Роль и значение правопонимания на стадиях возникновения правоотношений и реализации прав и обязанностей в рамках правоотношений

УДК 340.1
О.Ю. ПЕРОВ
 
Правопонимание — это на сегодняшний день одна из наиболее изучаемых категорий в российской теории права. Однако, как правило, исследуется теоретический аспект данного понятия. По нашему мнению, правопонимание обладает также и практическим смыслом, имея определенное значение и играя немаловажную роль на всех стадиях правового регулирования. С целью максимально раскрыть именно практический смысл правопонимания, в рамках настоящей статьи будет рассмотрено его значение только на второй и третьей стадиях правового регулирования (возникновение правоотношений и реализация прав  и обязанностей в рамках правоотношений).
 
Стадия возникновения правоотношений на основе юридических фактов характеризуется такими свойствами, как наличие специальных фактических условий, жизненных обстоятельств, при наступлении которых устанавливается правовая связь между субъектами права в форме правоотношений. Причем данная правовая связь в ряде случаев — это желаемый результат правомерных действий субъектов права, а в других случаях — негативное последствие для лиц, осуществивших противозаконные деяния.
Независимо от того, какие это правоотношения (регулятивные либо охранительные), они являются, как правило, волевыми. Возникновение или стремление избежать правоотношений обусловлено свободой воли субъекта права, его желаниями, целями и мотивами. Волевыми правоотношения являются в том смысле, что субъект права предпринимает определенные действия, чтобы они были установлены или не возникли. Правопонимание субъекта права обусловливает не только его желание вступить (либо не вступать) в те или иные правоотношения, но и признание субъектом за такими отношениями качества правовых. Имеются в виду те ситуации, когда субъект права является представителем социальной группы (преступное сообщество, этническая или национальная группа, секта и т. д.), в пределах которой действуют свои социальные нормы, регуляторы. Членство в той или иной группе может непосредственно воздействовать на правопонимание такого субъекта, причем влияние группы может оказаться специально направленным на формирование нужного для нее «квазиправопонимания». В таких сообществах правопонимание индивида может заключаться в признании в качестве права не правовых норм, содержащихся в законах или в иных формах права, а социальных норм, существующих внутри группы. И здесь включенность субъекта в правовое регулирование будет зависеть от того, кто именно станет субъектом будущих отношений. Если субъектами будут члены одной социальной группы, то возможно, что стороны постараются вступить в «правоотношения», которые признаются таковыми только внутри данной группы, но отнюдь не обществом и государством в целом. А если такие отношения будут признаны правовыми со стороны государства, то приоритет в их регулировании для указанных лиц будут иметь не правовые нормы, а нормы, признаваемые такими лицами и для них являющиеся «подлинно» правовыми. Если же субъекты — не члены одного сообщества, то возможны два варианта развития отношений: заключение официально признанных правоотношений и возникновение отношений, которые будут регулироваться социальными нормами одного или другого сообщества, а может и обоих. Исключение составит только один вид правоотношений — охранительное правоотношение, т. е. если член социальной группы совершит правонарушение, то независимо от его воли наступит соответствующее охранительное правоотношение, где он станет субъектом.
Правопонимание имеет значение и при установлении правоотношений, признанных официальным правом. Установить правоотношения (регулятивные) — это выполнить обязательные требования, предписанные правом для подобного вида правоотношений: необходимо согласовать существенные и несущественные (по желанию сторон) условия таких правоотношений и осуществить для этого определенные действия.
Согласование условий может производиться как одним субъектом права (односторонние правоотношения), так и несколькими (двусторонние и многосторонние правоотношения). Наиболее интересным процесс согласования представляется именно для будущих двусторонних или многосторонних правоотношений, поскольку необходимо достичь согласия между несколькими субъектами права. Процесс учитывания и закрепления тех или иных условий в рамках конкретного правоотношения обусловлен наличием у стороны: правомерных
желаний и мотиваций, чтобы действительно такие правоотношения возникли, соответствовали правовым нормам и максимально защищали ее интерес, способствуя достижению определенного результата; неправомерных желаний, чтобы получить выгоду для себя путем обмана, мошенничества и т. д. Учитывание тех или иных правовых требований, согласование тех или иных условий и необходимость осуществления определенных действий обусловливаются теоретическими и практическими знаниями и опытом лица в правовой сфере, в основе которых лежит профессиональное или практическое правопонимание. Именно такое правопонимание, формирующееся под воздействием права, позволяет субъекту ориентироваться в правовой сфере и принимать верные решения согласно установленным в этой сфере правилам. Воздействие права сегодня характеризуется вариативностью форм проявления. «Известно, что современный юрист вынужден действовать в условиях существования нескольких источников норм права. При желании их можно насчитать до десятка, причем зачастую не согласованных друг с другом»[1]. При наличии таких обстоятельств правопонимание — это результат некоего складывающегося или уже сложившегося представления о праве как о едином целом. На его основе осуществляется мониторинг  правовых форм, смысл которого заключается в следующем: необходимо изучить те или иные проявления права, дабы понять, что надо предусмотреть, а что — нет, стоит ли вступать в правоотношения или следует отказаться. Причем такое изучение и выявление права осуществляется «с учетом всего ценного, что имеется в разных подходах к праву, получившего свое признание в науке и в юридической практике и нашедшего в определенной мере законодательное закрепление»[2]. Верность и адекватность правопонимания реалиям правовой сферы может укрепиться, подтвердиться либо быть опровергнута в зависимости от уровня правомерности, логичности и обоснованности уже возникших правоотношений и от  достижения правового результата, который был в них заложен, следовательно, в дальнейшем — дифференцироваться и изменяться. «Наши знания о праве и нравах постоянно пополняются за счет единичных случаев, которые их предопределяют, и причем продуктивно»[3].
Рассмотрим следующие примеры. При заключении договора поручительства представляется необходимым согласовывать такое несущественное условие, как срок поручительства, если сторонами установлен срок обеспечиваемого обязательства более года, поскольку это влияет на объем прав кредитора и обязанностей поручителя. Правильность согласования такого условия определяет момент прекращения поручительства. В ст. 367 ГК РФ содержатся следующие положения в отношении данного условия: «Поручительство прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства…» (п. 1); «Поручительство прекращается по истечении указанного в договоре поручительства срока, на который оно дано. Если такой срок не установлен, оно прекращается, если кредитор в течение года со дня наступления срока исполнения обеспеченного поручительством обязательства не предъявит иска к поручителю» (п. 4). Таким образом, на основе данных норм могут быть предусмотрены следующие варианты прекращения поручительства и, соответственно, срока, в течение которого оно действует:
— поручительство действует до полного исполнения сторонами обязательств по основному договору, в обеспечение которого заключен договор поручительства;
— четко указан срок действия поручительства: его начало и конец;
— срок поручительства не указан и, значит, используются правила п. 4 ст. 367 ГК РФ.
Однако анализ судебной практики показывает, что «условие договора о действии поручительства до фактического исполнения обеспечиваемого обязательства не может рассматриваться как устанавливающее срок действия поручительства, поскольку не соответствует требованиям статьи 190 Кодекса»[4]. Значит, вариант первый о сроке действия договора поручительства фактически соответствует третьему варианту. Следовательно, установить срок договора поручительства более одного года возможно только при непосредственном его отражении в виде конкретной даты или периода (договор поручительства действует в течение 2 лет с момента подписания). Подобный вывод можно сделать лишь в случае понимания права не только как закона, но и как необходимости учитывания требований, которые могут содержаться в судебной практике, т. е. при правопонимании ином, чем нормативное или позитивистское.
Положения, закрепленные в судебной практике, могут, например, непосредственно влиять на признание юридических фактов действительными или недействительными. Таким образом, основная задача правопонимания на стадии возникновения правоотношений — отследить всевозможные проявления права и сделать вывод о том, какие требования являются правовыми и какие необходимо соблюсти, иначе их несоблюдение может повлечь ничтожность или оспоримость юридического факта. Например, в отношении договора ипотеки здания или сооружения ГК РФ предусматривает следующее правило: «Ипотека здания или сооружения допускается только с одновременной ипотекой по тому же договору земельного участка, на котором находится это здание или сооружение, либо принадлежащего залогодателю права аренды этого участка (п. 3 ст. 340)». Если все же такой договор-сделка будет заключен (без ипотеки земельного участка), то будет ли он признан ничтожным? И как быть в ситуации, если залогодатель на момент заключения договора об ипотеке не обладает правом собственности или правом аренды на земельный участок? Ответы на поставленные вопросы содержатся в п. 45 постановления Пленума ВС РФ № 6, Пленума ВАС РФ № 8 от 01.07.1996 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», где указано, что «данное правило подлежит применению в случаях, когда лицо, выступающее в роли залогодателя здания или сооружения, является собственником или арендатором соответствующего земельного участка. Если такое лицо по договору ипотеки передает в залог только здание или сооружение, а земельный участок либо право его аренды не является предметом залога, такой договор должен считаться ничтожной сделкой (статья 168 (ГК РФ. — О.П.). В остальных случаях, когда залогодатель здания или сооружения не является собственником или арендатором земельного участка, договор ипотеки не может считаться не соответствующим законодательству на основании пункта 3 статьи 340 Кодекса (ГК РФ. — О.П.)».
Рассмотренные выше примеры подтверждают, что правовое регулирование заставляет субъектов права (и прежде всего, в лице практикующих юристов) при намерении установить правовые отношения изучать весь массив форм права и рассматривать, в частности, судебную практику в качестве носителя обязательных правовых требований. Правовое регулирование тем самым формирует правопонимание в сторону расширения «координат» права.
Правопонимание выступает также основой в поиске компромисса между сторонами одного правоотношения (как на стадии возникновения правоотношения, так и на стадии реализации прав и обязанностей в рамках этого правоотношения). Совпадение правопонимания сторон обусловливает более легкое, взаимосогласованное и быстрое прохождение процесса коммуникации, согласования интересов в рамках конкретного правоотношения, поскольку сторонам не приходится спорить о том, какие требования являются правовыми и их надо соблюдать, а какие — нет.
Подобные ситуации действительно можно наблюдать в юридической практике. В соответствии с абзацем третьим ст. 26 Федерального закона от 02.12.1990 № 395-1 «О банках и банковской деятельности» (далее — Закон  № 395-1) справки по операциям и счетам юридических лиц и граждан, осуществляющих предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, выдаются кредитной организацией органам внутренних дел при осуществлении ими функций по выявлению, предупреждению и пресечению налоговых преступлений. Однако закон не содержит исчерпывающего перечня информации, которая должна и может быть отражена в такой справке. Между тем настоящий объем информации должен быть обозначен точно, так как, с одной стороны, в случае разглашения банком сведений, составляющих банковскую тайну, клиент, права которого нарушены, вправе потребовать от банка возмещения причиненного ущерба (п. 3 ст. 857 ГК РФ, а также абзац десятый ст. 26 Закона № 395-1), а с другой — неточность в указанном вопросе позволяет органам внутренних дел запрашивать информацию, которая явно не входит в этот перечень (например, информация о сотрудниках кредитной организации, которые обслуживали те или иные расчетные счета, принадлежащие проверяемому клиенту; информация о специалистах, которые устанавливали систему «Клиент—Банк»; копии документов, подтверждающих осуществление операций по счету, хотя они могут быть предоставлены исключительно в порядке производства выемки или обыска — статьи 182, 183 УПК РФ). Настоящие противоречия в Нижегородской области в свое время были разрешены письмами ГУВД Нижегородской области и ГУ ЦБ РФ по Нижегородской области, которые определили перечень информации, содержащейся в рамках справки по операциям и счетам, а также были названы должностные лица, по запросам которых предоставляется такая информация. Письмами был установлен порядок производства подобных действий, который был воспринят как органами внутренних дел, так и кредитными организациями Нижегородской области. Таким образом, письма, о нормативности которых можно спорить, были оценены как предписания, носящие общеобязательный, правовой характер. Объясняется это тем, что одна из основных задач правопонимания субъекта в правоотношениях — это поиск всевозможных правовых регуляторов, которые облегчают процесс согласования интересов и нахождения компромисса и придают правоотношениям характер устойчивости, действительности и защищенности, так как «…цель всякого взаимопонимания, всякого понимания есть достижение согласия в том, что касается самого дела»[5].
Сегодня правопонимание в правовом регулировании — это динамично развивающееся представление о праве, которое формируется под сложным его воздействием. Так, например, В.А. Козлов говорит о том, что практика обусловливает процесс правопознания и сказывается на правопонимании[6]. Правопонимание осуществляется в процессе участия субъекта права (лично или через своего представителя, как правило юриста-практика) в правовом регулировании. Как отмечает В.Г. Графский, «практикующий юрист занят не только фактическим применением права, но в какой-то мере также уяснением его смысла и духа, которое невозможно без общих или специализированных профессиональных знаний о данной отрасли права или правовой системе нации в целом»[7]. В свою очередь уровень устойчивости и изменчивости профессионального правопонимания — это индикатор отлаженности правового регулирования и согласованности форм права. Судя по многообразию и противоречивости возможных вариантов правопонимания, правовое регулирование в настоящее время, видимо, нельзя считать максимально отлаженным.
Вышеизложенное в определенной степени опровергает мнение о том, что нормативное правопонимание присуще практикующим юристам, а также ученым — представителям отраслевых юридических дисциплин. Такую позицию объясняют следующим образом: сторонники нормативного подхода ставят во главу угла действующие правовые нормы — законодательство и другие акты, а ими и руководствуется каждый юрист-практик в своей повседневной деятельности. Настоящее утверждение можно признать верным только с определенной долей условности. По мнению Р.А. Ромашова, «современное российское право представляет собой комплексную категорию, элементами которой являются: юридическая наука, законодательство, юридическая практика (правотворчество, применение и охрана права)»; «при этом приходится констатировать, что названные сегменты порой не только не соответствуют друг другу, но и вступают в открытое противоречие»[8]. В свою очередь В.М. Розин говорит о том, что «юристы могут по-разному понимать “реальность права”, т. е. что собой право представляет… Одни, говоря о праве, имеют в виду только строгое следование закону. Другие, по сути, еще сохраняют и воспроизводят социалистическое правосознание. Третьи под правом понимают нечто напоминающее западное право. Четвертые, помимо законов, апеллируют к идее справедливости… Легко понять, что различное понимание права может обусловить и различную трактовку юристами фактов и событий. В-четвертых, одни и те же факты (события) могут быть чисто технически по-разному истолкованы и интерпретированы»[9]. Таким образом, процесс правопонимания практикующего юриста представляет собой поиск ответов на вопросы: что является правовым регулятором конкретного общественного отношения; где содержатся правовые нормы, которые позволят урегулировать и разрешить ту или иную жизненную ситуацию? В соответствии с этим, регулятором могут выступать не только закон или подзаконный нормативный правовой акт (методические рекомендации того или иного государственного органа, постановления Правительства РФ и т. д.), но и решение суда по похожей спорной ситуации (акты казуального толкования), постановления Пленумов ВС РФ, ВАС РФ, обзоры судебной практики по определенным вопросам (акты нормативного толкования). Объясняется это также и тем, что «формально судебная практика в России не является обязательной при последующем рассмотрении аналогичных дел, однако суды низшей инстанции в большей степени, чем раньше, стали руководствоваться судебной практикой высших судов…»[10]. Регулятором может выступить мнение компетентного государственного служащего, выраженное в официальном письме, правовые обычаи, а также обычаи, сложившиеся в юридической практике, но не обязательно признанные и санкционированные государством, т. е. так называемые деловые обыкновения, а также сам договор, заключенный между сторонами, который содержит в себе договорные нормы[11], устанавливающие определенную модель поведения и взаимодействия сторон в рамках данного правоотношения. Как отмечает В.Г. Графский, «договор есть закон для двоих»[12].
Рассмотренная ситуация в правовом регулировании обусловила возникновение следующей точки зрения: «право можно рассматривать как сложную систему юридических источников, представляющую собой единый социальный организм»[13]. В такой системе права выделяют «государственно признанные нормы (законы и подзаконные акты), а также нормы, имеющие социальную легитимацию и выраженные в иных формах права, обусловленные функционированием в реальной жизни»[14] (прецеденты, обычное право, нормативные договоры, административные акты, договоры ненормативного содержания)[15]. Причем критерием, позволяющим назвать перечисленные акты правом, является «возможность подобных актов предоставлять индивиду субъективное право», что позволяет говорить о существовании так называемых индивидуальных правовых норм, которые носят «конкретный характер и адресуются конкретному индивиду»[16]. Как отмечается, «признание существования индивидуальных правовых норм соответствует сложившемуся ныне порядку вещей»[17]. Следует согласиться с указанной позицией в отношении понимания права, тем более что она обусловлена реалиями правового регулирования. Подобное понимание права, следует заметить, стимулирует активное правомерное социальное поведение людей, поскольку позволяет более серьезно относиться не только к закону, но и к иным проявлениям права, которые также выступают гарантом соблюдения и защиты субъективного права. С другой стороны, это не снимает противоречий между правопониманием, которое формируется на основных стадиях правового регулирования, и правопониманием самого государства и законодателя. Анализ законодательства Российской Федерации показывает, что современное государство отождествляет право с законом, и, например, когда говорят об аналогии права, имеют в виду аналогию законодательства.  Пункт 2 ст. 6 ГК РФ, ч. 2 ст. 7 ЖК РФ, ч. 6 ст. 13 АПК РФ содержат в себе примерно одинаковые формулировки следующего содержания: при невозможности использования аналогии закона права и обязанности субъектов правоотношений определяются исходя из общих начал и смысла законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости. «Современные гражданские кодексы (в том числе ГК РФ — ст. 6, п. 2) предусматривают в случае отсутствия или неясности закона обращение к общим началам и смыслу законодательства, требованиям добросовестности, разумности и справедливости»[18]. Таким образом, государство исходит из позиции, что право — совокупность только законов и подзаконных нормативных правовых актов (закрытый перечень), однако впоследствии само правовое регулирование расширяет этот перечень, который предусматривает ряд форм права, несанкционированных и непризнанных в качестве таковых государством, но социально легитимированных. Как отмечает В.М. Розин, «особенность современной юридической ситуации — кризис традиционной юридической идеологии и связанной с ней юридической реальности (то есть юридического видения и понимания происходящих событий). Этот кризис вынуждает юриста вырабатывать сегодня самостоятельное понимание права и законов, входя в противоречие с декларируемым их единством на федеральном уровне»[19].
В области уголовной и уголовно-процессуальной сферы права также осуществляется позиционирование права с законом, указывается, что уголовное законодательство Российской Федерации состоит из УК РФ, а новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в УК РФ; УК РФ основывается на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права (ст. 1 УК РФ); преступность деяния, а также наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только УК РФ (ст. 3 УК РФ); порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается УПК РФ, основанным на Конституции РФ (ст. 1 УПК РФ). Несмотря на это, относительным правовым регулятором также выступают решения КС РФ в виде постановлений или определений. Ранее в ч. 4 ст. 183 УПК РФ (ныне утратившей силу) устанавливалось, что выемка документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, производится на основании судебного решения. Процедура производства обыска  в УПК РФ не была установлена, что вызывало серьезные затруднения на практике, когда органы предварительного следствия исходили из того, что достаточно постановления следователя в соответствии с ч. 2 ст. 182 УПК РФ. Впоследствии этот порядок был закреплен и в отношении обыска определением КС РФ от 19.01.2005 № 10-О, где указано, что положение ч. 4 ст. 183 УПК РФ предполагает необходимость принятия судебного решения о выемке и изъятии путем проведения обыска предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы. На стадии возникновения правоотношений на основе юридических фактов роль правопонимания заключается в том, что оно выступает основой в идентификации правовых требований и позволяет сторонам успешно согласовывать условия будущего правоотношения; обусловливает проведение проверки правовых форм, изучение социальных проявлений с целью выявить среди них проявления права. На стадии реализации прав и обязанностей в рамках конкретного правоотношения установление единого правопонимания является основой в достижении согласия и компромисса между сторонами данного правоотношения.
 
Библиография
1  Розин В.М. Генезис права. — М., 2001. С. 14.
2  Петрушев В.А. Принципы толкования права [Электронный ресурс] // http://advocat.irk.ru 2006. 30 мая.
3  Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики: Пер. с нем. / Общ. ред. и вступ. ст. Б.Н. Бессонова. — М., 1988. С. 81; Овчинников А. И. Юридическая герменевтика как правопонимание // Правоведение. 2004. № 4. С. 167.
4 См. п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 20.01.1998 № 28 «Обзор практики разрешения споров, связанных с применением арбитражными судами норм Гражданского кодекса Российской Федерации  о поручительстве».
5 Гадамер Х.-Г. Указ. соч. С. 346.
6 См.: Козлов В. А. Проблемы предмета и методологии общей теории права. — Л., 1989. С. 68.
7 Графский В.Г. Проблемы создания обновленной концепции юриспруденции (общей, интегральной юриспруденции): Основные концепции права и государства в современной России // Государство и право. 2003. № 5. С. 13.
8 Ромашов Р. А. Теоретико-правовая наука и юридическая практика: проблемы соотношения и взаимодействия // Сб. избр. ст. — СПб., 2004. С. 8
9  Розин В.М. Указ. соч. С. 13.
10 Лукьянова Е.Г. Основные тенденции развития российского права в условиях глобализации // Государство и право. 2004. № 7. С. 85; см. также Фокина М.А. Роль судебной практики в совершенствовании доказывания по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 2005. № 4.
11 См., например:  Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). — Саратов, 2001. С. 230.
12 Графский В.Г. Право и мораль в истории: проблемы ценностного подхода // Государство и право. 1998. № 8. С. 115.
13 Гущина Н. А. Системные связи в праве // Право и политика. 2004. № 5. С. 10.
14 Там же. С. 12.
15 См. там же. С. 12; см. также: Карташов В.Н. О многообразии подходов к праву и интегративному его определению // Юридические записки Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова. Вып. 7 / Под ред. В.Н. Карташова, Л.Л. Кругликова, В.В. Бутнева. — Ярославль, 2003. С. 9; Самигуллин В.К. О системном подходе к освоению постсоветского права // Право и политика. 2004. № 10. С. 6 и др.
16 См.: Гущина Н.А. Указ. соч. С. 13; см. также: Муравский В.А. Актуально-правовой аспект правопонимания // Государство и право. 2005. № 2. С. 15—16. О различии между правовыми нормами общего характера и индивидуально-правовыми нормами см.: Поляков А.В. Общая теория права. — СПб., 2001. С. 462.
17 Гущина Н. А. Указ. соч.  С. 13.
18 Мартышин О. В. Совместимы ли основные типы понимания права? // Государство и право. 2003. № 6. С. 21.
19 Розин В.М. Указ. соч. С. 14.