выбору возможных оснований прекращения обязательства, а также право, применимое к отдельным основаниям прекращения обязательства, если иное не установлено законом.

Например, для требований о зачете отечественный законодатель предусматривает самостоятельную норму ст. 1217.2 ГК РФ о том, что право, применимое к прекращению обязательства зачетом, определяется по праву страны, подлежащему применению к отношению, из которого возникло требование, против которого заявляется требование о зачете встречного требования. При этом прекращение обязательства зачетом, производимое по соглашению сторон, определяется правилами ГК РФ о праве, применимом к договору. Следовательно, законодатель допускает возможность самостоятельного выбора права, регулирующего соглашение о зачете. Представляется правильным, чтобы соглашение о новации также могло регулироваться правом, избранным сторонами договора. В то же время видится логичным, чтобы соглашение о прощении долга регулировалось «lex contractus». В целом в ст. 1215 ГК РФ можно включить положение, в соответствии с которым право, применимое к основаниям прекращения обязательства, определяется в соответствии с «lex contractus», за исключением случаев, установленных законом.

Еще одной проблемой, возникающей в связи с определением круга вопросов, относящихся к сфере действия обязательственного статута международного коммерческого договора, является вопрос о праве, регулирующем исковую давность. Как известно, по праву стран англо-американской правовой семьи исковая давность является институтом процессуального права, а по праву большинства стран континентальной Европы, в том числе и Российской Федерации, — институтом материального права. Между тем в Великобритании был принят Закон об иностранных сроках исковой давности 1984 года, в соответствии с которым нормы об исковой давности иностранного права относятся к материальному праву. Подобная позиция наблюдается также в практике США [23, с. 81].

В советской правоприменительной практике и доктрине поддерживалась позиция, в соответствии с которой «иностранная квалификация исковой давности как института процессуального права не препятствует тому, чтобы наш суд или арбитраж применил сроки давности по соответствующему иностранному праву. Например, по сделке, совершенной в Англии (и имеющей, следовательно, английский обязательственный статут), нет оснований отказывать в применении английского шестилетнего срока давности по той причине, что common law квалифицирует исковую давность как процессуальную категорию» [17, с. 510—511].

В соответствии с ГК РФ вопросы исковой давности относятся к материальному праву и при подчинении международного коммерческого договора праву Российской Федерации будут регулироваться на основании статей 195—208 ГК РФ. При этом, как известно, нормы об исковой давности в соответствии с российским правом не могут быть изменены соглашением сторон. Аналогичную позицию занимают, например, швейцарский законодатель, а также законодатели ряда стран СНГ. В других нормативных актах указанный вопрос может быть решен иначе. Например, согласно ст. 2-725 Единообразного торгового кодекса США 1945—1952 годов [11] допускается сокращение срока исковой давности, а согласно § 202 ГГУ — как их сокращение, так и увеличение. В любом случае вопросы о том, являются ли сроки давности императивными и могут ли они быть изменены сторонами, должны решаться на основании права, подлежащего применению к исковой давности (ст. 1208 ГК РФ). А учитывая тот факт, что исковая давность определяется по праву страны, подлежащему применению к соответствующему отношению, данный вопрос подлежит включению в обязательственный статут международного коммерческого договора. Подобного мнения придерживается Г.К. Дмитриева [19, с. 302].

И, наконец, одним из важных вопросов, традиционно включаемых в сферу действия обязательственного статута, является вопрос о последствиях недействительности международного коммерческого договора. Проблема состоит в том, что сфера действия обязательственного статута, как правило, не определяет право, применимое к основаниям недействительности договора.

В гражданском праве выделяют 4 основания для признания сделки недействительной:

1) порок воли; 2) порок субъектного состава; 3) порок формы; 4) порок содержания. При этом следует согласиться с мнением М.П. Бардиной, считающей, что право, применимое к признанию сделки недействительной, не может ограничиваться лишь обязательственным статутом, а должно определяться в зависимости от оснований недействительности [1, с. 70—72].

Так, выглядит справедливой позиция, в соответствии с которой основания для признания сделки недействительной в связи с пороком воли должны определяться обязательственным статутом, а для установления того, имел ли место порок субъектного состава, руководствоваться личным законом участника сделки с учетом п. 3 ст. 1202 ГК РФ [13, с. 157—162]. При признании сделки недействительной вследствие порока содержания вопрос о применимом праве должен решаться исходя из конкретной ситуации: по общему правилу данные отношения охватываются обязательственным статутом, но при учете императивных норм права страны суда и императивных норм права третьей страны, с которой сделка имеет тесную связь [1, с. 72]. При этом недействительность сделки в связи с пороком формы В.А. Канашевский предложил определять по законодательству Российской Федерации, поскольку в то время форма внешнеэкономических сделок с участием российских лиц, независимо от места совершения этих сделок, подчинялась законодательству России [13, с. 160]. В настоящее время указанная норма п. 3 ст. 162 ГК РФ утратила силу и недействительность сделки в связи с пороком формы следует определять в соответствии с нормой ст. 1209 ГК РФ.

С учетом изложенного представляется, что в сферу действия обязательственного статута международного коммерческого договора следует включать следующие вопросы: 1) толкование международного коммерческого договора; 2) заключение международного коммерческого договора; 3) права и обязанности сторон международного коммерческого договора; 4) выбор способов обеспечения исполнения международного коммерческого договора, неустойку и задаток; 5) исполнение международного коммерческого договора; 6) последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения международного коммерческого договора; 7) основания прекращения международного коммерческого договора, за исключением зачета и новации; 8) исковую давность; 9) последствия признания международного коммерческого договора недействительным.

Список литературы

1. Бардина М.П. Некоторые аспекты проблемы недействительности внешнеэкономических сделок (отсутствие правоспособности и превышение правомочий) // Международное частное право: сб. статей / под ред. М.М. Богуславского и А.Г. Светланова. М., 1994. С. 70—72.

2. Вводный закон к Гражданскому уложению Германии от 18.08.1896 (ред. от 21.09.1994; с изм. по 30.04.2013) // Гражданское уложение Германии: Вводный закон к Гражданскому уложению. 4-е изд., перераб. М.: Инфотропик Медиа, 2015.

3. Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М.: «Статут», 2002.

4. Гаагские принципы по выбору права в международных коммерческих договорах от 19.03.2015. URL: http:// www.hcch.net/en/instruments/conventions/full-text/?cid=135#text

5. Гражданский кодекс. Модель. Рекомендательный законодательный акт Содружества Независимых Государств. Часть первая (принят в г. Санкт-Петербурге 29.10.1994 на 5-ом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ) // Приложение к Информационному бюллетеню. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. 1995. № 6. С. 3—192.

6. Гражданский кодекс. Модель. Рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств. Часть третья (принят в г. Санкт-Петербурге 17.02.1996 на 7-ом пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ) // Приложение к Информационному бюллетеню. Межпарламентская Ассамблея государств-участников Содружества Независимых Государств. 1996. № 10. С. 3—84.

7. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая): федер. закон от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 31.01.2016) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.

8. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья): федер. закон от 26.11.2001 № 146-ФЗ (ред. от 15.02.2016) // Собрание законодательства РФ. 2001. № 49. Ст. 4552.

9. Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) / пер. с фр. В.Н. Захватаева. М.: Инфотропик Медиа, 2012.

10. Гражданское уложение Германии: ввод. закон к Гражданскому уложению; пер. с нем. / В. Бергманн. 3-е изд., перераб. М.: Волтерс Клувер, 2008.

11. Единообразный торговый кодекс США: пер. с англ. / Серия: Современное зарубежное и международное частное право. М.: Международный центр финансово-экономического развития, 1996.

12. Зенин И.А. Гражданское и торговое право зарубежных стран: учеб. пособие. М.: Высшее образование, 2008. С. 92.

13. Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. М.: Волтерс Клувер, 2010. С. 157—162.

14. Канашевский В.А. Международные сделки: правовое регулирование. М.: Международные отношения, 2016. С. 129—141.

15. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья. Учебно-практический комментарий / под ред. А.П. Сергеева. М.: Проспект, 2011. С. 345.

16. Конвенция Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (заключена в г. Вене 11.04.1980) // Вестник ВАС РФ. 1994. № 1.

17. Лунц Л.А. Курс международного частного права: в 3 т. М.: Спарк, 2002. С. 510—516.

18. Международное частное право: Иностранное законодательство / предисл. А.Л. Маковского; сост. и науч. ред. А.Н. Жильцов, А.И. Муранов. М.: «Статут», 2000.

19. Международное частное право: учеб. / отв. ред. Г.К. Дмитриева. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2016. С. 302.

20. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 / пер. с англ. А.С. Комарова. М.: «Статут», 2013.

21. Пятин С.Ю. Гражданское и торговое право зарубежных стран: учеб. пособие. 2-е изд. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2011. С. 179, 233.

22. Регламент № 593/2008 Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О праве, подлежащем применению к договорным обязательствам («Рим I»)» (принят в г. Страсбурге 17.06.2008) // Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

23. Розенберг М.Г. Международный договор и иностранное право в практике международного коммерческого арбитражного суда. М., 1998. С. 81.

24. Швейцарский обязательственный закон. Федеральный закон о дополнении Швейцарского гражданского кодекса (часть пятая: Обязательственный закон) от 30.03.1911 (по сост. на 01.03.2012). М.: Инфотропик Медиа, 2012. С. XVII—XXXV, 1-526.