Процессуальная дееспособность несовершеннолетних в российском уголовном процессе

УДК 343.121.5
 
Е.В. МАРКОВИЧЕВА,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и уголовного процесса, декан юридического факультета Орловского государственного университета
 
Статья посвящена отдельным проблемным вопросам процессуальной дееспособности несовершеннолетних в рамках уголовного судопроизводства. Анализируются теоретические проблемы, возникающие в связи с содержательной неоднозначностью понятия «несовершеннолетний», ставится вопрос о необходимости изучения возможностей расширения процессуальной дееспособности несовершеннолетних в российском уголовном процессе.
 
Article is devoted problems of remedial capacity of minors in criminal proceedings. The essence of concept «minor» is analyzed, the attention to the question on necessity of studying of possibilities of expansion of remedial capacity of the minor in the Russian criminal trial is brought.
 
Российский законодатель установил дифференцированный порядок уголовного судопроизводства в отношении несовершеннолетних. В основе такого подхода лежит восприятие несовершеннолетнего как субъекта, права которого в силу его ограниченных возрастных особенностей не могут быть обеспечены в полном объеме при применении общего порядка уголовного судопроизводства.
Исторически так сложилось, что в течение длительного периода времени специфика правового статуса несовершеннолетних, в том числе и в рамках уголовного судопроизводства, не находила своего отражения в законодательстве или судебной практике. Это объясняется в первую очередь тем, что на протяжении столетий детство не рассматривалось как особый период в жизни человека. И уж тем более речь не шла об охранительной направленности всего социального взаимодействия по отношению к несовершеннолетним. Период взросления на протяжении долгих веков происходил гораздо быстрее, чем в настоящее время, так как человек считал необходимым как можно раньше повысить свой социальный статус. При этом родители всячески старались сократить период детства, например, за счет ранних браков. В итоге восприятие детства как какого-то неудачного, промежуточного периода жизни породило отношение к несовершеннолетним как к «маленьким взрослым», в связи с чем длительное время уголовное преследование несовершеннолетних осуществлялось по тем же правилам, что и для взрослых.
Примечательно, что на протяжении человеческой истории возраст наступления совершеннолетия не соответствовал возрасту наступления юридической ответственности, что во многом зависело от исторических и культурных особенностей различных цивилизаций и государств. Оперируя понятиями «ребенок» и «несовершеннолетний» по классификации Ж.-Л. Бержеля, мы имеем дело с «гибким понятием», или «понятием с изменяющимся содержанием»[1]. Наличие этих понятий нельзя рассматривать как достоинство или недостаток, а скорее их надо воспринимать как необходимый атрибут законодательной техники. «Право не может обойтись без этих эластичных концептов, потому что оно институировано для подчинения живой материи некоему порядку и, соответственно, должно воспроизводить пластичные формы реальной жизни; сделать это право может только благодаря существованию дефиниций с широким значением, которые не следует, как иногда случается, путать с недостаточно четко определенными дефинициями»[2]. Уточнение и конкретизация подобных терминов происходят уже в определенных контекстных рамках.
В российском праве понятие «несовершеннолетний» присутствует во многих отраслях и имеет свою специфику применительно к предмету правового регулирования. Под общеюридический термин «несовершеннолетний» попадает «тот, кто не достиг определенного возраста, с которым закон связывает его полную гражданскую дееспособность, т. е. возможность реализовать в полном объеме предусмотренные Конституцией и другими законами страны субъективные права, свободы и юридические обязанности»[3]. Как правило, в международных нормативных актах возраст совершеннолетия установлен в 18 лет, однако в национальном законодательстве ряда стран этот возраст может быть снижен либо увеличен. Данное понятие имеет особенности контекстного употребления и тогда, когда речь идет о разных отраслях права, в которых установлены свои, специфичные, подгруппы несовершеннолетних, наделенных особыми правами и обязанностями в правоотношениях.
Понятие «несовершеннолетний» следует рассматривать не как продукт международного права, а скорее как порождение национальных законодательств, которые в то же время используют и различные синонимы данного термина (ребенок, подросток, ограниченно дееспособный и др.). Так, международная Конвенция о правах ребенка (принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20.11.1989) использует термин «ребенок», под которым понимается «каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку, он не достиг совершеннолетия ранее» (ст. 1). Понятие «несовершеннолетний» присутствует в международных документах, преимущественно затрагивающих сферу судопроизводства[4].
В связи с этим заслуживает внимания позиция Ю.Р. Орловой, полагающей, что «термин “несовершеннолетний”, несмотря на сложную, междисциплинарную структуру и частое применение как в разноотраслевом законодательстве, так и в специальной литературе, до настоящего времени не имеет универсального законодательного определения»[5]. На наш взгляд, именно сложный характер данной категории и разветвленное отраслевое деление российской системы права не позволяют выработать универсальное межотраслевое определение несовершеннолетнего. И вполне логичным является то, что каждая отрасль, в зависимости от специфики регулируемых ею общественных отношений, корректирует и уточняет данное понятие.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство не раскрывают значение и сущность понятия «несовершеннолетний». Очевидно, это продиктовано стремлением законодателя как раз выработать единый общепризнанный подход к определению данной категории. Однако применительно к уголовному процессу данная задача усложняется по причине отсутствия в ст. 5 УПК РФ пункта, раскрывающего понятие «несовершеннолетний». Это объясняется определенной подвижностью возрастных границ несовершеннолетия применительно к различным субъектам уголовного процесса. В частности, если речь идет о подозреваемом, обвиняемом или подсудимом, то несовершеннолетие ограничивается возрастными рамками от 14 до 18 лет. В случае с несовершеннолетними свидетелями или потерпевшими нижняя возрастная граница может быть существенно ниже.
Долгое время в уголовном процессе наряду с термином «несовершеннолетний» употреблялось и понятие «малолетний», которое исторически для русского права является более ранней терминологической конструкцией. В то же время законодательство не проводило четкого разграничения данных терминов, употребляя их в зависимости от контекста[6].
Современное российское уголовно-процессуальное законодательство не использует термин «малолетние». Фактически он сохранился только в гражданском праве. В уголовном же процессе понятие «малолетний» оказалось поглощенным более широким понятием — «несовершеннолетний». Часто под малолетним понимается лицо, не достигшее к моменту совершения преступления возраста уголовной ответственности[7]. Речь при этом идет о 14-летнем возрасте.
Несовершеннолетние в уголовном процессе условно могут быть подразделены на три категории:
— не достигшие низшего порога уголовной ответственности, т. е. лица до 14 лет;
— несовершеннолетние в возрасте от 14 до 16 лет;
— несовершеннолетние в возрасте от 16 до 18 лет.
Подчеркнем, что такое деление является условным, но в ряде случаев оно позволяет более четко обозначить специфику производства по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего.
Для правового статуса несовершеннолетних характерны нестабильность, недостаточно эффективная социально-правовая защищенность, отсутствие надежных гарантирующих государственных механизмов. Неслучайно разрыв между правоспособностью и дееспособностью связан с таким свойством человека, как взросление и постепенное приобретение определенных психических качеств. Если правоспособность представляет собой «своеобразное “право на право”, является одной из разновидностей субъективного права и не может существовать вне соответствующего поведения его обладателя и всех остальных иных субъектов»[8], то дееспособность связана именно со способностью лица самостоятельно осуществлять субъективные права и обязанности. Процессуальная дееспособность несовершеннолетнего предполагает наличие способности самостоятельно осуществлять процессуальные права и нести процессуальные обязанности.
Дееспособность несовершеннолетних в уголовном процессе иногда не без основания характеризуют как относительную уголовно-процессуальную дееспособность[9]. К сожалению, в науке уголовного процесса вопросы право- и дееспособности несовершеннолетних изучены гораздо слабее, чем, например, в гражданском или гражданско-процессуальном праве. В различных исследованиях внимание в основном уделялось некоторым аспектам ограниченности, частичности процессуальной дееспособности несовершеннолетних, а также невозможности несовершеннолетнего в полном объеме самостоятельно реализовать правомочия по защите своих прав[10]. Основанием для изменения правового статуса несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого) и формирования его уголовно-процессуальной правосубъектности в первую очередь будет выступать достижение несовершеннолетним субъектом возраста уголовной ответственности на момент совершения инкриминируемого ему противоправного деяния.
В последнее время все чаще высказываются мнения относительно сближения цивилистического и уголовно-процессуального статуса несовершеннолетнего. В частности, авторы учебного пособия «Ювенальное право» говорят о необходимости изучения вопросов эмансипации несовершеннолетних, приобретения ими статуса совершеннолетнего лица в связи с вступлением в брак в контексте их влияния на уголовно-процессуальный статус несовершеннолетнего[11]. На наш взгляд, данный вопрос действительно требует достаточно глубокого осмысления и изучения. Безусловно, что ни в коей мере недопустимо простое заимствование из сферы частного права и привнесение этой «расширенной правосубъектности» в область публичного права. Правоотношения, регулируемые в сфере частного и публичного права, значительно отличаются друг от друга. В то же время нельзя не отметить, что в современном мире наблюдается достаточно устойчивая тенденция расширения прав несовершеннолетних и в сфере публичного права. За расширение процессуальной дееспособности несовершеннолетних выступает и Европейский суд по правам человека, полагающий, что заявителем может быть человек, не обладающий полной гражданской дееспособностью. Поэтому, в частности, Европейский суд по правам человека отрицательно относится к российским нормам, лишающим несовершеннолетнего возможности быть самостоятельным субъектом уголовного процесса. При этом отмечается, что интересы законного представителя могут вступать в существенные противоречия с интересами несовершеннолетнего. К настоящему времени Европейский суд по правам человека признал, что согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года несовершеннолетний имеет право сам обращаться с заявлением в суд.
Дееспособность лица в уголовном процессе обусловлена не только определенным уровнем психофизиологического развития, но и требует достижения особого уровня социальной зрелости. Это предполагает достаточно развитую волевую саморегуляцию поведения, способность к осуществлению определенных действий процессуального и непроцессуального характера, связанных с защитой своих прав. При этом обращает на себя внимание, что в подростковом возрасте снижен порог возбудимости нервной системы, ослаблены процессы торможения и преобладают процессы возбуждения, дезинтегрированы «реакции подростка на воздействие внешних раздражителей»[12].
Закономерным является вопрос о том, с какого момента начинается уголовно-процессуальная дееспособность несовершеннолетних. Вполне будет логичным считать началом такой дееспособности момент включения несовершеннолетнего в качестве одной из сторон уголовно-процессуального отношения, а ее окончанием — именно момент прекращения данного правоотношения.
Принцип повышенной защиты несовершеннолетнего в уголовном процессе основан в том числе и на ограниченных возможностях несовершеннолетнего субъекта в осознании характера и значимости различных процессуальных, в частности следственных, действий. В связи с этим заслуживает внимания точка зрения С.Б. Мартыненко, считающего, что к несовершеннолетнему подозреваемому или обвиняемому применима опровержимая презумпция их частичной уголовно-процессуальной дееспособности. Эта презумпция может быть опровергнута «при наличии данных об отставании их в психическом развитии, влекущем невозможность привлечения к уголовной ответственности»[13].
На наш взгляд, актуальной теоретической проблемой является как раз не выработка единого определения для понятия «несовершеннолетие» (о чем нередко ратуют и ученые и практики), а скорее разработка вопросов уголовно-процессуальной право- и дееспособности несовершеннолетних участников уголовного процесса. Необходимо учитывать и то, что, хотя процессуальный статус несовершеннолетних подозреваемых, обвиняемых или подсудимых напрямую регулируется нормами уголовно-процессуального законодательства, косвенно он находится под воздействием целого ряда норм уголовного права. Как совершенно справедливо отмечает Н.В. Солонникова, «краеугольным камнем в вопросе создания эффективной системы средств обеспечения прав и защиты интересов несовершеннолетних участников уголовного судопроизводства является теоретическая разработка института уголовно-процессуальной дееспособности»[14]. Это позволит перейти от фрагментарного, «лоскутного» регулирования правового положения несовершеннолетних в уголовном судопроизводстве к выработке четких принципов реализации процессуальной дееспособности несовершеннолетних в уголовном процессе.
 
Библиография
1 Бержель Ж.-Л. Общая теория права. — М., 2000. С. 348.
2 Там же.  С. 350.
3  Мельникова Э.Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии. — М., 2000. С. 11.
4 См., например: Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила) (приняты 29.11.1985 резолюцией 40/33 на 96-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН); Руководящие принципы Организации Объединенных Наций для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские руководящие принципы) (приняты 14.12.1990 резолюцией 45/112 на 68-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН); Правила Организации Объединенных Наций, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы (приняты 14.12.1990 резолюцией 45/113 на 68-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН).
5 Орлова Ю.Р. Особенности расследования и предупреждения преступлений несовершеннолетних. — М., 2006. С. 8.
6 См., например: Галимов О.Х. Малолетние лица в уголовном судопроизводстве. — СПб., 2001. С. 13.
7 Словарь основных уголовно-процессуальных понятий и терминов / Сост. А.М. Баранов, П.Г. Марцифин. — Омск, 1997. С. 32.
8  Поляков А.В. Общая теория права: Учеб. — СПб., 2004. С. 767.
9 См., например: Пономарев И.Б. Правоспособность и дееспособность как предпосылки уголовно-процессуальных отношений // Советское государство и право. 1971. № 6. С. 112.
10 См., например: Мартыненко С.Б. Представительство несовершеннолетних на досудебных стадиях уголовного процесса: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — СПб., 2000. С. 15.
11 См.: Ювенальное право: Учеб. для вузов / Под ред. А.В. Заряева, В.Д. Малкова. — М., 2005.
12 Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология: Учеб. для вузов. — М., 1998. С. 316.
13 Мартыненко С.Б. Указ. раб. С. 15.
14 Солонникова Н.В. Проблемы процессуальной дееспособности несовершеннолетних в уголовном судопроизводстве (досудебное производство): Автореф. дис. … канд. юрид. наук. — Краснодар, 2008. С. 4.