Простой язык права

А.Н. ШЕПЕЛЕВ,
кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и процесса Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, доцент кафедры теории и истории государства и права Российско-Армянского (Славянского) университета
 
Одним из парадоксов в профессии юриста является тот факт, что, с одной стороны, юристы — одни из самых красноречивых пользователей языка, с другой стороны, именно они — авторы самых непостижимых и туманных «юридических произведений». Почему же юристы, умеющие так убедительно и выразительно говорить на судебном заседании, кажется, не способны сочинить ни одного доступного для понимания предложения в правовом документе?
Некоторые полагают, что работа юриста заключается в том, чтобы выучить максимальное количество многосложных понятий, предпочтительно из латинской и французской правовой терминологии, с тем чтобы речь юриста была абсолютно неясной. Следовательно, чем сложнее его понять, тем лучшим юристом он кажется. Это далеко не правда. Хороший юрист выражается ясно, просто и кратко. 
 
Любая задача, выполняемая юристом, подразумевает использование языка. Выступает ли он в суде, составляет ли документы, дает ли письменные или устные рекомендации — юрист всегда должен уметь эффективно оформлять свои мысли в слова. Лучшей подготовкой к изучению права является овладение умением излагать мысли быстро и ясно. Студент, который приступает к изучению права, уже обладая способностью быстро и четко выражать на бумаге свои идеи, имеет большое преимущество перед другими.
Джордж Бернард Шоу говорил, что все профессии представляют собой тайный сговор против непрофессионалов. Нет сомнений, что профессия юриста заработала свою репутацию благодаря неразборчивости и «загадочности» выражаемых идей. Все поколения юристов на протяжении многих веков отказывались разрешать своим клиентам просто отдать что-либо кому-либо, если это можно было оформить юридически.
Как бы то ни было, одним из основных требований к самим юристам в наши дни становится использование понятного и простого языка.
По мнению многих ученых, язык права возникает как функциональная трансформация нормативных высказываний доправового социального регулирования и представляет собой социально-исторически обусловленную систему способов и правил словесного выражения категорий, выработанных и применяемых в целях правового регулирования поведения субъектов общественных отношений. Что же мы подразумеваем под простым языком права? Простой язык права — термин, используемый многими, но смысл не всегда один и тот же. Под простым языком чаще всего подразумевается современный, стандартный, доступный для понимания и богатый идиомами язык. Хотя для некоторых термин «простой язык» означает язык, упрощенный до абсурда. Но это результат непонимания истинной природы простого языка, по крайней мере того, которым пользуются наиболее искусные сторонники этого стиля. В руках профессионалов простой язык включает в себя технические приемы лучших писателей и служит созданию правового текста, несущего в себе прямое и эффективное обращение к предназначаемой аудитории.
Чтобы понять суть простого языка права, его следует сравнить с традиционным. Как правило, правовой текст, написанный традиционным языком, демонстрирует две основные особенности — многословность и чрезмерную детализацию. Так, большинство договоров перенасыщены устаревшими словами и фразами, отличаются нелогичным порядком слов, сложными грамматическими структурами и мучительно длинными предложениями.
 Рассмотрим текст договора об аренде здания, составленного традиционным языком. По мнению некоторых специалистов, именно эти договоры содержат все то плохое, что есть в традиционном языке права. Предположим, ваша цель — включить в соглашение пункт об обязанности арендатора отремонтировать арендуемое здание. Вы можете написать: «Арендатор должен производить текущий ремонт здания». С юридической точки зрения этого достаточно. Определение понятия «здание» будет непременно содержаться в одной из частей договора. Нет необходимости перечислять различные составляющие здания, потому что используемое понятие «здание» включает все части здания. Также нет необходимости уточнять понятие «текущий ремонт», так как это обычное русское словосочетание, неоднократно описанное в специальной литературе. Однако сравним предложение «Арендатор должен производить текущий ремонт здания» с тем, что мы находим в одном договоре: «Арендатор должен тогда, там и так часто, как того требуют обстоятельства, хорошо и полностью… производить ремонт, обновлять, восстанавливать,  сохранять, поддерживать, обслуживать, содержать в исправности, прочищать, промывать, очищать, застеклять, устранять неисправности и содержать здание и каждую его часть… и все полы, стены, колонны, крышу, тенты, лифты и эскалаторы… шахты, лестницы, канализацию, коллекторы, кабельные каналы связи, дымоход, водопроводные трубы, провода, кабели, водосточные желоба и другие трубы, резервуары, цистерны, насосы и другие водяные и санитарные аппараты в должном состоянии с осуществлением всех необходимых улучшений…»
Это пример использования большого количества слов, усложняющих восприятие смысла, утяжеляющих грамматическую структуру предложения в гораздо большей степени, чем необходимо. Возможно, многословность была продиктована желанием сторон договора быть юридически точными. Если так, то им это не удалось, потому что содержание именно этого пункта договора может стать впоследствии предметом судебного разбирательства. Данный пример демонстрирует одно из ярких заблуждений сторонников традиционного языка права, утверждающих, что сложный, а порой запутанный традиционный стиль точнее современного простого языка права.
Можно сказать, что мы, юристы, не пишем на простом языке: используем восемь слов, чтобы сказать то, что можно выразить двумя; употребляем загадочные фразы, когда говорим банальности. Стараясь быть точными, мы становимся многословными. Стараясь быть осторожными, мы становимся говорливыми. Наши предложения запутанны, фразы вплетены в придаточные предложения, включенные в другие придаточные предложения, отчего взгляды наших читателей тускнеют, а умы цепенеют.
В результате мы получаем стиль, который, согласно мнению одного ученого, обладает четырьмя очевидными характеристиками: он «многословен, неясен, напыщен и скучен»[1].
Критика языка права — явление не новое. Во многих развитых странах проблемами языка права занимаются давно и небезуспешно — в отличие от России, где этим стали заниматься сравнительно недавно. Так, в конце XVI века английский судья решил продемонстрировать свое отношение к особенно многословному документу, состоящему из 120 страниц и подшитому к одному из дел. Сначала судья приказал вырезать дыру насквозь в центре документа. Затем заставил человека, написавшего документ, протиснуть свою голову в эту дыру, и несчастного водили по всему зданию суда, чтобы его видели все посетители. В 1817 году Томас Джефферсон жаловался, что в процессе написания законов его коллеги юристы «использовали то и дело слова “сказанный” и “вышесказанный” и повторяли одно и то же по два-три раза так, что никто, кроме юристов, не мог распутать этот стиль и выяснить, что все это значит…»[2].
Некоторые судьи туманно излагают свои мысли, лучшие же говорят и пишут ясно и просто. Стиль изложения Лорда Деннинга, одного из наиболее выдающихся судей, отличается сжатостью и доступностью. Одно из его заключений начинается со слов: «Это произошло 19 апреля 1964 года. В Кенте было время колокольчиков»[3]. Другое: «Бродчок — одна из наиболее приятных деревушек в Англии. Старик Герберт Банди, ответчик, был там фермером»[4]. Сравним это с более привычным типом судебных документов: «При таких обстоятельствах следует признать, что вывод суда о правомерном использовании обществом льгот по налогу на содержание жилищного фонда и объектов социально-культурной сферы, а также по целевому сбору на содержание милиции сделан по неполно выясненным обстоятельствам дела, не соответствует этим обстоятельствам, в связи с чем принятое решение недостаточно обосновано, а дело в указанной части подлежит передаче на новое рассмотрение в суд первой инстанции». Стиль Лорда Деннинга, возможно, менее информативен, но приятен для специалистов, привыкших к скучному стилю юридических документов.
В средневековой Англии, когда французский был языком аристократии, он также служил языком судопроизводства, назывался «правовой французский» и оставался языком юридических документов вплоть до ХVII века. Выходит, Англия лишь несколько столетий назад избавилась от доминирования французского языка в сфере языка права. «Правовой французский» в наиболее поздний период представлял собой странное смешение французского, латинского и английского языков, и документы, составленные на нем, современному читателю кажутся весьма странными. Некоторые французские фразы используются в современном английском языке права. Произношение часто отличается от современного французского, однако это не всегда является результатом незнания юристов. Во многих случаях здесь сохраняется норманнское произношение, которого уже нет в современном французском языке.
Большинство латинских фраз вошло в английский язык права в ХIХ веке как результат возросшего в тот период интереса к римскому праву и повсеместного знания латинского среди судей и юристов. Латинские слова произносятся юристами так, как если бы они были английскими, что отличается от вариантов, распространенных среди филологов-классиков. Так, юристы сохраняют более древнюю английскую версию слова «Цезарь» («Caesar»), которая вошла в употребление задолго до того, как филологи предложили вариант «Кесарь» («Kaisar»).
Как бы то ни было, использование латинских фраз постепенно сходит на нет. Применение латинского языка может иногда затемнять четкую идею, придавая глубокомысленность и официальность мысли, которая, если ее выразить разговорным языком, окажется невыносимо банальной, а порой даже неверной. Латинские фразы допустимы, если значение их очевидно. В ином случае правильней выражать свои мысли на том языке, на котором составлен весь документ. Если же на этом языке они звучат недостаточно впечатляюще, возможно, проблема заключается в самих мыслях. Шотландский судья как-то сказал о латинской фразе «Res ipsa loquitur» («Факт говорит за себя»): «Если бы эта фраза была не на латинском, никто бы не назвал ее принципом. Дни, когда мы канонизировали латинские фразы, ушли в прошлое»[5]. Как ни странно, это было сказано еще в 1923 году.
В Америке стиль языка права долго оставался предметом насмешек, но в 70-х годах XX века было начато его реформирование: несколько законодательных органов провели законы, в соответствии с которыми такие документы, как страховые полисы и договоры с потребителями, должны быть написаны ясным и общедоступным языком. Банки, предприятия и другие сферы бизнеса обнаружили, что документы, написанные понятным языком, уменьшают расходы и увеличивают прибыль. Например, изложенная ясным языком гарантия производителя автомобилей может помочь в повышении продаж, а понятный язык договора займа может минимизировать дорогостоящее для кредитора невыполнение обязательств со стороны заемщика. Доступные для понимания формы документов, предлагаемые в госучреждениях, сокращают количество времени, которое тратится служащими данных учреждений на ответы озадаченным гражданам.
В России исследования по проблемам языка права носят в своей основе теоретический и бессистемный характер и в большей мере посвящены языку закона. Конечно, существуют работы, которые содержат практические выводы и предложения по совершенствованию языка правовых актов, по правилам и способам использования правовой терминологии и т. п., но действительно практического применения они, к сожалению, не находят. Радует то, что в России исследования языка права перешли на качественно иной уровень: ими заинтересовались группы ученых, которые всесторонне стали заниматься правовым языком. Так, в декабре 2002 года в городе Рязани был проведен Государственной думой Федерального собрания Российской Федерации совместно с Советом Европы и Рязанской областной думой международный семинар «Оценка законов и эффективности их принятия» с участием ведущих российских и зарубежных ученых. На нем были затронуты вопросы законотворчества, и особое место в обсуждении было отведено языковому оформлению законодательных актов.
Другой пример. В 2002 году ФАС Северо-Западного округа при содействии Совета судей Российской Федерации, Союза юристов России были подготовлены и изданы практические рекомендации по оформлению судебных актов «Язык и стиль судебных документов» (в 2003 году вышло в свет второе, переработанное, издание), которые носят прикладной характер и направлены на оказание помощи при составлении судебных документов[6]. Приведенные примеры свидетельствуют о том, что проблемами правового языка стали интересоваться интенсивнее, и это выражается как в представительном обсуждении проблемы, так и в выработке конкретных решений, претворяющихся в реальную жизнь.
В настоящее время в исследованиях и рекомендациях по вопросам языка права указывается, что правовому языку следует быть понятным, точным и кратким. Эта ясность необходима не только для понимания языка, но и для единообразного его использования. Стиль языка правовых текстов не должен отличаться от обычного стиля письменного языка хорошо образованного человека, если на то нет веских причин. Качественно написанный юридический документ никогда не звучит так, будто он составлен юристом.
Иными словами, хороший стиль языка правовых документов — простой стиль. От других его отличает в первую очередь выбор слов: отсутствие архаизмов, туманных абстракций, а также таких слов и словосочетаний, как «ранее отмеченный», «вышесказанный», «нижеследующий». Особое внимание следует уделять порядку слов в предложении, избегая больших промежутков между подлежащим и сказуемым, между сказуемым и дополнением. Не должно оставаться сомнений по поводу того, кто совершил действие и по отношению к кому. Предпочтительней использовать активный залог глаголов. Предложения по возможности должны содержать лишь одну основную мысль.
Движение в пользу использования ясного языка вносит изменения в саму юридическую профессию. Большинство юридических университетов сегодня обучают простому языковому стилю при составлении документов и подготовке речей. Судебные процессуальные нормы меняют с целью, чтобы юристам и судьям было проще их выполнять. Практикующие юристы с готовностью вновь садятся на студенческую скамью для прохождения дополнительных юридических курсов обучения ясной манере письма.
В этой сфере юридическая специальность прогрессирует, однако победа еще не одержана. Слишком много студентов-выпускников сообщают, что доступный для понимания стиль языка права, преподаваемый им в университете, неприемлем с точки зрения их работодателей — юристов старшего поколения. Как результат, слишком много клиентов-собственников выходят из офиса юриста с документами, в которых решительно ничего не понимают. Слишком много людей лишь бегло просматривают, а еще хуже — игнорируют договоры об открытии банковских счетов, об аренде помещений, контракты с сотовыми компаниями, долговые обязательства, предпочитая положиться на честность и милость составителей документов, чем бороться с запутанной юридической прозой.
Несомненно, роль научного сообщества каждого государства заключается в улучшении качества языка права и доступности его широким слоям населения. Думается, что происходящие в данном направлении процессы приведут к качественным изменениям не только правовых текстов, но и всей общественной жизни, которую они регулируют.
 
Библиография
1 Mellinkoff D. The Language of the Law 23 (Little, Brown 1963).
2 Letter to Joseph C. Cabell (Sept. 9, 1817), reprinted in 17 Writings of Thomas Jefferson 417-18 (A. Bergh ed. 1907).
3 Hinz v. Berry [1970] 2 Q.B. 40 at 42 (C.A.).
4 Ibid.
5 Lord Shaw of Dunfermline in Ballard v. North British Ry. Co., [1923] S.C. 43 at 56 (H.L. Scot.).
6 См.: Язык и стиль судебных документов: Практические рекомендации по оформлению судебных актов: Словарь терминов и словосочетаний. «Клише» формулировок. Краткий грамматический справочник / Сост. Е.П. Попова. — СПб., 2002.